Десять лет назад украинский Минкульт включил ансамбль Каховской ГЭС в перечень региональных памятников. Один из основных авторов проекта — архитектор Георгий Орлов, уроженец Курска. Большую часть жизни он провел в Москве, был учеником Виктора Веснина и вместе с ним работал над проектом ДнепроГЭС в 1930-е. После Второй мировой войны Орлов руководил восстановлением электростанции, а затем создал еще четыре больших объекта: Каховскую, Кременчугскую, Каунасскую и Братскую ГЭС.
Но все это конечно не важно в сравнении с тем, какие страдания обрушились на людей и природу из-за сегодняшнего взрыва — по самым скромным подсчетам, около 16 тысяч человек одномоментно лишились дома. По последним прогнозам, вода будет разливаться еще 3-4 дня.
На фото самая «открыточная» часть ГЭС: судоходный шлюз с «триумфальной аркой»
Но все это конечно не важно в сравнении с тем, какие страдания обрушились на людей и природу из-за сегодняшнего взрыва — по самым скромным подсчетам, около 16 тысяч человек одномоментно лишились дома. По последним прогнозам, вода будет разливаться еще 3-4 дня.
На фото самая «открыточная» часть ГЭС: судоходный шлюз с «триумфальной аркой»
После катастрофы на Каховской ГЭС под водой оказался дом Полины Райко в городе Алешки (укр. Олешки). Это важный памятник наивного искусства. Райко — художница-самоучка. Она начала расписывать стены и потолки дома в 69 лет. Один из самых пронзительных образов — ворон над печкой, терзающий белую птичку. Соседка Райко говорила, что ворон «украл у нее [Полины] ребенка» — ее дочь погибла в ДТП в 1994-м, за четыре года до того, как она начала рисовать.
В 2004 году Полина умерла, ее дом выкупили, открыли там музей и основали фонд ее имени. В Херсоне оформление одного из супермаркетов «Сiльпо» посвятили ее творчеству. Авторы проекта — харьковские архитекторы O.S.A.
Помочь фонду Райко можно вот тут (monobank).
Фото: Эльдар Сарахман для «Украинской правды»
В 2004 году Полина умерла, ее дом выкупили, открыли там музей и основали фонд ее имени. В Херсоне оформление одного из супермаркетов «Сiльпо» посвятили ее творчеству. Авторы проекта — харьковские архитекторы O.S.A.
Помочь фонду Райко можно вот тут (monobank).
Фото: Эльдар Сарахман для «Украинской правды»
Корбюзье в середине 1950-х эталонно уступил дорогу молодым:
«Те, кому сейчас 40 лет, родились около 1916 года, во время революций и войн. Те, кому сейчас 25 лет, родились в конце 1920-х — начале 1930-х, когда шла подготовка к новой войне, среди глубокого экономического, социального и политического кризиса. Они оказались в сердце настоящего периода, поэтому только они способны глубоко, как свои личные, ощущать насущные проблемы, осознать цели, которые нужно преследовать, найти средства их достижения, постичь патетику сегодняшней ситуации. Они — знают. Их предшественники — уже нет, они уже не в курсе дела, они больше не являются субъектами прямого воздействия на ситуацию».
Из письма к Х конгрессу CIAM 1956 года. На картинке члены «Группы X» (среди них будущие звезды брутализма Элисон и Питер Смитсоны) «хоронят» CIAM, одну из самых влиятельных международных институций.
«Те, кому сейчас 40 лет, родились около 1916 года, во время революций и войн. Те, кому сейчас 25 лет, родились в конце 1920-х — начале 1930-х, когда шла подготовка к новой войне, среди глубокого экономического, социального и политического кризиса. Они оказались в сердце настоящего периода, поэтому только они способны глубоко, как свои личные, ощущать насущные проблемы, осознать цели, которые нужно преследовать, найти средства их достижения, постичь патетику сегодняшней ситуации. Они — знают. Их предшественники — уже нет, они уже не в курсе дела, они больше не являются субъектами прямого воздействия на ситуацию».
Из письма к Х конгрессу CIAM 1956 года. На картинке члены «Группы X» (среди них будущие звезды брутализма Элисон и Питер Смитсоны) «хоронят» CIAM, одну из самых влиятельных международных институций.
Тойо Ито — один из восьми японских лауреатов Притцкеровской премии — признавался, что фукусимская трагедия целиком изменила его подход к архитектуре. Когда это случилось, многие из собственных идей показались ему пустыми или устаревшими. Зачем нужна архитектура, если она не может помочь людям, которые только что лишились всего? И вообще, возможен ли разговор об архитектуре в зоне стихийного бедствия?
