Очень рекомендую эту лекцию. Виталий Найшуль - образец силы и оригинальности мысли в общественных науках, он сходу ломает шаблоны. Вам захочется думать и спорить. Вас точно вдохновит, если вам нравится мышление и вы не очень связаны догмами. Тема лекции - Америка, что само по себе важно, но она поможет и вообще мыслить общества, видеть логику там, где видится лишь хаос событий. По Найшулю Америка принципиально другая в сравнении не только Россией, но и Европой, не говоря уже об остальных культурах. При этом она задает глобальный образец. Отсюда раскоряка - поэтому все и мучаются - подражают (даже когда отрицают), не понимая, чему подражают. Уж лучше понимать.

Виталий Найшуль: «Почему мы не понимаем Америку?»

24 апреля в 19:00 в клубе «Лахесис» (ул. Покровка, 21-23/25с4) в рамках наших Публичных лекций выступит ученый-экономист, президент Института национальной модели экономики Виталий Найшуль

Сегодня Америка – главный ньюсмейкер. И нам с вами кажется, что мы понимаем содержание новостей, которые она генерирует. Но так ли это?

На своей лекции Виталий Аркадьевич Найшуль расскажет, в чем смысл и основания действий американской цивилизации.

Приходите, вход свободный, регистрация приветствуется!

рыба

в искупление рыба-вода
исковеркана красным соком,
кровью вытекла из себя,
беспокойная наша сила
но за мусорным днем весна,
и блесна за твоим порогом
мама раму душой скребла,
и, конечно, ее отмыла.

начинай все сначала, дружок,
запевай пасхальную песню,
ты забыл позвонить вчера,
и поэтому мир замкнулся,
из макарьева хлеб несут,
развываются волки лесом,
никогда не рождался здесь,
но наверно потом воскресну.

быть как было, у мамы сон
на войне и в крови забился,
красным соком течет вода,
на крючке умирает рыба,
и во сне, и на дне всегда
о стекло разбивались мысли,
в новой жизни-блесне своей,
умирая, скажу спасибо.


страсти в 90-е

бандит въехал на мерине,
а наш-то на ослике,
потом они встретились,
смерть им сказала: привет.
боль была мерзкой,
бандита мучили мысли: кто
сдал их ментам,
в машине орал назарет.


третий день

когда он очнулся, то понял, что гроб
конечно смешон и поэтому черен,
сам тезис о том, что есть стены... он вздорен,
пространство скорее похоже на море,
которое молится волнами, чтоб
смеяться иллюзии смерти взахлеб.

пещера была как любые места
истыкана буквой, и камень катился,
булыжник ведь тоже — материя мысли,
пещера напомнила старые ясли.
вот жены и масло: — она же пуста!
— возрадуйся милая! ну, перестань,

я разве для слез и стенаний воскрес?
немного смешны ваши стоны, и стены
от духа святого до почек растений
упали — завесы из тонких материй,
открылись навеки окошки небес.
— о господи, глянь, ты израненный весь.


пасха на кулешах

мало букв на куличках, вращаются ноги,
снег и грязь размешала лохматая птица,
а в метро нынче праздник, разбили все яйца,
ничего, мы не будем мечтать и сопливеть.

раскрошились деньки на карнизы и слякоть,
много денег валяются в форме прохожих,
уходя, уходи - не до шуток, билетов
нынче нет у творца, там везде турникеты.

вдруг запели по гречески, мальчик родился,
слава, слава! болельщики в каменных масках,
кто-то в космос летит, - илон маск и гагарин,
и архангел босой сигарету стреляет.

Иногда мы ведем себя как администраторы благодати, а не ее проводники… я предпочитаю Церковь, которая покрыта синяками, страданиями и грязью из-за того, что побывала на улице, а не Церковь, которая нездорова из-за замкнутости и стремления к собственной безопасности. Я не хочу, чтобы Церковь, желая быть в центре внимания, в конечном итоге запуталась в паутине навязчивых идей и процедур…» Отсюда

Наш молодой друг Яша Колейчук, на Пасху крестившийся в католичество, написал заметку про Папу Франциска в Teller blog.

