В выходные. Как Евросоюз борется с традиционной ценностью Мальты – охотой на птиц.
На Мальте леса пропали еще в античный период и рек там нет вообще. На островах Мальта и Гозо (тоже входит сейчас в состав мальтийского государства) сформировалась специфическая традиция – охота на перелетных птиц. В средневековье это было связано с дефицитом белковых в рационе питания мальтийцев. Сейчас в сытом мальтийском обществе это воспринимается как часть традиции (принести птицу со своего маленького участка земли).
В основном эта традиция распространена в сельской местности, крупные (по мальтийским меркам) и очень густонаселенные (даже по азиатским меркам) города Мальты от этой традиции почти избавлены.
И вот охотники короткий период весной и почти всю осень, вплоть до конца января – часами высиживают в своих специально построенных бункерах и скансах ради «удачного» выстрела и добычи.
Мальта – страна с высоким уровнем жизни, но как бы Евросоюз не давил на мальтийцев 20-25 тыс. охотников в сельской местности представляют собой значимую электоральную ценность, и они имеют высокий уровень сплоченности и лоббизма.
Всей Европе (и большинству населения Мальты тоже) понятно, что в поисках трофеев охотники наносят значительный урон живой природе, уничтожая ради забавы и аистов и других перелетных птиц. Скандалы и стычки с зоозащитниками постоянны.
Референдум (с очень высокой явкой – 75%) был еще в 2015 г. Сторонники запретов победили (перевес всего в 2200 голосов), но по факту ограничения не соблюдаются.
В сентябре 2024 г. Суд Евросоюза в очередной раз признал незаконным мальтийский проект по отлову вьюрковых птиц и потребовал от Мальты полного исполнения закона. Однако власти Мальты постоянно находят какие-то лазейки в виде «отлова для научных исследований» и прочих хитростей ради «временного отступления от правил Евросоюза».
За последние 12 лет доля родившихся не на Мальте жителей островов увеличилась в 6 раз и сейчас составляет ок. 30%. Приезжающие пенсионеры из Италии и Великобритании в наибольшей степени против традиционной мальтийской ценности – охоты на птиц. Как и молодежь в городах Мальты. Чем больше Мальта глобализируется – тем меньше в ней традиционного, но на островах умеют хранить свои традиции.
Евросоюз постоянно давит на Мальту, но аккуратно. Выходом из ситуации могло бы стать охота не на птиц (и не в перелетный период), а, например, охота на специальных дронов (в виде птиц) и с денежными призами. Организовать такой дорогостоящий квест у правительства Мальты и у Евросоюза денег достаточно). Однако охотники (20-25 тыс. жителей острова Мальты и острова Гозо) – это, в основном традиционно мыслящие люди, большинство из которых старше 40 лет. И им нужна традиционная охота.
Евросоюз планомерно давит на Мальту, а власти этой страны делают вид, что готовы решать проблему, но на самом деле оттягивают ее решение. Проблема может разрешится только лет через 30-40, когда новое поколение мальтийцев будут больше ориентированы на высокотехнологичную реальность и симуляторы и цифровые заменители. А может быть и тогда проблема не решится, ведь охота на птиц – часть идентичности проживающих в сельской местности мальтийцев. А они живут на своей земле.
На Мальте леса пропали еще в античный период и рек там нет вообще. На островах Мальта и Гозо (тоже входит сейчас в состав мальтийского государства) сформировалась специфическая традиция – охота на перелетных птиц. В средневековье это было связано с дефицитом белковых в рационе питания мальтийцев. Сейчас в сытом мальтийском обществе это воспринимается как часть традиции (принести птицу со своего маленького участка земли).
В основном эта традиция распространена в сельской местности, крупные (по мальтийским меркам) и очень густонаселенные (даже по азиатским меркам) города Мальты от этой традиции почти избавлены.
И вот охотники короткий период весной и почти всю осень, вплоть до конца января – часами высиживают в своих специально построенных бункерах и скансах ради «удачного» выстрела и добычи.
Мальта – страна с высоким уровнем жизни, но как бы Евросоюз не давил на мальтийцев 20-25 тыс. охотников в сельской местности представляют собой значимую электоральную ценность, и они имеют высокий уровень сплоченности и лоббизма.
Всей Европе (и большинству населения Мальты тоже) понятно, что в поисках трофеев охотники наносят значительный урон живой природе, уничтожая ради забавы и аистов и других перелетных птиц. Скандалы и стычки с зоозащитниками постоянны.
Референдум (с очень высокой явкой – 75%) был еще в 2015 г. Сторонники запретов победили (перевес всего в 2200 голосов), но по факту ограничения не соблюдаются.
В сентябре 2024 г. Суд Евросоюза в очередной раз признал незаконным мальтийский проект по отлову вьюрковых птиц и потребовал от Мальты полного исполнения закона. Однако власти Мальты постоянно находят какие-то лазейки в виде «отлова для научных исследований» и прочих хитростей ради «временного отступления от правил Евросоюза».
За последние 12 лет доля родившихся не на Мальте жителей островов увеличилась в 6 раз и сейчас составляет ок. 30%. Приезжающие пенсионеры из Италии и Великобритании в наибольшей степени против традиционной мальтийской ценности – охоты на птиц. Как и молодежь в городах Мальты. Чем больше Мальта глобализируется – тем меньше в ней традиционного, но на островах умеют хранить свои традиции.
Евросоюз постоянно давит на Мальту, но аккуратно. Выходом из ситуации могло бы стать охота не на птиц (и не в перелетный период), а, например, охота на специальных дронов (в виде птиц) и с денежными призами. Организовать такой дорогостоящий квест у правительства Мальты и у Евросоюза денег достаточно). Однако охотники (20-25 тыс. жителей острова Мальты и острова Гозо) – это, в основном традиционно мыслящие люди, большинство из которых старше 40 лет. И им нужна традиционная охота.
Евросоюз планомерно давит на Мальту, а власти этой страны делают вид, что готовы решать проблему, но на самом деле оттягивают ее решение. Проблема может разрешится только лет через 30-40, когда новое поколение мальтийцев будут больше ориентированы на высокотехнологичную реальность и симуляторы и цифровые заменители. А может быть и тогда проблема не решится, ведь охота на птиц – часть идентичности проживающих в сельской местности мальтийцев. А они живут на своей земле.
