Половина Луны… Равновесие зыбко!
Похудеет Луна или пустится в рост?
Половина Луны — как сквозь слезы улыбка.
В ней и горе, и радость — вперемешку, внахлест!
Ах, не так ли и жизнь — та же полуошибка,
То ли полуответ, то ли полувопрос.
Наше счастье, созрев, вдруг становится зыбко…
Наша боль, лишь утихнув, вновь пускается в рост.
Стихотворение "Половина луны", которое написала Кристина Россетти (а перевела Мария Лукашина) было проиллюстрировано картиной современной художницы Луи Лорри "Освальд и Северина".
Похудеет Луна или пустится в рост?
Половина Луны — как сквозь слезы улыбка.
В ней и горе, и радость — вперемешку, внахлест!
Ах, не так ли и жизнь — та же полуошибка,
То ли полуответ, то ли полувопрос.
Наше счастье, созрев, вдруг становится зыбко…
Наша боль, лишь утихнув, вновь пускается в рост.
Стихотворение "Половина луны", которое написала Кристина Россетти (а перевела Мария Лукашина) было проиллюстрировано картиной современной художницы Луи Лорри "Освальд и Северина".
Семь огней на воде — огонечки,
И семь звезд в небесной тиши.
Семь грехов королевской дочки
На дне ее души.
Розы алы в ногах, в платье долгом,
Розы в золоте рыжих волос.
На груди, под тугим шелком,
Два пунцовых бутона роз.
Бездыханный рыцарь, густой тростник,
Как хорош он, как он мил.
Рыб голодные стайки, пришел их миг:
Кто б еще рыб накормил.
В дорогих одеяниях паж лежит —
Чья добыча? Кому уволочь?
В небе воронов черных семья кружит,
И черны, и черны, как ночь.
Ах, зачем они здесь, зачем мертвы?
Стынет кровь на ее руке.
Кровь на лилиях и на шелках, увы.
Кровь на золоте, на песке.
Скачет с севера рыцарь, с востока — слуга,
Милый с запада, с юга — другой.
Чёрным воронам — пир, а бойцу — врага,
Королевне — вечный покой.
Есть один лишь, кто верен ей до конца.
Да и он обагрен в крови.
Он могилу им вырыл у деревца,
Четверым — ради их любви.
В небе ветер задул огонечки,
И вода темна, словно грех.
Семь грехов королевской дочки,
И один его грех на всех.
И семь звезд в небесной тиши.
Семь грехов королевской дочки
На дне ее души.
Розы алы в ногах, в платье долгом,
Розы в золоте рыжих волос.
На груди, под тугим шелком,
Два пунцовых бутона роз.
Бездыханный рыцарь, густой тростник,
Как хорош он, как он мил.
Рыб голодные стайки, пришел их миг:
Кто б еще рыб накормил.
В дорогих одеяниях паж лежит —
Чья добыча? Кому уволочь?
В небе воронов черных семья кружит,
И черны, и черны, как ночь.
Ах, зачем они здесь, зачем мертвы?
Стынет кровь на ее руке.
Кровь на лилиях и на шелках, увы.
Кровь на золоте, на песке.
Скачет с севера рыцарь, с востока — слуга,
Милый с запада, с юга — другой.
Чёрным воронам — пир, а бойцу — врага,
Королевне — вечный покой.
Есть один лишь, кто верен ей до конца.
Да и он обагрен в крови.
Он могилу им вырыл у деревца,
Четверым — ради их любви.
В небе ветер задул огонечки,
И вода темна, словно грех.
Семь грехов королевской дочки,
И один его грех на всех.
Стихотворение "Доля королевской дочери", которое написал Оскар Уайльд (а перевел Алексей Прокопьев), было проиллюстрировано картиной "Прекрасная жестокосердная дама" Фрэнка Бернарда Дикси.
Осенний ветер у меня в саду
Сломал нежнейший из цветов на грядке,
И я никак в сознанье не приду,
Тоска в душе, и мысли в беспорядке.
Тоска не только в том, что он в грязи,
А был мне чем-то непонятным дорог, —
Шаг осени услышал я вблизи,
Отцветшей жизни помертвелый шорох.
Стихотворение Николоза Барташвили было проиллюстрировано картиной "Осень", которую написал французский художник Люсьен Леви-Дюрмэ.
Сломал нежнейший из цветов на грядке,
И я никак в сознанье не приду,
Тоска в душе, и мысли в беспорядке.
Тоска не только в том, что он в грязи,
А был мне чем-то непонятным дорог, —
Шаг осени услышал я вблизи,
Отцветшей жизни помертвелый шорох.
Стихотворение Николоза Барташвили было проиллюстрировано картиной "Осень", которую написал французский художник Люсьен Леви-Дюрмэ.
Где Розы алые, чей пламень так пленял?
Куда исчез тот цвет, что облик благородный,
Пылая, обрамлял стыдливостью природной?
Кто с утренних небес мою зарю украл?
Как вышло, что цветок малиновый увял,
Взращенный с нежностью Природой плодородной?
Кто в этом виноват, что бледностью холодной
Покрыт любимых щек божественный овал?
Галена правнуки, бредя путем избитым,
Причину отыскать хотят в недуге скрытом,
Но ищут, как всегда, от правды вдалеке;
То просто-напросто Амур белит страницы
Для новой повести, пока Любви Царица
Чернила красные разводит в пузырьке.
Стихотворение Филипа Сидни (в переводе Григория Кружкова) было проиллюстрировано картиной "Бледный цвет Истинной Любви", которую написала Элеанора Фортескью Брикдейл.
Куда исчез тот цвет, что облик благородный,
Пылая, обрамлял стыдливостью природной?
Кто с утренних небес мою зарю украл?
Как вышло, что цветок малиновый увял,
Взращенный с нежностью Природой плодородной?
Кто в этом виноват, что бледностью холодной
Покрыт любимых щек божественный овал?
Галена правнуки, бредя путем избитым,
Причину отыскать хотят в недуге скрытом,
Но ищут, как всегда, от правды вдалеке;
То просто-напросто Амур белит страницы
Для новой повести, пока Любви Царица
Чернила красные разводит в пузырьке.
Стихотворение Филипа Сидни (в переводе Григория Кружкова) было проиллюстрировано картиной "Бледный цвет Истинной Любви", которую написала Элеанора Фортескью Брикдейл.
От Счастья я взяла Глоток –
И он достался мне
Ценой всей Жизни –
Говорят –
По рыночной цене –
Ведь Жизнь моя на их Весах –
У них Аптечный вес –
Всего-то тянет ерунду –
Пол-унции Небес!
Стихотворение Эмили Дикинсон (в переводе Григория Кружкова) было проиллюстрировано картиной "Паола и Франческа", которую написал голландский художник Ян Богартс.
И он достался мне
Ценой всей Жизни –
Говорят –
По рыночной цене –
Ведь Жизнь моя на их Весах –
У них Аптечный вес –
Всего-то тянет ерунду –
Пол-унции Небес!
Стихотворение Эмили Дикинсон (в переводе Григория Кружкова) было проиллюстрировано картиной "Паола и Франческа", которую написал голландский художник Ян Богартс.