РИ поздравляет читателей с 80-летием Великой Победы. Статьей Виталия Лейбина мы начинаем непростой разговор о том, чем является современный «неонацизм» и в чем могла бы состоять «денацификация». Действительно, в привлекательности именно гитлеризма, в распространении атрибутики германского нацизма, в самой популярности свастики и рунической символики есть что-то малопонятное, парадоксальное и зловещее. Вроде бы неонацисты символически хотят приобщиться к проигравшей державе, к культу господства одной очень определенной этнической группы, к которой, скажем, все восточные славяне заведомо не имеют никакого отношения. Тем не менее агрессивный национализм практически во всех странах и у всех народов, в том числе у восточных славян, не может почему-то остаться равнодушным именно к этому проигравшему и морально скомпрометированному течению. Неонацизм представляет реальную загадку в том числе для консервативного сознания, которому он бросает сильнейший вызов.

Друзья с прошедшим Днем Победы! Не в связи с датой, а для затравки для рефлексии даю ссылку на большую статью про неонацизм и денацификацию (если ее обсуждать не пропагандистски, а всерьез), которую написал для издания Бориса Межуева.

Апология национального права на насилие неизбежно обретает черты мрачного неонацистского культа. Это наиболее откровенно проявлено у таких литературно-одаренных идеологов войны, как Александр Дугин: «Наша добрая весть, выстраданный, выплаканный, отвоеванный нами восторг Русской Духовной Мечты оплеваны сторонниками иных культурных форм — и это война» («Война — наша мать», 2016). У украинского националиста Дмитра Корчинського в «Війна у натовпі» (1999) были схожие мотивы: «Никогда нельзя размышлять — стрелять или не стрелять. Стрелять надо при первой, даже самой маленькой, возможности… я понимаю так ясно, как понимают необходимость воды в пустыне, что чужих войн не бывает. Любая война — это твой уникальный шанс на победу, на прыжок в величие».

Постмодернистский культ насилия (смерти и боли как экзистенциального блага) стилистически и содержательно роднит русский и украинский неонацизм. Идеологи неприкрытого насилия не различают мистику подвига (которая в войнах действительно проявляется, но в самопожертвовании, в готовности положить душу за други своя, а не в садистском любовании насилием) и простую дьявольскую магию власти.

Историю о том, как высочайшее решение об открытии нового перинатального центра в Донецке внезапно привело к массовому закрытию роддомов и разгрому местной системы родовспоможения, я пытался написать еще в конце 2023 года, когда она начиналась. Знакомые донецкие врачи просили меня помочь по старой памяти. Но к тому времени уже не было «Русского репортера», а действенными контактами на месте и в Москве я уже не обладал. Тем не менее, я все равно попытался что-то сделать: написал заметку и разослал информацию дружественным депутатам и журналистам.

Но тема оказалась сложной: на оне жертв войны не самой важной, для лояльных СМИ это была несанкционированная критика да еще в рамках пиаровской повестки, а в нелояльных — публиковать ее было неразумно. Ведь врачи донецкие, из родного города не уезжавшие, настрадавшиеся от обстрелов и блокад, и никакие не оппозиционеры. Несколько раз я натыкался на эту историю — и ничего.

Во время последней поездки в Донецк я встретил знакомого врача и узнал, что процесс завершен. Решил хотя бы коротко написать об этом (спасибо Борису Межуеву и его изданию) — но, видимо, помочь уже ничему нельзя. Закрывается последняя, главная больница по родам в Донецке. Врачей, нянечек — всех на выход, вместе с их опытом, наработанным в условиях и войны, и ковида: команды, технологии, наука. Кого-то поодиночке берут в новый перинатальный центр, где оборудование толком не работает, а коллективов и налаженных процессов нет.

«Мы вас будем ломать через колено, как в Крыму», — говорили в Донецке эффективные менеджеры от медицины.

Тема знакомая: на самые сложные направления российская бюрократия неизменно бросает самых одиозные кадры и самые нелепые методы управления. Им же нужно заработать на процессе, а результат — это пиар-отчет, а не рабочая система. Помнится, в 2015 году за поставки топлива в Донбассе отвечал младоолигарх времен Януковича с разухабистыми бизнес-манерами. А в Крыму один из «эффективных менеджеров», присланных из федерального центра, — губернатор Севастополя (2017–2019) Дмитрий Овсянников — после отставки патриотично уехал в Лондон и жил там в своем доме, пока в январе 2024 года его не арестовали за отмывание денег.

https://politconservatism.ru/blogs/roddom

У меня тут вышла аудиокнижка

https://mobile.audiostore.media/playlistA/7976

А все благодаря прекрасным Аудиостору и ОГИ.

