➡️продолжение👈

Шепот

Тонкость ещё в том, что взаимное недоверие подогревалось личным конфедантом Геда в рейхе, журналистом Шарлем Боннье. Он был довольно известным автором в немецкой марксистской прессе, включая партийный орган Die Neue Zeit.

Проблема с Боннье была в том, что он был националист. Его не устраивало доминирование СДПГ в международном марксистском движении. Более того, его не устраивало, что партия продвигает в той или иной форме организационную и идеологическую унификацию.

Тут надо просто заметить, что в образовании той же Французской секции Рабочего Интернационала (SFIO) в 1905 году, которая в нашей литературе часто называется партией социалистов, участвовало три партии. Причем каждая из них успела до этого момента пережить целую череду расколов, слияний и побегов в самоволку партийных политиков. В целом, во французском социалистическом движении, в отличие от немецкого, изначально были сплошные разброды, шатания и сведения счетов.

Тонкость в том, что Боннье не считал это чем-то плохим или ужасным. Наоборот, ужасным он считал использовать немецкую модель, которая не устраняет идеологические разделения, шифруя это организационным единством. Поэтому, увидев свару немцев по вопросу аграрных реформ и антисемитизма, а шире — вокруг ревизии ряда основных положений марксизма и "оппортунизма", Боннье убедительно посоветовал Геду держаться подольше от всего этого. Для него в целом, чем шире будет раскол у немцев — тем лучше. Все увидят, что их модель не работает. Они потеряют ореол и статус учителей социалистов из других стран. И тем быстрей французские партии получат реальную независимость от немецких ЦУ.

Усилия Боннье были очень успешными. Они играли на чувствах национального унижения после поражения франко-прусской войны 1870-1871 годов. Дело привело к тому, что через 10 лет тот же Жан Жорес на сессии Международного конгресса в Амстердаме в 1904 году разразится гневной речью, где будет по поводу и без склонять немцев.

Гед в интенсивном обмене письмами полностью согласился с Боннье. Французские социалисты, понимаешь, решают насущные проблемы. Решают успешно. А чо там немцы? Чо они могут предложить? Очередной схоластический талмуд!? Пусть идут в задницу. Французы сами знают как решать свои проблемы.

➡️следующий пост 5👈

#история #политика #Франция #марксизм

➡️продолжение👈

Ахтунг! Основатели!

А потом разразилась буря. Фридрих Энгельс добрался до решений французских партийных съездов. Официально он их, толеранто выражаясь, послал по известному адресу:

"но не в наших интересах сегодня или завтра завоевать доверие фермера и завтра или послезавтра вынудить его покинуть наши ряды, если мы не выполним свои обещания. Фермер, который ожидает, что мы сохраним его карликовое поместье, неприемлем для нас как член партии..."

Но вот в личных письмах к Полю Лафаргу в 1894 году, Энгельс будет писать о решениях гедистов совсем другое:
в декабре —

"если я не согласен с тем, что на самом деле говорится в Нантской резолюции, я, по крайней мере, согласен с тем, что она хотела сказать"

и ранее в ноябре —

"в самой программе содержится только один действительно предосудительный пункт: законодательное ограничение процентной ставки, т. е. восстановление старых законов о ростовщичестве..."

Энгельском двигали ровно те же чувства, что и действующим руководством СДПГ. Застав одновременный подъём "ревизионистской" волны в двух, наиболее крупных марксистских партиях Европы, он боялся, что он приведёт к власти реформистов. И тогда ни о какой революции нельзя мечтать. Поэтому, не взирая на то насколько была обоснована французская программа, против неё надо было бороться до победного.

После смерти Энгельса в 1895 году дело продолжил его ученик Карл Каутский. Аргументацию он брал у своего учителя.

Французские социалисты в свою очередь отстаивали свою программу и свои установки. С ярлыками "ревизионисты" или там "оппортунисты" они не были готовы мириться.

Разрыв

Конфликт был на самом деле глубже. Немецкие "ревизионисты" во главе с Фольмаром полагали, что революционный посыл марксизма надо бы "охладить". Нечего выпендриваться, нужны просто глубокие реформы, которые и поправят ситуацию в рейхе. Отсюда вытекала поддержка тех решений немецких властей, которые вели/потенциально вели к улучшению материального положения рабочих, увеличения их прав, к общему прогрессу государства и общества. Дальше уже вырисовывалась поддержка буржуазных правительств, вхождение в их состав и т.п.

