Помню 31 августа, когда мне было 7. Вечерело по-осеннему быстро, я играл на асфальтовой сиротливой полоске возле дома, на лавочке рядом, тоже сиротливой, сидел Геннадий Вячеславович, сосед снизу, учитель истории, курил и спрашивал:
- Ну что, Витек, завтра в школу?
- Да.
- Первый раз в первый класс. Потом первый раз во второй класс, первый раз в третий и т. д.
- Да.
Лицо его растворилось в дыму, через год он уволился, на паях стал продавать стройматериалы, и я так и не узнал, хороший ли он учитель истории. Были ветреные 90-е, во дворах разували тачки, вытаскивали аккумуляторы, на рынке, где мы с матерью продавали кроликов, шарахались бандиты, в подвалах варили винт. Интересное было детство, все двигалось. Вся моя жизнь - это видеть все и никак к этому не прикоснуться. Как в музее. Как в ушедшей истории. Избушка, избушка, встань ко мне передом. Не встает, не откликается. Такое учение, только любительство, никакой профессии. Не стал борцом, не стал теннисистом, писателем, футболистом, маркетологом, аналитиком, продажником, только скольжение, соскальзывание даже. Как будто не хватало запаса на большой шаг. Не думал, что дядя Гена годится на роль Господа, но, кажется, так и было. Первый раз в первый раз. Учитель истории, ушедший в торговлю, боксеры, качалки, рейв. 1 сентября 1992 года не помню, помню, что ходили в советской школьной форме, черно-синей, со значком на плече.
- Ну что, Витек, завтра в школу?
- Да.
- Первый раз в первый класс. Потом первый раз во второй класс, первый раз в третий и т. д.
- Да.
Лицо его растворилось в дыму, через год он уволился, на паях стал продавать стройматериалы, и я так и не узнал, хороший ли он учитель истории. Были ветреные 90-е, во дворах разували тачки, вытаскивали аккумуляторы, на рынке, где мы с матерью продавали кроликов, шарахались бандиты, в подвалах варили винт. Интересное было детство, все двигалось. Вся моя жизнь - это видеть все и никак к этому не прикоснуться. Как в музее. Как в ушедшей истории. Избушка, избушка, встань ко мне передом. Не встает, не откликается. Такое учение, только любительство, никакой профессии. Не стал борцом, не стал теннисистом, писателем, футболистом, маркетологом, аналитиком, продажником, только скольжение, соскальзывание даже. Как будто не хватало запаса на большой шаг. Не думал, что дядя Гена годится на роль Господа, но, кажется, так и было. Первый раз в первый раз. Учитель истории, ушедший в торговлю, боксеры, качалки, рейв. 1 сентября 1992 года не помню, помню, что ходили в советской школьной форме, черно-синей, со значком на плече.
Вот и сайт обновился. Написал о Primitive Radio Gods и 1996-м годе.
