К главному событию дня. Книга Буковского, который отсидел в советских лагерях более 10 лет и в итоге был обменян (почти принудительно, поскольку он принципиально отказывался покидать СССР) на лидера компартии Чили — Корвалана, заканчивается следующим описанием:

А чекист, снявший наручники, замечает назидательно:
- Наручники-то, между прочим, американские. — И показывает мне клеймо.

Будто я и без него не знал, что Запад чуть не с самого начала этой власти поставляет нам наручники — в прямом и переносном смысле. Он что думал — разочарует меня?

Я никогда не питал иллюзий относительно Запада. Сотни отчаянных петиций, адресованных, например, в ООН, никогда не имели ответа. Разве уже это одно не показательно? Даже из советских инстанций приходит ответ. Хоть бессмысленный, но приходит. А тут — как в колодец. А так называемая «политика разрядки», Хельсинкские соглашения? Мы-то во Владимире сразу, на своей шкуре, почувствовали, кто от них выиграл.

Не первый день на наших костях строят «дружеские отношения» с Советским Союзом. Но омерзительнее всего, что Запад всегда пытался оправдать себя всякими заумными теориями и доктринами. Точно так же, как советский человек создал бесчисленное множество самооправданий, чтоб облегчить себе соучастие в тотальном насилии, так и Запад успокаивает свою совесть. И самооправдания-то эти иногда одни и те же. Но насилие безжалостно мстит тем, кто его поддерживает. И те, кто думает, что граница свободы и несвободы совпадает с государственной границей СССР, — жестоко ошибаются. Опять пришёл начальник:

- Мы пересекли советскую границу, и я должен объявить вам официально, что вы выдворены, с территории СССР.
- У вас есть какой-нибудь указ, постановление?
- Нет, ничего нет.
- А как же мой приговор? Он отменён?
- Нет, он остается в силе.
- Что ж я — вроде как заключенный на каникулах, в отпуске?
- Вроде того. — Он криво усмехнулся. — Вы получите советский паспорт сроком на пять лет. Гражданства вы не лишаетесь.

Странное решение, наперекор всем советским законам. И после этого они требуют, чтобы их законы принимали всерьёз. Ни посадить по закону не могут, ни освободить. Весёлое государство, не соскучишься.
Самолёт шёл на снижение, и чекисты с любопытством поглядывали на Швейцарию.

- Лесов-то поменьше, чем у нас.
- А участков сколько, гляди! Это ведь всё частники.
- У них тут у каждого свой дом, участок.

Хорошо, когда в мире есть заграница и, воротясь из служебной командировки, можно привезти жене заграничную тряпку. Это ли не высшее благо?
И чем ближе мы были к этой загранице, тем заметнее они менялись. Таяла чекистская непроницаемость, загадочная молчаливость. Оставался советский человек. На меня они поглядывали уже с некоторой завистью — я на их глазах превращался в иностранца.
Подрулили к аэропорту. И тут вдруг на поле выкатились бронетранспортёры, высыпали солдаты. Самолёт оцепили.

- М-да... — грустно сказал чекист. — Вот и всё. Даже в аэропорт не выйдешь.

Теперь уже они были в тюрьме, под стражей. Подъехала санитарная машина — забрали в госпиталь Мишку. Потом выпустили нас с матерью. Посадили в машину советского посольства. Затем подъехала машина американского посла Дэвиса, и мы пересели в неё. Вот и вся церемония обмена. Ни шмона, ни проверки документов. Чудеса. Всё моё барахло, все бесценные тюремные богатства лежали тут же, прямо в тюремной матрасовке, как я их собрал в камере. Книжки, тетрадки, запрятанные ножички и лезвия, шариковые ручки, стержни... Много недель жизни для кого-то. Всё это не имело больше никакой цены — в один миг изменились привычные ценности.

И пока мы ехали к зданию аэропорта, я не мог избавиться от странного ощущения, будто по чекистской оплошности провёз нечто очень дорогое, запретное, чего никак нельзя было выпускать из страны. Только никакой шмон не смог бы этого обнаружить.

Как же закольцована русская история. Но главное здесь — это горькая усмешка свободного человека над государственными законами. Бутафория, прикрывающая организованное насилие. А рубеж между свободой и несвободой проходит совсем не по национальным границам. И там, к счастью, КПП не наставишь

Громче! Ярче! Страннее!

Вы могли не заметить, но в Париже идёт Олимпиада. А вот мы так впечатлились её открытием, что решили, наконец, поговорить о культуре — в новом выпуске «Радио Республики» Родион Белькович и Дарья Кормановская обсудили место церемоний и зрелищ в европейской традиции.

В чём заключается политический посыл шествий и карнавалов, и каково место зрелищности в Олимпийском движении? Какие сигналы шлют массам устроители церемоний, и преломляются ли они в линзах телекамер? Кто ущемился, увидев парижский содом, и позвали ли либералов на Пир богов? И что всё же страшит политизированную общественность сильнее: экспансия woke-сатанизма или апроприация квир-культуры?

Включай YouTube — прильни к экрану напоследок!

