Forwarded from ПолитологОрлов
Корякин: срыв строительства очистных в регионах показал, что нужно четко закреплять ответственных за исполнение проектов
Глава Минприроды Александр Козлов доложил Владимиру Путину о ситуации с очистными сооружениями в регионах. По словам министра, из 126 построенных объектов только 20 соответствуют нормам. 19 очистных не закончены в срок – в Московской и Самарской областях, в Забайкалье, Бурятии и других субъектах.
Корякин Станислав, политконсультант, член Общественной палаты РФ и Общественного совета при Минприроды РФ, автор Telegram-канала «Смыслы и Стратегии»:
➖ Строительство очистных сооружений – критически важная задача, особенно в контексте того, что значимость чистой воды с каждым годом растет. Со временем и с появлением альтернативных источников энергии она станет важнее, чем углеводороды. Да просто посмотрите на стоимость воды в супермаркете.
В России 12 млн км рек, но это не значит, что вода – бесконечный ресурс. Собственно, для обеспечения сохранности этого ресурса и стартовала работа сначала по проекту «Оздоровление Волги», а затем в контексте более широкой повестки, в рамках которой и были построены очистные сооружения. Точнее, должны были быть построены, но оказалось, что не везде и не совсем так, как надо.
Народная мудрость гласит, что у семи нянек дитя без глазу. Это справедливо и для проектного управления. Если границы ответственности прописаны нечетко, то жди совершенно не тех результатов, на которые рассчитывал. Вот и сам министр говорит: «Администрировали наши коллеги из Минстроя, строили регионы, а мы, соответственно, в нацпроекте пришли и с Росприроднадзором померили». Получается, ответственность на Минстрое и регионах. Но это означает также, что что-то не так с методологией управления проектами. По идее Минприроды и Росприроднадзор также должны были в процессе работы мониторить качество реализации, а не только в конце. Безусловно, я уверен, что объяснение этому найдется и, конечно, проблему решат.
Но разве подобная ситуация возникает первый раз? Я не думаю, что будут какие-то персональные санкции. Максимум – разборы и разносы на совещаниях. Но в ситуации, когда стране приходится концентрировать ресурсы на СВО, такое неэффективное расходование средств там, где можно выстроить плановую работу, вызывает недоумение. Думаю, что избежать повторения подобных ситуаций можно, либо закрепляя работу и проекты за конкретными игроками (что называется, под ключ), либо работая над повышением эффективности межведомственного взаимодействия. В принципе, проектное управление, которому обучают в высшей школе, решает эти задачи. Главное – просто работать по апробированным методикам. Они же не случайно появляются и постоянно развиваются.
#Аналитика
Глава Минприроды Александр Козлов доложил Владимиру Путину о ситуации с очистными сооружениями в регионах. По словам министра, из 126 построенных объектов только 20 соответствуют нормам. 19 очистных не закончены в срок – в Московской и Самарской областях, в Забайкалье, Бурятии и других субъектах.
Корякин Станислав, политконсультант, член Общественной палаты РФ и Общественного совета при Минприроды РФ, автор Telegram-канала «Смыслы и Стратегии»:
➖ Строительство очистных сооружений – критически важная задача, особенно в контексте того, что значимость чистой воды с каждым годом растет. Со временем и с появлением альтернативных источников энергии она станет важнее, чем углеводороды. Да просто посмотрите на стоимость воды в супермаркете.
В России 12 млн км рек, но это не значит, что вода – бесконечный ресурс. Собственно, для обеспечения сохранности этого ресурса и стартовала работа сначала по проекту «Оздоровление Волги», а затем в контексте более широкой повестки, в рамках которой и были построены очистные сооружения. Точнее, должны были быть построены, но оказалось, что не везде и не совсем так, как надо.
