О том, кем была первая женщина-программист, и какой вклад она внесла в развитие IT технологий читайте в нашей новой статье. https://zen.yandex.ru/media/the_last_romantics_brotherhood/doch-poetabuntaria-i-pervaia-jenscinaprogrammist-628beb7b21407a6901ea9fc2
Будь я листом, ты шелестел бы мной.
Будь тучей я, ты б нес меня с собою.
Будь я волной, я б рос пред крутизной
Стеною разъяренного прибоя.
О нет, когда б, по-прежнему дитя,
Я уносился в небо голубое
И с тучами гонялся не шутя,
Тогда б, участник твоего веселья,
Я сам, мольбой тебя не тяготя,
Отсюда улетел на самом деле.
Но я сражен. Как тучу и волну
Или листок, сними с песчаной мели
Того, кто тоже рвется в вышину
И горд, как ты, но пойман и в плену.
Дай стать мне лирой, как осенний лес,
И в честь твою ронять свой лист спросонья.
Устрой, чтоб постепенно я исчез
Обрывками разрозненных гармоний.
Суровый дух, позволь мне стать тобой!
Стань мною иль еще неугомонней!
Развей кругом притворный мой покой
И временную мыслей мертвечину.
Вздуй, как заклятьем, этою строкой
Золу из непогасшего камина.
Дай до людей мне слово донести,
Как ты заносишь семена в долину.
И сам раскатом трубным возвести:
Пришла Зима, зато Весна в пути!
Будь тучей я, ты б нес меня с собою.
Будь я волной, я б рос пред крутизной
Стеною разъяренного прибоя.
О нет, когда б, по-прежнему дитя,
Я уносился в небо голубое
И с тучами гонялся не шутя,
Тогда б, участник твоего веселья,
Я сам, мольбой тебя не тяготя,
Отсюда улетел на самом деле.
Но я сражен. Как тучу и волну
Или листок, сними с песчаной мели
Того, кто тоже рвется в вышину
И горд, как ты, но пойман и в плену.
Дай стать мне лирой, как осенний лес,
И в честь твою ронять свой лист спросонья.
Устрой, чтоб постепенно я исчез
Обрывками разрозненных гармоний.
Суровый дух, позволь мне стать тобой!
Стань мною иль еще неугомонней!
Развей кругом притворный мой покой
И временную мыслей мертвечину.
Вздуй, как заклятьем, этою строкой
Золу из непогасшего камина.
Дай до людей мне слово донести,
Как ты заносишь семена в долину.
И сам раскатом трубным возвести:
Пришла Зима, зато Весна в пути!
Когда весна зеленая
затеплится опять —
пойду, пойду Аленушкой
над омутом рыдать.
Кругом березы кроткие
склоняются, горя.
Узорною решеткою
подернута заря.
А в омуте прозрачная
вода весной стоит.
А в омуте-то братец мой
на самом дне лежит.
На грудь положен камушек
граненый, не простой...
Иванушка, Иванушка,
что сделали с тобой?!
Иванушка, возлюбленный,
светлей и краше дня,—
потопленный, погубленный,
ты слышишь ли меня?
Оболганный, обманутый,
ни в чем не виноват —
Иванушка, Иванушка,
воротишься ль назад?
Молчат березы кроткие,
над омутом горя.
И тоненькой решеткою
подернута заря...
Фрагмент стихотворения "Аленушка" Ольги Берггольц был проиллюстрирован одноименной картиной Виктора Васнецова.
затеплится опять —
пойду, пойду Аленушкой
над омутом рыдать.
Кругом березы кроткие
склоняются, горя.
Узорною решеткою
подернута заря.
А в омуте прозрачная
вода весной стоит.
А в омуте-то братец мой
на самом дне лежит.
На грудь положен камушек
граненый, не простой...
Иванушка, Иванушка,
что сделали с тобой?!
Иванушка, возлюбленный,
светлей и краше дня,—
потопленный, погубленный,
ты слышишь ли меня?
Оболганный, обманутый,
ни в чем не виноват —
Иванушка, Иванушка,
воротишься ль назад?
Молчат березы кроткие,
над омутом горя.
И тоненькой решеткою
подернута заря...
Фрагмент стихотворения "Аленушка" Ольги Берггольц был проиллюстрирован одноименной картиной Виктора Васнецова.
Когда домой бегут коты,
И свет ещё не стал теплом,
И ветер шевелит листы,
И мельница скрипит крылом –
И мельница скрипит крылом,
Одна в броне своих обид,
Сова на колокольне спит.
Когда звенит надой в ведре,
И щёлкает бичом пастух,
И сеном пахнет на дворе,
И в третий раз поёт петух
И в третий раз поёт петух,
Одна, застыв, как нежива,
На колокольне спит сова.
Стихотворение "Сова на колокольне", которое написал Альфред Теннисон (а перевел Григорий Кружков), было проиллюстрировано картиной "Белая сова" Уильяма Джеймса Уэбба. Именно это стихотворение поэта вдохновило художника на создание картины.
