Чем дольше изучаю творческую сторону архитектуры, тем больше убеждаюсь, что материя во многих случаях — не цель, а средство для передачи состояний и эмоций. Точнее всех про это написал Петер Цумтор. Он говорил, что его подход основан на творческой интерпретации личных воспоминаний и ощущений: особом свете и запахе бабушкиной кухни, прикосновении к старой дверной ручке; радости, которую испытываешь, когда тебе 10 и ты куда-нибудь бежишь со всех ног.
В очередной раз прокрутила в голове эту мысль, когда увидела проект чешского бюро H3T Architeckti — временную инсталляцию в виде «летающего» дома. Его подвесили на тросах и он в течение 39 дней болтался под аркой заброшенного железнодорожного моста, который когда-то построили военные. Идея предельно простая, но убери отсюда что-нибудь — черную краску, мокрый от снега бетон, удлиненную форму дома или его мнимую «невесомость» — и жутковатый образ сразу рассыплется.
В очередной раз прокрутила в голове эту мысль, когда увидела проект чешского бюро H3T Architeckti — временную инсталляцию в виде «летающего» дома. Его подвесили на тросах и он в течение 39 дней болтался под аркой заброшенного железнодорожного моста, который когда-то построили военные. Идея предельно простая, но убери отсюда что-нибудь — черную краску, мокрый от снега бетон, удлиненную форму дома или его мнимую «невесомость» — и жутковатый образ сразу рассыплется.
Монумент «Мы — наши горы» на подъезде к городу Степанакерт в Арцахе . Еще его часто называют Տատիկ-պապիկ, «татик-папик», то есть «бабушка и дедушка». У него два основных прообраза. Первый — скульптурная работа «Карабахцы» того же автора, Саркиса Багдасаряна. Он создал ее за два года до монумента в Арцахе. Второй — вершины горы Арарат.
Багдасарян отказался от массивного постамента, чтобы складывалось впечатление, будто скульптуры вросли в рельеф. Французский географ Жерар Дюмон в книге "Haut-Karabagh : géopolitique d’un conflit sans fin" пишет, что когда на открытие памятника приехали чиновники из Баку, они спросили: «Разве у этих фигур нет ног?» Багдасарян ответил: «Они есть, и они глубоко укоренились в своей земле».
Багдасарян отказался от массивного постамента, чтобы складывалось впечатление, будто скульптуры вросли в рельеф. Французский географ Жерар Дюмон в книге "Haut-Karabagh : géopolitique d’un conflit sans fin" пишет, что когда на открытие памятника приехали чиновники из Баку, они спросили: «Разве у этих фигур нет ног?» Багдасарян ответил: «Они есть, и они глубоко укоренились в своей земле».
Если вы играли в Барби или успели посмотреть фильм Греты Гервиг, то наверняка заметили, что кукольные дома там очень модернистские и практически лишены непрозрачных стен. Пластиковые куклы спят, едят и принимают душ на виду друг у друга. Все потому, что по природе своей они лишены стыда — а значит, им нечего скрывать. И если смотреть на фильм Гервиг под таким углом, то ссылка Барби и Кена в реальный мир обретает много общего с классическим библейским сюжетом — изгнанием из Рая
Минутка белого пальто, или чем плоха экзотизация без знания контекста. Вот популярная картинка из пинтерест — угледробилка в Пенсильвании конца XIX века. Если забить ее в гугл, довольно быстро выяснится, что уголь раскалывали “breaker boys” — так называли детей, работавших на шахтах. Они часто погибали из-за плохих условий труда, пожаров или в потасовках с другими мальчиками. Вот хорошее мини-исследование при поддержке Йельского университета на эту тему.
В прошлом году я переехала в Литву и с тех пор изучаю местную архитектуру. Посмотреть тут есть на что. Про модернистские ансамбли Каунаса многие знают — кстати, их на прошлой неделе включили в список наследия ЮНЕСКО. Послевоенную архитектуру чаще игнорируют, хотя она не менее удивительная. В конце 50-х, после десятилетия оккупации и сталинского «большого стиля» Литва вернулась к модернизму. Поскольку в начале века она была в авангарде этого движения, возможность проектировать модернистскую архитектуру восприняли как «возвращение к истокам» — школа здесь была и остается очень сильная.
В начале сентября доехала до друскининкайского санатория — о его снесенной водонапорке рассказывала вот тут. Архитекторы основного здания те же, Ромуальдас и Аушра Шилинскас. Это очень «говорящая» архитектура: поскольку проект про бальнеологию, основной образ здесь — вода. Кругами по воде развивается план здания, лестницы «изливаются» в центр главного атриума, а под ними, на самом нижнем уровне, журчит фонтан.
В начале сентября доехала до друскининкайского санатория — о его снесенной водонапорке рассказывала вот тут. Архитекторы основного здания те же, Ромуальдас и Аушра Шилинскас. Это очень «говорящая» архитектура: поскольку проект про бальнеологию, основной образ здесь — вода. Кругами по воде развивается план здания, лестницы «изливаются» в центр главного атриума, а под ними, на самом нижнем уровне, журчит фонтан.
Зернохранилище, дом и немного сторожевая башня: реновация силоса в Нидерландах. Два жилых этажа соединены компактной лесенкой, верхний уровень полностью застелен матрасом. Перед входом небольшое крыльцо, в верхней части установлен небольшой иллюминатор.
Самое крутое, что это студенческая работа. Выпускница Академии дизайна в Эйндховене Стелла ван Бирс создала проект, когда защищалась в бакалавриате. Силос она искала по интернет-объявлениям о продаже. Когда студентка объяснила свои планы, владелец позволил забрать силос бесплатно.
Самое крутое, что это студенческая работа. Выпускница Академии дизайна в Эйндховене Стелла ван Бирс создала проект, когда защищалась в бакалавриате. Силос она искала по интернет-объявлениям о продаже. Когда студентка объяснила свои планы, владелец позволил забрать силос бесплатно.
Это «Модуль 01» — модульный дом компании ESG, которая с 2005 года строит и проектирует частное жилье. В описании на сайте указано, что он относится к стилю «барнхаус» (не путать с Баухаус :)), то есть повторяет черты традиционного сельского жилья. Каркас и стены — из дерева, кровельные стропила — из досок.