Пью за здравие Мери,
Милой Мери моей.
Тихо запер я двери
И один без гостей
Пью за здравие Мери.
Можно краше быть Мери,
Краше Мери моей,
Этой маленькой пери;
Но нельзя быть милей
Резвой, ласковой Мери.
Будь же счастлива, Мери,
Солнце жизни моей!
Ни тоски, ни потери,
Ни ненастливых дней
Пусть не ведает Мери.
Стихотворение Брайана Уоллера Проктера (в переводе Александра Сергеевича Пушкина) было проиллюстрировано картиной "Прогулка ранним утром", которую написала американская художница Эдит Прелвитц.
Ни Пушкин, ни Проктер , как известно, никогда не бывали в Америке, да и художница и ее юная модель жили едва ли не на 100 лет позже поэтов, но отчего-то кажется, что девушка из стихов именно такая как на картине - совсем еще юная, чуть растрепанная, с непременной собачкой у ног.
Милой Мери моей.
Тихо запер я двери
И один без гостей
Пью за здравие Мери.
Можно краше быть Мери,
Краше Мери моей,
Этой маленькой пери;
Но нельзя быть милей
Резвой, ласковой Мери.
Будь же счастлива, Мери,
Солнце жизни моей!
Ни тоски, ни потери,
Ни ненастливых дней
Пусть не ведает Мери.
Стихотворение Брайана Уоллера Проктера (в переводе Александра Сергеевича Пушкина) было проиллюстрировано картиной "Прогулка ранним утром", которую написала американская художница Эдит Прелвитц.
Ни Пушкин, ни Проктер , как известно, никогда не бывали в Америке, да и художница и ее юная модель жили едва ли не на 100 лет позже поэтов, но отчего-то кажется, что девушка из стихов именно такая как на картине - совсем еще юная, чуть растрепанная, с непременной собачкой у ног.
Старинный замок. Хрупкие пилястры.
В тиши грустят сиреневые астры.
Лишь мотылёк тревожит спящих пчёл
Болезненным метаньем,
И шепчет увяданье,
Что слишком поздно я пришёл.
А на балконе, в шёлковых одеждах,
Тоскует о несбывшихся надеждах
Княгиня, гордо глядя в сонный дол, –
Печаль ей сердце гложет:
Она простить не может,
Что слишком поздно я пришёл.
Стихотворение "Слишком поздно", которое написал Герман Гессе (а перевел Олег Комков), было проиллюстрировано картиной "Марианна" Джона Эверетта Милле.
В тиши грустят сиреневые астры.
Лишь мотылёк тревожит спящих пчёл
Болезненным метаньем,
И шепчет увяданье,
Что слишком поздно я пришёл.
А на балконе, в шёлковых одеждах,
Тоскует о несбывшихся надеждах
Княгиня, гордо глядя в сонный дол, –
Печаль ей сердце гложет:
Она простить не может,
Что слишком поздно я пришёл.
Стихотворение "Слишком поздно", которое написал Герман Гессе (а перевел Олег Комков), было проиллюстрировано картиной "Марианна" Джона Эверетта Милле.
О картине "Марианна" Джона Эверетта Милле у нас есть отдельная статья. https://dzen.ru/a/Yk8i4Yil9A1FEalp
Дзен | Статьи
Чего вы не видите на картине "Мариана" Джона Эверетта Милле.
Статья автора «Братство последних романтиков» в Дзене ✍: Иногда малозаметные детали преображают хорошо знакомый сюжет, заставляя взглянуть на него глубже или совсем иначе.
С приближением весны
Нам уж больше не страшны
Эти зимние печали.
Пусть февральские снега
Сыплют гуще, чем вначале:
Эта поздняя пурга -
Хоть вдвойне она сердита -
Все равно насквозь прошита,
Словно створки жалюзи,
Солнцем, что уже вблизи.
Фрагмент стихотворения Томаса Гарди "До и после лета" (в переводе Марка Фрейдкина) был проиллюстрирован картиной "Девушка в сиреневом платье с букетом цветов", которую написал Эжен де Блаас.
Нам уж больше не страшны
Эти зимние печали.
Пусть февральские снега
Сыплют гуще, чем вначале:
Эта поздняя пурга -
Хоть вдвойне она сердита -
Все равно насквозь прошита,
Словно створки жалюзи,
Солнцем, что уже вблизи.
Фрагмент стихотворения Томаса Гарди "До и после лета" (в переводе Марка Фрейдкина) был проиллюстрирован картиной "Девушка в сиреневом платье с букетом цветов", которую написал Эжен де Блаас.
Когда вода Всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока
На берег тихо выбралась Любовь —
И растворилась в воздухе до срока,
А срока было — сорок сороков...
И чудаки — ещё такие есть —
Вдыхают полной грудью эту смесь,
И ни наград не ждут, ни наказанья, —
И, думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт
Такого же — неровного — дыханья.
Только чувству, словно кораблю,
Долго оставаться на плаву,
Прежде чем узнать, что «я люблю», —
То же, что дышу, или живу!
И вдоволь будет странствий и скитаний:
Страна Любви — великая страна!
И с рыцарей своих — для испытаний —
Всё строже станет спрашивать она:
Потребует разлук и расстояний,
Лишит покоя, отдыха и сна...