Кусочек во вложении.
Ну и просто так вчерашний свежий стишок.

витражное пьяное солнце на вокзале в орле,
тургенев со своей собакой - один народ,
едем медленно, белые и красные на столе,
помидоры пахнут плацкартом, гниеньем вод.

мы - отцы и дети, и рельсы, а выше шпал -
шпаликов шагал по раю и все исправил,
уже в поездах не курят, народ всем мешал,
а в тамбуре только призраки имперских окраин.

мы не можем понять друг друга, не став собой,
исходит египет из анекдотов своих бород,
мы хотим правды, но все же фальшивим наперебой
и едем в плацкарте в детство, только наоборот.

Сегодня в возрасте 93 лет в Донецке рано утром во сне умерла моя родная тетя, Галина Михайловна Дроздова. Последние ее слова (в ответ на вопрос сестры): «мне хорошо». Вчера мы говорили, он с трудом пожелала нам всем счастья, здоровья и мира. (На фото весны1941 года она слева). Она прожила большую жизнь, например, успела поработать в Нью-Йорке (Донецкой области), на Кубе и в Анголе. Она всю жизнь надеялась, что ее отец, скорее сего, погибший в первые месяцы войны, все же вернется. Она какое-то время написала первую свою книжку не по работе «Путешествие в поисках отца» (есть на «Ридеро», самое интересная часть - где воспоминания), а еще есть сны:

«После окончания войны нам еще долго не хотелось верить, что отец погиб, что его уже нет. Все время казалось, что он находится где-то в длительной командировке по особому заданию, в другой стране и должен обязательно вернуться. Однажды в 60-х годах мне приснился сон — красивое огромное поле, высокая желтая рожь, во ржи васильки. И отец. Он идет к нам, идет стремительно и энергично с сияющей улыбкой на лице. Он в военной форме с орденами на груди, черных сапогах и брюках-галифе. Мы стоим и ждем его приближения. И тут я проснулась. Проснувшись, подумала: сон этот вещий, он подтверждает, что отец еще жив и ищет встречи с нами. А в 70-е годы мне приснился второй подобный сон: передо мной стена из колючей проволоки. А на ней с обратной стороны во весь рост, раскинув руки и уцепившись в колючую проволоку, повис отец. Он был в старой оборванной шинели, солдатской каске и смотрел на нас каким-то потухшим и печальным взглядом, будто хотел что-то сказать, но не мог. Это был, наверное, тоже вещий сон — он извещал нас о том, что отец прощается с жизнью и с нами, уходит от нас навсегда. Больше такие сны мне не снились»

Она была рада жизни, но жалела, кроме того, что скучала по отцу, что ей пришлось поступить в торговый техникум, а не художественный (она не могла попросить еще немного денег от местечка до Минска у мамы) и о том, что у нее не было детей. Мы с сестрой были как бы ее детьми тоже немного.

Сегодня утром, еще до того, как узнал, мне написалось такое ей пожелание на новую жизнь:

тетя галя, милая, доброго рождения!
пусть ты будешь младенцем любимым
в семье, где мама любит тебя больше всех,
и отец не погибнет на войне.
пусть мир тебе раскроется в жесте благословения,
и ты будешь лежать у него в ладонях,
а когда ты подрастешь, папа тебя подкинет вверх
и не уйдет на войну,
и ты поступишь в художественный,
танцевальный и театральный, а не в торговый,
пусть тебя возьмут без экзаменов,
и ты сотворишь великое на радость бога,
человечества, друзей и родных,
и пусть твой муж будет мягким и сказочным,
и высоким как отец,
и дети будут любимые и умные,
и когда ты будешь умирать,
исполнившись лет
(лет в сто),
ты, полная мудрости, обнимешь сына и дочку
и даже им станет светлей.

Мой несколько рискованный текст про мир и войну опубликован в издании Бориса Межуева.
Наибольший риск мне кажется не в том, что вы подумали, а в том, что опять приходится говорить вещи, в общем, очевидные. В интеллектуальной дискуссии было бы уместнее сказать что-то более тонкое. Но, кажется, сейчас, когда политики вопреки собственным интересам выбирают войну, очевидности как раз и нужны.