Народная мудрость гласит, что у семи нянек дитя без глазу. Это справедливо и для проектного управления. Если границы ответственности прописаны нечетко, то жди совершенно не тех результатов, на которые рассчитывал. Вот и сам министр говорит: «Администрировали наши коллеги из Минстроя, строили регионы, а мы, соответственно, в нацпроекте пришли и с Росприроднадзором померили». Получается, ответственность на Минстрое и регионах. Но это означает также, что что-то не так с методологией управления проектами. По идее Минприроды и Росприроднадзор также должны были в процессе работы мониторить качество реализации, а не только в конце. Безусловно, я уверен, что объяснение этому найдется и, конечно, проблему решат.
Но разве подобная ситуация возникает первый раз? Я не думаю, что будут какие-то персональные санкции. Максимум – разборы и разносы на совещаниях. Но в ситуации, когда стране приходится концентрировать ресурсы на СВО, такое неэффективное расходование средств там, где можно выстроить плановую работу, вызывает недоумение. Думаю, что избежать повторения подобных ситуаций можно, либо закрепляя работу и проекты за конкретными игроками (что называется, под ключ), либо работая над повышением эффективности межведомственного взаимодействия. В принципе, проектное управление, которому обучают в высшей школе, решает эти задачи. Главное – просто работать по апробированным методикам. Они же не случайно появляются и постоянно развиваются.
#Аналитика
🔥7✍1
Forwarded from ПолитологОрлов
Корякин: в ближайшее время стоит ждать усиления лоббистской активности губернаторов и их представителей в кабинетах Минфина и правительства
Министр финансов РФ Антон Силуанов заявил, что все проекты, запланированные на 2025 год, обеспечены ресурсами и будут реализованы. Но в процессе подготовки бюджета на следующую трехлетку некоторые инфраструктурные проекты могут быть перенесены на более поздние сроки.
Корякин Станислав, политконсультант, член Общественной палаты РФ, автор Telegram-канала «Смыслы и Стратегии»:
➖ Свежее заявление главы Минфина о «настройке и приоритизации финансовых возможностей» давно ожидаемо. Во-первых, стратегия – это не то, что мы будем делать, а скорее «то, от чего мы откажемся, чтобы сделать то, что действительно нужно». Во-вторых, надо хеджировать финансовые риски и балансировать экономику.
Однако такое заявление знаменует качественный переход к другой парадигме управления, в которой деньги есть не на все и сразу и надо будет выбирать. Поэтому оно не может не обратить на себя внимание широкого круга лиц – от глав министерств, ведомств, губернаторов до руководителей компаний-подрядчиков. Если о министерствах и ведомствах отдельная история, то на последствиях для регионов остановлюсь чуть подробнее.
Дело в том, что проекты реализуются на земле и конкретными компаниями, которые имеют регистрацию, а значит, уплачивают налоги в бюджеты определенных регионов. И задержка (она же «сдвижка вправо») финансирования того или иного проекта – это сокращенные рабочие места, минимизация поступлений, а также негативное влияние на стратегию региона. Кроме того, такие переносы очевидно негативно скажутся на символической составляющей образа губернатора, поэтому в ближайшее время стоит ожидать усиления лоббистской активности лично глав и их представителей в коридорах и кабинетах Минфина и правительства РФ.
Но зависит ли сейчас что-то от губернаторов? С одной стороны, за последние годы их роль существенно трансформировалась к обеспечению единства государственного управления и проведению системной федеральной политики. Существенно выросла роль федерального центра. С другой – сама суть федерального государства, специфика каждого региона, прохождение губернаторов через избирательные кампании, взаимодействие с местными элитами и много других факторов все равно обуславливают глубокую вовлеченность каждого главы региона в его дела. Это обеспечивает мотивационную составляющую. Инструментально же многое определяется включенностью губернатора в политические альянсы, наличием патронов и союзников в неформальных сетях влияния, расположением каждого конкретного главы региона на политической карте России. Отчасти это показывает модель организации власти «Атом Россия», отчасти можно посмотреть на статус губернатора в Госсовете.