👍7❤3🤔3💯3👎2🔥1😢1
Ведущий российский регионалист Н. Зубаревич в свое время предложила модель четырех Россий, которые имеют различные вариации. Ценность этой методологии в том, что Россия на уровне социальности неоднородна и испытывает различную динамику. В свое время у меня были свои вариации на этот счет, в сокращенном виде использую их и для подведения итогов 2025-года.
Несколько упрощая, проанализирую итоги года по важнейшим типам социальности – рублевская, столичная, мегаполисная, региональная, релокантская и мигрантская. Список далеко не полный, тут возможны и необходимы добавления, но выберу именно этот вариант. Он позволяет подводить итоги года с точки зрения российской социальности (а не государства и политического режима). Подчеркну, это оптика социального философа, а не политолога, хотя без политологии, конечно, не обойтись. Все эти типы социальности – органичная часть единого целого – российского социума, которые находятся под воздействием единых макропроцессов, но проявляются они часто по-разному.
1.Рублевская. Экономический фундамент – устойчив. Несмотря на любые потрясения (а часто и благодаря им) правящий класс в стране накапливает свои ресурсы и богатства. Способность обеспечить собственную безопасность несмотря на масштабные вызовы и, например, атаки БПЛА – высокая. Внутриэлитная динамика – крен в сторону силовикизации и ослабления позиций торгово-экономического олигархата (хотя, обобщения тут упускают многие нюансы). На уровне стиля жизни модель привилегированного потребления.
Кристаллизация групп доминирования в российском социуме усиливается, потенциал передачи власти и ресурсов следующему поколению возрастает. Готовность выражать несогласие с политикой руководства страны – минимальная. Отсюда и попытки сделать из Д. Козака А. Курбского XXI века, что явно манипуляция и не соответствует внутриэлитной действительности. Тихий выход из системы возможен, противодействие ей на уровне элитных групп – нет. Для сомневающихся можно изучить биографию Е. Пригожина.
2.Столичная. С массовым отъездом образованных и прозападно ориентированных – произошло своеобразное «очищение» (от протестных и недовольных). Жители Московской и Питерской агломераций стали самыми лояльными для государства людьми. Огромная столичная агломерация остается пространством возможностей и какой-то степени меритократии, хотя и с учетом огромного социально-экономического расслоения с нео-сословными атрибутами. Несмотря на многочисленные сложности в этой части страны можно относительно легко найти достойную зарплату и выбирать работодателя. В регионах, особенно, депрессивных все это крайне сложно.
Уровень жизни значительно выше, чем в среднем по России, что свойственно всем странам БРИКС. Сравнения с Германией или Канадой, где население более-менее везде живет хорошо – просто нерелевантны в нынешних условиях.
Стабильность и социальные и инфраструктурные условия в столичной агломерации лучше. Московская агломерация остается притягательным магнитом для большинства остальной части населения России, хотя темпы строительства жилья снижаются именно из-за снижения потенциала мобильности из периферии в центр. Тем не менее, Московская агломерация оформилась как мощный экономический хаб, который будет устойчив несмотря ни на какую политическую конъюнктуру в ближайшие 15-20 лет.
Полное отсутствие возможностей для выражения протеста. Предпринимательский upper middle class постепенно заменяется на людей, ориентированных на госконтракты и работу с государственными деньгами. Внутренняя эмиграция широко распространена именно в этом сегменте российской социальности. Потенциал потребительского общества на этом уровне сохраняется. Очень высокий уровень антимигрантских настроений несмотря на их экономическую выгоду.
Несколько упрощая, проанализирую итоги года по важнейшим типам социальности – рублевская, столичная, мегаполисная, региональная, релокантская и мигрантская. Список далеко не полный, тут возможны и необходимы добавления, но выберу именно этот вариант. Он позволяет подводить итоги года с точки зрения российской социальности (а не государства и политического режима). Подчеркну, это оптика социального философа, а не политолога, хотя без политологии, конечно, не обойтись. Все эти типы социальности – органичная часть единого целого – российского социума, которые находятся под воздействием единых макропроцессов, но проявляются они часто по-разному.
1.Рублевская. Экономический фундамент – устойчив. Несмотря на любые потрясения (а часто и благодаря им) правящий класс в стране накапливает свои ресурсы и богатства. Способность обеспечить собственную безопасность несмотря на масштабные вызовы и, например, атаки БПЛА – высокая. Внутриэлитная динамика – крен в сторону силовикизации и ослабления позиций торгово-экономического олигархата (хотя, обобщения тут упускают многие нюансы). На уровне стиля жизни модель привилегированного потребления.
Кристаллизация групп доминирования в российском социуме усиливается, потенциал передачи власти и ресурсов следующему поколению возрастает. Готовность выражать несогласие с политикой руководства страны – минимальная. Отсюда и попытки сделать из Д. Козака А. Курбского XXI века, что явно манипуляция и не соответствует внутриэлитной действительности. Тихий выход из системы возможен, противодействие ей на уровне элитных групп – нет. Для сомневающихся можно изучить биографию Е. Пригожина.
2.Столичная. С массовым отъездом образованных и прозападно ориентированных – произошло своеобразное «очищение» (от протестных и недовольных). Жители Московской и Питерской агломераций стали самыми лояльными для государства людьми. Огромная столичная агломерация остается пространством возможностей и какой-то степени меритократии, хотя и с учетом огромного социально-экономического расслоения с нео-сословными атрибутами. Несмотря на многочисленные сложности в этой части страны можно относительно легко найти достойную зарплату и выбирать работодателя. В регионах, особенно, депрессивных все это крайне сложно.
Уровень жизни значительно выше, чем в среднем по России, что свойственно всем странам БРИКС. Сравнения с Германией или Канадой, где население более-менее везде живет хорошо – просто нерелевантны в нынешних условиях.