МИД и высшее руководство России даже в случаях резонансных и очевидных трагедий с жертвами среди мирных граждан Украины вследствие российских атак, таковые жертвы отрицают, неизменно говоря о фейках. Это может быть либо результатом путаницы между внутренней пропагандой (в которой принято скрывать неприятные факты) и внешней дипломатической коммуникацией (которой мешает явная несогласованность с фактами). Но может быть и так, что даже высшее руководство подчас верит своей же пропаганде. Все эти искажения могут влиять на эффективность решений и коммуникации в том числе дипломатической.
…
– Все-таки, – как говорится в известном политическом анекдоте, – наш выдающийся президент В.В. Путин должен быть посоветоваться с Рабиновичем, прежде чем начать специальную военную операцию.
– С каким Рабиновичем?
– С любым Рабиновичем.
“Любой Рабинович” – это, понятно, взгляд со стороны, без эффектов массовой экзальтации, неизбежных во время войн, нелицеприятный здравый смысл без ложнопатриотической патетики.

Мой текст про то, как выжить и даже иногда здравствовать в информационном шуме и информационных войнах. Краткий конспект разных курсов, которые читал на этот счет. Пункты простые, но имеющие глубину, некоторые обдумывались годами. Я бы для своих еще бы добавил пару-тройку технических пунктов на примере текущей войны (у меня был в 2022 году текст про некоторые приемы анализа противоречивых заявлений сторон конфликта). Надеюсь, статья про медиаграмотность может вдохновить или позабавить. А кому важно услышать больше из того, что я понял по теме за 28 лет разного редакторства, - могу рассказать лично или на семинаре подробнее.

…обычные люди участвуют в информационных войнах (в том числе против друзей и близких) на правах бессознательной массовки, ошибаясь по поводу своей роли, — в солдаты информационной войны их никто не рекрутировал. Нередко такие люди вредят именно той стороне, за которую «топят», — добровольные сетевые воины нередко заходят в расчеловечивании врага так далеко, предлагают такие жестокие меры возмездия, что становятся хорошим примером в руках пропаганды противника.
Нередко люди думают, что они заняты общественно полезным делом, путая информационное насилие и доносительство с борьбой за справедливость…

Этот текст - мой последний на Teller blog в качестве главреда. Спасибо коллегам, с кем удалось поработать в этом проекте, - было интересно!

привет! мы в рамках www.letnyayashkola.org/ выпускаем научпоп книгу

нам нужен взгляд со стороны, экспертная оценка не требуется, просто почитать тексты и оставить свои комментарии по паре пунктов. для нас это огромная помощь!

кто готов заходите в этот чат, там документ с текстами и полная инструкция:

t.me/+Q2XejyFMHuhiYjYy

Умер Кирилл Вышинский, русский и украинский журналист, добрый человек. Я знаю, что, глядя на последнее место работы в «России сегодня», многие читатели могут подумать недоброе. Его старый (не хочется говорить «бывший») друг, живущий в Киеве, сегодня написал на его смерть нечто глупое и почти злорадное: «Надеюсь, что когда настанет час, среди встречающих меня, его не будет. Ибо это станет означать, что я - в Аду». Ад, впрочем, всегда с нами, когда мы злимся и делаем зло. И на самом деле я бы не исключал, что старые друзья могут встретиться и по ту сторону — политические волны проходят быстрее, чем личные связи. Кирилл даже в отношении друзей, которые злорадствовали по поводу его заключения в украинскую тюрьму в 2018 году, не выражал ненависти — а я это с ним обсуждал. И я знаю, когда он помогал людям выбраться из застенков (это было не раз), а когда доносил или злорадствовал — не знаю, не было.

Я был знаком с ним с 1998 года, большую часть жизни, получается. Мы тогда работали в президентской предвыборной кампании в Киеве — было много чего интересного. Например, мы для понимания страны объехали на машинах ее вокруг (Киев — Львов — Ужгород — Винница — Одесса — Крым — Донецк — Харьков), Кирилл с командой снял про это содержательный док, темой которого было, как так сделать, чтобы такие разные регионы мирно ужились в одной стране. Такая была тема у нас тогда, как оказалось, утопическая.

