Средь оплывших свечей и вечерних молитв,
Средь военных трофеев и мирных костров
Жили книжные дети, не знавшие битв,
Изнывая от мелких своих катастроф.
Детям вечно досаден
Их возраст и быт —
И дрались мы до ссадин,
До смертных обид,
Но одежды латали
Нам матери в срок,
Мы же книги глотали,
Пьянея от строк.
Липли волосы нам на вспотевшие лбы,
И сосало под ложечкой сладко от фраз,
И кружил наши головы запах борьбы,
Со страниц пожелтевших слетая на нас.
И пытались постичь
Мы, не знавшие войн,
За воинственный клич
Принимавшие вой, —
Тайну слова «приказ»,
Назначенье границ,
Смысл атаки и лязг
Боевых колесниц.
А в кипящих котлах прежних боен и смут
Столько пищи для маленьких наших мозгов!
Мы на роли предателей, трусов, иуд
В детских играх своих назначали врагов.
И злодея следам
Не давали остыть,
И прекраснейших дам
Обещали любить;
И, друзей успокоив
И ближних любя,
Мы на роли героев
Вводили себя.
Средь военных трофеев и мирных костров
Жили книжные дети, не знавшие битв,
Изнывая от мелких своих катастроф.
Детям вечно досаден
Их возраст и быт —
И дрались мы до ссадин,
До смертных обид,
Но одежды латали
Нам матери в срок,
Мы же книги глотали,
Пьянея от строк.
Липли волосы нам на вспотевшие лбы,
И сосало под ложечкой сладко от фраз,
И кружил наши головы запах борьбы,
Со страниц пожелтевших слетая на нас.
И пытались постичь
Мы, не знавшие войн,
За воинственный клич
Принимавшие вой, —
Тайну слова «приказ»,
Назначенье границ,
Смысл атаки и лязг
Боевых колесниц.
А в кипящих котлах прежних боен и смут
Столько пищи для маленьких наших мозгов!
Мы на роли предателей, трусов, иуд
В детских играх своих назначали врагов.
И злодея следам
Не давали остыть,
И прекраснейших дам
Обещали любить;
И, друзей успокоив
И ближних любя,
Мы на роли героев
Вводили себя.
Фрагмент "Баллады о борьбе", которую написал Владимир Высоцкий, был проиллюстрирован картиной Нормана Роквелла "Мальчик, читающий истории о приключениях".
Обручена кольцом,
Вдыхая ладан синий,
С гирляндой над лицом,
В алмазах, под венцом, —
Не счастлива ль я ныне?!
Мой муж в меня влюблен...
Но помню вечер синий,
Когда мне клялся он:
Как похоронный звон
Звучала речь, как стон
Того, кто пал, сражен, —
Того, кто счастлив ныне.
Смягчил он горечь слез
Моих в тот вечер синий;
Меня (не бред ли грез?)
На кладбище отнес,
Где мертвецу, меж роз,
Шепнула я вопрос:
«Не счастлива ль я ныне?»
Я поклялась в ответ
Ему, в тот вечер синий.
Пусть мне надежды нет,
Пусть веры в сердце нет,
Вот — апельсинный цвет:
Не счастлива ль я ныне?
О, будь мне суждено
Длить сон и вечер синий!
Все ужасом полно
Пред тем, что свершено.
О! тот, кто мертв давно,
Не будет счастлив ныне!
"Свадебная баллада" Эдгара Аллана По (в переводе Валерия Брюсова) была проиллюстрирована картиной "Портрет девушки в традиционном костюме" Терезы Шварц.
Вдыхая ладан синий,
С гирляндой над лицом,
В алмазах, под венцом, —
Не счастлива ль я ныне?!
Мой муж в меня влюблен...
Но помню вечер синий,
Когда мне клялся он:
Как похоронный звон
Звучала речь, как стон
Того, кто пал, сражен, —
Того, кто счастлив ныне.
Смягчил он горечь слез
Моих в тот вечер синий;
Меня (не бред ли грез?)
На кладбище отнес,
Где мертвецу, меж роз,
Шепнула я вопрос:
«Не счастлива ль я ныне?»
Я поклялась в ответ
Ему, в тот вечер синий.
Пусть мне надежды нет,
Пусть веры в сердце нет,
Вот — апельсинный цвет:
Не счастлива ль я ныне?
О, будь мне суждено
Длить сон и вечер синий!
Все ужасом полно
Пред тем, что свершено.
О! тот, кто мертв давно,
Не будет счастлив ныне!
"Свадебная баллада" Эдгара Аллана По (в переводе Валерия Брюсова) была проиллюстрирована картиной "Портрет девушки в традиционном костюме" Терезы Шварц.
Кто не доволен малым
В мечтах о небывалом,
Тот чахнет от тоски
До гробовой доски
Эпиграмма Роберта Геррика "О пагубе несбыточных желаний"(переведенная Евгением Фельдманом) была проиллюстрирована картиной "Айла, Тилко, ара и два волнистых попугайчика", которую написал Эдвин Генри Ландсир.
В мечтах о небывалом,
Тот чахнет от тоски
До гробовой доски
Эпиграмма Роберта Геррика "О пагубе несбыточных желаний"(переведенная Евгением Фельдманом) была проиллюстрирована картиной "Айла, Тилко, ара и два волнистых попугайчика", которую написал Эдвин Генри Ландсир.
В каких местах укрылась тишина? –
Где звуков нет и не было в помине:
Её влекут бездонные пучины,
На дне могилы царствует она.
