Янина, опираясь на нумизматические данные, приходит к выводу, что имя "Джа'фар б. Абдаллах" Алмуш принял задолго до прибытия в Булгар халифского посольства. Т.о., утверждение Ибн Фадлана о том, что имя Джафар было принято Алмушем с его "подачи", является преувеличением. То, что над именем булгарского эмира чеканены имена халифа ал-Муктафи би-Ллаха (правил в 902-908 гг.) и саманидского эмира Исмаила б. Ахмада (правил в 892-907 гг.) говорит о том, что в момент чекана монеты Алмуш признавал верховенство над собой не только халифа, но и саманидского эмира. Это была формальность, которая говорила не о реальной политической зависимости булгарского эмира, а являлась, по-видимому, декларацией его политической и идеологической ориентации. Известно как об определенных политических противоречиях между саманидскими эмирами и халифами-Аббасидами в конце 9 - начале 10 в., так и о следовании их разным мазхабам (Аббасиды были шафиитами, Саманиды - ханафитами). Возможно, выпуск монеты с такой легендой был признанием политического верховенства халифа как главы мусульман, а в идеологической плоскости демонстрировал приверженность булгарского эмира ханафитскому мазхабу, которого придерживались Саманиды (самые сильные ханафитские правители того времени). В последующем имена саманидских эмиров на булгарских монетах не чеканились.

Новообращенные и суфийский байат

Помимо этих странствующих суфиев, важными главами школ Корана были шейхи, которые позволяли крещеным татарам приближаться к ним и посещать их занятия. Хотя нет прямых свидетельств суфийского посвящения (байат, клятва, данная суфийскому мастеру) среди крещеных татар, обращенные в ислам марийцы проходили посвящение, имевшее суфийские черты. Новообращенные мужчины должны были поститься тридцать дней и молиться пять раз перед особой церемонией в мечети. Одетые в белое и босиком, они клялись в верности своей новой вере и обещали воспитывать своих детей как мусульман. Женская церемония проходила в доме муллы или в частном доме. Подчинение Божьим законам, а также чистота и аскетизм, которые предполагала одежда, были важными чертами суфизма.

Хотя среди крещеных татар и не было найдено прямых свидетельств суфийского посвящения, они, тем не менее, были тесно связаны с суфизмом. Среди книг, конфискованных полицией в деревне Азбаба Свияжского уезда, где проживали крещеные татары и чуваши, была рукопись, описывающая правила суфийских орденов, что свидетельствовало об интересе местных жителей к суфизму. По дороге в Елышево, недалеко от Тохтамышево, священник стал свидетелем похорон, сопровождавшихся молитвами и песнопениями, что может свидетельствовать о том, что их участники, крещеные татары, пели суфийские литания (зикр).

@argadu

Крещеные портные, пророк Енох и тарикат Накшбандия

Даже если нет непосредственного свидетеля событий девятнадцатого века, косвенные устные свидетельства свидетельствуют о том, что портные-отступники [из православия в ислам] применяли суфийские методы сосредоточения и молитвы во время своей многочасовой работы. Потомки портных из Елышево до сих пор помнят, что во время шитья их бабушки и дедушки пели мунаджат,
который включал в себя повторение простых стихов из Корана и, в частности, повторение «Ля иляха илля-Ллах» («Нет бога, кроме Аллаха»), первой части шахады (свидетельства веры), которая также была центральным компонентом суфийских литаний.

Суфийские шейхи также нанимали крещеных портных, которые во время работы могли учиться у шейха, а также отождествлять себя, физически и ментально, с пророком-портным Енохом и основателем ордена Накшбандия Мухаммадом Бахауддином Накшбандом. В «Сказания о пророках» Рабгузи Енох читал молитвы каждый раз, когда делал стежок иглой, а в работе Ялчигула шейх Накшбанд, чье имя означало «тот, кто наносит узоры на ткань» (накш — рисунок; банд — перевязь, прикрепление), завоевал право править шестью уровнями ада благодаря своему искусству портного и методу сосредоточения. В Центральной Азии изготовители мусульманских головных уборов часто принадлежали к суфийским братствам.

@argadu

Социально-политические идеи тариката Накшбандия

Что можно достоверно задокументировать, так это доступ портных-крещеных татар и их потомков к учению татарских шейхов Накшбандии, которые скрупулезно следовали шариату, жили скромной жизнью и, в большинстве случаев, имели финансовые возможности помогать нуждающимся. Из имен этих шейхов, среди которых был и Абдур-Рахим аль-Утыз Имяни, можно сделать вывод, что движение отступничества [от христианства в Ислам] было продуктом глобального движения суфийских реформ, которое восходит к индийским шейхам Ахмаду Сирхинди и Валиуллаху.