Это была компания из четырех дружных днепропетровских телевизионщиков, сооснователей постсоветского днепропетровского телевидения, с которой я бодро выпивал, и когда симпозиум достигал кульминации, кто-то из них обязательно напоминал, что «коньяк трезвит», и выступление продолжалось. Кирилл, кстати, меньше всех, но зато он интересовался книгами, что я иногда притаскивал из Москвы, ему почитать, и неожиданно (я-то думал, что я подарил) вернул через пару лет «Записки о русской культуре» Юрия Михайловича Лотмана. Все четверо были молодыми, веселыми, щедрыми, помогающими и душевными. Они крестили детей друг у друга и были свидетелями на свадьбах. Но война разделяет даже такие связи. Один из этой четверки стал пиарщиком Коломойского, а потом — довольно скандальным советником Зеленского, а вот Кирилл оказался в тюрьме, а потом в России.

Ко времени Майдана в 2014 году Кирилл работал спецкором телеканала «Россия», что само по себе было смело, окружение не было дружественным. Самое начало побоища на Майдане он не заснял — он стримился с Европейской площади, но в 9:15 утра он уже снимал рядом с «Беркутом».

Месяцем ранее мы с друзьями-коллегами устраивали в Киеве круглый стол для журналистов с идеей про то, как бы остановить скатывание в войну. Я такое письмо рассылал: «Приглашаем вас на встречу представителей журналистского цеха из Украины, России, стран ЕС с целью друг друга в тяжелый для родины час и по возможности снизить градус непонимания и ненависти.
Вопросы к обсуждению:
- Чем отличается свободная журналистика от революционной и контрреволюционной?
- Есть ли место журналистской нейтральности и стандартам журналистики в нашей ситуации?
- Возможно ли понимание журналистов с разными позициями и из разных стран?»

Кирилл сразу отозвался и даже помог пригласить коллег даже с радикально промайдановской позицией. Тогда еще все общались. Мустафа Найем, с поста которого начался Майдан, до этого всего поспорил с Кириллом на виски, утверждая, что ассоциация Украины и ЕС будет подписана, а Кирилл утверждал, что нет, и оказался прав (Найем, я так думаю, бутылку так и не отдал, Кирилл тогда в шутку жаловался). Круглый стол получился смешным, но грустным, война была близко. Один украинский журналист сказал: «Машина останавливается на красный свет, а танк не останавливается», а другой — что сейчас не время правды, в время борьбы. Я как модератор пытался еще тогда всех мирить, а Кирилл просто и оригинально по тем временам говорил, что врать нехорошо. --- Продолжение тут.

начало тут ------ С начала марта 2014 года Кирилл ушел из телевидения и возглавил РИА «Новости Украина». Сайт считался «пророссийским», но точно не был ни агиткой за войну в Донбассе, ни агиткой за ДНР, это была хорошая работа, я у него печатался и неоднократно давал интервью и комментарии по ситуации в Донбассе, где часто бывал. Как-то раз Кирилл хлопотал через меня и других российских журналистов за своего автора с промайдановской позицией, задержанного на подвал в Донбассе, — и того освободили благодаря хлопотам.

Кирилл играл по правилам местной журналистики, некоторых воюющих фигур с Донбасса нельзя было цитировать, Кирилл опасался претензий правоохранителей и вообще-то ожидал проблем уже с 2016 года. Но не уехал (тогда это было просто), а остался работать, это было очень смело. Его взяли в 2018-м, причем держали без вердикта в СИЗО. Все, что могли предъявить следователи, — это некий странный анализ нейтральных новостных заметок. То есть он сидел просто за журналистскую работу.

Он просидел почти полтора года, пока на фоне избрания Зеленского президентом началась короткая украинская оттепель и Кирилла уговорили поехать на обмен. Все дело шло так к оправданию, и на день он оказался в Киеве на свободе (под личное обязательно) еще до обмена, и к нему заехал, опять же с бутылкой, тот самый дружбан из четверки, который злорадствовал по поводу кириллова ареста и который советник Зеленского. Кирилл после тюрьмы не мог пить, советник выпил вискарь сам и не то чтобы извинился, но как-то так. Тогда еще были идеи налаживать мосты.

В Москве Кирилл был принят как герой (он и был героем), но хотел не просто выступать по эфирам и трибунам, а что-то сделать. И тогда я ему посоветовал взять в работу список политзаключенных от нашего друга, тогда еще запорожского чудесного и тоже очень смелого журналиста и правозащитника Павла Волкова, похожим образом отсидевшего год и оправданного судом. Люди из этого списка так или иначе вышли на свободу впоследствии.

