Да, были люди фильмы в наше время. Сегодня полвека исполнилось «Любви и смерти» — пожалуй, лучшему фильму Вуди Аллена. Болтологическая пародия на русскую литературную традицию до сих пор прикольно смотрится. Явно лучше, чем фильмы Аллена из более поздних периодов.

А причина долговечности в общем-то проста. В семидесятых Вуди Аллен активно работал под Мэла Брукса, только для интеллектуалов — то есть остроумно издевался над интересами тусовки манхэттенских пижонов. Он мог себе позволить постебаться над его сиятельством Ингмаром Бергманом, Сергеем Эйзенштейном и Федором Михайловичем Достоевским — немного злобно и с легким налетом голливудской прямолинейной безвкусицы. Это прощалось и даже определялось в подвиг, потому что комедия молодого Аллена находилась в оппозиции к душным зазнайкам, не видавшим тем для разговора за пределами нового выпуска «Нью-Йоркера». Эпоха фрондерства — самый важный период его творчества, обеспечивший самоироничному бруклинскому еврею звание нескучного умника, на котором он по сей день худо-бедно выезжает.

Но оттого ведь еще смешнее и печальнее выглядит Аллен в эпоху своей творческой зрелости. Застряв в образе умненького невротика, он сдался в плен все той же тусовке интеллектуалов, которую десятилетия назад поносил. Прошли восьмидесятые и девяностые, Аллен благородно поседел, вляпался в пару мрачных скандалов и стал на конвейере штамповать однотипные полнометражные разговорники со звездами. Но что особенно грустно, комик не выдержал испытания собственной аудиторией, в угоду комфортности сточил углы и стал тем, кого раньше высмеивал. Если бы Аллен эпохи «Любви и смерти» посмотрел «Дождливый день в Нью-Йорке», то наверняка словил бы депрессивный психоз и начал пулеметной очередью выплевывать из себя афоризмы про самоубийство.

“Педро Паскаль сказал, что мне стоит завести OnlyFans”, – поделилась Дакота Джонсон.

Вселенная бросает нам вызов за вызовом …

Из любимого