Но вспять безумцев не поворотить —
Они уже согласны заплатить:
Любой ценой — и жизнью бы рискнули, —
Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
Волшебную невидимую нить,
Которую меж ними протянули...
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока
На берег тихо выбралась Любовь —
И растворилась в воздухе до срока,
А срока было — сорок сороков...
И чудаки — ещё такие есть —
Вдыхают полной грудью эту смесь,
И ни наград не ждут, ни наказанья, —
И, думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт
Такого же — неровного — дыханья.
Только чувству, словно кораблю,
Долго оставаться на плаву,
Прежде чем узнать, что «я люблю», —
То же, что дышу, или живу!
И вдоволь будет странствий и скитаний:
Страна Любви — великая страна!
И с рыцарей своих — для испытаний —
Всё строже станет спрашивать она:
Потребует разлук и расстояний,
Лишит покоя, отдыха и сна...
Но вспять безумцев не поворотить —
Они уже согласны заплатить:
Любой ценой — и жизнью бы рискнули, —
Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
Волшебную невидимую нить,
Которую меж ними протянули...
Свежий ветер избранных пьянил,
С ног сбивал, из мёртвых воскрешал,
Потому что, если не любил,
Значит, и не жил, и не дышал!
Но многих захлебнувшихся любовью
Не докричишься — сколько ни зови, —
Им счёт ведут молва и пустословье,
Но этот счёт замешан на крови.
А мы поставим свечи в изголовье
Погибших от невиданной любви...
Их голосам всегда сливаться в такт,
И душам их дано бродить в цветах,
И вечностью дышать в одно дыханье,
И встретиться — со вздохом на устах —
На хрупких переправах и мостах,
На узких перекрёстках мирозданья.
Я поля влюблённым постелю —
Пусть поют во сне и наяву!..
Я дышу, и значит — я люблю!
Я люблю, и значит — я живу!
"Баллада о Любви" Владимира Высоцкого была проиллюстрирована картиной "Защита Гвенивер" Эммы Флоренс Харрисон.
С ног сбивал, из мёртвых воскрешал,
Потому что, если не любил,
Значит, и не жил, и не дышал!
Но многих захлебнувшихся любовью
Не докричишься — сколько ни зови, —
Им счёт ведут молва и пустословье,
Но этот счёт замешан на крови.
А мы поставим свечи в изголовье
Погибших от невиданной любви...
Их голосам всегда сливаться в такт,
И душам их дано бродить в цветах,
И вечностью дышать в одно дыханье,
И встретиться — со вздохом на устах —
На хрупких переправах и мостах,
На узких перекрёстках мирозданья.
Я поля влюблённым постелю —
Пусть поют во сне и наяву!..
Я дышу, и значит — я люблю!
Я люблю, и значит — я живу!
"Баллада о Любви" Владимира Высоцкого была проиллюстрирована картиной "Защита Гвенивер" Эммы Флоренс Харрисон.
О работах художницы у нас есть отдельная статья https://dzen.ru/a/XV7gkexXWwCtbcOo
Дзен | Блогерская платформа
Симбиоз Прерафаэлизма и Арт-нуво
Если Прерафаэлизм - это романтизм и визуальная эстетика, то едва ли вы найдете более бдительного последователя этих принципов, чем Эмма Флоренс Харрисон. Она родилась, жила и творила в ту пору, когда женское творчество только - только перешагнуло порог домашнего…
Томленье крыльев, буйный зов природы,
я ощутил впервые в небе Рима...
О гул ветров, что голосом свободы
в священный путь влечёт необоримо!
Взыграло сердце, позабыв невзгоды,
когда сквозь вихри, мчавшиеся мимо,
мой крик взлетел под облачные своды:
«В Элладу, друг! Пусть радость будет зрима!
Туда, где в золотом сияньи нимба
стихией правит властный Дух Олимпа,
в алмазный полдень, полный вечных сил;
стрелой пронзая даль, мгновенным эхом,
туда, где грудь звенела первым смехом!»
Но ветер-жнец слова мои скосил...
Стихотворение "Полет", которое написал Ангелос Сикелианос (а перевел Олег Камков), было проиллюстрировано картиной "Плач по Икару" Герберта Джеймса Дрейпера. Вообще-то поэт посвятил это стихотворение своему первому полету над Римом, совершенному в 1910 году, но нам показалось, что есть в этих строчках что-то, что роднит поэта с дерзким и свободолюбивым Икаром.
я ощутил впервые в небе Рима...
О гул ветров, что голосом свободы
в священный путь влечёт необоримо!
Взыграло сердце, позабыв невзгоды,
когда сквозь вихри, мчавшиеся мимо,
мой крик взлетел под облачные своды:
«В Элладу, друг! Пусть радость будет зрима!
Туда, где в золотом сияньи нимба
стихией правит властный Дух Олимпа,
в алмазный полдень, полный вечных сил;
стрелой пронзая даль, мгновенным эхом,
туда, где грудь звенела первым смехом!»
Но ветер-жнец слова мои скосил...
Стихотворение "Полет", которое написал Ангелос Сикелианос (а перевел Олег Камков), было проиллюстрировано картиной "Плач по Икару" Герберта Джеймса Дрейпера. Вообще-то поэт посвятил это стихотворение своему первому полету над Римом, совершенному в 1910 году, но нам показалось, что есть в этих строчках что-то, что роднит поэта с дерзким и свободолюбивым Икаром.