Архитектор начал работать с семьями, которые остались без крова. Так появился проект Home-for-All — «Дом для всех». Это здание общественного центра для пострадавших. Оно построено по модульному принципу. Опорой служат бревна из кедров, погибших во время цунами. Они расставлены по регулярной сетке, и на них крепятся лестницы, платформы и перекрытия. Со временем здание можно будет перестроить под нужды местных жителей — кстати, по приглашению архитектора они тоже участвовали в строительстве.
Архитектор начал работать с семьями, которые остались без крова. Так появился проект Home-for-All — «Дом для всех». Это здание общественного центра для пострадавших. Оно построено по модульному принципу. Опорой служат бревна из кедров, погибших во время цунами. Они расставлены по регулярной сетке, и на них крепятся лестницы, платформы и перекрытия. Со временем здание можно будет перестроить под нужды местных жителей — кстати, по приглашению архитектора они тоже участвовали в строительстве.
Создать такое неформальное место в данном случае было особенно важно. В государственном жилье не было места, где беженцы могли бы собраться. Когда люди объединяются вокруг очага, это помогает им залечить раны и ощутить себя в домашней обстановке еще до момента восстановления физической среды. И достаточно одной такой постройки, чтобы удовлетворить их потребность в общении.
Создавая Home-for-All, Ито осознал, насколько разрушительны действия рхитекторов и планировщиков, если они рассматривают город отдельно от окружающей среды. Многие сегменты японского побережья защищены подпорными стенами, которые вроде как должны защитить людей от высоких волн. АЭС Фукусима-1 была спроектирована так, чтобы выдержать даже мощные подземные толчки. Но все это не помогло — катастрофа 2011 года обернулась массовыми жертвами и разрушениями.
Ито считает, что решения нужно искать в тех временах, когда в Японии еще не было массовой урбанизации. В традиционном японском домостроении люди, архитектура и окружающая среда — это части единой системы. Это не значит, что нужно вернуться в прошлое. Но, вероятно, чтобы преодолеть ограничения модернистской архитектуры, придется искать новые подходы, некоторые из которых могут быть подсказаны национальной культурой и историей.
Создавая Home-for-All, Ито осознал, насколько разрушительны действия рхитекторов и планировщиков, если они рассматривают город отдельно от окружающей среды. Многие сегменты японского побережья защищены подпорными стенами, которые вроде как должны защитить людей от высоких волн. АЭС Фукусима-1 была спроектирована так, чтобы выдержать даже мощные подземные толчки. Но все это не помогло — катастрофа 2011 года обернулась массовыми жертвами и разрушениями.
Ито считает, что решения нужно искать в тех временах, когда в Японии еще не было массовой урбанизации. В традиционном японском домостроении люди, архитектура и окружающая среда — это части единой системы. Это не значит, что нужно вернуться в прошлое. Но, вероятно, чтобы преодолеть ограничения модернистской архитектуры, придется искать новые подходы, некоторые из которых могут быть подсказаны национальной культурой и историей.
Не любите постмодернизм в архитектуре? Так это у вас нормального не было. А в Венгрии был такой Имре Маковец — очень набожный и очень продуктивный архитектор. Он много работал для христианской церкви и спроектировал около 500 зданий. Построили примерно половину из них — в основном в Венгрии. Это проекты, в которых классика смешивается с органикой, а венгерский фолк — с фэнтези. Вот его Стефаниум — здание-аудитория для Католического университета Петера Пазманя. Находится в поселке Пилишчаба в часе езды от Будапешта.
домики
Увы, в Токио все-таки демонтируют башню «Накагин», уникальный жилой объект японского метаболизма. 5 лет назад, когда я только начинала вести этот канал, мне уже доводилось писать об этом здании; тогда оно было под угрозой сноса из-за плохого состояния конструкций…
Спустя два года наконец-то проясняется судьба жилых капсул «Накагина». Первым покупателем одного из 23 спасенных модулей (всего их было 140) стал Музей современного искусства Сан-Франциско в США. Капсула называется Capsule A1302 и когда-то принадлежала Кисё Курокаве — архитектору этого удивительного проекта. Интерьеры восстановили при активном участии историков и бюро Курокавы.
Конечно, архитектор не хотел такой судьбы для своего объекта — он-то думал, что по мере необходимости каждую жилую капсулу можно будет заменить на новую, а дом простоит еще многие годы. Но хорошо, что хотя бы в таком усеченном виде дом обрел новую жизнь — было бы обидно, если бы последним посмертным проектом Курокавы стала несуразная «Газпром Арена» в Петербурге.
Конечно, архитектор не хотел такой судьбы для своего объекта — он-то думал, что по мере необходимости каждую жилую капсулу можно будет заменить на новую, а дом простоит еще многие годы. Но хорошо, что хотя бы в таком усеченном виде дом обрел новую жизнь — было бы обидно, если бы последним посмертным проектом Курокавы стала несуразная «Газпром Арена» в Петербурге.