Стабильность и социальные и инфраструктурные условия в столичной агломерации лучше. Московская агломерация остается притягательным магнитом для большинства остальной части населения России, хотя темпы строительства жилья снижаются именно из-за снижения потенциала мобильности из периферии в центр. Тем не менее, Московская агломерация оформилась как мощный экономический хаб, который будет устойчив несмотря ни на какую политическую конъюнктуру в ближайшие 15-20 лет.
Полное отсутствие возможностей для выражения протеста. Предпринимательский upper middle class постепенно заменяется на людей, ориентированных на госконтракты и работу с государственными деньгами. Внутренняя эмиграция широко распространена именно в этом сегменте российской социальности. Потенциал потребительского общества на этом уровне сохраняется. Очень высокий уровень антимигрантских настроений несмотря на их экономическую выгоду.
👍9👏3😢3👎1🔥1💯1
3.Мегаполисная. Потенциал притяжения из региональной периферии – высокий. Темпы строительства жилья выше, чем в столичной агломерации, что нехарактерно для последних лет. Мегаполисы (особенно, Казань и Краснодар) также как и Москва выполняют роль магнита, привлекающего население из различных частей страны. Остальные мегаполисы являются магнитом преимущественно для жителей региональной периферии из соседних регионов. Протесты практически невозможны. Снижение зависимости от трудовых мигрантов в сфере обслуживания (курьеры, таксисты). Возможности для устойчивого развития инфраструктуры выше средних по стране, но снижаются. Проблемы с общественным транспортом, ограниченные возможности для статусного потребления. Инерция ухудшений более заметна в социальной сфере, но по-прежнему не воспринимается как критичная. За исключением здравоохранения. Мегаполисы, несмотря на сложности, остаются пространством развития.
4.Региональная периферия. Этот тип социальности несет основную людскую нагрузку в военном конфликте. Высокий уровень бедности и протеста. Структурные проблемы в здравоохранении, ЖКХ и других сферах. Темпы деградации и ухудшений увеличиваются. Самый высокий уровень протестности и бедности при отсутствии внятного образа будущего. Самая плохая демографическая ситуация, серьезных предпосылок для коррекции негативного тренда нет.
5.Релокантская социальность. Потенциал отъезда из стран россиян на ПМЖ сейчас оценивается как крайне низкий. Выключение страны из западных глобальных потоковых структур ограничивает такие возможности для молодежи. Нет закрытия границ, но есть мягкое окукливание и ограничения социально-экономического, политического и ментального характера.
Некоторый поток вернувшихся есть, хотя цифры противоречивы. Ключевая забота госвласти – сделать так, чтобы релоканты не выступали против правящей власти публично. Большая возможность для свободомыслия и сравнения векторов развития разных стран, но сокращающиеся возможности социально-экономического взаимодействия с российской экономикой. В долгосрочной перспективе уехавшие россияне все больше будут отличаться от оставшихся на уровне стиля жизни и образа мыслей.
В целом в 2025-м релокантский вопрос ушел на относительную периферию общественного внимания. Тем не менее, вне России проживает значительная часть русскоязычных граждан (или детей этих граждан, сохраняющих российскую идентичность), это, как минимум, 12-15 млн чел. В историческом смысле это значимый ресурс политическая борьба за который идет. Среда крайне неоднородная, но явно проблемная для госвласти. Желаемый регистр поведение – отсутствие критики госвласти и с этим большинство релокантов, так или иначе, соглашаются. Но ситуация не выглядит как устойчивая, так как Запад рассматривает этих граждан как потенциальных и явных проводников своей политики. Здравомыслящие релоканты уклоняются и от того и другого, так как ничего хорошего политическая объективация (с разных сторон) в условиях внешнеполитической конфронтации горизонтальным людям не несет.
6.Мигрантская социальность. Жесткой политической волей остановлен курс на центральноазиатизацию российского социума, что наиболее заметно в Московской агломерации. Взят курс на отказ от интеграции мигрантов, так как большинство мигрантов из Центральной Азии предпочитали получать российские паспорта, но не были готовы к интеграции в социокультурное пространство и, тем более, несению воинской обязанности. В этих условиях курс на изолированных мигрантов (например, индусов), которые приезжают в страну только для работы и не имеют культурных мостов – будет поддержан социумом. Сами же мигранты как носители дешевой рабочей силы воспринимаются как временная мера, по мере роботизации они будут заменяться роботами. И этот тренд поддержат и элиты и большинство граждан, хотя он же провоцирует глубокие футурологические проекции о том, нужно ли будет вообще население правящим элитам в мире роботизации, который наступит ближе к середине этого века...
4.Региональная периферия. Этот тип социальности несет основную людскую нагрузку в военном конфликте. Высокий уровень бедности и протеста. Структурные проблемы в здравоохранении, ЖКХ и других сферах. Темпы деградации и ухудшений увеличиваются. Самый высокий уровень протестности и бедности при отсутствии внятного образа будущего. Самая плохая демографическая ситуация, серьезных предпосылок для коррекции негативного тренда нет.
5.Релокантская социальность. Потенциал отъезда из стран россиян на ПМЖ сейчас оценивается как крайне низкий. Выключение страны из западных глобальных потоковых структур ограничивает такие возможности для молодежи. Нет закрытия границ, но есть мягкое окукливание и ограничения социально-экономического, политического и ментального характера.
Некоторый поток вернувшихся есть, хотя цифры противоречивы. Ключевая забота госвласти – сделать так, чтобы релоканты не выступали против правящей власти публично. Большая возможность для свободомыслия и сравнения векторов развития разных стран, но сокращающиеся возможности социально-экономического взаимодействия с российской экономикой. В долгосрочной перспективе уехавшие россияне все больше будут отличаться от оставшихся на уровне стиля жизни и образа мыслей.
