Ты и скрипку с собой принесла,

И заставила петь на свирели,

И, схватив за плечо, повела

Сквозь поля, голубые в апреле.

Пессимисту дала ты шлепка,

Настежь окна в домах растворила,

Подхватила в сенях старика

И плясать по дороге пустила.

Ошалев от твоей красоты,

Скряга вытащил пук ассигнаций,

И они превратились в листы

Засиявших на солнце акаций.

Бюрократы, чинуши, попы,

Столяры, маляры, стеклодувы,

Как птенцы из своей скорлупы,

Отворили на радостях клювы.

Даже те, кто по креслам сидят,

Погрузившись в чины и медали,

Улыбнулись и, как говорят,

На мгновенье счастливыми стали.

Это ты, сумасбродка весна!

Узнаю твои козни, плутовка!

Уж давно мне из окон видна

И улыбка твоя, и сноровка.

Скачет по полю жук-менестрель,

Реет бабочка, став на пуанты.

Развалившись по книгам, апрель

Нацепил васильков аксельбанты.

Он-то знает, что поле да лес —

Для меня ежедневная тема,

А весна, сумасбродка небес,-

И подружка моя, и поэма.

Рано утром под окном,

Подпершися локотком,

Дочка царская сидела,

Вдаль задумчиво глядела;

И порою, как алмаз,

Слезка капала из глаз.

А пред ней ширинкой чудной

Луг пестрелся изумрудный,

А по лугу ручеек

Серебристой лентой тек.

Воздух легкий так отрадно

Навевал струей прохладной!

Солнце утра так светло

В путь далекий свой пошло!

Все юнело, все играло,

Лишь царевна тосковала

Под косящатым окном,

Подпершися локотком.

Наконец она вздохнула,

Тихо ручками всплеснула,

И, тоски своей полна,

Так промолвила она:

«Всех пространней царство наше,

Всех девиц я в свете краше

Бела личика красой,

Темно-русою косой,

Нежной шеей лебединой,

Речью звонкой соловьиной;

Дочь единая отца,

Я краса его дворца…»

Для неведомых наречий

Встрепенулся и затих

С небесами жаждет встречи

Зарождающийся стих

Блеском крыльев голубиных

Белый веер засверкал

Это он мелькнул в глубинах

Золотых твоих зеркал

(Где незримо оседая

Предвещая столько зла

Обо мне грустит седая

Несметенная зола)

Над рукою истомленной

Вьется веер окрыленный


"Веер" Стефана Малларме (в переводе Романа Дубровкина) был проиллюстрирован одноименной картиной современного итальянского художника Джанни Стрино.

Увы, того, кто море любит,

Оно же, зыбкое, и губит,

А я на твёрдом берегу

Себя люблю и берегу.


Стихотворение Роберта Геррика "На море и на суше" (в переводе Евгения Фельдмана) было проиллюстрировано картиной "Русалка и зачарованный моряк", которую написал австрийский художник Густав Вертхаймер.

Ангелы проживают

В своих облаках роскошных.

Дотуда не докричаться.

Оттуда не дозвониться.

А радость они посылают

Людям в собаках и кошках.

В собаках быстрей доходит.

В кошках дольше хранится.


Стихотворение Сергея Плотова было проиллюстрировано картиной Катрин Вельц-Штайн "Луна и кот"

Есть минуты, когда не тревожит

Роковая нас жизни гроза.

Кто-то на? плечи руки положит,

Кто-то ясно заглянет в глаза…

И мгновенно житейское канет,

Словно в темную пропасть без дна…

И над пропастью медленно встанет

Семицветной дугой тишина…

И напев заглушенный и юный

В затаенной затронет тиши

Усыпленные жизнию струны

Напряженной, как арфа, души.


Стихотворение Александра Блока было проиллюстрировано картиной "Античный вечер", которую написал Альфонс Осбер.

Я в детстве дружил с великаном.

Нам весело было одним.

Он брёл по лесам и полянам.

Я мчался вприпрыжку за ним.

А был он заправским мужчиной

С сознанием собственных сил,

И ножик вертел перочинный,

И длинные брюки носил.

Ходили мы вместе всё лето.

Никто меня тронуть не смел.

А я великану за это

Все песни отцовские спел.

О мой благородный и гордый

Заступник, гигант и герой!

В то время ты кончил четвёртый,

А я перешёл во второй.

Сравняются ростом ребята

И станут дружить наравне.

Я вырос. Я кончил девятый,

Когда ты погиб на войне.


Стихотворение "Великан" Валентина Берестова было проиллюстрировано картиной "Старший брат", которую написал Эдмон-Адольф Рюдо.

За окошком ночь настала,

Где-то вспыхнули зарницы,

Книжка за день так устала,

Что слипаются страницы.

Засыпают понемножку

Предложенья и слова,

И на твёрдую обложку

Опускается глава.

Восклицательные знаки

Что-то шепчут в тишине,

И кавычки по привычке

Раскрываются во сне.

А в углу, в конце страницы,

Перенос повесил нос —

Он разлуку с третьим слогом

Очень плохо перенёс.

Недосказаны рассказы,

Недоеден пир горой.

Не дойдя до этой фразы,

На ходу заснул герой.

Перестало даже пламя

Полыхать в полночном мраке,

Где дракон с одной драконшей

Состоит в законной драке.

Никого теперь не встретишь

На страницах спящей книги,

Только медленно плетутся

Полусонные интриги.

Дремлет юная невеста

По дороге под венец,

И заснули середина,

И

начало

и

КОНЕЦ.


"Книжная колыбельная" Ренаты Мухи была проиллюстрирована картиной " Книга перед сном" Эммы Ирлам Бриггс.

Не надо лилий мне, невинных белых лилий,

Нетронутых судьбой и выросших в глуши;

Добытые людьми, они всегда хранили

Холодную любовь и замкнутость души.

Хочу я алых роз, хочу я роз влюблённых;

Хочу я утопать в душистом полусне,

В их мягких лепестках, любовью упоенных,

В их нежности живой, в их шелковом огне.

Что лилия пред ней, пред розой темно-алой?

Для розы я живу, и вся она моя;

Она мне отдалась, любила и страдала…

Она — моя навек… а лилия — ничья…


Стихотворение Владимира Набокова было проиллюстрировано картиной "Душа розы" Джона Уильяма Уотерхауса.