БОГ ИЗ БОБИНЫ
Жизнь лишь круг переходящий в круг,
Время рисует восьмёрку по спирали космического тела,
А я на работе кручу бобины,
Они режутся злыми ножами
И из большой бобины выходят по пять маленьких бобин,
Возможно это и есть весь мир,
Как начало и конец и замкнутость,
Вот как - слово, поэзия, рифма,
Возможно все что нам надо,
Это простое дело,
Я вот обслуживаю свою китайскую тачку,
И вечно что-то ломается,
Энтропия, хаос, разрушает то, что я поддерживаю на плаву,
Возможно Бог это всего-навсего бедный работяга, продлевающий жизнь некой машине,
Что вращает вселенную как бобину,
И он даже и не знает,
Что это целый мир,
Экосистема и чудо,
Он лишь молится ещё одному Богу, который тоже вращает бобины,
Молится чтоб пойти домой,
И среди вечности проносится звук верчения,
Верчения живого существа на хую,
Материальностью мира...
Аминь, Бог бобин,
Сегодня мы как-нибудь сами,
Иди домой,
Поспи,
Нервный ты работяга,
Небось детей кормить тебе нужно,
Спи, Бог бобин,
Спи,
А я пока намотаю ещё пару
Этого бобинного дерьма.
24 сентября 2024 года.
Жизнь лишь круг переходящий в круг,
Время рисует восьмёрку по спирали космического тела,
А я на работе кручу бобины,
Они режутся злыми ножами
И из большой бобины выходят по пять маленьких бобин,
Возможно это и есть весь мир,
Как начало и конец и замкнутость,
Вот как - слово, поэзия, рифма,
Возможно все что нам надо,
Это простое дело,
Я вот обслуживаю свою китайскую тачку,
И вечно что-то ломается,
Энтропия, хаос, разрушает то, что я поддерживаю на плаву,
Возможно Бог это всего-навсего бедный работяга, продлевающий жизнь некой машине,
Что вращает вселенную как бобину,
И он даже и не знает,
Что это целый мир,
Экосистема и чудо,
Он лишь молится ещё одному Богу, который тоже вращает бобины,
Молится чтоб пойти домой,
И среди вечности проносится звук верчения,
Верчения живого существа на хую,
Материальностью мира...
Аминь, Бог бобин,
Сегодня мы как-нибудь сами,
Иди домой,
Поспи,
Нервный ты работяга,
Небось детей кормить тебе нужно,
Спи, Бог бобин,
Спи,
А я пока намотаю ещё пару
Этого бобинного дерьма.
24 сентября 2024 года.
Ветви в танце, в вальсе кружатся с ветром,
Весь мир почернел, почернело и моё гнилое сердце,
А на улице пьянь и разборки, и я под таблеткой,
Смотрю на пустые глаза звёздных сфер,
И вращаю мысли спиралью по кругу,
Сколько лет, сколько зим я искал лишь простого уюта?
И обрёл себя в этой картине углем,
Располосованной вокруг трупа.
Весь мир почернел, почернело и моё гнилое сердце,
А на улице пьянь и разборки, и я под таблеткой,
Смотрю на пустые глаза звёздных сфер,
И вращаю мысли спиралью по кругу,
Сколько лет, сколько зим я искал лишь простого уюта?
И обрёл себя в этой картине углем,
Располосованной вокруг трупа.
Forwarded from между приговым и курехиным
В Америке произошла забавная история с восприятием текстов Зощенко. Его переводы уже в 20-х начали появляться в журналах, но как перевести Зощенко? Действие его рассказов иногда происходило в коммуналках. И вот американский критик написал статью. В ней было сказано:
«Зощенко — это русский Кафка, фантаст и антиутопист. Он гениально выдумал коммунальные жилища, где проживают разом множество семей. Это устрашающий и жуткий символ будущего».
«Зощенко — это русский Кафка, фантаст и антиутопист. Он гениально выдумал коммунальные жилища, где проживают разом множество семей. Это устрашающий и жуткий символ будущего».