В целом в 2025-м релокантский вопрос ушел на относительную периферию общественного внимания. Тем не менее, вне России проживает значительная часть русскоязычных граждан (или детей этих граждан, сохраняющих российскую идентичность), это, как минимум, 12-15 млн чел. В историческом смысле это значимый ресурс политическая борьба за который идет. Среда крайне неоднородная, но явно проблемная для госвласти. Желаемый регистр поведение – отсутствие критики госвласти и с этим большинство релокантов, так или иначе, соглашаются. Но ситуация не выглядит как устойчивая, так как Запад рассматривает этих граждан как потенциальных и явных проводников своей политики. Здравомыслящие релоканты уклоняются и от того и другого, так как ничего хорошего политическая объективация (с разных сторон) в условиях внешнеполитической конфронтации горизонтальным людям не несет.
6.Мигрантская социальность. Жесткой политической волей остановлен курс на центральноазиатизацию российского социума, что наиболее заметно в Московской агломерации. Взят курс на отказ от интеграции мигрантов, так как большинство мигрантов из Центральной Азии предпочитали получать российские паспорта, но не были готовы к интеграции в социокультурное пространство и, тем более, несению воинской обязанности. В этих условиях курс на изолированных мигрантов (например, индусов), которые приезжают в страну только для работы и не имеют культурных мостов – будет поддержан социумом. Сами же мигранты как носители дешевой рабочей силы воспринимаются как временная мера, по мере роботизации они будут заменяться роботами. И этот тренд поддержат и элиты и большинство граждан, хотя он же провоцирует глубокие футурологические проекции о том, нужно ли будет вообще население правящим элитам в мире роботизации, который наступит ближе к середине этого века...
👍15🔥5💯4😢2❤1👎1🤔1
Итоги года с точки зрения мир-системы и океанического чувства, то есть с точки зрения сопричастности к глобальному и трендам, которые будут определять реальность в оставшейся части ХХI в.
2025-й – это год расширения выпуклостей человеческой цивилизации, в котором высокотехнологичное развитие расширяло свои ниши, а архаика и классические формы агрессии – свои. И все это сосуществует друг с другом, входит в специфический контакт и производит новый синтез. Линейные обобщения тут просто невозможны, но само пространство жизнедеятельности (и возможности человечества) расширяются, то есть усиливается дифференциация и многообразие.
Массовое внедрение ИИ открывает перед человечеством огромные возможности, использовать которые элиты и общества будут в соответствии с особенностями политических режимов и политической культуры. В начале ковида (март 2020 г.) власти в Индии палками разгоняли жителей из публичных мест, в Китае заваривали двери в подъездах, а шведы жили как ни в чем не бывало. Вот такое же дифференцированное применение ИИ в политике мы и увидим. То есть ИИ – это акселератор (а не сущностный инструмент), способный разбить сложившиеся традиции и политическую культуру. Хотя, со временем, его преобразующая роль будет проявляться, и он станет важнейшим фактором смены политических режимов, но вряд ли в крупных государствах. Контроль государств над ИИ, как и интернетом, становится важнейшим индикатором сущности политических режимов.
В 2025-м году заметны рекордные инвестиции в солнечную, ветровую и водородную энергетику. Спрос на электроэнергию растет опережающими темпами. Дифференциация на уровне стран первого мира, полупериферии и стран третьего мира – постоянно усиливается (технологии, экономика, стиль жизни, ценности). Пандемия тут дала мощный заряд, который наряду с высокотехнологичным развитием по-прежнему движет этим трендом.
Фрагментация мира, усиление глобальных конфликтов и торговые войны. Китай имеет несомненные преимущества в соперничестве с США за редкоземельные ресурсы, но у Вашингтона есть возможности наверстать это. США (и в этом историческое значение трампизма) на уровне элит отказывается от тяжелой для себя ноши с глобальным идеологическим и политическим доминированием. Ликвидация пассивов, которые не приносят доходов здесь и сейчас означают переход американского доминирования к более прагматичной фазе. Это в историческом плане означает плавный путь в сторону ослабления доминирования (Великобритания тоже этот путь провела в XIX в. достаточно плавно).
В 2025 г. зафиксировано 59-61 военных межгосударственных конфликтов. Это самый высокий показатель за последние 80 лет. Многополярность и фргаментация мир-системы происходит.
Главный гуманитарный итог – человечество утратило с точки зрения преобразования и организованного действия значимый социогуманитарный метанарратив о единстве цивилизации и необходимости решения глобальных проблем. Вернее, этот нарратив остается представленным в ООН и на уровне заявлений политиков, но по факту он превратился в малозначимый симулякр, с низким мобилизующим эффектом действия. Это фактор, который усиливает фрагментацию и разобщенность на уровне мир-систем в долгосрочной перспективе.
Закладываются предпосылки для крайне фрагментированной и высокодифференцированной мир-системы в которой будет и страны золотого миллиарда и обслуживающих их полупериферия. Но наряду с этим будет (точнее, уже есть) конфликтующая с ними полупериферия и крайне неоднородная периферия (от агрессивной архаики и примитивного изоляционизма и до стремящихся к модернизации, но застрявших в своих исторических колеях стран Африки и Азиатско-Тихоокеанского региона).
Общее число государств будет расти, а транснациональные корпорации и децентрализованные структуру усилят свое влияние по мере ослабления интенсивности военных конфликтов, что рано или поздно случится. Но пока государства, в эпоху секьюритизации, полностью переиграли сетевые и транснациональные структуры. Победа убедительная, но в пределах 5-10 следующих лет картина будет совершенно иной.
2025-й – это год расширения выпуклостей человеческой цивилизации, в котором высокотехнологичное развитие расширяло свои ниши, а архаика и классические формы агрессии – свои. И все это сосуществует друг с другом, входит в специфический контакт и производит новый синтез. Линейные обобщения тут просто невозможны, но само пространство жизнедеятельности (и возможности человечества) расширяются, то есть усиливается дифференциация и многообразие.
Массовое внедрение ИИ открывает перед человечеством огромные возможности, использовать которые элиты и общества будут в соответствии с особенностями политических режимов и политической культуры. В начале ковида (март 2020 г.) власти в Индии палками разгоняли жителей из публичных мест, в Китае заваривали двери в подъездах, а шведы жили как ни в чем не бывало. Вот такое же дифференцированное применение ИИ в политике мы и увидим. То есть ИИ – это акселератор (а не сущностный инструмент), способный разбить сложившиеся традиции и политическую культуру. Хотя, со временем, его преобразующая роль будет проявляться, и он станет важнейшим фактором смены политических режимов, но вряд ли в крупных государствах. Контроль государств над ИИ, как и интернетом, становится важнейшим индикатором сущности политических режимов.
