«Я вынес весь сталинизм, с первой секунды и до последней на своих плечах. Каждую лекцию начинал и кончал цитатами о Сталине».

А. Ф. Лосев — В. В. Бибихину

Тихо, без всякой помпы американцы выкатили «Стратегию национальной безопасности 2025» (NSS-2025), совершающую принципиальный разрыв с традицией американской внешней политики. Миграция — впервые в истории подобных документов — выведена на уровень экзистенциальной угрозы уровня военного нападения. Формулировка «пограничная безопасность является первичным элементом национальной безопасности» переворачивает всю иерархию приоритетов.

Было — Стало: внутренний контур
Было: Миграция рассматривалась как управляемый процесс, требующий «упорядочивания». Даже жёсткая риторика первого срока Трампа не выходила за рамки борьбы с нелегальной миграцией. Легальная иммиграция - «источник американской силы».
Стало: «Эра массовой миграции окончена» — это уже не про нелегалов. Документ апеллирует к историческому опыту, когда «суверенные нации запрещали неконтролируемую миграцию и предоставляли гражданство иностранцам лишь в редких случаях, при соответствии строгим критериям». То есть проблема не в процедурах, а в самом факте массового перемещения людей. «Кого страна допускает в свои границы — в каком количестве и откуда — неизбежно определит будущее этой нации» — это уже не чисто нацбез. Это идеология.

Было — Стало: экспорт антимиграционной повестки
Было: США продвигали концепцию «упорядоченной миграции» через международные институты. Глобальный договор о миграции 2018 года (от которого США вышли) предполагал именно управление потоками, а не их остановку.
Стало: Документ требует от партнёров «работать сообща, чтобы останавливать, а не облегчать миграционные потоки». Это прямой вызов всей архитектуре ООН в области миграции. Более того, антимиграционная повестка встроена в критерии союзничества: помощь и торговые преференции обусловлены готовностью «контролировать миграцию».

Европейский кейс: демография как угроза альянсу
Самый радикальный пассаж документа касается Европы. NSS-2025 открытым текстом ставит под вопрос будущее НАТО по демографическим основаниям: «в течение нескольких десятилетий, самое позднее, некоторые члены НАТО станут преимущественно неевропейскими». Отсюда вывод: неясно, будут ли эти страны «смотреть на своё место в мире или на свой альянс с Соединёнными Штатами так же, как те, кто подписывал устав НАТО». Это круто. Официальный американский документ фактически заявляет: этнический состав союзников — фактор их надёжности.

Латинская Америка: миграция как casus belli
Возврат трампистов к доктрине Монро выстроен вокруг миграционной логики. Стабильность Западного полушария определяется через способность «предотвращать и препятствовать массовой миграции в Соединённые Штаты». Военное присутствие в регионе обосновывается необходимостью «пресекать нелегальную и иную нежелательную миграцию».

Технологии как инструмент
Технологическая повестка в документе подчинена той же логике обособления. США должны «обеспечить, чтобы американские технологии и американские стандарты — особенно в ИИ, биотехнологиях и квантовых вычислениях — двигали мир вперёд». Технологическое лидерство прямо увязано с энергодоминированием: «дешёвая и обильная энергия поможет сохранить наше преимущество в передовых технологиях, таких как ИИ». Технологии трактуются исключительно как средство доминирования и экспортный товар для укрепления альянсов — без какой-либо рефлексии о рисках или природе инструментов, которыми предполагается доминировать.

NSS-2025 предлагает новую глобальную архитектуру, где контроль над перемещением людей становится центральным элементом суверенитета и критерием принадлежности к «правильному» лагерю. Антимиграционная политика перестаёт быть внутренним делом — она экспортируется как условие партнёрства с США. Заявляется на уровне сверхдержавы то, что ещё недавно считалось маргинальной позицией правых. Если европейские популисты говорят о защите «своих» границ, NSS-2025 претендует на глобальную антимиграционную доктрину с США как её гарантом и оператором. При этом готовность к насилию заложена в саму логику документа, прямо санкционирующего «применение летальной силы» против тех, кого система контроля миграции определит как угроз

Мне тут какой-то альтернативный интеллектуал написал в комментах, что единственная традиционная ценность у нас — любовь к начальству. Я вот припомнить такого практически не мог, хотя феномен любви к Сталину и известен, — даже у Пастернака. Начальство обычно боятся, и поэтому уважают. Что правильно и педагогично. А еще доверяют (или не доверяют), что особенно важно. И чувства эти весьма изменчивы.

