Юрий Галансков
Утро
Горящим лезвием зарницы
восток поджег крыло вороны.
И весело запели птицы
в сетях немой и черной кроны.
Запутал ноги пешеходу
туман, нависший над травой...
И кто-то лез беззвучно в воду
огромной рыжей головой.
1957
Утро
Горящим лезвием зарницы
восток поджег крыло вороны.
И весело запели птицы
в сетях немой и черной кроны.
Запутал ноги пешеходу
туман, нависший над травой...
И кто-то лез беззвучно в воду
огромной рыжей головой.
1957
Forwarded from Макс атакует! (Maxim Shevchenko)
Мы поняли, во всем опять Чубайс
Виновен, но на этот раз, как Мойша.
Должно быть, трудно быть виновным больше
В России бедах в испытаний час.
Виновен, но на этот раз, как Мойша.
Должно быть, трудно быть виновным больше
В России бедах в испытаний час.
Даже если стихи Сильвы Капутикян красивы в русском переводе, их автор, как и другие пропагандисты, должен оказаться в аду за переломанные судьбы и потерянные жизни миллионов людей.
Не жалуюсь на сердце я :
Пускай щемит, болит сильней!
Чужая радость мне - своя,
Чужая боль своей больней.
Весь мир бы в сердце я взяла,
Костром горела б на ветру!
Лишь сердцем я всегда жила,
Пускай от сердца и умру.
Не жалуюсь на сердце я :
Пускай щемит, болит сильней!
Чужая радость мне - своя,
Чужая боль своей больней.
Весь мир бы в сердце я взяла,
Костром горела б на ветру!
Лишь сердцем я всегда жила,
Пускай от сердца и умру.
иностранцы и прочие оборванцы
эмигранты танцующие не в такт
отчего все не эдак вам да не так
да и кто - (вообще) -
пригласил вас на танцы?
@ Владимир Друк
эмигранты танцующие не в такт
отчего все не эдак вам да не так
да и кто - (вообще) -
пригласил вас на танцы?
@ Владимир Друк
Если мир устроить набело —
без наветов и химер —
каждый будет вроде ангела,
даже муха, например.
Станут все морально стойкими,
благодушными сполна,
и за нами с мухобойкою
будет бегать сатана.
© Валентин Нервин
без наветов и химер —
каждый будет вроде ангела,
даже муха, например.
Станут все морально стойкими,
благодушными сполна,
и за нами с мухобойкою
будет бегать сатана.
© Валентин Нервин
Наум Синдаловский
* * *
На ягодных ветвях уже ни слив, ни вишен.
Осенние дожди вершат круговорот.
Сороки верещат и облетают крыши
В надежде отыскать приют от непогод.
Осенние ветра колотятся о стены,
Пытаются войти в печные жерла труб,
И смахивают дым, как смахивают пену,
Не расточая сил, одним дыханьем с губ.
Осенний горизонт теряется в тумане,
Ночные холода захватывают власть,
И небо тяжело повисло над домами,
Готовое вот-вот сорваться и упасть.
Осенний свет звезды, как тусклый свет от лампы,
Меняет лес мундир, изодранный до дыр.
И мы с тобой стоим. Атланты — не атланты,
Но стоит нам уйти, и сразу рухнет мир.
* * *
На ягодных ветвях уже ни слив, ни вишен.
Осенние дожди вершат круговорот.
Сороки верещат и облетают крыши
В надежде отыскать приют от непогод.
Осенние ветра колотятся о стены,
Пытаются войти в печные жерла труб,
И смахивают дым, как смахивают пену,
Не расточая сил, одним дыханьем с губ.
Осенний горизонт теряется в тумане,
Ночные холода захватывают власть,
И небо тяжело повисло над домами,
Готовое вот-вот сорваться и упасть.
Осенний свет звезды, как тусклый свет от лампы,
Меняет лес мундир, изодранный до дыр.
И мы с тобой стоим. Атланты — не атланты,
Но стоит нам уйти, и сразу рухнет мир.
Преследую врагов моих и настигаю их, и не возвращусь, доколе не истреблю их.
Псалом 17 - 38
🇮🇱
Псалом 17 - 38
🇮🇱
Ни на русского,
ни на чернявого
не науськивай меня,
не натравливай,
и падучего бить,
лежачего
не научивай,
не подначивай.
Я люблю
Шевченко
и Гоголя.
Жаль,
что оба они
юдофобы были.