В 2025-м году заметны рекордные инвестиции в солнечную, ветровую и водородную энергетику. Спрос на электроэнергию растет опережающими темпами. Дифференциация на уровне стран первого мира, полупериферии и стран третьего мира – постоянно усиливается (технологии, экономика, стиль жизни, ценности). Пандемия тут дала мощный заряд, который наряду с высокотехнологичным развитием по-прежнему движет этим трендом.
Фрагментация мира, усиление глобальных конфликтов и торговые войны. Китай имеет несомненные преимущества в соперничестве с США за редкоземельные ресурсы, но у Вашингтона есть возможности наверстать это. США (и в этом историческое значение трампизма) на уровне элит отказывается от тяжелой для себя ноши с глобальным идеологическим и политическим доминированием. Ликвидация пассивов, которые не приносят доходов здесь и сейчас означают переход американского доминирования к более прагматичной фазе. Это в историческом плане означает плавный путь в сторону ослабления доминирования (Великобритания тоже этот путь провела в XIX в. достаточно плавно).
В 2025 г. зафиксировано 59-61 военных межгосударственных конфликтов. Это самый высокий показатель за последние 80 лет. Многополярность и фргаментация мир-системы происходит.
Главный гуманитарный итог – человечество утратило с точки зрения преобразования и организованного действия значимый социогуманитарный метанарратив о единстве цивилизации и необходимости решения глобальных проблем. Вернее, этот нарратив остается представленным в ООН и на уровне заявлений политиков, но по факту он превратился в малозначимый симулякр, с низким мобилизующим эффектом действия. Это фактор, который усиливает фрагментацию и разобщенность на уровне мир-систем в долгосрочной перспективе.
Закладываются предпосылки для крайне фрагментированной и высокодифференцированной мир-системы в которой будет и страны золотого миллиарда и обслуживающих их полупериферия. Но наряду с этим будет (точнее, уже есть) конфликтующая с ними полупериферия и крайне неоднородная периферия (от агрессивной архаики и примитивного изоляционизма и до стремящихся к модернизации, но застрявших в своих исторических колеях стран Африки и Азиатско-Тихоокеанского региона).
Общее число государств будет расти, а транснациональные корпорации и децентрализованные структуру усилят свое влияние по мере ослабления интенсивности военных конфликтов, что рано или поздно случится. Но пока государства, в эпоху секьюритизации, полностью переиграли сетевые и транснациональные структуры. Победа убедительная, но в пределах 5-10 следующих лет картина будет совершенно иной.
👍6❤5🔥3👎2👏1🤔1😢1💯1
Дело Долиной: общественно-политические эффекты.
Л. Долина попросила остаться в проданной ей квартире до 1 марта 2026 г., чтобы успеть вывести все вещи, но новая собственница – П. Лурье не согласилась. Долина должна покинуть жилье в течении пяти дней. А эффекты такие:
1.Политизированный. Тема быстро стала резонансной для социума и в таком виде она получила политическую ценность. Принять законное (и справедливое, в восприятии большинства) решение для госвласти оказалось выгодно.
2.Сословно-персоналистские привилегии. Долина и ее команда, несмотря на все усилия, не смогли (или не захотели) сформировать в обществе линию своей внятной поддержки. Ни акценты на жалость, ни на заслуженность – не сыграли. И понятно почему. Москва слезам не верит, а в сословное общество подавляющее большинство россиян не желают. Хотя их и далеко не всегда спрашивают. Долина действовала в логике сословных или персоналистских привилегий, а это тоже антипопулярная позиция. Долина изначально ориентировалась не на общественное мнение, а на свои связи во власти (и в адвокатском корпусе). В России исторически это работает практически всегда, но не когда тема получает огромный общественный резонанс. Вне контекста можно добавить так: М. Барщевский – очень успешный адвокат, один из лучших, но сейчас он уходит на пенсию...
3.Мишень для нападок. Долина как легальный объект нападок рассерженных граждан. Государственных деятелей критиковать все более затруднительно, а вот Долину – пожалуйста. Можно даже публично. Этим и обьясняется волна хейта, которая на нее свалилась.
4.Государственный. Госвласть обеспокоена фундаментальной перекройкой социума, тут запреты разные, повышение налогов, явно не до Долиной. Подход «порешаем по личным связям», получив общественный резонанс, стал для госвласти неприятной ношей, и она очень быстро отправила Долину «с возу», чтобы «кобыле» стало легче. А заодно было показано, что певцы и музыканты не являются для современной номенклатуры слишком уважаемым сословием. Нужным да, но вряд ли уважаемым.
5.Риелторский. Задача нормально работающего в стране института риелторов помочь защитить своих клиентов от таких кейсов на уровне практики. Поэтому нужно добиваться от судебных инстанций и внятных пояснений, и мер защиты со стороны клиентов. Прежде всего в вопросах справок об отсутствии учета у психиатра и нарколога для сделок не только с участием пожилых граждан (хитроумные есть в любом возрасте). Тут есть над чем спокойно поработать юристам и риелторам, тем более что по всей стране рецидивов дела Долина немало.
6.Информационно-ленточный. Российскому социума Долина подарила интересный сериал (в режиме реалити-шоу), который обсуждался на протяжении нескольких месяцев. За 112 млн руб., в общем-то, недорого, в масштабах страны и государства. Однако тут не стоит все лавры отдавать Долиной, Лурье оказалась достойным оппонентом во всех отношениях. Да, потери есть, но нет несчастного конца. Нет трагедии. И это хорошо. Новый год ведь уже скоро!
Л. Долина попросила остаться в проданной ей квартире до 1 марта 2026 г., чтобы успеть вывести все вещи, но новая собственница – П. Лурье не согласилась. Долина должна покинуть жилье в течении пяти дней. А эффекты такие:
1.Политизированный. Тема быстро стала резонансной для социума и в таком виде она получила политическую ценность. Принять законное (и справедливое, в восприятии большинства) решение для госвласти оказалось выгодно.