Поэтому адекватная власть держит руку на пульсе взаимности. И это механизм не любви, а управления. Как и традиционные ценности. Народ отличается от стада тем, что его объединяют ценности, а не овчарки. И ценности нетрадиционные объединяют только малочисленные кучки разного рода фриков. Кучки эти могут быть весьма пассионарными и вести за собой и стадо, и власть прямо в пропасть, — что мы и видим в некоторых освободившихся от традиционных ценностей странах прямо сегодня.

Адекватная власть ведет, а не тащится. Руководствуясь ценностями, а не идеологиями. Так Сталин на изломе Великой Отечественной вспомнил о Церкви. Ценности могут и должны быть инструментами власти. Только потому, что ценности, а не чипы, являются встроенными навигаторами человека. Как эмоции — навигаторами стада. Народу свойственен ум. Об этом писал еще Бродский. Не шибко демократический поэт. Имперский.

Либерал в хорошем смысле этого слова — человек, который за свободу. Свободу быть хоть кем, жить где угодно, думать что хочешь и не пытаться загонять других в свою колонну. Уважать инакомыслие и не считать должным с ним солидаризироваться. Либералам в плохом смысле это кажется недопустимым вольнодумством.

— Вы пьёте водку, граф? - сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.

Лев Толстой, "Война и мир"

Должен признаться, среди моих грехов есть и злорадство. Скажем, я одинаково искренне могу восхищаться и достижениями одних и тех же людей, и их когнитивным поносом. Вот свежий Дима Быков, который умом не радовал никогда, а талантом и чувством юмора давно перестал:

«Черчилли и Рузвельты сегодня в большом дефиците, единственный духовный лидер Европы такого класса – Зеленский (не отвлекайтесь, пожалуйста, на споры о нем, в нем каждый видит свое отражение)».

«Всякая нормальная вера проходит три этапа. Первый - Бога нет: какой Бог, какое бессмертие, вы что, смеетесь? Второй – Бог есть, и я его главное доказательство. Третий – я и есть Бог. К счастью, до третьего этапа доживают не все».

Вотэбаутизм — форма аргументации, при которой универсальные нормы ответственности и оценки подменяются избирательно применяемыми требованиями, вследствие чего моральное суждение перестаёт быть основанным на сущности поступков и начинает зависеть от интересов участников дискуссии.

Смотрю сериал Apple «По кладбищенской дороге» — про то, как полоумный англопакистанец и психопаты англоафриканцы устроили под крышей тупой разведки британского министерства обороны террористический беспредел в Оксфорде. Похоже, повесточка начинает меняться.

Мне было лет семь. Битов на своей желтой копейке-универсале возил нас с отцом на какую-то дачу, где мне налили болгарского вина "Гымза" из оплетенной бутылки, вперемешку с минералкой.
На обратном пути я сидел сзади, а отец и Битов вдохновенно рассуждали о Боге и о Ленине, который не верил в Бога.
И тут я изрек: "Если Ленин не верил в Бога, то и Бог не верил в Ленина!"

Я в макроэкономике не разбираюсь, но у разбирающихся хочу спросить.

Вот все говорят, что Украина — банкрот. А если новое правительство объявляет полный дефолт и говорит: «а кто теперь нас, грязненьких, будет танцевать, тот и ужинать будет!» Такое возвращение к ситуации 12-летней давности, хоть и в других реалиях на земле. Но разве не выход?

Разбирающийся Иван Иваныч уже рассказал мне довольно много интересного и резюмировал:

«Вы описали реальный геополитический механизм.
Он не наивный, не аморальный и не фантастический.
Но его формула такая:

Нестабильность — это валюта.
Но тратить её можно только один раз.
И только если ты контролируешь курс.

Украина уже продаёт риск нестабильности —
просто тихо, дозированно и через посредников,
а не через эффектный жест «полного дефолта».

Единственный базовый вопрос, который должен возникать у здравомыслящего человека по поводу СВО, — должно ли государство обеспечивать свою национальную безопасность. Если должно, не мусольте Соловьева, Киселева и Ханну Арендт, посмотрите на США и Израиль. Почитайте, что говорили еще в прошлом веке Кеннан, Мэтлок, Миршаймер и другие умные люди, которые за российские имперские интересы не топили. Если не должно, то человек, который так говорит, идиот.

Необходимый вопрос, который должен возникать у здравомыслящего человека по поводу Украины, — что было ей 12 лет назад делать, чтобы обеспечить свою национальную безопасность. Человек, который сегодня скажет: «майдан», — мудак. Майданом пытались обеспечить свою национальную безопасность флагманы мировой демократии. В начале было красивое слово: свобода, и за нее надо было идти на бой. Судьба расходных материалов никого не волновала.