Муджаддидийская ветвь Накшбандии началась в империи Великих Моголов с Ахмада Сирхинди, ученики которого признали его муджаддидом, или обновителем второго тысячелетия. Известный тем, что критиковал императора Великих Моголов Акбара (р. 1556–1605) за его синкретизм, Сирхинди помог синтезировать более ранние тенденции в восприятии среднеазиатскими суфиями их миссии в мире. По словам Сирхинди, суфии не просто учили пути и выполняли посредническую функцию между человечеством и божественным; они были ответственны за преобразование мира, приближение его к первозданной общине Пророка. Конкретно, это означало, что суфий мог призвать политических лидеров к ответу, напомнить им о необходимости соблюдения исламских обязанностей, даже лишить их власти, если их правление не соответствовало шариату.

Эти идеи не были принципиально новыми, поскольку среднеазиатский накшбандиец Ходжа Насруддин Убайдулла Ахрар (ум. 1490), критически относившийся к аскетизму, также ранее утверждал, что лучший способ защитить исламскую общину от произвола правителей — это чтобы суфии давали им советы. Мусульмане и крещеные татары знали Ахрара и посещали его могилу, которая, как они считали, находилась в деревне Верхняя Никиткина или Тубилгитав по-татарски, деревне, известной тем, что она стала во главе отступнического движения 1860-х годов.

Преемник Сирхинди, Шах Валиуллах, сделал новый акцент на социально-политической роли Пророка. Точно так же, как Пророк создал новое общество после своего восхождения на небеса, суфии также должны были вернуться в мир, заботиться о его надлежащем гражданском и экономическом управлении и расширять пределы сферы Божественного. Перенесенные в российский имперский и крещенотатарский контексты, подход Сирхинди и Валиуллаха к миру давал надежды на возможное восстановление Божьей Воли посредством общинной и политической реформы.

@argadu

Проникновение ветвей Накшбандии — Муджадидии и Халидии — в Россию

Ситуация в Индии и России в XVIII веке имела много общего. В то время как держава Великих Моголов медленно трещала по швам под угрозой со стороны сикхов, индуистов и христиан, татары уже давно утратили свой суверенитет, но помнили о разрушении своих мечетей печально известным казанским архиепископом Лукой Конашевичем.

Распространенные на индийском субконтиненте идеи Муджадидии о политическом участии нашли благодатную почву в Поволжье, Афганистане и Центральной Азии. К концу XVIII века другая ветвь Накшбандии, Халидия, названная в честь своего курдского основателя мауляны Халида Багдади (ум. в 1827 году), также достигла Поволжья через Дагестан и Османскую империю. Эта ветвь твердо придерживалась мнения, что Шариат является гарантом независимости от иностранных посягательств и в корне враждебен британскому правлению. Будучи перенесенными в Россию, Муджадидия и Халидия стали давать новые надежды на возможное восстановление и даже расширение сферы влияния Божественных установлений под немусульманским господством.

Два учителя — один в Кабуле, другой в Бухаре — познакомили татарских студентов с Муджадидией в XVIII и начале XIX века: Файзхан аль-Кабули и Нияз Кули ат-Туркмани. Об идеях Файзхана аль-Кабули известно немного, за исключением того, что он обучил около пятнадцати учеников из Волго-Уральского региона. Больше известно о бухарском шейхе Ниязе Кули. Верный учению центральноазиатского суфия Ахрара, шейх Нияз Кули призывал суфиев поддерживать контакты с правителями, даже самыми деспотичными, чтобы сохранить чистоту Ислама и облегчить страдания людей. Шейхи Муджадидии в Бухаре также служили посредниками между политическими лидерами и простым народом, лично передавая народные петиции эмиру. В условиях России шейхи Муджадидии не имели возможности наставлять царя-немусульманина в вопросах Шариата, но они могли играть роль посредников между царем и общиной, чтобы защитить ее от злоупотреблений.

@argadu

Шейхи тариката Накшбандия-Муджадидия, распространявшие Ислам среди наших народов

Помимо Утыза Имяни, который был заядлым читателем и переписчиком трудов Сирхинди, шейхи Муджадидии были вовлечены в распространение Ислама среди крещеных татар, крещеных удмуртов, чувашей и марийцев. Среди них: шейх Ни’матуллах аль-Алмати (1771-1852) в Чистопольском уезде, Ни’матуллах ибн Биктимур аль-Истерлибаши (1773-1844) в Уфимской губернии и Али Сайфуллах (1794-1874/75) из деревни Тюнтер Малмыжского уезда Вятской губернии. Все они были студентами шейха Мухаммада Рахима ибн Юсуфа аль-Ашити (ум. 1816/17) из деревни Маскара Вятской губернии.