2.Сословно-персоналистские привилегии. Долина и ее команда, несмотря на все усилия, не смогли (или не захотели) сформировать в обществе линию своей внятной поддержки. Ни акценты на жалость, ни на заслуженность – не сыграли. И понятно почему. Москва слезам не верит, а в сословное общество подавляющее большинство россиян не желают. Хотя их и далеко не всегда спрашивают. Долина действовала в логике сословных или персоналистских привилегий, а это тоже антипопулярная позиция. Долина изначально ориентировалась не на общественное мнение, а на свои связи во власти (и в адвокатском корпусе). В России исторически это работает практически всегда, но не когда тема получает огромный общественный резонанс. Вне контекста можно добавить так: М. Барщевский – очень успешный адвокат, один из лучших, но сейчас он уходит на пенсию...
3.Мишень для нападок. Долина как легальный объект нападок рассерженных граждан. Государственных деятелей критиковать все более затруднительно, а вот Долину – пожалуйста. Можно даже публично. Этим и обьясняется волна хейта, которая на нее свалилась.
4.Государственный. Госвласть обеспокоена фундаментальной перекройкой социума, тут запреты разные, повышение налогов, явно не до Долиной. Подход «порешаем по личным связям», получив общественный резонанс, стал для госвласти неприятной ношей, и она очень быстро отправила Долину «с возу», чтобы «кобыле» стало легче. А заодно было показано, что певцы и музыканты не являются для современной номенклатуры слишком уважаемым сословием. Нужным да, но вряд ли уважаемым.
5.Риелторский. Задача нормально работающего в стране института риелторов помочь защитить своих клиентов от таких кейсов на уровне практики. Поэтому нужно добиваться от судебных инстанций и внятных пояснений, и мер защиты со стороны клиентов. Прежде всего в вопросах справок об отсутствии учета у психиатра и нарколога для сделок не только с участием пожилых граждан (хитроумные есть в любом возрасте). Тут есть над чем спокойно поработать юристам и риелторам, тем более что по всей стране рецидивов дела Долина немало.
6.Информационно-ленточный. Российскому социума Долина подарила интересный сериал (в режиме реалити-шоу), который обсуждался на протяжении нескольких месяцев. За 112 млн руб., в общем-то, недорого, в масштабах страны и государства. Однако тут не стоит все лавры отдавать Долиной, Лурье оказалась достойным оппонентом во всех отношениях. Да, потери есть, но нет несчастного конца. Нет трагедии. И это хорошо. Новый год ведь уже скоро!
👍19❤10😁4
Футурология российской социальности. Влияние ИИ на уровни российской социальности: ожидания поляризации когнитивного капитала, усиление влияния рублевских элит, а также увеличение разрыва между локациями цифровых центров и цифрового занавеса. Риски формирования неосословных привилегий VS возможности цифровых лифтов для жителей мегаполисов и периферии, включенных в цифровой ландшафт. Итак, уровни:
Рублевский. ИИ – инструмент сверхконцентрации капитала и политического доминирования. Роль владельцев алгоритмов и внедрения их в госуправление и крупный бизнес. Рост социальной и экономической дистанции от всех остальных.
Столичная. Это плацдарм для попадания в рублевский слой социальности. Россия сверхцентрализованное государство, поэтому привилегированный статус Москвы будет сохранен, а с ним и положение 12-14 млн. россиян, живущих на уровне выше среднего. В остальном риски – беловоротничкового замещения ИИ. Креативный класс будет жестко сегментирован на способных обуздать ИИ (интеллектуальные кентавры) и тех, кто работает по старинке (шагающие, хромающие на своих двух и портящих свое зрение). Первые имеют потенциал роста, вторые будут неустойчивы. Офисный планктон столкнется с падением зарплат, но государство будет амортизировать негативные тренды. Долгое время государство поддерживало и шахтеров, и работяг на автозаводах. Офисный планктон тоже не лишат поддержки, хотя усилят тенденцию его перевода в более полезные для государства профессии (например, учителей или психологов).
Мегаполисная. Для образованной и талантливой молодежи ИИ-технологии, наряду с госслужбой или выбором силовых профессий, станет значимым социальным лифтом. Хорошее владение ИИ усиливает возможности конкуренции с жителями столицы для талантливой молодежи из мегаполисов и региональной периферии. ИИ-технологии станут полигонами для тестирования социальных экспериментов различного содержания с прицелом для их внедрения по всей стране.
Региональная периферия. Наиболее защищенный от прямой ИИ-замены уровень. Социальность за «цифровым занавесом» традиционна и более устойчива. Однако будут возрастать риски другого содержания – роботизация и замещение трудовых ресурсов в сельском хозяйстве и на заводах роботами. А это тоже следствие развития ИИ. Вероятность этого сценария учитывая демографию - высока. Зарплаты и уровень доходов на этом уровне социальности расти не будут, впрочем, и до развития ИИ они не особо росли. Периферийная социальность – традиционна и достаточно консервативна. При этом негативные тренды в ней тоже достаточно устойчивы.
Релокантская. Значимый источник формирования инноваций. Маргинальное и неукоренненное положение релокантов на Западе и на постсоветском пространстве заставит их активно использовать ИИ. Роль цифровых кочевников, способных влиять на инновации в современном российском обществе делает их значимым слоем, изолировать который для государства экономического смысла не будет. Однако риски политической стигматизации этого слоя высоки из-за противостояния с Западом и желания использовать этих людей против легальной власти в России. Пройти сквозь Сциллу и Харибду очень сложно, но это именно то, что выбирают большинство релокантов.
Мигрантская. В среднесрочной перспективе (2-3 года) потребность в дешевой рабочей силе возрастает. ИИ как источник коммуникации с инородной средой. Приезжающие в Россию кыргызы и таджики умеют чаще всего изъяснятся на русском, а уже приезжающие индусы – нет. Но индусы могут быстро освоить ИИ-переводы и для функциональных задач это будет достаточно. Социокультурная интеграция станет менее актуальной.