Мильоны лет стоит на страже сна
Седых песков безрадостной пустыни;
И облакам, плывущим в небе синем,
Её печать навеки суждена.
Но я бреду, минуя закоулки
Пустых дворцов, проёмы древних стен.
Кричит сова, ей эхо вторит гулко,
И слышен плач шакалов и гиен.
Есть Тишина в забытом этом крае
Та, истинней которой я не знаю!
Сонет тишине, который написал Томас Гуд (а перевел Евгений Фельдман) был проиллюстрирован картиной "Аббатство в дубовой роще", которую написал Каспар Давид Фридрих.
Где звуков нет и не было в помине:
Её влекут бездонные пучины,
На дне могилы царствует она.
Мильоны лет стоит на страже сна
Седых песков безрадостной пустыни;
И облакам, плывущим в небе синем,
Её печать навеки суждена.
Но я бреду, минуя закоулки
Пустых дворцов, проёмы древних стен.
Кричит сова, ей эхо вторит гулко,
И слышен плач шакалов и гиен.
Есть Тишина в забытом этом крае
Та, истинней которой я не знаю!
Сонет тишине, который написал Томас Гуд (а перевел Евгений Фельдман) был проиллюстрирован картиной "Аббатство в дубовой роще", которую написал Каспар Давид Фридрих.
По мере горенья
Да молится каждый
Молитвой смиренья
Иль ропотом жажды,
Зане, выгорая,
Горим мы недаром
И, мир покидая
Таинственным паром,
Как дым фимиама,
Все дальше от взоров
Восходим до хоров
Громадного храма.
По мере страданья
Да молится каждый —
Тоскою желанья
Иль ропотом жажды!
"Молитва", которую написал Аполлон Григорьев, была проиллюстрирована картиной "S.O.S." Эвелин де Морган.
Да молится каждый
Молитвой смиренья
Иль ропотом жажды,
Зане, выгорая,
Горим мы недаром
И, мир покидая
Таинственным паром,
Как дым фимиама,
Все дальше от взоров
Восходим до хоров
Громадного храма.
По мере страданья
Да молится каждый —
Тоскою желанья
Иль ропотом жажды!
"Молитва", которую написал Аполлон Григорьев, была проиллюстрирована картиной "S.O.S." Эвелин де Морган.
Временами, не справясь с тоскою
И не в силах смотреть и дышать,
Я, глаза закрывая рукою,
О тебе начинаю мечтать.
Не о девушке тонкой и томной,
Как тебя увидали бы все,
А о девочке тихой и скромной,
Наклоненной над книжкой Мюссе.
День, когда ты узнала впервые,
Что есть Индия — чудо чудес,
Что есть тигры и пальмы святые —
Для меня этот день не исчез.
Иногда ты смотрела на море,
А над морем сходилась гроза.
И совсем настоящее горе
Застилало туманом глаза.
Почему по прибрежьям безмолвным
Не взноситься дворцам золотым?
Почему по светящимся волнам
Не приходит к тебе серафим?
И я знаю, что в детской постели
Не спалось вечерами тебе.
Сердце билось, и взоры блестели.
О большой ты мечтала судьбе.
Утонув с головой в одеяле,
Ты хотела стать солнца светлей,
Чтобы люди тебя называли
Счастьем, лучшей надеждой своей.
Этот мир не слукавил с тобою,
Ты внезапно прорезала тьму,
Ты явилась слепящей звездою,
Хоть не всем — только мне одному.
Но теперь ты не та, ты забыла
Всё, чем в детстве ты думала стать.
Где надежда? Весь мир — как могила.
Счастье где? Я не в силах дышать.
И таинственный твой собеседник,
Вот я душу мою отдаю
За твой маленький детский передник,
За разбитую куклу твою.
Стихотворение "Девочка" Николая Гумилева было проиллюстрировано картиной "Девочка с книгой", которую написал Йорген Гудмундсен-Холмгрин.
И не в силах смотреть и дышать,
Я, глаза закрывая рукою,
О тебе начинаю мечтать.
Не о девушке тонкой и томной,
Как тебя увидали бы все,
А о девочке тихой и скромной,
Наклоненной над книжкой Мюссе.
День, когда ты узнала впервые,
Что есть Индия — чудо чудес,
Что есть тигры и пальмы святые —
Для меня этот день не исчез.
Иногда ты смотрела на море,
А над морем сходилась гроза.
И совсем настоящее горе
Застилало туманом глаза.
Почему по прибрежьям безмолвным
Не взноситься дворцам золотым?
Почему по светящимся волнам
Не приходит к тебе серафим?
И я знаю, что в детской постели
Не спалось вечерами тебе.
Сердце билось, и взоры блестели.
О большой ты мечтала судьбе.
Утонув с головой в одеяле,
Ты хотела стать солнца светлей,
Чтобы люди тебя называли
Счастьем, лучшей надеждой своей.
Этот мир не слукавил с тобою,
Ты внезапно прорезала тьму,
Ты явилась слепящей звездою,
Хоть не всем — только мне одному.
Но теперь ты не та, ты забыла
Всё, чем в детстве ты думала стать.
Где надежда? Весь мир — как могила.
Счастье где? Я не в силах дышать.
И таинственный твой собеседник,
Вот я душу мою отдаю
За твой маленький детский передник,
За разбитую куклу твою.
Стихотворение "Девочка" Николая Гумилева было проиллюстрировано картиной "Девочка с книгой", которую написал Йорген Гудмундсен-Холмгрин.