Таким образом, с одной стороны, на губернаторов будет давить их окружение – от начальников региональных ОИВ до политических патронов и спонсоров, кровно заинтересованных в реализации проектов в курируемых регионах по плану. С другой – эти же патроны объективно будут вынуждены сами более активно включаться в борьбу, чтобы финансирование их проектов если куда и сдвигалось, то влево – на более ранние сроки. Соответственно, у федерального центра возникнет задача как-то определить критерии, «кому и за счет кого дать». Формально этому помогут принятые в конце прошлого года KPI, в которых появились стратегические параметры, оценивать которые будут в динамике. С другой стороны, никто не отменял активность губернаторов и их умение правильно работать с федеральным центром. В частности, пригодятся навыки обоснования, доказывания и интерпретации, а также привлечения союзников – в общем, то, что входит в компетенцию политика и переговорщика.
#Аналитика
Министр финансов РФ Антон Силуанов заявил, что все проекты, запланированные на 2025 год, обеспечены ресурсами и будут реализованы. Но в процессе подготовки бюджета на следующую трехлетку некоторые инфраструктурные проекты могут быть перенесены на более поздние сроки.
Корякин Станислав, политконсультант, член Общественной палаты РФ, автор Telegram-канала «Смыслы и Стратегии»:
➖ Свежее заявление главы Минфина о «настройке и приоритизации финансовых возможностей» давно ожидаемо. Во-первых, стратегия – это не то, что мы будем делать, а скорее «то, от чего мы откажемся, чтобы сделать то, что действительно нужно». Во-вторых, надо хеджировать финансовые риски и балансировать экономику.
Однако такое заявление знаменует качественный переход к другой парадигме управления, в которой деньги есть не на все и сразу и надо будет выбирать. Поэтому оно не может не обратить на себя внимание широкого круга лиц – от глав министерств, ведомств, губернаторов до руководителей компаний-подрядчиков. Если о министерствах и ведомствах отдельная история, то на последствиях для регионов остановлюсь чуть подробнее.
Дело в том, что проекты реализуются на земле и конкретными компаниями, которые имеют регистрацию, а значит, уплачивают налоги в бюджеты определенных регионов. И задержка (она же «сдвижка вправо») финансирования того или иного проекта – это сокращенные рабочие места, минимизация поступлений, а также негативное влияние на стратегию региона. Кроме того, такие переносы очевидно негативно скажутся на символической составляющей образа губернатора, поэтому в ближайшее время стоит ожидать усиления лоббистской активности лично глав и их представителей в коридорах и кабинетах Минфина и правительства РФ.
Но зависит ли сейчас что-то от губернаторов? С одной стороны, за последние годы их роль существенно трансформировалась к обеспечению единства государственного управления и проведению системной федеральной политики. Существенно выросла роль федерального центра. С другой – сама суть федерального государства, специфика каждого региона, прохождение губернаторов через избирательные кампании, взаимодействие с местными элитами и много других факторов все равно обуславливают глубокую вовлеченность каждого главы региона в его дела. Это обеспечивает мотивационную составляющую. Инструментально же многое определяется включенностью губернатора в политические альянсы, наличием патронов и союзников в неформальных сетях влияния, расположением каждого конкретного главы региона на политической карте России. Отчасти это показывает модель организации власти «Атом Россия», отчасти можно посмотреть на статус губернатора в Госсовете.
Таким образом, с одной стороны, на губернаторов будет давить их окружение – от начальников региональных ОИВ до политических патронов и спонсоров, кровно заинтересованных в реализации проектов в курируемых регионах по плану. С другой – эти же патроны объективно будут вынуждены сами более активно включаться в борьбу, чтобы финансирование их проектов если куда и сдвигалось, то влево – на более ранние сроки. Соответственно, у федерального центра возникнет задача как-то определить критерии, «кому и за счет кого дать». Формально этому помогут принятые в конце прошлого года KPI, в которых появились стратегические параметры, оценивать которые будут в динамике. С другой стороны, никто не отменял активность губернаторов и их умение правильно работать с федеральным центром. В частности, пригодятся навыки обоснования, доказывания и интерпретации, а также привлечения союзников – в общем, то, что входит в компетенцию политика и переговорщика.
