НОЧНЫЕ СМЕНЫ
Мозги расплываются от ночных смен,
В небе луна выползает из облаков,
Я всегда говорил: "Мир ужасная хворь!",
А вместо сердца, в груди, у меня зреет лишь хтонь.
Выползают все монстры, все темные твари,
Объедают мне тело, выжирают все кадры,
Из памяти тянут все жуткие лица,
А сырость внутри зарождает мокрицу.
А она размножается и жрет эпидермис,
Мои кости мне режут кожу и нервы, хрящи и все вены,
Гниение выедает здоровье и сперму.
Ночная смена рабочего класса всего лишь геноцид бедных.
07.09.24
Мозги расплываются от ночных смен,
В небе луна выползает из облаков,
Я всегда говорил: "Мир ужасная хворь!",
А вместо сердца, в груди, у меня зреет лишь хтонь.
Выползают все монстры, все темные твари,
Объедают мне тело, выжирают все кадры,
Из памяти тянут все жуткие лица,
А сырость внутри зарождает мокрицу.
А она размножается и жрет эпидермис,
Мои кости мне режут кожу и нервы, хрящи и все вены,
Гниение выедает здоровье и сперму.
Ночная смена рабочего класса всего лишь геноцид бедных.
07.09.24
Ну что же я за человека?
Пустой, безбожный странник.
Не знаю кто я, где мой дом,
И жизнь живу словно изгнанник.
Прополз я виселицу, скот,
Блядей, ублюдков, и страдания.
Но до сих пор не знаю жив ли,
Или жизни это очертания.
Не болен мне утраты путь,
Не радует услада света,
Мне б только тлен, могильный кофе
И едкий дым, ох сигарета.
Холодный, синий бы мой труп,
Увидеть сущностью астральной,
И посмеяться бы над гримом,
Над тем кем был я, такой печальный.
Пустой, безбожный странник.
Не знаю кто я, где мой дом,
И жизнь живу словно изгнанник.
Прополз я виселицу, скот,
Блядей, ублюдков, и страдания.
Но до сих пор не знаю жив ли,
Или жизни это очертания.
Не болен мне утраты путь,
Не радует услада света,
Мне б только тлен, могильный кофе
И едкий дым, ох сигарета.
Холодный, синий бы мой труп,
Увидеть сущностью астральной,
И посмеяться бы над гримом,
Над тем кем был я, такой печальный.
Дни плывут как облака,
Душа горит как солнца свет.
Мои мысли как река
И я плыву по ней, прогрет.
Вся жизнь забвение, пенье птиц,
Полей зелёные края.
Кричит синица, разрывая
Моё сердца в два куска.
Из под воды зелёный сад
Мне в спину тычет травой,
Как будто прошлое хватает
И хочет утащить на дно.
Но я не сдамся скорби в плен!
Не поглотит меня река!
Я теплоту в себя впитаю
И растворится тьма.
Пейзаж заполнит клетки зла.
Вся тьма уйдёт слезами в воду.
Я буду жить, облака!
Я буду жить, любя природу!
Душа горит как солнца свет.
Мои мысли как река
И я плыву по ней, прогрет.
Вся жизнь забвение, пенье птиц,
Полей зелёные края.
Кричит синица, разрывая
Моё сердца в два куска.
Из под воды зелёный сад
Мне в спину тычет травой,
Как будто прошлое хватает
И хочет утащить на дно.
Но я не сдамся скорби в плен!
Не поглотит меня река!
Я теплоту в себя впитаю
И растворится тьма.
Пейзаж заполнит клетки зла.
Вся тьма уйдёт слезами в воду.
Я буду жить, облака!
Я буду жить, любя природу!
Новая колонка про мой кислотный др уже залита, бегом читать! https://author.today/u/nikitakokokoko/works/edit
Author.Today
Никита Кузнецов @nikitakokokoko читать книги онлайн
Читай книги онлайн Никита Кузнецов @nikitakokokoko / Самиздат Author.Today
Летят кометы лунным диском,
Как диско-шар в гробу чертей.
Я выделяю яркой мыслью,
Люблю я сладостных блядей.
В верхах сыном быть непокорным
И класть здоровье на слова.
Я тот еще иконоборец!
Я сорванец и адский хам!
Я рву частицы измерений
И плетью пробиваю путь словам.
Среди зелёных, но похожих елей,
Я лишь одна берёзка там.
Я мрак луны и гроб Сатурна,
Я час ночной и пьяный бред,
Я речка, что хранит окурки,
Я тьмы космической поэт!
И рак земного шара
На веки
вечные
Земли...
Как диско-шар в гробу чертей.
Я выделяю яркой мыслью,
Люблю я сладостных блядей.
В верхах сыном быть непокорным
И класть здоровье на слова.
Я тот еще иконоборец!
Я сорванец и адский хам!