IV
Web: https://soloma.today/primitive-radio-gods/
IV
Web: https://soloma.today/primitive-radio-gods/
Telegraph
Сизифов труд начинать играть музыку, с которой вроде бы покончено
Группа Primitive Radio Gods записала и выпустила новый альбом. Наивно даже предполагать, что кому-нибудь в 2020 он сильно нужен, тем более, что по своему звуку он как будто и не перевалил через 1996 год — когда из каждого раскрытого окна, начиная с лета…
Читаю о Китае. Думаю, что утверждение Гройса о постсоветском как мире из будущего, конечно, еще больше касается Китая. Эти ребята вообще побывали вот всех временах. Сейчас как раз решил прочесть о живописи от китайского автора, думал, раз китаец писал, то со знанием дела, основательно. Но нет, по факту, книжка оказалась чуть подробнее википедии, очень абрисно, без ссылок, зато с примерами работ, что само по себе ценно. Самое мощное - это рисунки на шёлке. От древних времен сохранилось всего два. Женщина в окружении зверей и мужик на драконе. Про женщину сказано, что в те времена была мода (именно - мода) на худеньких, поэтому изображение женщины соответствует эпохе. Рядом звери и птицы. Мужик плывет на безрогом драконе, на хвосте которого расположился аист. Характерные стили и деление на них подобно природе, думаю, это самое справедливое деление, и нам стоило бы все же поучиться этому у древности: лица и люди, воды и реки, птицы и звери, это стили, свои законы и комбинации. Чуть позже все сменилось т. н. "мутным", метафорическим стилем образованных людей, что, конечно, отразило приход в искусство политики и общественных установок. Как и европейское, китайское искусство, в целом, переживает закон маятника, то есть движение от наименьшей изобразительности к наибольшей и обратно. Те самые сохранившиеся шелковые росписи как раз и есть расцвет наибольшей изобразительности, что-то похожее на революцию Эхнатона в Д. Египте. Книга, повторюсь, написано несистемно, просто перечисление фактов, которые совсем не дают полноты картины, что плохо, вероятно, такие книги издаются в Китае для массового читателя, знающего в среднем 1500 иероглифов. И именно такие книги ждут нас с вами лет через 20. Но я хочу больше сосредоточиться на стилях. Печально, что из книг уходит природа, мы пишем слишком по-человечески, аморфно, мутно, отягощенные знаниями, как будто лишенные воздуха. Я хотел бы возврата стиля птиц и зверей, век и озер, лиц и людей, геометрических фигур. Ясного стиля. Думаю, попыткой такого возврата была обериутская поэзия и связанная с ней авангардная живопись, пожалуй, почти утерянная.
Тебе сегодня 68,
Изумительный возраст, шикарная осень,
Ты в самовязаной кофте и гордишься этим,
Погнали, что ли, в парк денюху отметим?
(простите, не удержался вспомнить классику)
Изумительный возраст, шикарная осень,
Ты в самовязаной кофте и гордишься этим,
Погнали, что ли, в парк денюху отметим?
(простите, не удержался вспомнить классику)
SoundCloud
Птицу Емъ "Старая подруга"
Второй альбом группы "Птицу Емъ".
Давно, очень давно хотел найти песню Мегаполиса и DJ's Krugozory на носителе. Альбом ремиксов "Улыбки любви" мне не очень нравится, поэтому его я откинул сразу, а вот сборник "4 года журналу ОМ" - сам по себе интересный раритет. Я сумел найти в продаже на барахолках 2 экземпляра, и второй как раз был вообще ни разу не игран. Странное чувство, когда втыкаешь в магнитолу диск, который ждал этого всю свою жизнь. Сам сборник почти памятник 1999 году, там все: Мумий Тролль, Сплин, Земфира, Tequilajazzz, Найк и даже Лика с Тараканами вкупе с модными группами того дня, так и не перешагнувшими дальше. Что касается песни, ради которой все и затевалось, то, во-первых, она очень хороша даже сегодня, во-вторых, конечно, клип, который, я надеюсь, скоро переоцифруют, а, в-третьих, собственно, Кругозоры, два дядьки, которые просто пример, как надо жить. Ниже 2 файла, пользуйтесь, как писали ранее.
