Кстати, не могу отказать себе в удовольствии отметить, что на одной и той же странице «Прадмовы» мы видим написание Biełarusija и Biełaruś. В последующих изданиях все будет унифицировано, а затем и переведено на кириллицу. В издании 1907 г. еще употребляются обе формы, но дано примечание: lepiej Biełaruś [лучше Беларусь].

И последняя на сегодня цитата из Карского. Делая обзор белорусской литературы 1860-х годов, он сурово отзывается о произведениях, имевших целью возбуждение простого народа против православной церкви и русских. Первым номером в списке таковых идет «Мужицкая правда» Калиновского. «Прокламация написана очень зло», констатирует Карский.

Все заинтересовавшиеся трудом Евфимия Федоровича уважаемого приглашаются ознакомиться с оригиналом.

#оффтоп

Интересные цифры.

Говорите, надо переводить с белорусского. Ладно, хорошо. Кстати, ожидал, что «официальный» русский перевод такого базового текста белорусского национализма, как предисловие к «Дудке белорусской», должен существовать. А его нет (поправьте, если ошибаюсь).

Так что вышеприведенные цитаты переведу самостоятельно (хотя продолжаю считать, что эти тексты просто надо видеть – особенно на латинке, чтобы проникнуться духом).

Итак, первая, показывающая, как пан Богушевич старается показаться в доску своим мужичиной:

Я и сам когда-то думал, что язык наш – «мужицкий» язык и всего-то! Но, дай Бог здоровья добрым людям, что научили меня читать-писать, с той поры я много где был, много чего видел и читал: и убедился, что язык наш – такой же человеческий и господский, как и французский или немецкий или иной какой. Читал я немало старых документов, двести, триста лет тому назад писанных в нашей земле, писанных большими господами – написаны они нашим чистейшим языком, словно вот сейчас.

Вторая:

Испокон веков, когда земелька наша и с Литвой соединилась, и с Польшей объединилась добровольно, называли ее «Беларусией», и неспроста! Не великая, не малая, не червонная, не черная она была, а белая, чистая: никого не била, не завоевывала, только оборонялась. […] Еще более пятисот лет назад, до правления князя Витеня на Литве, Беларусия вместе с Литвой оборонялась от нападений крестоносцев, и множество городов, как Полоцк, признавали над собой правление князей Литовских, а после Витеня Литовский князь Гедимин совсем объединил Беларусию с Литвой в одно сильное королевство и отвоевал много земли у крестоносцев и других соседей.

Много было таких народов, что утратили сначала язык свой – подобно человеку перед кончиной, у которого вначале речь отнимается – а потом и вовсе погибли. […]

Где теперь Беларусь? Там, братцы, где язык наш живет: она от Вильны до Мозыря, от Витебска почти до Чернигова, там, где Гродно, Минск, Могилев, Вильна и множество местечек и деревень…

(О взаимозаменяемости Беларусии и Беларуси уже писал. Кстати, надо отдать должное виртуозности Богушевича, ни разу не упоминающего в своем тексте о Руси, словно белизна земельки – более важная характеристика, чем русскость).

У меня ощущение, что эта болезненная фиксация на мове, завывания «без мовы загинете» – особенность именно нашей части Европы. Взять ирландцев – не загинули, совсем даже наоборот, а способность говорить на мове никак не коррелирует с ирландской идентичностью. Или вот более близкие в этнополитическом смысле ситуации: испанский или немецкий диалектные континуумы (в последнем случае имеем даже несколько государств и национальных идентичностей). Но не знаю, как там у швейцарцев: знатоки, подскажите!

Ну а самому пану Богушевичу о судьбе родного языка беспокоиться совершенно не стоило: сто тридцать лет спустя польский чувствует себя превосходно.

Сегодня немного о западнорусской концепции, которая была продолжением многовековой интеллектуальной традиции противостояния полонизации. Сторонников западнорусизма как реакционеров костерили в советскую эпоху, критике их подвергают и в современной Белоруссии, где следование советской традиции сочетается со все возрастающим проникновением националистического дискурса на официальный уровень. По иронии судьбы, западнорусизм, постулировавший единство трех частей русского народа, но не призывавший к стиранию их различий, был по своему происхождению более белорусским интеллектуальным течением, чем белорусский национализм. Его виднейшие представители – Михаил Коялович, Лукьян Солоневич, Платон Жукович, Ксенофонт Говорский, не говоря уже о Евфимии Карском – были природнейшими белорусами, часто выходцами из греко-католических семей.

Западнорусистам не повезло. В советскую эпоху они – как и галицкие русофилы – не вписывались ни в большую историю России, главным событием которой была Октябрьская революция, ни в национальные истории союзных республик. В советской Белоруссии прославляли Калиновского как борца с самодержавием. И это одна из тех советских традиций, что была продолжена в независимой Белоруссии – подозреваю, что по инерции, той самой, что велит уже нашим властям переименовывать Центральный район Мариуполя в Жовтневый. Интеллектуальное наследие западнорусистов открывается только в наше время, да и то вполсилы.