И свет ещё не стал теплом,
И ветер шевелит листы,
И мельница скрипит крылом –
И мельница скрипит крылом,
Одна в броне своих обид,
Сова на колокольне спит.
Когда звенит надой в ведре,
И щёлкает бичом пастух,
И сеном пахнет на дворе,
И в третий раз поёт петух
И в третий раз поёт петух,
Одна, застыв, как нежива,
На колокольне спит сова.
Стихотворение "Сова на колокольне", которое написал Альфред Теннисон (а перевел Григорий Кружков), было проиллюстрировано картиной "Белая сова" Уильяма Джеймса Уэбба. Именно это стихотворение поэта вдохновило художника на создание картины.
Пускай о рыцарях и паладинах
Другие менестрели нам поют,
Описывая в выспренних картинах
Туманный, зыбкий мир своих причуд:
А я пою тебя, твои ресницы
И блеск очей смешливых, — чтоб любой,
Кто в будущие времена родится,
Увидеть и прельститься мог тобой.
Мои стихи — столпы и укрепленья,
Воздвигнутые мною на земле,
Чтоб сохранить твой образ от забвенья
Наперекор векам и смертной мгле.
Пускай свидетельствуют строки эти,
Что я любил, что ты жила на свете.
Сонет Самуила Даниэля (в переводе Григория Кружкова) был проиллюстрирован картиной "Две итальянки", которую написал Франсуа-Жозеф Навез. Нам показалось, что стихам о любви должно внимать именно так.
Другие менестрели нам поют,
Описывая в выспренних картинах
Туманный, зыбкий мир своих причуд:
А я пою тебя, твои ресницы
И блеск очей смешливых, — чтоб любой,
Кто в будущие времена родится,
Увидеть и прельститься мог тобой.
Мои стихи — столпы и укрепленья,
Воздвигнутые мною на земле,
Чтоб сохранить твой образ от забвенья
Наперекор векам и смертной мгле.
Пускай свидетельствуют строки эти,
Что я любил, что ты жила на свете.
Сонет Самуила Даниэля (в переводе Григория Кружкова) был проиллюстрирован картиной "Две итальянки", которую написал Франсуа-Жозеф Навез. Нам показалось, что стихам о любви должно внимать именно так.
Я шел во тьме дождливой ночи
И в старом доме, у окна,
Узнал задумчивые очи
Моей тоски.-
В слезах, одна
Она смотрела в даль сырую...
Я любовался без конца,
Как будто молодость былую
Узнал в чертах ее лица.
Она взглянула.
Сердце сжалось,
Огонь погас - и рассвело.
Сырое утро застучалось
В ее забытое стекло.
Знаменитое стихотворение Александра Блока было проиллюстрировано картиной "В ожидании его возвращения", которую написал американский художник Уильям Лэдд Тэйлор.
И в старом доме, у окна,
Узнал задумчивые очи
Моей тоски.-
В слезах, одна
Она смотрела в даль сырую...
Я любовался без конца,
Как будто молодость былую
Узнал в чертах ее лица.
Она взглянула.
Сердце сжалось,
Огонь погас - и рассвело.
Сырое утро застучалось
В ее забытое стекло.
Знаменитое стихотворение Александра Блока было проиллюстрировано картиной "В ожидании его возвращения", которую написал американский художник Уильям Лэдд Тэйлор.
Окна, кстати, были в живописи XIX столетия весьма говорящим элементом. У нес есть об этом отдельный пост. https://zen.yandex.ru/media/the_last_romantics_brotherhood/istochnik-zrelisc-ili-dver-dlia-vetra-61756b9e34d7663dc517ec40
Яндекс Дзен
Источник зрелищ или дверь для ветра
Окна являются важной частью архитектурного дизайна зданий. Без них наши дома были бы скучными, темными и душными. Однако в живописи и других видах искусства окна не менее важны и не менее многофункциональны чем в реальной жизни. О различном функционале и…
Пришла к тому обрыву
судьбе взглянуть в глаза.
Вот здесь была счастливой
я много лет назад...
Морская даль синела,
и бронзов был закат.
Трава чуть-чуть свистела,
как много лет назад.
И так же пахло мятой,
и плакали стрижи...
Но чем свои утраты,
чем выкуплю - скажи?
Не выкупить, не вымолить
и снова не начать.
Проклятия не вымолвить.
Припомнить и - молчать.
Так тихо я сидела,
закрыв лицо платком,
что ласточка задела
плечо мое - крылом...
Фрагмент стихотворения Ольги Федоровны Берггольц "Ласточки над обрывом" был проиллюстрирован картиной "Небесные тела" Андрея Ремнева.
судьбе взглянуть в глаза.
Вот здесь была счастливой
я много лет назад...
Морская даль синела,
и бронзов был закат.
Трава чуть-чуть свистела,
как много лет назад.
И так же пахло мятой,
и плакали стрижи...
Но чем свои утраты,
чем выкуплю - скажи?
Не выкупить, не вымолить
и снова не начать.