10 января 1962
© Ян Сатуновский
ни на чернявого
не науськивай меня,
не натравливай,
и падучего бить,
лежачего
не научивай,
не подначивай.
Я люблю
Шевченко
и Гоголя.
Жаль,
что оба они
юдофобы были.
10 января 1962
© Ян Сатуновский
Михаил Бару
Крепко задумавшись
От суеты отрешась,
предаюсь размышленьям глубоким
Перст указательный
в недра ноздри устремив...
Крепко задумавшись
От суеты отрешась,
предаюсь размышленьям глубоким
Перст указательный
в недра ноздри устремив...
Виктор Некипелов
Баллада о первом обыске
Но что нам делать с розовой зарей
Над холодеющими небесами,
Где тишина и неземной покой?
Что делать нам с бессмертными стихами?
Н.Гумилев
Я ожидал их так давно,
Что в час, когда пришли,
Мне стало так же все равно,
Как лодке на мели.
Я оглядел их сверху вниз —
Процессию теней:
На козьих ножках — тельца крыс
И хоботки свиней.
Они рванулись, как на мед,
На давний мой дневник...
Они оставили помет
На переплётах книг...
Какой-то выхватив альбом,
Захрюкали в углу...
А я стоял, прижавшись лбом
К прохладному стеклу.
А я глядел на дальний бор,
На три моих сосны,
Я знал, что всё иное вздор,
Непрошенные сны.
Там, отрицая этот сброд,
Лаская и даря, —
Вставала из раздольных вод
Пурпурная заря.
И в лике пенных облаков,
Прекрасны и тихи,
Текли, не ведая оков,
Бессмертные стихи.
Не зная страха и утрат,
Был легок путь в зенит...
Я знал, что этот высший лад
Никто не осквернит.
И оглянувшись на зверье,
На разоренный стол,
Я, как во сне, сказал:
«Мое.
Давайте протокол».
13 июля 1972
Баллада о первом обыске
Но что нам делать с розовой зарей
Над холодеющими небесами,
Где тишина и неземной покой?
Что делать нам с бессмертными стихами?
Н.Гумилев
Я ожидал их так давно,
Что в час, когда пришли,
Мне стало так же все равно,
Как лодке на мели.
Я оглядел их сверху вниз —
Процессию теней:
На козьих ножках — тельца крыс
И хоботки свиней.
Они рванулись, как на мед,
На давний мой дневник...
Они оставили помет
На переплётах книг...
Какой-то выхватив альбом,
Захрюкали в углу...
А я стоял, прижавшись лбом
К прохладному стеклу.
А я глядел на дальний бор,
На три моих сосны,
Я знал, что всё иное вздор,
Непрошенные сны.
Там, отрицая этот сброд,
Лаская и даря, —
Вставала из раздольных вод
Пурпурная заря.
И в лике пенных облаков,
Прекрасны и тихи,
Текли, не ведая оков,
Бессмертные стихи.
Не зная страха и утрат,
Был легок путь в зенит...
Я знал, что этот высший лад
Никто не осквернит.
И оглянувшись на зверье,
На разоренный стол,
Я, как во сне, сказал:
«Мое.
Давайте протокол».
13 июля 1972
Совпадение! Смотрю "800 слов", эпизод с фейерверками, так любимыми новозеландцами, и упоминанием Гая Фокса.
И сегодня как раз 5 ноября, день Порохового заговора.
Remember, remember the fifth of November...
Помню не зря пятый день ноября
И заговор пороховой.
Проходят века, но грусть и тоска
Всегда остаются со мной.
Парламент, король - им смерть или боль
Уготованы в день роковой.
Одно море огня, и другая б страна,
И судьба была бы иной...
Подвалы темны, запасы полны,
Там порох сплошной чернотой.
Но слышу шаги... "Охрана, враги!"
Господь, оставайся со мной.
Бежать? Но куда? Повсюду стена,
Кричат впереди и за мной.
Хранят короля небеса и судьба,
А мне отвечать головой.
И пусть сквозь века мои грусть и тоска
Всегда остаются со мной,
Но помнят не зря пятый день ноября
И заговор пороховой.
И сегодня как раз 5 ноября, день Порохового заговора.
Remember, remember the fifth of November...
Помню не зря пятый день ноября
И заговор пороховой.
Проходят века, но грусть и тоска
Всегда остаются со мной.
Парламент, король - им смерть или боль
Уготованы в день роковой.
