ни в ходе оперативно-розыскных мероприятий, ни в ходе предварительного и судебного следствия — по сей момент обвинением не было предоставлено ни одного доказательства, подтверждающего вину Всеволода Королева.

За рекою делают шоколад.
На реке начинается ледоход.
И мы ждем от реки, но пока не идет
не троллейбус, но призрак его пустой —
свет безлюдный, бесплотный, летящий вперед
под мотора вой
и под грохот рекламных лат.
Нам не холодно, жди себе, стой.
Небо синее, и фонари горят.

Каждой новой минуты как призрака ждать,
для него одного наводить марафет,
пудрить светом лицо — плохо держится свет,
а без этого грима ты неотличим
не от множества лиц, но от прожитых лет,
словно звезды далеких и легких как дым.

Но от сладкого дыма, от славы небес,
как от книги, на миг подыми
заглядевшиеся глаза:
как звезда ни сияй, как завод ни дыми,
у всего есть край: золотой ли обрез
или облака полоса.

Отвернувшись от свадеб чужих и могил,
не дождавшись развязки, я встал
и увидел огромную комнату, зал,
стены, стены, Москву и спросил:
где тот свет, что страницы всегда освещал,
где тот ветер, что их шевелил?

Поздно спрашивать: каждый бывал освещен
и распахнут на правильном сне
для расширенных, точно зеницы, минут,
невредимых, как дым или сон:
прилетают, блестят, обещанье берут:
помни, помни (прощай) обо мне.

Так может случиться, что и прокурор, понимая всю абсурдность обвинения с точки зрения нормативного права, считает мое преследование допустимым с точки зрения какой-то высшей правды. Может быть так, что мое преступление состоит в отрицании этой правды как правды, что в этом случае вполне логично — точно так же, как в этой оптике логично, например, нарушение писаных договоров с Украиной, того же Будапештского меморандума, — потому что они высшей правде не соответствуют. <…>

Я не вижу во всей этой ситуации и во всей этой войне высшей правды, потому что за всеми словами официальных лиц о несправедливости мироустройства, необходимости многополярности и недопустимости чьей-либо гегемонии не усматриваю положительного содержания. Что предполагается всему этому противопоставить? Переполненные СИЗО и интернаты, в которых некому работать? Дмитрия Киселева и Владимира Соловьева? Крепостное право? Ну так это сомнительно.

— Всеволод Королев

На мой взгляд, правда заключается в том, чтобы попытаться научиться жить, уважая собственные законы, а не писать каждый день новые, чтобы обходить старые; обратить внимание на то, как живем мы сами, вместо того чтобы раздавать указания другим и терроризировать соседей и собственных граждан, несогласных участвовать в этом празднике непослушания. Право должно быть осознано как конкретная необходимость… «Отчетливый мир, где есть правила, право, суд, правосудие»… не дан нам по умолчанию. Его осуществление — это наша забота.

— Всеволод Королев, из речи в прениях