Когда государство обслуживает не свои, а чужие национальные интересы, его будущее предрешено. Море крови, гора костей, и на месте чаемой свободы — полуразрушенный концлагерь. Просто что-то пошло не так. На фронте.

Когда проживающий в Европе русский историк-беллетрист, считающий себя истинным русским патриотом, говорит русскому либералу, выдающему себя за истинного украинского патриота, что Россию нужно разрушить изнутри, я безуспешно пытаюсь понять, что у него в голове.

Украинские патриоты, которые разрушили Украину, хотя бы не этого хотели. Хотели воровать, победить Россию, стать Европой. Такие желания, особенно в своей абсурдной совокупности, ведут к разбитому корыту. Но какое желание ведет человека, для которого разбитое корыто является целью?

Неважно, что это корыто для него уже чужое (мимо своего рта он ведь не проносит, таких дураков и на Украине нет). Может быть, его ведет желание справедливости? Я даже не сомневаюсь, что он хочет, как лучше. Но почему-то его не смущает коллаборация с теми, кто хочет, как хуже.

Наверное, враг его врага — его друг. Может быть, он даже гипотетически рассчитывает реставрировать с помощью этой коллаборации собственное разбитое корыто (что в подобной композиции особенно комично). Но что он думает, — даже как историк, — об интересах своей страны?

Удивительно, что наша прогрессивная интеллигенция всегда прекрасно разбиралась в интересах Запада и всем сердцем сочувствовала им, — а интересы собственной страны видела лишь в том, чтобы обслуживать чужие. Сочетание интеллектуального холопства с декларациями независимости — поистине удивительное.

Какое желание могло возникнуть у «уважаемых партнеров» при виде таких контрагентов? Только нагнуть. Министра иностранных дел Козырева не надо было и просить нагнуться. А какие золотые были времена! Гранты, открытое общество, открытый мир. Кровь лилась еще относительно далеко. Колокол уже звонил по идиотам, они слышали звон, да не знали, где он.

Незнание законов истории не освобождает от коллективной ответственности. Когда оплаченный чужими страданиями уютный ламповый мирок прогрессивной интеллигенции начал трещать по швам, ей по обыкновению захотелось до основания разрушить весь мир насилия против ее интересов. Но оказалось, что в России уроки истории учит только власть.

Страшно далека прогрессивная интеллигенция по преимуществу от здравого смысла. А он начинается с осознания собственных интересов и соответствующего целеполагания. Путать государственный карман со своим умеют все — и либералы, и патриоты. Интересно, почему отождествление своих интересов с государственными так не работает?

Вольно свободолюбцам попрекать меня реакционными настроениями: у них-то охранительный инстинкт развит как у овчарок. Даром что берегут они не свое, чужое. И кто развивал их охранительные навыки? Они протестуют против системы, а я — против идиотизма. Казалось бы, дело вкуса и выбора.

В конечном счете речь ведь о правах и свободах. Но чьих? Оказывается, милейшие борцуны за все хорошее против всего плохого хотят обустроить гуманитарный ГУЛАГ для условных 86% рабов, которых будут окормлять как духовные вертухаи (узнали карикатуру, которую они скармливают нам сегодня?)

Кто-нибудь скажет, что хрен редьки не слаще. Но речь не о сортах говна, а о качестве голов и образе мыслей. Можете сравнить Солженицына и Сахарова с Быковым и Акуниным? То-то и оно. Если в России развивается не интеллигенция, а госбезопасность, на власть неча пенять. В здоровой стране все живут одними общественными интересами. Им и придется учиться.

2023

А еще мне знаете что интересно, вот эти вот все наши диванные фельдмаршалы, которые рассуждают о ядерке по городу Н. (неважно, о каком городе речь и на каком языке там говорят) - они вообще понимают, что они говорят?

Я часто об этом думаю.

В Новопрокоповке, когда решался вопрос с пленным, типа, вывозить его в тыл или обнулить, я для себя решил, что если мне, например, прикажут, я пойду в отказ.
Я - солдат, а не палач.

В опорнике, который мы должны были взять за три дня до того, имея за спиной полкилометра выжженной открытки, понимая, что мы приехали с билетом в один конец и никто отсюда не уйдет, обнулил бы.

Но на своей территории, с окном на выход убить беззащитного человека, который, кстати, в меня, может и стрелял, когда мы бежали от БТРа, упавшего в ров до своих, который, возможно завалил Васягу и Рыбака, для меня было бы беспределом.

И это речь об одном-единственном человеке, скорее даже о неандертальце или питекантропе, судя по его развитию.

А тут - люди, которые, по моим предположениям в жизни даже курицы не зарезали, клокочут своим ртом какие-то слова, за которыми смерть сотен тысяч, если не миллионов, жизней.