Одно море огня, и другая б страна,
И судьба была бы иной...
Подвалы темны, запасы полны,
Там порох сплошной чернотой.
Но слышу шаги... "Охрана, враги!"
Господь, оставайся со мной.
Бежать? Но куда? Повсюду стена,
Кричат впереди и за мной.
Хранят короля небеса и судьба,
А мне отвечать головой.
И пусть сквозь века мои грусть и тоска
Всегда остаются со мной,
Но помнят не зря пятый день ноября
И заговор пороховой.
Про революцию (чтоб её!)
Велимир Хлебников
Всем! Всем! Всем!
Правительство Земного Шара на заседании своем постановило:
1) считать Временное правительство временно несуществующим, а главнонасекомствующего Александра Федоровича Керенского находящимся под строгим арестом.
«Как тяжело пожатье каменной десницы».
Председатели Земного Шара — Петников, Ивнев, Лурье, Петровский, Я — «Статуя командора».
Велимир Хлебников
Всем! Всем! Всем!
Правительство Земного Шара на заседании своем постановило:
1) считать Временное правительство временно несуществующим, а главнонасекомствующего Александра Федоровича Керенского находящимся под строгим арестом.
«Как тяжело пожатье каменной десницы».
Председатели Земного Шара — Петников, Ивнев, Лурье, Петровский, Я — «Статуя командора».
Ко Дню рос. полиции, 10 ноября 2023 года
Дмитрий Пригов
Из "Апофеоза Милицанера"
Милицанер гуляет строгий
По рации своей при том
Переговаривается он
Не знаю с кем — наверно
С Богом
И голос вправду неземной
Звучит из рации небесной:
— О ты, Милицанер прекрасный!
Будь прям и вечно молодой
Как кипарис цветущий
1978
Дмитрий Пригов
Из "Апофеоза Милицанера"
Милицанер гуляет строгий
По рации своей при том
Переговаривается он
Не знаю с кем — наверно
С Богом
И голос вправду неземной
Звучит из рации небесной:
— О ты, Милицанер прекрасный!
Будь прям и вечно молодой
Как кипарис цветущий
1978
Александр Глезер
Ностальгия
Оскару Рабину
Ностальгия по России,
Ностальгия у еврея,
Ностальгия, ностальгия
Безоглядной тьмы чернее.
И плывут перед глазами
Кинолентой из былого
Три колодца с журавлями
в деревеньке под Кусково.
Жил несладко он в России,
По земле ходил несмело.
Почему же ностальгия
Налетела, одолела?
Вновь и вновь волною Волги
Бредит в скорби и печали,
Подмосковные дороги
Снятся длинными ночами.
Ностальгия по России,
Ностальгия у еврея,
Ностальгия, ностальгия
Безоглядной тьмы чернее.
Москва,
ноябрь 1974
Ностальгия
Оскару Рабину
Ностальгия по России,
Ностальгия у еврея,
Ностальгия, ностальгия
Безоглядной тьмы чернее.
И плывут перед глазами
Кинолентой из былого
Три колодца с журавлями
в деревеньке под Кусково.
Жил несладко он в России,
По земле ходил несмело.
Почему же ностальгия
Налетела, одолела?
Вновь и вновь волною Волги
Бредит в скорби и печали,
Подмосковные дороги
Снятся длинными ночами.
Ностальгия по России,
Ностальгия у еврея,
Ностальгия, ностальгия
Безоглядной тьмы чернее.
Москва,
ноябрь 1974
Георгий Иванов
❄️❄️❄️
Холодно… В сумерках этой страны
Гибнут друзья, торжествуют враги.
Снятся мне в небе пустом
Белые звезды над черным крестом.
И не слышны голоса и шаги
Или почти не слышны.
Синие сумерки этой страны…
Всюду, куда ни посмотришь — снега.
Жизнь положив на весы,
Вижу, что жизнь мне не так дорога.
И не страшны мне ночные часы,
Или почти не страшны…
❄️❄️❄️
Холодно… В сумерках этой страны
Гибнут друзья, торжествуют враги.
Снятся мне в небе пустом
Белые звезды над черным крестом.
И не слышны голоса и шаги
Или почти не слышны.
Синие сумерки этой страны…
Всюду, куда ни посмотришь — снега.
Жизнь положив на весы,
Вижу, что жизнь мне не так дорога.
И не страшны мне ночные часы,
Или почти не страшны…