Я рву частицы измерений
И плетью пробиваю путь словам.
Среди зелёных, но похожих елей,
Я лишь одна берёзка там.
Я мрак луны и гроб Сатурна,
Я час ночной и пьяный бред,
Я речка, что хранит окурки,
Я тьмы космической поэт!
И рак земного шара
На веки
вечные
Земли...
Forwarded from между приговым и курехиным
Современный человек утверждает себя, разоблачая историю. Не действует, но судит. Потому что сам он
не может творить историю. Он несвободен в действиях, хотя и скрывает от себя свою несвободу домашнего животного цивилизации, сменившего свободу на «хорошую» жизнь.
Разоблачения революций и эпох, пересмотр истории не следует ли объяснить комплексом неполноценности
населений санаториев по отношению к эпохам героическим, мужественным и в известном смысле более
свободным? Усиленное возвышение роли «прав человека» (пригождающихся побежденному и направленных против победителя), страх крови, смерти, истеричный культ жертв — побежденных, а не победителей — все это не есть ли попытки нашей постисторической эпохи перетянуть одеяло на себя? Наглые попытки импотентов перевернуть все с ног на голову: представить virilite (мужественность )и потенцию как порок и преступление, а свою презренную импотенцию как достоинство?
Эдуард Лимонов, «Дисциплинарный санаторий».
не может творить историю. Он несвободен в действиях, хотя и скрывает от себя свою несвободу домашнего животного цивилизации, сменившего свободу на «хорошую» жизнь.
Разоблачения революций и эпох, пересмотр истории не следует ли объяснить комплексом неполноценности
населений санаториев по отношению к эпохам героическим, мужественным и в известном смысле более
свободным? Усиленное возвышение роли «прав человека» (пригождающихся побежденному и направленных против победителя), страх крови, смерти, истеричный культ жертв — побежденных, а не победителей — все это не есть ли попытки нашей постисторической эпохи перетянуть одеяло на себя? Наглые попытки импотентов перевернуть все с ног на голову: представить virilite (мужественность )и потенцию как порок и преступление, а свою презренную импотенцию как достоинство?
Эдуард Лимонов, «Дисциплинарный санаторий».
Я выплываю из сумрака дня
И к тебе иду, спотыкаясь,
А затем забредаю в кабак
И в ярости лишь проклинаюсь.
А потом я в сортире вдыхаю,
Ангельский свет и кожный покров,
А узбек из кабинки доносит:
"Ты вдыхаешь лишь прах, мефедрон".
Я расстроившись, но в эйфории,
Допиваю последний бокал
И бреду к тебе, милая вечность,
На плаху, в виде Христа.
И к тебе иду, спотыкаясь,
А затем забредаю в кабак
И в ярости лишь проклинаюсь.
А потом я в сортире вдыхаю,
Ангельский свет и кожный покров,
А узбек из кабинки доносит:
"Ты вдыхаешь лишь прах, мефедрон".
Я расстроившись, но в эйфории,
Допиваю последний бокал
И бреду к тебе, милая вечность,
На плаху, в виде Христа.
БАБОЧКА
Ночная бабочка любви,
Все машет крыльями догону,
Среди засохших листьев, куч,
Она летит забыв про люд,
Она бежит от сотен бритв,
Бычков, хабариков да хоботков,
Она летит сквозь густой дождь,
Даря любовь, тепло, экстаз,
Но не даруя всю себя.
Ночная бабочка любви
Себе принадлежит, не вам,
Ни миру, ни траве,
А сказочному ветру, страху,
Она летит от прошлого,
В коем не было добра.
Однажды ей помяли крылья,
Теперь она лишь
Ночная бабочка любви,
И машет вам лишь на прощание,
Обрекая вечность вспоминать
Её изящную фигуру.
Ночная бабочка любви,
Рубит сердца, бросая в омут,
Покидая одиноких, мертвых.
Она воссидает на траве,
А после горько стонет.
4 сентября 2024 года
Ночная бабочка любви,
Все машет крыльями догону,
Среди засохших листьев, куч,
Она летит забыв про люд,
Она бежит от сотен бритв,
Бычков, хабариков да хоботков,
Она летит сквозь густой дождь,
Даря любовь, тепло, экстаз,
Но не даруя всю себя.
Ночная бабочка любви
Себе принадлежит, не вам,
Ни миру, ни траве,
А сказочному ветру, страху,
Она летит от прошлого,
В коем не было добра.
Однажды ей помяли крылья,
Теперь она лишь
Ночная бабочка любви,
И машет вам лишь на прощание,
Обрекая вечность вспоминать
Её изящную фигуру.
Ночная бабочка любви,
Рубит сердца, бросая в омут,
Покидая одиноких, мертвых.
Она воссидает на траве,
А после горько стонет.
4 сентября 2024 года