#Аналитика
💯5👍3🔥3
Forwarded from ПолитологОрлов
Корякин: проблемы с оттоком населения некритичны в тех городах, где умеют комбинировать материальные и нематериальные инструменты
В России могут исчезнуть почти 130 малых городов. В исследовании РАНХиГС для правительства говорится: в этих населенных пунктах за 10 лет численность жителей сократилась на 314 тыс., наибольшие сложности испытывают северные угольные города, металлургические и лесопромышленные. Для 106 готовят мастер-планы. Глава Верхнего Тагила, например, уже отреагировал, заявив, что в городе реализуются масштабные проекты и он «будет жить дальше».
Корякин Станислав, политконсультант, член Общественной палаты РФ, автор Telegram-канала «Смыслы и Стратегии»:
➖ Одним из крупных проектов, с которых началась моя модерационная практика и практика работы с пространством, была работа с моногородами. Там тоже обсуждали и проектировали, как спасти тот или иной город, завязанный на одно предприятие. Как правило, решения были из разряда «давайте вольем денег, починим дороги, благоустроим скверы – и люди захотят остаться». Сейчас я наблюдаю эффект дежавю. Конечно, комфортная городская среда – важный фактор, стимулирующий людей оставаться в малом городе. Но он далеко не единственный. Постиндустриальное общество, к которому относится и Россия, предъявляет к среде гораздо больший перечень требований, нежели комфорт дорог и прочая «тяжелая» инфраструктура.
Для людей важны общественные пространства (и это – может быть, открою секрет для многих градоначальников – не только парки и скверы), возможность самореализации, коммуникационная среда и др., что можно отнести к «мягкой» инфраструктуре (некоторые коллеги ее называют ультраструктурой). А вот с этим-то как раз не везде хорошо. В это надо уметь. Непростые климатические условия тем более должны быть сбалансированы перпендикулярным ценностным предложением. Это не только зарплата (хотя и она тоже), но и хороший уровень сервисов, среда общения, большие перспективы для детей и так далее.
Все это можно делать и поддерживать искусственно, а можно довериться людям, поддерживая их инициативы. И мы видим, что даже в небольших городах присутствия компаний, где развиты компетенции социальной архитектуры (то есть где умеют комбинировать материальные и нематериальные инструменты), проблемы с оттоком населения некритичны. В остальном реальность такова, что упор делают на капиталовложения во что-то вещественное, забывая о духовном (во всех смыслах – речь не только и даже не столько о религии). Вот, например, мэр Верхнего Тагила, возмущаясь, что его город попал в перечень городов риска в исследовании РАНХиГС, долго перечисляет дороги, цеха, беговые дорожки и даже партийный проект. Но совершенно ничего нет о библиотеке или об игровом клубе для детей, о концертах и вечерних квизах. Где, например, хотя бы аквапарк? То есть все то, где люди могут общаться и в этом общении формировать свою повестку развития города.
Ах ну да! У нас же мэров практически везде назначают. И эту «народную» городскую повестку некому реализовывать. То есть наиболее активной части жителей (включая малых предпринимателей) места в таких городах просто нет. Тогда чему мы удивляемся, когда они выбирают крупные города и более комфортный климат? Там хотя бы физические условия лучше и больше возможностей себя реализовать. А за ними двигаются остальные. Иными словами, перспективы развития малых городов складываются из ряда элементов, где наличие производства или успешное место для торговли – это лишь один из этих элементов.
Помимо этого, малые города должны предлагать людям что-то уникальное для жизни, а не только для работы. И сейчас это уникальное в том, чтобы дать людям самим обустраивать город и участвовать в его жизни во всех форматах. Это может стать конкурентным преимуществом, если уж по деньгам и климату такие места проигрывают другим, более привлекательным локациям. Но такой подход требует видения будущего и умения вовлекать в достижение этого видения разных людей.