Доступ к ИИ – важнейший индикатор для российской социальности. Я далек от мысли о том, что будет логика Олимпийских богов и наказания Прометеев (российских или западных) за то, что они дают людям Огонь (технологии использования ИИ). Однако российское государство умеет концентрировать сверхресурсы и совершать догоняющие рывки модернизации, хотя и очень высокой ценой (Петр I, Сталин). Главным субьектом будет государство.
Есть еще и экзистенциальные аспекты развития ИИ, но об этом в следующий раз.
Рублевский. ИИ – инструмент сверхконцентрации капитала и политического доминирования. Роль владельцев алгоритмов и внедрения их в госуправление и крупный бизнес. Рост социальной и экономической дистанции от всех остальных.
Столичная. Это плацдарм для попадания в рублевский слой социальности. Россия сверхцентрализованное государство, поэтому привилегированный статус Москвы будет сохранен, а с ним и положение 12-14 млн. россиян, живущих на уровне выше среднего. В остальном риски – беловоротничкового замещения ИИ. Креативный класс будет жестко сегментирован на способных обуздать ИИ (интеллектуальные кентавры) и тех, кто работает по старинке (шагающие, хромающие на своих двух и портящих свое зрение). Первые имеют потенциал роста, вторые будут неустойчивы. Офисный планктон столкнется с падением зарплат, но государство будет амортизировать негативные тренды. Долгое время государство поддерживало и шахтеров, и работяг на автозаводах. Офисный планктон тоже не лишат поддержки, хотя усилят тенденцию его перевода в более полезные для государства профессии (например, учителей или психологов).
Мегаполисная. Для образованной и талантливой молодежи ИИ-технологии, наряду с госслужбой или выбором силовых профессий, станет значимым социальным лифтом. Хорошее владение ИИ усиливает возможности конкуренции с жителями столицы для талантливой молодежи из мегаполисов и региональной периферии. ИИ-технологии станут полигонами для тестирования социальных экспериментов различного содержания с прицелом для их внедрения по всей стране.
Региональная периферия. Наиболее защищенный от прямой ИИ-замены уровень. Социальность за «цифровым занавесом» традиционна и более устойчива. Однако будут возрастать риски другого содержания – роботизация и замещение трудовых ресурсов в сельском хозяйстве и на заводах роботами. А это тоже следствие развития ИИ. Вероятность этого сценария учитывая демографию - высока. Зарплаты и уровень доходов на этом уровне социальности расти не будут, впрочем, и до развития ИИ они не особо росли. Периферийная социальность – традиционна и достаточно консервативна. При этом негативные тренды в ней тоже достаточно устойчивы.
Релокантская. Значимый источник формирования инноваций. Маргинальное и неукоренненное положение релокантов на Западе и на постсоветском пространстве заставит их активно использовать ИИ. Роль цифровых кочевников, способных влиять на инновации в современном российском обществе делает их значимым слоем, изолировать который для государства экономического смысла не будет. Однако риски политической стигматизации этого слоя высоки из-за противостояния с Западом и желания использовать этих людей против легальной власти в России. Пройти сквозь Сциллу и Харибду очень сложно, но это именно то, что выбирают большинство релокантов.
Мигрантская. В среднесрочной перспективе (2-3 года) потребность в дешевой рабочей силе возрастает. ИИ как источник коммуникации с инородной средой. Приезжающие в Россию кыргызы и таджики умеют чаще всего изъяснятся на русском, а уже приезжающие индусы – нет. Но индусы могут быстро освоить ИИ-переводы и для функциональных задач это будет достаточно. Социокультурная интеграция станет менее актуальной.
Доступ к ИИ – важнейший индикатор для российской социальности. Я далек от мысли о том, что будет логика Олимпийских богов и наказания Прометеев (российских или западных) за то, что они дают людям Огонь (технологии использования ИИ). Однако российское государство умеет концентрировать сверхресурсы и совершать догоняющие рывки модернизации, хотя и очень высокой ценой (Петр I, Сталин). Главным субьектом будет государство.
Есть еще и экзистенциальные аспекты развития ИИ, но об этом в следующий раз.
👍7🔥2❤1🤔1🤬1😢1💯1
Феномен дяди Федора, социологические и социально-психологические интерпретации. Анализ оригинальной версии Э. Успенского, без последующих культурологических и политических наслоений.
Прозвище «Дядя» подчеркивает социальную зрелость мальчика, что свойственно аграрным и индустриальным (но не постиндустриальным) типам социальности). В них активно использовался детский труд и вообще феномен раннего взросления расцветал («украденное детство»). Первая книга про Дядю Федора написана в 1974 г. – это годы брежневского застоя, но и там, даже в благополучных столичных семьях, дети часто предоставлены сами себе и вынуждены учиться готовить суп и развлекать себя сами, в том числе чтением в раннем возрасте.
Социально-психологически «Дядя Федор» – это инверсия ролей: ребенок берет на себя ответственность, с которой не справляются взрослые. Ребенок отчужден от взрослых, но не в силу конфликта отцов и детей, а из-за ритма мегаполиса и условий проживания (не позволяющих заводить домашних животных). А. Линдгрен решает аналогичную проблему Малыша в Стокгольме появлением Карлсона (который социологически – явный маргинал и бомж, хотя возможна и психологическая версия –персонаж, существующий в голове Малыша, но тогда это аутизм у мальчика).
Успенский создает замечательный образ Матроскина и Шарика. Литературно – это гибриды животных и социальных ролей (личностей). Оба бездомные, но автору удается найти органичное решение, позволяющее им сохранять и черты животных и черты социальных личностей, что для сказок норма. Дядя Федор в этом сообществе старший по статусу (и накопленному опыту). У его друзей развиты навыки предпринимательства и есть запрос на свободу частной жизни, а не на колхозно-заводские нормы.