Проклятия не вымолвить.
Припомнить и - молчать.
Так тихо я сидела,
закрыв лицо платком,
что ласточка задела
плечо мое - крылом...
Фрагмент стихотворения Ольги Федоровны Берггольц "Ласточки над обрывом" был проиллюстрирован картиной "Небесные тела" Андрея Ремнева.
Ты к Господу не ближе нас,
Он ото всех далек.
Но лишь тебя в чудесный час
благословляет Бог:
ведь так ни у одной из жен
не светятся персты.
Я — день, я — влагой напоен,
но древо только ты.
Я утомлен, путь долог мой,
прости, не я сказал,
что Тот, кто в ризе золотой,
как солнце, восседал,
послал тебе, мечтающей,
виденье с высоты:
смотри: я — возвещавший,
но древо только ты.
Развернуты мои крыла
над кровлею жилья:
так одинока не была
ты никогда — ведь я
чуть виден в комнате твоей,
мои слова просты:
я — дуновенье меж ветвей,
но древо только ты.
Все ангелы в волнении
летят по небесам;
великое смятение
и ликованье там.
Быть может, скорбь средь суеты
в судьбу твою войдет, —
для этого созрела ты,
и ты несешь свой плод.
Ты вход, великий и святой,
твой день определен.
Мой голос, будто шум лесной,
в тебе исчез, окончив твой
тысяча первый сон.
Иду. Так упоителен
напев твоей мечты.
Бог ждет; Он ослепителен...
Но древо только ты.
Он ото всех далек.
Но лишь тебя в чудесный час
благословляет Бог:
ведь так ни у одной из жен
не светятся персты.
Я — день, я — влагой напоен,
но древо только ты.
Я утомлен, путь долог мой,
прости, не я сказал,
что Тот, кто в ризе золотой,
как солнце, восседал,
послал тебе, мечтающей,
виденье с высоты:
смотри: я — возвещавший,
но древо только ты.
Развернуты мои крыла
над кровлею жилья:
так одинока не была
ты никогда — ведь я
чуть виден в комнате твоей,
мои слова просты:
я — дуновенье меж ветвей,
но древо только ты.
Все ангелы в волнении
летят по небесам;
великое смятение
и ликованье там.
Быть может, скорбь средь суеты
в судьбу твою войдет, —
для этого созрела ты,
и ты несешь свой плод.
Ты вход, великий и святой,
твой день определен.
Мой голос, будто шум лесной,
в тебе исчез, окончив твой
тысяча первый сон.
Иду. Так упоителен
напев твоей мечты.
Бог ждет; Он ослепителен...
Но древо только ты.
"Благовещение" Райнера Марии Рильке (в переводе Евгения Владимировича Витковского) было проиллюстрировано одноименной картиной Джона Уильяма Уотерхауса.
Разве удержит жена молодая
Близ очага и родимого края,
Если поманит Колдунья седая?
Это — старуха с холодною кровью,
Лед она стелит гостям в изголовье
В крае, где айсбергов белых гнездовье.
Нежной она не обнимет рукою —
Только оближет знобящей волною,
Выкатив тело на кромку прибоя.
Но, лишь повеет весной с небосвода,
Вздуются почки и вскроются воды,
Вам уже снятся сраженья, походы.
К морю вы сходите нетерпеливо,
Бродите молча по краю залива —
Там, где ладья ожидает прилива.
В пире и в мире уж нету вам сласти,
Мыслями всеми у ведьмы во власти,
Днище смолите и чините снасти.
И на заре ваш корабль уплывает
Вдаль, где багровая туча пылает,
Шум ваших весел стихает, стихает…
Разве удержит жена молодая
Близ очага и родимого края,
Если поманит Колдунья седая?
"Песня варяжских жен" Редьярда Киплинга (в переводе Григория Кружкова) была проиллюстрирована картиной "Прощание", которую написал Эдмунд Блэйр Лейтон.
Близ очага и родимого края,
Если поманит Колдунья седая?
Это — старуха с холодною кровью,
Лед она стелит гостям в изголовье
В крае, где айсбергов белых гнездовье.
Нежной она не обнимет рукою —
Только оближет знобящей волною,
Выкатив тело на кромку прибоя.
Но, лишь повеет весной с небосвода,
Вздуются почки и вскроются воды,
Вам уже снятся сраженья, походы.
К морю вы сходите нетерпеливо,
Бродите молча по краю залива —
Там, где ладья ожидает прилива.
В пире и в мире уж нету вам сласти,
Мыслями всеми у ведьмы во власти,
Днище смолите и чините снасти.
И на заре ваш корабль уплывает
Вдаль, где багровая туча пылает,
Шум ваших весел стихает, стихает…
Разве удержит жена молодая
Близ очага и родимого края,
Если поманит Колдунья седая?
"Песня варяжских жен" Редьярда Киплинга (в переводе Григория Кружкова) была проиллюстрирована картиной "Прощание", которую написал Эдмунд Блэйр Лейтон.