#Аналитика
Подпишитесь на➡️ ПолитологОрлов
В России могут исчезнуть почти 130 малых городов. В исследовании РАНХиГС для правительства говорится: в этих населенных пунктах за 10 лет численность жителей сократилась на 314 тыс., наибольшие сложности испытывают северные угольные города, металлургические и лесопромышленные. Для 106 готовят мастер-планы. Глава Верхнего Тагила, например, уже отреагировал, заявив, что в городе реализуются масштабные проекты и он «будет жить дальше».
Корякин Станислав, политконсультант, член Общественной палаты РФ, автор Telegram-канала «Смыслы и Стратегии»:
➖ Одним из крупных проектов, с которых началась моя модерационная практика и практика работы с пространством, была работа с моногородами. Там тоже обсуждали и проектировали, как спасти тот или иной город, завязанный на одно предприятие. Как правило, решения были из разряда «давайте вольем денег, починим дороги, благоустроим скверы – и люди захотят остаться». Сейчас я наблюдаю эффект дежавю. Конечно, комфортная городская среда – важный фактор, стимулирующий людей оставаться в малом городе. Но он далеко не единственный. Постиндустриальное общество, к которому относится и Россия, предъявляет к среде гораздо больший перечень требований, нежели комфорт дорог и прочая «тяжелая» инфраструктура.
Для людей важны общественные пространства (и это – может быть, открою секрет для многих градоначальников – не только парки и скверы), возможность самореализации, коммуникационная среда и др., что можно отнести к «мягкой» инфраструктуре (некоторые коллеги ее называют ультраструктурой). А вот с этим-то как раз не везде хорошо. В это надо уметь. Непростые климатические условия тем более должны быть сбалансированы перпендикулярным ценностным предложением. Это не только зарплата (хотя и она тоже), но и хороший уровень сервисов, среда общения, большие перспективы для детей и так далее.
Все это можно делать и поддерживать искусственно, а можно довериться людям, поддерживая их инициативы. И мы видим, что даже в небольших городах присутствия компаний, где развиты компетенции социальной архитектуры (то есть где умеют комбинировать материальные и нематериальные инструменты), проблемы с оттоком населения некритичны. В остальном реальность такова, что упор делают на капиталовложения во что-то вещественное, забывая о духовном (во всех смыслах – речь не только и даже не столько о религии). Вот, например, мэр Верхнего Тагила, возмущаясь, что его город попал в перечень городов риска в исследовании РАНХиГС, долго перечисляет дороги, цеха, беговые дорожки и даже партийный проект. Но совершенно ничего нет о библиотеке или об игровом клубе для детей, о концертах и вечерних квизах. Где, например, хотя бы аквапарк? То есть все то, где люди могут общаться и в этом общении формировать свою повестку развития города.
Ах ну да! У нас же мэров практически везде назначают. И эту «народную» городскую повестку некому реализовывать. То есть наиболее активной части жителей (включая малых предпринимателей) места в таких городах просто нет. Тогда чему мы удивляемся, когда они выбирают крупные города и более комфортный климат? Там хотя бы физические условия лучше и больше возможностей себя реализовать. А за ними двигаются остальные. Иными словами, перспективы развития малых городов складываются из ряда элементов, где наличие производства или успешное место для торговли – это лишь один из этих элементов.
Помимо этого, малые города должны предлагать людям что-то уникальное для жизни, а не только для работы. И сейчас это уникальное в том, чтобы дать людям самим обустраивать город и участвовать в его жизни во всех форматах. Это может стать конкурентным преимуществом, если уж по деньгам и климату такие места проигрывают другим, более привлекательным локациям. Но такой подход требует видения будущего и умения вовлекать в достижение этого видения разных людей.