Б. Окуджава в эти же времена уезжал (на электричках или «Запорожце») от суеты Москвы в Переделкино, а Дядя Федор выражает свой протест бегством в Простоквашино. Это пространство свободы, которое недоступно в жестко структурированной советской столице. Семья дядя Федора жила недалеко от Киевского вокзала, то есть в номенклатурной и престижной локации. Единственный представитель власти в Простоквашино – почтальон Печкин наделяется ироничными и глупыми чертами несвободной личности-функции, который не способен мыслить самостоятельно и не имеет ни денег, ни возможности мобильности. Но и с ним предприимчивый дядя Федор предпочитает найти общий язык, а не конфликтовать (как Шарик).
Дядя Федор больше не согласен с мамой (мама Римма) чем с отцом (папа Дима, который более свободолюбивый). У Дяди Федора меньше зависимости от общественного мнения и стереотипов чем у Мамы (как и у Печкина) и больше внутренней свободы и прагматизма. В чертах его личности прообраз будущего предпринимателя или self-man человека. Хотя Успенский так и не решился на то, чтобы дядя Федор повзрослел. С 1974 г. по 2011 г. он писал про мальчика 6-10 лет и это сильно размывает ценность образа, а также делает его уязвимым для последующих «неканонических» вставок. Тут возможны были разные решения, ведь у Дяди Федора могли бы появится собственные дети, а, возможно, и внуки (к 1974 г. ему было 6 лет, 1968 г.р.).
Значимым является произведение «Тетя дядя Федора, или Побег из Простоквашино» (1994 г.). Автор предсказывает появление новой политической элиты силового профиля. Военная Тамара Семеновна Ломовая-Бомбино (та самая тетя) создает в Простоквашино (пространство свободы) дисциплинарное пространство (армия) и быстро формирует неприятие у Матроскина, Шарика и Дяди Федора. В результате – они съезжают из Простоквашино (как выяснилось временно) в другую более отдаленную деревню. В само Простоквашино (или Простоквашинск) приходят большие деньги, и локация превращается в элитную (рублевская социальность), а Тетя Дяди Федора назначается Б. Ельциным мэром города. Позднее этот сюжет продолжения не получил.
Похоже, Успенский сам не решил каким должен был стать дядя Федор в молодости и зрелом возрасте, что ж, это пространство для различных интерпретаций. Писателю удалось создать живые образы героев, которые отзываются в живых струнах души уже у нескольких поколениях россиян.
Прозвище «Дядя» подчеркивает социальную зрелость мальчика, что свойственно аграрным и индустриальным (но не постиндустриальным) типам социальности). В них активно использовался детский труд и вообще феномен раннего взросления расцветал («украденное детство»). Первая книга про Дядю Федора написана в 1974 г. – это годы брежневского застоя, но и там, даже в благополучных столичных семьях, дети часто предоставлены сами себе и вынуждены учиться готовить суп и развлекать себя сами, в том числе чтением в раннем возрасте.
Социально-психологически «Дядя Федор» – это инверсия ролей: ребенок берет на себя ответственность, с которой не справляются взрослые. Ребенок отчужден от взрослых, но не в силу конфликта отцов и детей, а из-за ритма мегаполиса и условий проживания (не позволяющих заводить домашних животных). А. Линдгрен решает аналогичную проблему Малыша в Стокгольме появлением Карлсона (который социологически – явный маргинал и бомж, хотя возможна и психологическая версия –персонаж, существующий в голове Малыша, но тогда это аутизм у мальчика).
Успенский создает замечательный образ Матроскина и Шарика. Литературно – это гибриды животных и социальных ролей (личностей). Оба бездомные, но автору удается найти органичное решение, позволяющее им сохранять и черты животных и черты социальных личностей, что для сказок норма. Дядя Федор в этом сообществе старший по статусу (и накопленному опыту). У его друзей развиты навыки предпринимательства и есть запрос на свободу частной жизни, а не на колхозно-заводские нормы.
Б. Окуджава в эти же времена уезжал (на электричках или «Запорожце») от суеты Москвы в Переделкино, а Дядя Федор выражает свой протест бегством в Простоквашино. Это пространство свободы, которое недоступно в жестко структурированной советской столице. Семья дядя Федора жила недалеко от Киевского вокзала, то есть в номенклатурной и престижной локации. Единственный представитель власти в Простоквашино – почтальон Печкин наделяется ироничными и глупыми чертами несвободной личности-функции, который не способен мыслить самостоятельно и не имеет ни денег, ни возможности мобильности. Но и с ним предприимчивый дядя Федор предпочитает найти общий язык, а не конфликтовать (как Шарик).
Дядя Федор больше не согласен с мамой (мама Римма) чем с отцом (папа Дима, который более свободолюбивый). У Дяди Федора меньше зависимости от общественного мнения и стереотипов чем у Мамы (как и у Печкина) и больше внутренней свободы и прагматизма. В чертах его личности прообраз будущего предпринимателя или self-man человека. Хотя Успенский так и не решился на то, чтобы дядя Федор повзрослел. С 1974 г. по 2011 г. он писал про мальчика 6-10 лет и это сильно размывает ценность образа, а также делает его уязвимым для последующих «неканонических» вставок. Тут возможны были разные решения, ведь у Дяди Федора могли бы появится собственные дети, а, возможно, и внуки (к 1974 г. ему было 6 лет, 1968 г.р.).
Значимым является произведение «Тетя дядя Федора, или Побег из Простоквашино» (1994 г.). Автор предсказывает появление новой политической элиты силового профиля. Военная Тамара Семеновна Ломовая-Бомбино (та самая тетя) создает в Простоквашино (пространство свободы) дисциплинарное пространство (армия) и быстро формирует неприятие у Матроскина, Шарика и Дяди Федора. В результате – они съезжают из Простоквашино (как выяснилось временно) в другую более отдаленную деревню. В само Простоквашино (или Простоквашинск) приходят большие деньги, и локация превращается в элитную (рублевская социальность), а Тетя Дяди Федора назначается Б. Ельциным мэром города. Позднее этот сюжет продолжения не получил.
Похоже, Успенский сам не решил каким должен был стать дядя Федор в молодости и зрелом возрасте, что ж, это пространство для различных интерпретаций. Писателю удалось создать живые образы героев, которые отзываются в живых струнах души уже у нескольких поколениях россиян.
👍14❤3🔥2💯2🤔1