Карбоновый полигон в Геленджике: важнее, чем кажется

Что общего у Геленджика и борьбы с изменением климата? Карбоновый полигон! Сегодня делимся, как он помогает учёным изучать роль углекислого газа в экосистемах 🔍

Проект поддерживается Фондом Мельниченко.

Любопытно, как это работает? Узнайте подробности в статье по ссылке!

#ФондМельниченко
#Экология

История науки по-пацански. Выпуск 14: Петр I, Академия и задница Европе

Давным-давно в одной пока еще нифига не научной России жил молодой человек. Работал он царем. Ну а что, работа как работа: папа его был царь, дед был царь, старший брат был царь, еще один старший брат - тоже был царь. Даже сестра его Софья тоже как-то в этом направлении что-то делала, пришлось ее в монастырь того-с. А как стал царем самовластно - то все плюшки: и в солдатиков поиграть, причем в живых - так Семеновский и Преображенский полки появились, и кораблики построить - в натуральную величину, а поскольку «Звезды» или Rewell тогда еще не было, то все сам, все сам.

И поскольку, в отличие от Буратино, которого воспитывали «когда папа Карло, а когда никто», Петра не воспитывал никто, в школу он не ходил, а манеры в основном старшим вдалбливали, ему удалось сохранить детское любопытство и желание учиться до конца жизни. Для царя интерес к наукам - огромный плюс, но вот беда - науки в России не было. Ну а если нет, надо импортировать. Китай тогда только чай мог поставлять, Штаты отказали - там еще три четверти века Декларации независимости ждать. Как ни крути - придется идти в Европу.

Отдадим должное юному Петру - мозг он имел с самого начала, и как ни бухал, его не пропил. В результате первое, что он сделал - добыл загранксиву на Петра Михайлова, и поехал типа инкогнито по этим вашим Европам собирать данные. Ну и просто пошариться, пивка попить да и европеек за мягкое потрогать - любил это дело наш царь. И мы его даже не можем осуждать.

Товарищи в Европе сделали вид, что понятия не имеют, шо за Петр ростом два ноль четыре в составе посольства по Европе шарится, но, само собой, стали пытаться что-то с этого варвара поиметь.

Тогда же, давным-давно, в дофига научной Европе жил математик Готфрид Лейбниц. И прознав, что в дикой России новый взбалмошный диковинный царь, да еще по Европе шарится, быстро смекнул - он же неотесанный варвар. А мне тут, в Европе, наукой заниматься нифига не алле. ПНФ (прусский научный фонд) гранты зажимает, а если дает - то отчетами мучает, князья тоже все больше по музыке и войнушкам.

А тут - прям белый лист. Дай-ка я скажу Петру сделать Академию наук, выпишем всех моих корешей в Россию на мегагранты, а мне - пост главы Академии и суперпупермегагрант! И влияние на всю политику Петра заодно. Ну и то ли пересекся где-то с Петром, то ли просто записочку передал, но мысль у Петра появилась. Вряд ли только благодаря Лейбницу, но…

И потом они и встречались, и переписывались, и Академию Петр таки сделал. Но есть два «но».

Во-первых, он объехал кучу научных учреждений по Европе, посмотрел, как и чего. Заглянул в Парижскую академию - и настолько произвел впечатление на тамошних академиков, что они дружно избрали Петра в свои члены - так появился академик, который до конца жизни писал с ошибками.

Но Петр решил, что нам нужно сразу и Академия, и Университет, но давайте назовем это Академией, чтобы Университет Ломоносову оставить - а то что он будет с Шуваловым основывать-то?

А во-вторых, он, конечно, Лейбница слушал, записки его принимал, и на публике делал вид, что верит, что математик исключительно «за науку», и ничего для себя. А Остерману за очередным пивом (европейским, поди), заявил: «Мы возьмем все лучшее от Европы, «Мы возьмем у Европы все полезное, а потом повернемся к ней задом». Потрясающий был человечище!

На портретах: Лейбниц и Петр I