#Аналитика
Подпишитесь на
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
👍9🔥4💯1🗿1
Forwarded from ПолитологОрлов
Корякин: губернаторам выгодно не ждать команды сверху, а готовить региональную часть плана освоения РЗМ уже сейчас
Владимир Путин на ВЭФ поторопил правительство с подготовкой долгосрочного плана развития редкоземельной индустрии – он должен быть готов не позднее ноября.
Корякин Станислав, политконсультант, член Общественной палаты РФ, автор Telegram-канала «Смыслы и Стратегии»:
➖ К развитию индустрии редкоземельных металлов (РЗМ) можно подходить как к чисто бизнесу, а можно – как к государственной стратегии. Поручение Путина и подключение к вопросу правительства говорят, что смысл – в стратегии. На мой взгляд, это единственный способ догнать и перегнать.
Почему же до сих пор не развивали отрасль всерьез? Если кратко, то необходимы сложные и дорогие технологии обогащения и селективного выделения элементов, большая технологическая вертикаль – от разведки до переработки. А сильная концентрация переработки в Китае делает это еще менее привлекательным для старта. Огромные капитальные затраты, дефицит профильных технологий, опыта и квалифицированных кадров. Санкционные и валютные риски также усложняют привлечение зарубежного оборудования и инвесторов. Доля России в мировой добыче остается символической, несмотря на большие запасы.
Что обязательно должно быть в долгосрочном плане? Во-первых, создание штаба проекта с персональной ответственностью за результат. Во-вторых, стратегия и план ее реализации (подсказка для чиновников и губернаторов):
◾️точечная разведка и верификация запасов (реальная оценка Томтора, Ловозеро и других участков);
◾️пилоты + масштабируемая технология обогащения и разделения: финансирование НИОКР, локализация критичных производств;
◾️инфраструктура: энергетика, дороги, портовые коридоры, логистика и дата-планы по поставкам оборудования;
◾️финансирование и стимулы: государственные гарантии, налоговые льготы, совместные венчурные фонды, государственно-частные механизмы;
◾️создание спроса внутри страны: закупочная политика и стимулирование отраслей (энергетика, электроника, ВПК, зеленая энергетика);
◾️кадры и образование: программы подготовки, переобучение, создание профильных центров вблизи кластеров;
◾️экология и социальная архитектура: четкие стандарты, компенсации, прозрачность. Это снижает риски протестов и простоев;
◾️цепочки добавленной стоимости: не только рудник, но и обогащение, металлургия, магнитная и электрошлаковая продукция;
◾️гибкость внешнеполитических и экспортных режимов (учет санкций, диверсификация рынков).
Наиболее перспективно осваивать месторождения в Якутии, Красноярском крае и Мурманской области. Пилотную добычу и обогащение по уже запланированным проектам в Мурманской области нацелены начать в 2026 году по ряду соглашений.
Освоение РЗМ даст субъектам новые рабочие места, налоги и инвестиции в инфраструктуру, индустриализацию (кластеры переработки – высокое добавленное значение), усиление геоэкономического профиля региона. Но есть и риски: экологические издержки, всплески экономической зависимости от одного сектора, необходимость долгих социальных инвестиций.
Стоит ли губернаторам действовать сейчас? Да, и срочно. Что можно сделать уже сегодня? Формализовать площадки и резервы под промпроекты, обеспечить землю, порты, энергомощности, запустить программы подготовки кадров с вузами, предложить пакет локальных льгот и площадок для пилотов, организовать PR и социальный диалог с населением.
Ранний «региональный подготовительный пакет» снижает сроки запуска и повышает шансы привлечения частных и государственных инвестиций. Так или иначе поручение сжать сроки – это реальный шанс перевести сырьевые резервы в индустриальную мощность. Но успех потребует не просто скоординированной стратегии: разведка, технологии переработки, инфраструктура, спрос и подготовка кадров – все это должно быть в плане к ноябрю. Важно понять, кто будет отвечать за саму стратегию и ее реализацию. Но в любом случае губернаторам выгодно не ждать команды сверху, а готовить региональную часть этого плана уже сейчас.