Из музыкальных загадок мне не дают покоя две. 1. Группа Goat 2. Рахиль Бонч-Бруевич и молоток, который упал ей на голову. Про #1 напишу потом, тем более давно собирался, а вот #2. Легенда такая. Была дальняя родственница революционера (или не родственница), подавала надежды, была пианисткой и начинающим композитором в позднем СССР до того момента, пока по случайности ей на голову не упал молоток, и она не потеряла способность разбирать ноты. Тем не менее, болезнь не помешала Рахили (были такие имена в СССР?) продолжать музицировать. Ее минималистичные импровизации (даже вариации на одну и ту же тему, скорее) записаны на пленку и вот уже почти 6 лет их издают на кассетах и в цифре и даже крутят на NTS. Легенда, конечно, врет, даже не сомневаюсь. Но именно легенда даёт веса всей этой странной фортепианной музыке разбавленной шумами тесной квартиры, изредка криками детей и потертой пленкой. Я не любитель киберпочвы и хонтологии, но музыка Бруевич совершенно особенная вещь. Коллега Абалихин назвал ее мрачной, я же мрачности никакой тут не вижу. Сплошной свет. Как голову гладишь или, там, чувствуешь родную кожу. Или как ловить снег на язык или мерзнуть втихаря хорохорясь и посвистывая, а потом опадая от жара собственного дома. Что-то похожее есть в пьесах японского загадочного музыканта SANMI и в некоторых произведениях Дмитрия Евграфова, одного из создателей Endel. Но тут буквица имени, молоток и тысячи шепотков с пленки. Если как-то можно побороть стриминг, блогеров и подкасты, то только таким живым вообразительным способом. Конечно, не было никакой Рахили, но с каждой нотой (не всегда точной) хочется, чтобы она была. Говорят, в пустынях бывают разрушенные города, в которые никто не ходит, чтобы не встретиться с мертвецами, но кто сказал, что такие встречи сулят несчастье, только тот, кто никогда их не встречал. Только тот, чье счастье находится здесь.
Начитавшись заморских ин100грамов, понял, в чем проблема с русским книжным маркетингом. У русских современных писателей нет мерча. У Льва Толстого есть, у других классиков тоже, но не у Яхиной там или Сальникова. Вместе с ним нет и ясного визуального образа, если можно так сказать, отечественной литературы. Слово перетекает в имадж, шоу побеждает, а у нас из мерча только свитер Данилы Багрова. Непорядок. Думаю, что где-то здесь и есть разгадка общей размытости стиля, мутности взглядов, некрасивости и нетвердости современной (зачастую полуавтобиографичной) прозы (и нередко стихов). Допустим, у музыкантов с этим полный порядок. Покупаю сам и всем советую. Наш литературный мерч замыкается в лучшем случае сериалом на РТР и - собственно - книгой + закладкой. Все. Вот инста поэтессы Рупи Каур, все по науке, вышиванки, лонгсливы, рюкзаки, плакаты и книга с автографом, полный пакет. Но представьте, скажем, плацебо от Сальникова, уральская таблетка. Или значки с городом Брежнев. Или огурцы с прилепинской грядки. Вместо того, чтобы двигаться или хотя бы создавать видимость движения, наша литература пытается поймать за шкирку читателя, которого она представляет средних лет домохозяйкой или провинциальным интеллектуалом. (Никого конкретно не имею в виду.) Все лучшее в России всегда происходило на ярмарках. Из ярмарочного стиха пошла русская речь. В общем, литературе нужен мерч. И побольше. Еще бы чуть-чуть вкуса, но и мерча достаточно.
О группе The Immaculates практически ничего не известно. Кроме того, что она из Нью-Йорка, что это трио из участников French Miami, Boogie Boarder и Sisters, не самые известные группы, прямо скажем, выпустившие один-два альбома на рубеже десятилетий и играющих что-то на осколках эмо-волны девяностых. Этот сайд-проект нечто совершенно иное, во-первых, там нет гитар - бас, барабан и в паре песен ионика, во-вторых, у них нет альбома. Если бы я был американским критиком, то назвал бы все это прото-панком, и был бы неправ, потому что тут никакого панка нет, столь скудный набор инструментов и интонации раннего соула создают что-то помощнее и чисто по-музыкальному интереснее. Недаром они делили сцену с A Place To Bury Strangers. Я назову это ньюйоркским стилем, в плавильном котле которого отливаются самые острые пули. В начале декабря Famous Class переиздал две их кассеты и сингл, которыми я с радостью делюсь в хайрез.