Я видел Кирилла в 2021 году в последний раз — он выступал на нашем студенческом Медиаполигоне, который мы делали в Вышке. После 2022 года я застеснялся активно общаться с друзьями, которых могла скомпрометировать моя антивоенная позиция, но знал, что если надо будет кого-то спасать, он включится — и так бывало. Он не говорил, что тяжело болен, и сам не писал, и для себя помощи никогда не просил.

Это был один из самых светлых и смелых людей, что я знал, так что если он нас там будет встречать, то, можно надеяться, все будет хорошо.

Итоговый и эпохальный фотографический двухтомник Сергея Максимишина я успел посмотреть в pdf и мечтаю в печати. Сергей Яковлевич — выдающийся фотограф, один из любимейших. И дело не во вкусовщине, его гений такого сорта, что сходу понятен всем. Если надо было детям и студентам начать рассказывать про современную фотографию, я показывал Максимишина. Есть много прекрасных и тончайших авторов, но многие требуют некоторой насмотренности и подготовки, то максимишинский гений такого сорта, что бьет наотмашь и сразу. Возможно поэтому он и педагог отличный, его ученики быстро начинают снимать интересно. Если мы в «Русском репортере» не знали, что ставить на обложку, то другой наш выдающийся современник Андрей Поликанов (фоторедактор и этой книги) нередко предлагал фото Максимишина. Такое ощущение, что все его фото — либо на обложку, либо на заход.

Например, на обложке у нас было из вошедшего в книгу удивительное фото двух школьниц и двух их пожилых родственниц из Кабардино-Балкарии — полная светлой грусти и напряженной тишины классическая картина. Но не только это — много чего. А вот знаменитое фото из Технологического колледжа в Махачкале, где студентки-мусульманки в цветных платках в аудитории, — можно часами разглядывать их лица, догадываясь, что они думают, пока слушают, видимо, скучную лекцию. Кстати, это фото было в числе иллюстраций к большому репортажу о коррупции в дагестанском образовании, но давало больший объем жизни, чем эта тема. А вот еще одно иконическое фото — четверо детей (тоже нашего любимого) профессора социологии Юрия Плюснина в четырех частях окошка его избы в Кологриве Костромской области. И недаром фото поставлено рядом на странице с лесами в церкви.

Второй том книги — по большей части мне был знаком и любим, но собран так, что я увидел эти фото иначе, это было открытием; страна в фотографиях Максимишина и в сборке Поликанова открылась иначе, чем я знал ее по времени «РР», еще пронзительнее и парадоксальнее, как «тайная вечеря» на фото самодеятельного театра в психоневрологическом интернате в Питере. Я особенно внимательно смотрел ранние фото, которые знал значительно хуже поздних, включая чеченские, и понял, что мне нужна эта книга, чтобы время от времени заглядывать и понимать наше время и место.

А первый том, состоящий из собранных за многие годы «охоты» любительских фотографий русского ХХ века, — просто обязательное пособие по нашей истории и для всех, кто хочет понимать и страну, и себя в глубине и без звериной серьезности. Сдвиг в парадокс, визуальный конфликт, почти комизм, но непременный драматизм создают невероятный объем. Вот красноармейцы Саша и Исаак в буденовках, изобретатель машины для ловли крыс, хоккей на костылях в госпитале, дембель в тачке, купальщица в тазу, много деталей, лиц, эмоций. Так ХХ век мы еще не видели, как будто Дзига Вертов снимал сто лет.

Сбор на «Планете» уже успешен, нужная сумма собрана, но все равно заказывайте: это и дело хорошее — поддержать великий проект, и польза — такое нельзя пропустить, и такой цены больше не будет.

тупость войны притворяется сложностью,
ракеты и дроны летают, пыхтя,
подъезд сложился люди, уже не ежатся,
они просто гибнут, от дури устав.

зачем это было и куда они целились?
явно старались, хотели исполнить план,
разведка не дремлет, подчас она целое
здание с людьми обнуляет, обман

бывает от денег, бывает что выдано
задание цели найти, и они вот нашли,
то аналитик, а то колдырь наводит, адово
вытворяется тысячей мощных жил.

убийства вершатся с полной серьезностью,
крупный успех - обесточить село на час
разодрали живых людей и праздновать
отчеты, погоны, и - мы сражались за вас.