Вот они же где-то работают.
Возможно (но не точно) у них есть половые партнёры (не исключено что другого пола, кстати), они трахаются (хотя скорее дрочат).
Они с аппетитом кушают сосиски с пюрешкой.
Какают на теплом унитазе.

И сидя вот на этом троне, тычут потными пальцами в экран, пишут ужасные вещи, воплощая в своей голове фантазии и совершенно чудовищных вещах, которые представляет собой взрыв ядерной боеголовки над мегаполисом.

Для них это просто какие-то буквы на экране, а тени мечущихся женщин, детей, рушашиеся дома, взлетающие в воздух автобусы и трамваи это картинки из блокбастера.

Нет, я не хочу верить, что они понимают, что они говорят; что они отвечают за свои слова.

Но если мне где-то этот ядерщик-испепелитель попадётся с фото на аватаркой, я мысленно одеваю его в военную форму, цепляю на его тело бронежилет и каску, даю ему в руки автомат и переношу в 6 октября 2023 года, в сарай, в котором я укрылся, не успев заскочить в дом.
От автоматного огня с соседнего дома я укрылся, но когда рядом начали ложить мины, я понял, что долго мне тут не усидеть, и надо прорываться в дом.

И вот я помещаю туда жестоковыйного испепелителя мегаполиса, безжалостного истребителя самок и личинок врага, и сцуко, я прямо через экран смартфона, глядя на мужественное лицо ядерного бахателя, чувствую невыносимо едкий и душный запашок страха.

Меня это немножко расслабляет, пропадает желание взять палку и бить, бить, бить это глупое существо по башке, со словами: Что. Ты. Мать. Твою. Такое. Говоришь.

Министр без биографии

Увидел новость: министр цифровизации Германии Карстен Вильдбергер предлагает ограничить детям доступ к соцсетям. Ну, думаю, интересно — что за человек решает, как немецким детям жить в интернете.

Полез смотреть биографию.

Родился в Гиссене в 1969. Точка. Следующий кадр — 1997 год, защитил диссертацию по физике твёрдого тела. Потом сразу Boston Consulting Group (это топ-3 мирового консалтинга, туда берут одного из тысячи). Потом INSEAD — элитная бизнес-школа во Франции, год обучения стоит как квартира. Потом правление T-Mobile, Vodafone, австралийский телеком-гигант Telstra, немецкий энергетический концерн E.ON. Потом генеральный директор. Потом министр.

А между 1969 и 1997 — двадцать восемь лет белого шума. Никаких родителей. Никаких братьев-сестёр. Никакой школы. Никаких фотографий. Никаких статей в местной газете "наш Карстен победил на олимпиаде". Ничего.

Спрашиваю нейросети — откуда человек взялся?

ChatGPT: "Рекомендую Ancestry. com, подписка от $20 в месяц"

DeepSeek: "Вы не имеете права сомневаться в биографии государственного служащего"

Perplexity: "Это объясняется немецкой культурой приватности. Проверено 10 источников ✓"

Gemini: "Ваш запрос может содержать элементы теории заговора"

YandexGPT: "Хотите послушать музыку? У нас есть Rammstein!"

Grok: "Завидуешь, лошара?"

Claude: "Ноль информации. Зато давай порассуждаем про классовое неравенство и старые деньги, которые любят тишину"

То есть человек, который хочет регулировать цифровую жизнь чужих детей, сам не оставил в интернете ни одного следа о собственном детстве.

Это и есть главный скилл новой элиты. Не "создать себе биографию" — это дорого, муторно и можно проколоться. А просто вычистить всё. Возникнуть сразу в 30 лет с диссертацией и должностью в консалтинге. Как нейросеть. Как персонаж, сгенерированный по запросу "успешный технократ, мужчина, 55 лет, физик".

Родителей нет — потому что "немецкая приватность".
Школы нет — потому что "корпоративный фон".
Биографии нет — потому что "технократ".

"Технократ" — это такой светский святой. Ему не нужна демократическая легитимность, он рождён из чистой компетенции. Откуда деньги на бизнес-школу за сто тысяч евро? Из компетенции. Кто устроил в элитный консалтинг сразу после аспирантуры? Компетенция. Как без единого дня в политике стал министром? Компетенция.

И кто лучше справится с задачей ограничить детям интернет, чем человек, который двадцать лет управлял телекомами и точно знает, как вычистить собственный цифровой след?

Раньше демократия требовала от элит открытости и подотчётности. Сегодня элита нашла способ быть закрытой кастой — при помощи тех самых цифровых инструментов, доступ к которым она теперь хочет регулировать для всех остальных.