#Аналитика
Подпишитесь на➡️ ПолитологОрлов
Владимир Путин на ВЭФ поторопил правительство с подготовкой долгосрочного плана развития редкоземельной индустрии – он должен быть готов не позднее ноября.
Корякин Станислав, политконсультант, член Общественной палаты РФ, автор Telegram-канала «Смыслы и Стратегии»:
➖ К развитию индустрии редкоземельных металлов (РЗМ) можно подходить как к чисто бизнесу, а можно – как к государственной стратегии. Поручение Путина и подключение к вопросу правительства говорят, что смысл – в стратегии. На мой взгляд, это единственный способ догнать и перегнать.
Почему же до сих пор не развивали отрасль всерьез? Если кратко, то необходимы сложные и дорогие технологии обогащения и селективного выделения элементов, большая технологическая вертикаль – от разведки до переработки. А сильная концентрация переработки в Китае делает это еще менее привлекательным для старта. Огромные капитальные затраты, дефицит профильных технологий, опыта и квалифицированных кадров. Санкционные и валютные риски также усложняют привлечение зарубежного оборудования и инвесторов. Доля России в мировой добыче остается символической, несмотря на большие запасы.
Что обязательно должно быть в долгосрочном плане? Во-первых, создание штаба проекта с персональной ответственностью за результат. Во-вторых, стратегия и план ее реализации (подсказка для чиновников и губернаторов):
◾️точечная разведка и верификация запасов (реальная оценка Томтора, Ловозеро и других участков);
◾️пилоты + масштабируемая технология обогащения и разделения: финансирование НИОКР, локализация критичных производств;
◾️инфраструктура: энергетика, дороги, портовые коридоры, логистика и дата-планы по поставкам оборудования;
◾️финансирование и стимулы: государственные гарантии, налоговые льготы, совместные венчурные фонды, государственно-частные механизмы;
◾️создание спроса внутри страны: закупочная политика и стимулирование отраслей (энергетика, электроника, ВПК, зеленая энергетика);
◾️кадры и образование: программы подготовки, переобучение, создание профильных центров вблизи кластеров;
◾️экология и социальная архитектура: четкие стандарты, компенсации, прозрачность. Это снижает риски протестов и простоев;
◾️цепочки добавленной стоимости: не только рудник, но и обогащение, металлургия, магнитная и электрошлаковая продукция;
◾️гибкость внешнеполитических и экспортных режимов (учет санкций, диверсификация рынков).
Наиболее перспективно осваивать месторождения в Якутии, Красноярском крае и Мурманской области. Пилотную добычу и обогащение по уже запланированным проектам в Мурманской области нацелены начать в 2026 году по ряду соглашений.
Освоение РЗМ даст субъектам новые рабочие места, налоги и инвестиции в инфраструктуру, индустриализацию (кластеры переработки – высокое добавленное значение), усиление геоэкономического профиля региона. Но есть и риски: экологические издержки, всплески экономической зависимости от одного сектора, необходимость долгих социальных инвестиций.
Стоит ли губернаторам действовать сейчас? Да, и срочно. Что можно сделать уже сегодня? Формализовать площадки и резервы под промпроекты, обеспечить землю, порты, энергомощности, запустить программы подготовки кадров с вузами, предложить пакет локальных льгот и площадок для пилотов, организовать PR и социальный диалог с населением.
Ранний «региональный подготовительный пакет» снижает сроки запуска и повышает шансы привлечения частных и государственных инвестиций. Так или иначе поручение сжать сроки – это реальный шанс перевести сырьевые резервы в индустриальную мощность. Но успех потребует не просто скоординированной стратегии: разведка, технологии переработки, инфраструктура, спрос и подготовка кадров – все это должно быть в плане к ноябрю. Важно понять, кто будет отвечать за саму стратегию и ее реализацию. Но в любом случае губернаторам выгодно не ждать команды сверху, а готовить региональную часть этого плана уже сейчас.
#Аналитика
Подпишитесь на
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
👍4🔥4💯2👎1😱1