- смотрите, это же просто глупость безумие,
ясно людей, но как вам себя не жаль?
- жаль но дело серьезное, и мы уже умерли,
но еще ходим чуток и закаляем сталь.

Выходит первый настоящий большой фотоальбом классика советской независимой, социальной, жизненной, настоящей фотографии Владимира Соколаева. Великие фотографические книги прямо кучно идут.
Владимир Соколаев решил стать фотографом в 1974 году во время работы на Кузнецком металлургическом комбинате в городе Новокузнецке. Он организовал там же, на комбинате, первую в СССР творческую группу фотографов «ТРИВА», которую, впрочем, со скандалом и оргвыводами закрыли. В альбоме есть про это воспоминания Соколаева. Там, например, есть эпизод из разговора со стукачом:

«…спросил, по какой причине … называет наши фотографии «антисоветскими», ведь он же прекрасно знает, что это не так. На что получил ответ: «Во-первых, я — солдат. Мне приказали, и я делаю. А во-вторых, я на самом деле считаю их антисоветскими».

Фотографии Соколаева, конечно, не антисоветские. Более того, благодаря им, советская реальность выглядит ностальгической, живой и человечной - например, ноги женщин из хора из-под сцены, такие разные, рассказывают целую историю, настоящая музыка, или смеющиеся детдомовцы с закрытыми глазами под кварцевой лампой.
Для Владимира Соколаева фотография - это не только искусство, но и служение. В 1987 году он стал снимать детский дом. В конце жизни он и вовсе стал мистиком и писал:

«Фотография — уникальное занятие, которое всегда позволяет быть на острие Мира. Независимо, какую часть Мира мы выбрали — человеческую, природную или надмирную… Фотография смотрит во все части».

Последние дни сбора на «Планете», стоит поспешить.

Просьба помочь товарищу в СИЗО

Наш друг Лёша Шевелёв - однокурсник и близкий друг одного из нас, замечательный учёный, трудоголик, скромнейший и образованнейший человек, д.б.н., завлаб в ИОГене - попал за решётку по обвинению в мошенничестве, организации преступной группы с целях хищения денег в особо крупном размере и т.п. Любому, кто знает Шевелёва, смешно слышать подобное. Если коротко, по правдоподобной версии, на него свалили вину за невыполнение госзаказа, в котором он участвовал несколько лет назад, свои задачи выполнил и вышел из него задолго до его окончания. В проекте участвовали также некие высокопоставленные лица (ректор некоего биотехнологического "университета" , а также бывший депутат Госдумы); весьма вероятно, задачей было свалить их, а козлом отпущения назначили Лёшу. Осуждён на 6.5 лет (!), сейчас в СИЗО.

Наконец-то появилась возможность апелляции. Собираем деньги на оплату адвоката и другие судебные расходы. Переводы просим делать на карту Саши Малянова (Александр Владимирович М.) на Сбер по номеру +7 926 1234071. Спасибо, друзья!

Антон Образцов, Виталик Лейбин, Саша Малянов

Рецензия Станислава Бенецкого на аудиокнижку с моими стихами вышла в чудесном издании “Татьянин день”.
Удивительное понимание не самых ясных моих стихов, да еще на слух! Спасибо огромное!
А что касается вопроса о детскости и обэриутскости некоторых моих текстов, кроме сказанного в рецензии, могу добавить, что: а) для чтения вслух я стараюсь держать баланс серьезности и абсурдной шутки, чтобы было легче воспринимать, б) когда ты переполнен ощущением чуда и любви (или отчаяния и любви), то мир не кажется таким уж устойчивым в своих привычных очертаниях, он показывает свою матричную и карнавальную зыбкость, вызывая лл аибо радостный либо истеричный смех. Обэриуты это просто сумели выразить, а еще любимейший Леонид Аронзон и много, кто еще.
А что касается войны, то мы как ни странно недавно впервые посмотрел “Доктор Стрейнджлав, или Как я научился не волноваться и полюбил атомную бомбу”. Так вот, должен сказать, что в жизни все гораздо абсурднее, и смешнее, и грустнее, только финал фильма, к счастью, все еще не пора играть.

(Выложил текст этой подборки, то есть текст с которого я читал на Аудиосторе, но кое-что пропускал https://les.media/articles/391862-ne-skromnaya-epitafiya)