Для Виктории это означает, что теперь в районном суде можно рассматривать вопрос о продлении или изменении принудительной меры медицинского характера.

Что касается лечения, то для Вики ничего не меняется. Остается только вопрос, как дальше это будет происходить: в стационарных условиях — и если да, то сколько — или уже в амбулаторных.

— Анастасия Пилипенко, адвокат Виктории Петровой

Я подошел к плацу, поставил вещи. И здесь меня начали окликивать. Казалось, со всех почти окон корпуса. Конечно, я ожидал, что проводит меня моя камера, но нет... Звал второй этаж, звал первый. Наперебой: так, что я не понимал, кому я отвечаю — и что именно у меня спрашивают... Кто-то залез на решетку и высунул в окно веник, кто-то крикнул: «Еще увидимся».

Обсуждение этого плаката должно быть не в суде, а в прямом эфире СМИ, где напротив меня сидит не прокурор, а представитель властей, которые устроили эту СВО. А судом должны быть не вы, ваша честь, а общество, которое посмотрит обсуждение этой проблемы двумя сторонами, взвесит доводы, разберется, в правильном ли направлении мы идем. Не летим ли мы на всех парах под откос?

— из последнего слова Дмитрия Скурихина

"Я пока не знаю, как жить дальше, если честно. Молчать нельзя и говорить тоже нельзя. У меня нет ответа на этот вопрос. Назад в тюрьму я точно не хочу".