Невероятной красоты библиотека при университете в бельгийском Лёвене — проект одного из ведущих бельгийских архитекторов XX века Генри Лакоста. Признаться, меня эта работа завела в тупик: на первый взгляд кажется, что это старинный зал с характерными деталями 1920-х — светильниками, панно и потолочными росписями.
Но все оказалось интереснее и грустнее. Неоренессансное крыло библиотеки дважды горело в мировых войнах и Лакосту поручили восстановить его после 1945 года. Фасад сохранился довольно неплохо, но от интерьеров почти ничего не осталось, так что архитектор их полностью переработал. Огромный зал 13 на 44 метра, от пола до потолка обшит дубом. Здесь угловатость и абстрактность, более характерная для нашего времени, но в то же время — мелкие, вручную вырезанные детали, росписи, скульптуры и отсылки к древнему дохристианскому искусству, которым Лакост очень увлекался.
Фотографии Адама Штеха (Adam Štěch)
Но все оказалось интереснее и грустнее. Неоренессансное крыло библиотеки дважды горело в мировых войнах и Лакосту поручили восстановить его после 1945 года. Фасад сохранился довольно неплохо, но от интерьеров почти ничего не осталось, так что архитектор их полностью переработал. Огромный зал 13 на 44 метра, от пола до потолка обшит дубом. Здесь угловатость и абстрактность, более характерная для нашего времени, но в то же время — мелкие, вручную вырезанные детали, росписи, скульптуры и отсылки к древнему дохристианскому искусству, которым Лакост очень увлекался.
Фотографии Адама Штеха (Adam Štěch)
домики
Чилийцы Pezo von Ellrichshausen это такая «архитектура для архитекторов». Неудивительно, что самые интересные проекты они строят для себя: вот новая работа на земельном участке, которым владеют супруги-основатели бюро. Смотровая башня с винтовой лестницей…
Чилийская архитектура продолжает удивлять. Смотришь и думаешь: что ты такое вообще? Мало того, что без аксонометрии едва получается разобраться, как соотносятся фасады, так здание еще и жилое. Жаль, что ничего неизвестно о заказчике.
Дом Humo House в городе Футроно, 2023. Авторы — Ivan Bravo Architects
Дом Humo House в городе Футроно, 2023. Авторы — Ivan Bravo Architects
Самое сложное в любом материале про архитектуру — это сместить фокус читателя с картинки на буквы и с вопроса «Как это выглядит?» на «Почему это так выглядит», а затем на «Как это все держится и из чего состоит?». Хуже всего когда этот читатель — заказчик.
Из текстов канала ETS |arch| понятно, как и почему законы физики и возможности материалов влияют на результат проекта и почему бетонное, металлическое, деревянное и гибридное строительство — это четыре большие разницы. Там мало рафинированных картинок, зато много полезной информации для практикующих архитекторов и инженеров: таблицы и типовые узлы из CLT-древесины, рассказ про крупноформатную древесину и так далее.
Профиль ETS — гибридное домостроение и самые разные проекты из инженерной древесины (то есть материала, который можно использовать для конструкций). Сейчас они строят самое большое в стране общественное здание из массивной древесины и подробно рассказывают об этом в своем канале:
Из текстов канала ETS |arch| понятно, как и почему законы физики и возможности материалов влияют на результат проекта и почему бетонное, металлическое, деревянное и гибридное строительство — это четыре большие разницы. Там мало рафинированных картинок, зато много полезной информации для практикующих архитекторов и инженеров: таблицы и типовые узлы из CLT-древесины, рассказ про крупноформатную древесину и так далее.
Профиль ETS — гибридное домостроение и самые разные проекты из инженерной древесины (то есть материала, который можно использовать для конструкций). Сейчас они строят самое большое в стране общественное здание из массивной древесины и подробно рассказывают об этом в своем канале:
Telegram
ETS |arch|
Начну этот пост самой, на мой взгляд, подходящей для него фразой:
«Следуйте за мной, я вам кое-что покажу!»
⠀
Вас ждет долгий и, надеюсь, интересный рассказ, поскольку здание, о котором пойдет речь, еще не достроено, а значит история может принять любой оборот.…
«Следуйте за мной, я вам кое-что покажу!»
⠀
Вас ждет долгий и, надеюсь, интересный рассказ, поскольку здание, о котором пойдет речь, еще не достроено, а значит история может принять любой оборот.…
Ранний северный модернизм — это не только Аалто, Асплунд и Якобсен, но еще и, например, датчанин Вильгельм Лауритцен. В 1930-е он много путешествовал по континентальной Европе и привез домой идеи Баухауса и других функционалистов, а в 1939-м закончил первый копенгагенский аэропорт.
С точки зрения форм и конструкций тут интересен волнистый потолок, но куда важнее другое. Типология аэропорта еще не устоялась, и Лауритцен был одним из первых, кто догадался разделить зоны вылета и прибытия. Из известных мне в те годы подобным могли похвастать только берлинский Темпельхоф и амстердамский Схипхол.
Регулярные рейсы давно перенаправили в здание побольше и поновее, а первый копенгагенский терминал используют для вип-рейсов — например, если прилетают первые лица государства. При этом здание бережно сохраняют. Реставрацию даже награждали престижной премией MIPIM в 2002 году.
С точки зрения форм и конструкций тут интересен волнистый потолок, но куда важнее другое. Типология аэропорта еще не устоялась, и Лауритцен был одним из первых, кто догадался разделить зоны вылета и прибытия. Из известных мне в те годы подобным могли похвастать только берлинский Темпельхоф и амстердамский Схипхол.
Регулярные рейсы давно перенаправили в здание побольше и поновее, а первый копенгагенский терминал используют для вип-рейсов — например, если прилетают первые лица государства. При этом здание бережно сохраняют. Реставрацию даже награждали престижной премией MIPIM в 2002 году.
Работа как религия: офисное пространство «Водяная собака» (De Waterhond) в бывшем заброшенном католическом храме, город Синт-Трёйден, Бельгия. Чтобы не пришлось капитально перестраивать молельный зал, все основные помещения втиснули в три «коробки».
Когда смотришь и оцениваешь этот проект, важно помнить, что храмом это место было не всегда. Здесь стоял жилой дом XVI века, затем церковь XVIII века, а далее — мастерские академии искусств, мировой суд и репетиционный зал драмтеатра. Последние полвека здание вообще не использовали.
Когда глава архитектурного бюро Klaararchitectuur Грегори Нейс увидел это полуразрушенное пространство, то побоялся, что его могут небрежно реновировать или снести. Он отреставрировал церковь, а затем перенес туда свой офис.
Когда смотришь и оцениваешь этот проект, важно помнить, что храмом это место было не всегда. Здесь стоял жилой дом XVI века, затем церковь XVIII века, а далее — мастерские академии искусств, мировой суд и репетиционный зал драмтеатра. Последние полвека здание вообще не использовали.
Когда глава архитектурного бюро Klaararchitectuur Грегори Нейс увидел это полуразрушенное пространство, то побоялся, что его могут небрежно реновировать или снести. Он отреставрировал церковь, а затем перенес туда свой офис.