Всем доводам рассудка вопреки,

Судьба тебя возвысила, ничтожного,

Тем самым доказав, что для неё

Нет ничего на свете не возможного!

Эпиграмма Ричарда Гарнетта (в переводе Евгения Фельдмана) была проиллюстрирована "Колесом Фортуны" Эдварда Коули Берн-Джонса.

Моя свеча, бросая тусклый свет,

в твой новый мир осветит бездорожье.

А тень моя, перекрывая след,

там, за спиной, уходит в царство Божье.

И где б ни лег твой путь: в лесах, меж туч

- везде живой огонь тебя окликнет.

Чем дальше ты уйдешь -- тем дальше луч,

тем дальше луч и тень твоя проникнет!

Пусть далека, пусть даже не видна,

пусть изменив -- назло стихам-приметам, --

но будешь ты всегда озарена

пусть слабым, но неповторимым светом.

Пусть гаснет пламя! Пусть смертельный сон

огонь предпочитает запустенью.

Но новый мир твой будет потрясен

лицом во тьме и лучезарной тенью.

Стихотворение Иосифа Бродского было проиллюстрировано картиной "Девушка с гитарой", которую написал Петрус ван Шендель.

Как шепчет праведник: пора! -

Своей душе, прощаясь тихо,

Пока царит вокруг одра

Печальная неразбериха,

Вот так безропотно сейчас

Простимся в тишине - пора нам!

Кощунством было б напоказ

Святыню выставлять профанам.

Страшат толпу толчки земли,

О них толкуют суеверы,

Но скрыто от людей вдали

Дрожание небесной сферы.

Любовь подлунную томит

Разлука бременем несносным:

Ведь цель влеченья состоит

В том, что потребно чувствам косным.

А нашу страсть влеченьем звать

Нельзя, ведь чувства слишком грубы;

Неразделимость сознавать -

Вот цель, а не глаза и губы.

Связь наших душ над бездной той,

Что разлучить любимых тщится,

Подобно нити золотой,

Не рвется, сколь ни истончится.

Как ножки циркуля, вдвойне

Мы нераздельны и едины:

Где б ни скитался я, ко мне

Ты тянешься из середины.

Кружась с моим круженьем в лад,

Склоняешься, как бы внимая,

Пока не повернет назад

К твоей прямой моя кривая.

Куда стезю ни повернуть,

Лишь ты - надежная опора

Того, кто, замыкая путь,

К истоку возвратится скоро.

А ты думал - я тоже такая,

Что можно забыть меня,

И что брошусь, моля и рыдая,

Под копыта гнедого коня.

Или стану просить у знахарок

В наговорной воде корешок

И пришлю тебе странный подарок -

Мой заветный душистый платок.

Будь же проклят.

Ни стоном, ни взглядом

Окаянной души не коснусь,

Но клянусь тебе ангельским садом,

Чудотворной иконой клянусь,

И ночей наших пламенным чадом -

Я к тебе никогда не вернусь.

Стихотворение Анны Ахматовой было проиллюстрировано картиной "Девушка, правящая повозкой", которую написал американский художник немецкого происхождения Игнац Марсель Гогенгигль.

это не прихоть, это не блажь:

это неделю мы строим шалаш.

стульчик, сундук и над входом подкова.

взрослого не поместить никакого.

будет топчан, умывальник, очаг.

мы станем ужинать тут при свечах.

здесь от мышей мы подвесили гречку.

здесь сапоги, чтобы бегать на речку.

тут будем прятать тетрадь для стихов.

спать после сумерек. до петухов.

в этой кастрюле мы сварим похлёбку.

это учебник, его на растопку.

здесь я картошки запас для костра.

здесь мы поселимся: я и сестра.

мы объявили друзьям и соседям,

что послезавтра сюда переедем.

лес, земляника, свобода и труд.

взрослые вряд ли сюда доорут.

камень отыщем, чтоб гвоздиком высечь:

«взрослому штраф сто четырнадцать тысяч!»

чтобы мы ноги держали в тепле,

пусть нам носки оставляют в дупле.

рядом два ящика выставить надо:

два. «для печенья» и «для шоколада».

Осень только взялась за работу,

только вынула кисть и резец,

положила кой-где позолоту,

кое-где уронила багрец,

и замешкалась, будто решая,

приниматься ей этак иль так?

То отчается, краски мешая,

и в смущенье отступит на шаг…

То зайдется от злости и в клочья

все порвет беспощадной рукой…

И внезапно, мучительной ночью,

обретет величавый покой.

И тогда уж, собрав воедино

все усилья, раздумья, пути,

нарисует такую картину,

что не сможем мы глаз отвести.

И притихнем, смущаясь невольно:

что тут сделать и что тут оказать?

…А она нее собой недовольна:

мол, не то получилось опять.

И сама уничтожит все это,

ветром сдует, дождями зальет,

чтоб отмаяться зиму и лето

и сначала начать через год.

Стихотворение Маргариты Алигер было проиллюстрировано картиной "Осень", которую написал Владимир Киреев.

Жил на свете рыцарь бедный,

Молчаливый и простой,

С виду сумрачный и бледный,

Духом смелый и прямой.

Он имел одно виденье,

Непостижное уму,

И глубоко впечатленье

В сердце врезалось ему.

Путешествуя в Женеву,

На дороге у креста

Видел он Марию деву,

Матерь господа Христа.

С той поры, сгорев душою,

Он на женщин не смотрел,

И до гроба ни с одною

Молвить слова не хотел.

С той поры стальной решетки

Он с лица не подымал

И себе на шею четки

Вместо шарфа привязал.

Несть мольбы Отцу, ни Сыну,

Ни Святому Духу ввек

Не случилось паладину,

Странный был он человек.

Проводил он целы ночи

Перед ликом пресвятой,

Устремив к ней скорбны очи,

Тихо слезы лья рекой.

Полон верой и любовью,

Верен набожной мечте,

Ave, Mater Dei кровью

Написал он на щите.

Между тем как паладины

Ввстречу трепетным врагам

По равнинам Палестины

Мчались, именуя дам,

Lumen coelum, sancta Rosa!

Восклицал в восторге он,

И гнала его угроза

Мусульман со всех сторон.