От этой самой государственной инерции хватались за голову западнорусисты и больше ста лет назад. Слово белорусскому историку Д. Лавриновичу:

в марте 1911 г. выборные земские учреждения в соответствии с проектом П. А. Столыпина были введены в Витебской, Минской и Могилевской губерниях. «Белорусское общество» протестовало против решения царского правительства не создавать выборные земства в Гродненской губернии. «В Западном крае, наконец, вводится долгожданное земство. Но по какому-то странному стечению обстоятельств, Гродненская губерния выделена из этого края и лишена опять на долгие годы тех благ, которые следует ожидать от земства. В Петербурге, да и в центре России, считают эту губернию не то польской, не то литовской», — писалось в открытом письме депутатам III Государственной думы от имени крестьян Гродненской губернии в передовице «Белорусской жизни».

Западнорусистов часто упрекают (понятно кто) в том, что они были орудием русификации. Но вот «Белорусское общество», представлявшее либеральное крыло западнорусистов, выступало за единство русского народа, но не стирание особенностей его неотъемлемых частей. И вот что интересно: если правительство было готово записать белорусов-католиков в поляки и относиться к ним соответствующим образом, то либеральные западнорусисты постулировали единство белорусов православных и католиков как части русского народа.

Особо заботливое отношение руководители «Белорусского общества» считали необходимым проявлять к белорусским крестьянам католического вероисповедания. «Если в таком общественном деле, как земство, мы толкнем белорусов-католиков в лагерь польский, не приняв их в свою русскую среду, то этим мы сделаем полякам ценный сюрприз, дав полную возможность полонизации идти вперед быстрыми шагами», — полагали Л. М. Солоневич и П. В. Коронкевич.

Итак, в начале XX века на белорусских землях сосуществовали несколько конкурирующих видений их будущего. Был польский национальный проект, был тесно связанный с ним белорусский, был литовский, и имперский западнорусский. Сложно сказать, какой бы из них победил, если бы не Первая мировая война (между тем, пока национальные проекты борются между собой, в Минске тихо собирается первый съезд РСДРП).

В годы Первой мировой войны белорусские земли оказываются в самой гуще боевых действий. Непосредственно по ним фронт проходил с 1915 г., после Великого отступления. На западе, на оккупированных территориях, была установлена немецкая военная администрация – Ober Ost. На востоке, в Могилеве, разместилась Ставка Верховного главнокомандующего, переехав туда из Барановичей.

Мощный толчок белорусскому национальному движению дала Февральская революция. Идеи белорусской автономии озвучивались деятелями Громады с начала века – она, по их мнению, должна была объединить населенные белорусами земли, и иметь своей столицей Вильну. Весной-летом 1917 г. Временное правительство признает автономию Эстляндии, Лифляндии и Украины, но призывы белорусских деятелей игнорирует. В результате Октябрьской революции власть на неоккупированных белорусских землях переходит в руки большевиков (сценарий почти как в Эстонии и Латвии).

В декабре 1917 г. собирается Первый всебелорусский съезд, заявляющий право белорусского народа на самоопределение, провозглашенное российской революцией. Самые радикальные участники съезда требуют немедленной автономии – ни о какой независимости речи не идет. Более того, съезд постановляет избрать «орган краевой власти» для спасения родного края, и ограждения его от раздела и отторжения от Российской Демократической Федеративной Республики.

Большевики в эти тонкости не вдавались и съезд разогнали. Совет (рада) съезда уходит в подполье, затаив на большевиков злобу и считая себя легитимной властью в крае.

Друзья, как вы могли заметить, я все-таки начал заниматься каналом в Дзене. Не могу сказать, что нравится этот формат, так как продолжаю считать рекомендательные технологии злом, но у Дзена есть один неоспоримый плюс: можно публиковать длинные истории. Именно это я и делаю, публикуя пока ретроспективу лучших (как мне кажется) постов за последние шесть лет и разбавляя ее разными байками на некартографические темы – в основном путевыми заметками.

Довольно характерно, что именно они пользуются наибольшей популярностью. Приятно, что за последние 20 лет – сколько существует этот жанр в Рунете – не исчезла категория читателей, которые считают, что московская мразь не имеет права выносить суждений об их родном городе (см. первый комментарий на скриншоте). Люблю постоянство! Есть, конечно же, и добрые, душевные комменты, ну да что их выносить, всем же нравится трэш )

Впрочем, к моему удивлению, наибольший читательский интерес вызвала еще апрельский пост «Как советская власть пестовала национализмы (кроме русского)» с цитатами из дневников Довженко. Там в комментариях прямо настоящий качественный срач. Рекомендательные технологии Дзена как бы намекают: «пиши больше про то, как наших обижают и гони на советскую власть». Но к намекам прислушиваться не буду, а буду писать то, что считаю нужным. Ну и, конечно, основным медиумом останется Телеграм: лучшего человечество пока не изобрело.

В общем, это было предложение подписаться, норм канальчик 😎

В 1931 г. в СССР умели в инфографику.