#геополитика #анализ
На фоне обостряющегося стратегического соперничества с США Китай демонстрирует всё более продуманную и точечную экономико-политическую тактику, опираясь не на прямую конфронтацию, а на перекрытие поставок критических товаров, от которых зависят американская оборонная промышленность и энергетическая стабильность. Одним из важнейших шагов стал ужесточённый экспортный контроль на редкоземельные элементы — ключевой ресурс для современных военных и высокотехнологичных производств.

Около 90% мировых поставок редкоземов контролируется Китаем. Именно эти элементы необходимы для производства двигателей и систем наведения истребителей F 35, комплексов ПВО, высокоточных ракет, дронов и другой чувствительной продукции. Усиление регулирования и требование раскрывать конечного пользователя становится эффективным инструментом давления: западные компании фиксируют кратный рост цен, задержки в поставках и вынужденный поиск альтернатив, которых в нужных объемах просто нет. Пентагон в ответ спешно инвестирует сотни миллионов долларов в развитие собственной цепочки поставок, но, по оценкам экспертов, на создание независимой инфраструктуры уйдут годы, что делает окно уязвимости США очевидными.

Параллельно Китай наносит удар по другому направлению: энергетическому импорту. Пекин сокращает закупки энергоносителей из США до нуля. В июне — впервые за три года — не был импортирован ни один баррель американской нефти. В аналогичный период прошлого года объёмы поставок оценивались в $800 млн. Закупки СПГ и угля также сведены к нулю. Этому предшествовали тарифные ограничения со стороны Китая (10–15%), которые сделали американскую продукцию неконкурентоспособной на китайском рынке. При этом Пекин наращивает объёмы импорта от альтернативных поставщиков: России, Саудовской Аравии, Ирана и Венесуэлы.

Показательно, что даже послабления со стороны Вашингтона — такие как допуск Chevron к венесуэльским месторождениям — не привели к оживлению поставок в США. Китай перехватывает весь объем, опережая американские НПЗ. Таким образом, Пекин не просто ограничивает торговлю — он выстраивает новые энергетические маршруты, создавая дефицит у оппонентов и диверсифицируя свои риски.

Китайская стратегия демонстрирует переход от реактивной к наступательной модели глобального экономического противостояния. При этом сохраняется пространство для гибкости — его действия пока носят форму экономических, а не прямых политических санкций, что оставляет окно для дипломатического манёвра. Однако тренд ясен: Китай создаёт новую карту зависимости, на которой Вашингтон всё чаще оказывается в роли догоняющего.

#акценты
Информация наших источников об изменениях в структурах Администрации Президента РФ, ответственных за внешнюю политику подтверждается. По данным СМИ, они выходят на финальную стадию: в ближайший месяц-полтора будет создано новое управление, ориентированное на взаимодействие со странами ближнего зарубежья и рядом государств Глобального Юга. Инициатива формализует перераспределение полномочий в рамках администрации, при которых усиливаются позиции замглавы АП Сергей Кириенко. Новая структура, станет инструментом продвижения гуманитарной повестки, мягкой силы и сопровождения суверенных проектов, нацеленных на укрепление союзнических связей.

Курируемый Кириенко блок уже вовлечен в процессы государственного строительства на постсоветском пространстве — от Абхазии до Молдавии и Армении. Создание отдельного управления станет институциональным ответом на растущий спрос на идеологическое сопровождение этих процессов, включая гуманитарные миссии, управленческий экспорт, создание медиаплатформ и каналов параллельной интерпретации глобальной повестки. В этом контексте речь идет не просто о расширении аппарата, а о формировании своего рода структуры, сочетающей инструменты политического влияния и социокультурной экспансии.

Сама конфигурация изменений — передача полномочий от Дмитрия Козака к Кириенко, кадровое обновление, трансформация управления по приграничному сотрудничеству — подчеркивает стремление централизовать управление важными направлениями на стыке внутренней и внешней политики. Такая централизация способна повысить управляемость проектами на постсоветском пространстве, а также в странах и двусторонние форматы в ряде стран глобального Юга. В долгосрочной перспективе это может стать ключевым элементом политической субъектности России в мире, выходящей за рамки классической дипломатии.