Что интересно, сами-то гедисты прекрасно понимали вот эти установки "немцев". В 1892 году в их газете Le Socialiste Фольмара без обиняков называли предателем. Но в своих тактических интересах уже через 2 года гедисты решили взять нейтралитет во внутри немецких дискуссиях между Бебелем и Фольмаром. Что, конечно же, рассматривалось ортодоксальной верхушкой СДПГ так же как предательство. Просто потому, что нейтралитет гедистов был довольно одностронним. Они никак не могли скрыть своих симпатий к Фольмару.

Проблема была ещё в том, что в таких острых вопросах социалистические партии Европы принципиально не занимали "нейтральной" партии. Это было против их опыта и положения, как одной революционной семьи, творящей общее дело. Тем более, что в 1889 году, когда бруссисты из Поссибилистской партии решили усилить свои позиции с помощью созыва Международного конгресса, именно СДПГ пришло на помощь гедистам. Причем, человеком, который отбил все выпады Бруссо и буквально застращал до тремора реформистов, был Фридрих Энгельс.

Так что нейтралитет гедистов рассматривался всеми сторонами как жалкая попытка уйти от дискуссии по принципиальному вопросу. Немецкими ортодоксами это рассматривалось как отказ в поддержке со стороны французов. И это после того, что они для них сделали ранее!

Это, безусловно, привело к взаимному и весьма серьёзному ожесточению между двумя партиями.

➡️следующий пост 4👈

#история #политика #Франция #марксизм

➡️продолжение👈

Закрепление результата

В 1896 году во Франции прошли муниципальные выборы. Во многих округах, включая сельские коммуны победили социалисты. Особенно убедительной была победа в Лионе, где им удалось потеснить умеренных.

Теперь-то гедисты могли спокойно говорить всем возражавшим им, что именно их грамотная программа, включая апелляцию к сельским работникам, сыграла большую роль в голосовании.

Боннье на радостях поместил статью в Die Neue Zeit об этой победе. Ну и как принято в марксистских кругах Каутский, у которого буквально сгорело всё пониже спины, в том же номере дал целый газетный лист с опровержением всего. Одна страница была занята статьей хера Карла, в которой он заявлял, что успех не опроверг все радикальные марксистские возражения. Энгельс и его тезисы не поколеблены! Вторая страница была посвящена атаками на программу гедистов. Если Каутский не договорился в итоге до того, что победа французов "на самом-то деле" ничего не значит, т.к. их партия отошла от чистого марксизма, так только потому, что на верху СДПГ было принято решение не топить гедистов.

Установка сработала в том же году на Международном конгрессе в Лондоне. Радикалам нужны были реформисты, чтобы протащить резолюцию о полной зачистке остающихся в Интернационале анархистов и им сочувствующих. На этом фоне разногласии по аграрному и другим вопросам отошли на второй план. "Жесточайшие идеологические расхождения" немедленно уступили политическим соображениям. Организационное единство оказалось важней, пусть оно и было временным.

Всё это, а также новые угрозы со стороны правого поворота внутри 2 рейха, заставили Бебеля и ко начать сложный процесс примирения с реформистами. Надо было сохранять единство СДПГ перед лицом консерваторов, центристов и националистов. Надо было чистить партию от наиболее правых элементов. Нужны были союзники в Европе. На этом фоне разногласия с французами уходили к чертям. Бебель уже в 1895 году на конгрессе в Брейслау делал примирительные жесты по отношению реформистам, осаживая радикалов, жаждавших их крови.

Однако все эти разногласия, от которых ортодоксы отошли уже в начале 20 века, вплоть до того, что гедисты в 1899 году откинули весь свой реформизм из-за "дела Мильерана", имели гораздо более масштабное влияние.

Во-первых, впервые одна из ортодоксальных групп, во главе которой стоял зять самого Маркса, начала сомневаться в марксистском фундаменте. Во-вторых, французы впервые столь явно поставили вопрос о том, что у социализма есть свой национальный путь. И его рецепты в целом не выводятся из абстрактных трактатов. Более того, уже сам Энгельс вынужден был с этим приватно согласиться. Хотя из тактических соображений атаковал эту точку зрения. Но самое интересное было в другом — и это в-третьих — как победа социализма во всем мире могла бы состояться без его победы во Франции, одной из самых развитых стран на тот момент? А как победить в ней, если не учитывать национальные особенности. Тем более, что это вполне верный путь, как показали муниципальные выборы 1896 году.

Пройдёт несколько десятилетий после этой дискуссии и рассуждения о "национальном пути к социализму" и особой аграрной программе, где бы учитывался мелкий собственник и его защита, станут вполне обычными в марксистской среде. И что самое интересное, далеко не всегда речь будет идти о реформистской группе.

#история #политика #Франция #марксизм