История этой деревни была примером воплощения накшбандийских идеалов религиозной воздержанности и активных действий в мирском. Довольно рано ее купеческая и религиозная элиты бросили вызов русскому закону, став обучать суфийскому пути нетатарское население. Абдуллах Утямишев, богатый владелец кожевенной фабрики в Маскаре (он происходил из знатной семьи, которая отказалась принять христианство во времена правления Петра Великого), построил двухэтажную кирпичную мечеть в 1791 году, несмотря на наличие русской фабрики в соседнем Кукморе и противодействие русского духовенства.

Его сын Муса (ум. 1835), который был и ученым, и купцом, в 1800 году построил деревянную мечеть для шестидесяти новообращенных удмуртов-язычников. Безусловно, работе Мусы сопутствовала поддержка местных татарских и удмуртских купцов. Как бывший студент медресе Маскары и Бухары, Муса также отличился тем, что поддерживал кандидатуру имамов удмуртского происхождения и вел дебаты о превосходстве ислама над христианством с русскими православными священниками, даже написав книги на эту тему.

Да помилует их Аллах. Фатиха.

@argadu

Шейх Али Сайфуллах | Шейхи тариката Накшбандия-Муджадидия, распространявшие Ислам среди наших народов

Медресе Маскары подготовило множество студентов, которые, отучившись в Бухаре, Кабуле или Индии и вернувшись на родину, стали активными проповедниками в тюркской и финно-угорской среде.

По возвращении из Бухары в 1829–1830 годах, шейх Али Сайфуллах, известный наездник, подражая купцам-ученым Маскары, обращал в свою веру некрещеных чувашей, удмуртов, марийцев и крещеных татар в своей деревне Тюнтер. Игнорируя закон, запрещающий обращение «язычников» в ислам, шейх Али запросил у Оренбургского магометанского духовного собрания и Министерства государственных имуществ разрешение зарегистрировать некрещеных чувашей и удмуртов в качестве мусульман в 1848–1849 годах, но его усилия не увенчались успехом. Российские власти арестовали его и заставили подписать форму, в которой говорилось, что он больше никогда не будет подавать прошение о включении некрещеных в списки мечетей. Что касается удмуртов и чувашей, то они получили двадцать ударов плетью и были приговорены к тюремному заключению.

Несмотря на арест, шейх, которому помогала его жена, дочь имама и абыстай, знавшая фарси и арабский язык, продолжал проповедовать среди христиан и анимистов. Поскольку шейх Али владел мельницей в деревне Баландыш Мамадышского уезда, он время от времени посещал Баландыш и Старую Икшурму, центр важной ярмарки, и говорил со старокрещеными жителями Елышево, Старой Икшурмы и Тохтамышево. Грамотный пятидесятилетний Ягфар Валитов (Ефрем Кирилов), ишан удмуртского происхождения, который был одним из лидеров движения отступничества [от христианства в ислам] 1866 года в Елышево, возможно, был связан с его цепочкой суфийского посвящения (силсила).

В школе шейха Али действительно обучались старокрещеные жители Елышево Мамадышского уезда, Апазово Казанского уезда и даже Никифорово, родной деревни крещенотатарского миссионера Тимофеева. Кроме того, стоит учитывать крещеных чувашей, удмуртов и марийцев, которые нашли работу на кожевенных фабриках и портняжных мастерских Тюнтера.

Невероятное богатство шейха также позволяло ему каждый день раздавать еду нуждающимся и нанимать портных из крещеных татар, главных агентов исламизации в Мамадышском, Лаишевском и Казанском уездах. Даже после его смерти в 1874 году школа Тюнтера продолжала привлекать крещенотатарских учеников из сел Елышево и Яныли Мамадышского уезда, которые затем учились у его преемников.

Да помилует его Аллах. Фатиха.

@argadu

К 90-летию Геннадия Айги! В новом выпуске «Между строк» Лев Оборин обсуждает с поэтом и переводчиком Алёшей Прокопьевым стихотворение 2003 года и то, как в нём сказываются главные особенности поэтики Айги. О чём это — о прощании или о продолжении? Какую роль у Айги играют снег, лес, поле? Как работают в его стихах фольклорное и национальное — и как они связаны с Целаном и барокко?

Apple Podcasts: https://lnnk.in/ibj2
Яндекс.Музыка: https://lnnk.in/efmI
Castbox: https://lnnk.in/eQk0
Spotify: https://lnnk.in/blnl