Если помните, некоторое время назад обездоленные и обречённые на скитания фантазёры из стана отечественных либералов-русофобов проводили в балтийских землях мероприятия, где высказывались на тему того, как нужно побеждать Россию, что с ней потом делать, кому платить репарации и всё прочее, что полагается говорить в их положении. Я нисколько не сомневаюсь, что будь у них такая возможность, они бы всё это с удовольствием воплотили в жизнь. Возможности такой у них, слава Богу, нет и не будет. В то же время, трудно себе сегодня представить подобное мероприятие непосредственно на территории России. Случись такое, последовали бы доносы и допросы. Многие считают это свидетельством «выздоровления» России — казённые любители Родины нам объясняют, что так мы выбрались из чумы 90-х, где было позволено говорить слишком многое. Но, как давно могли заметить граждане нашей многострадальной Отчизны, грань между патриотом и диверсантом иногда чересчур тонка.

Власть плодит тайну — запрет на высказывание какого-нибудь либерального журналиста имеет своей целью нечто значительно менее благородное, чем борьбу с прозападными настроениями. В конце концов, журналист уже давно в Берлине или Варшаве. Принудительная и искусственная поляризация высказываний на «запрещённые» и «истинные» необходима власти для того, чтобы присвоить и контролировать патриотизм, лишив его искренности. Потому что властям прекрасно известно, что никто всерьёз либерального журналиста воспринимать не будет, потому что тот говорит неправду и это всем ясно. Задача в ином — заставить людей посредством нехитрой логической подмены поверить носителям власти, чтобы последние могли сохранять тайну о самих себе. Фокус простой: берём оппозицию «истинное» и «ложное». «Ложное» высказывается покинувшим страну либералом, которого объявляем врагом народа, а высказывание его переквалифицируем в «запрещённое». «Истинное» высказывается, например, чиновником, и оно разрешено. Следовательно, чиновник — патриот, а любая критика в его сторону — ложь. Схема надувательства очень простая — носитель высказывания отождествляется с содержанием высказывания. Обратите внимание — русские терпят, когда им про патриотизм рассказывают представители братских народов, на территории проживания которых законы РФ, в общем-то, даже и не действуют. Но пока братские народы говорят о защите интересов России, русские готовы это слушать и даже понимающе кивать, хотя по здравому размышлению должна бы стать ясной вся нелепость ситуации. Русские терпят, когда им льют державный елей чиновники, погрязшие в коррупции. Но никакие миллиарды, никакие особняки не могут выбить из нашего человека беззаветную веру в невозможность притворного патриотизма. Мы готовы обманываться именно потому, что любить Россию — это правильно, это истинно.

Суть этого обмана может вскрыться только в условиях, когда язык будет освобождён, когда носители власти окажутся на своего рода очной ставке, где всё, что они говорят, будет вольно и объёмно вплетено в пёстрый ковёр общественной жизни и мысли. Вот тут-то и обнаружится, что либерал-русофоб ближе к истине в том смысле, что он значительно полнее открыл себя миру — его слова тождественны тому, кто он есть, пусть он нам и не нравится. Чиновник же пока суть «китайская комната» из известного мыслительного эксперимента Серля — из публичных высказываний носителей власти мы не можем сделать вывод о том, кто они, и нет ли у них особняка в Чистом переулке или израильского гражданства. Знание патриотического синтаксиса ещё не свидетельствует о внутреннем согласии с высказыванием, как и умение оперировать категориями диалектического материализма в советскую эпоху ничего не говорило об истинных убеждениях. Свобода слова должна стать очной ставкой для нашего общества.

Как римляне

Начиная знакомство с римской поэзией IV-V веков, читатель едва ли обнаружит приметы политического разложения империи. О том, что вечный Город полон варваров, мы узнаем лишь из частной жалобы поэта на вездесущий запах чеснока и лука, идущий от бургундов. Образованный гражданин, будь он профессиональным поэтом или любителем, не направлял весь арсенал великого латинского красноречия на поле исторических катастроф, а повсеместные кризисы не побуждали стоические души к созданию новаторской поэтики. Мало что сообщит нам о том, что с Рейна и Дуная идут полчища варваров, с натиском которых не может справиться огромная армия, истощающая ресурсы империи. Редкие стихотворения свидетельствуют о Церкви Христовой, несмотря на императорскую поддержку подрывной по сути религии. За высокомерием сенаторов и безразличием карьеристов почти невозможно расслышать беду: как будто на протяжении двух с половиной веков ничего не вело к тому, что знаменитая римская доблесть станет зависеть от воли епископов и власти германских владык.

Для нас сегодня в произошедшем нет большой трагедии: в латинской церкви к этому времени было больше свободных и мудрых, а среди королей — отважных и энергичных мужей, чем среди родовитых патрициев (за исключением Боэция и ромеев Константинополя). И всё же кажется необыкновенным, что риторическая стихотворная традиция воспроизводила в эти века саму себя, не откликаясь на зов событийности, бушующий снаружи привычного школьного универсума. Поэзия в эти века однообразно и изящно утверждает лишь то, что общеизвестно и любимо всяким, кто назвал бы себя римлянином. Представим, что по одной из великих дорог на Город идёт враг — наш латинянин в это время ищет, как элегантнее описать девять муз, как приятнее изобразить курортные воды в Байях и как, наконец, верно воспроизвести память о первых двенадцати императорах, сверяясь то со Светонием, то с Тацитом.

Сегодня нам это кажется малодушием, не правда ли? Интересно, нашлись ли среди римских интеллектуалов те, кто взывали к совести элит, публично и громко памятуя о тяжёлой ноше безымянного легионера, нашего мальчика, о несчастиях провинций, пока город буднично воспроизводил постоянство своей культуры? Наверняка. Но если горожанин хотел, он имел все возможности укрыться от надвигающихся катастроф и даже найти себе моральное оправдание: там сверху всё проконтролируют. Или ему уже была безразлична судьба коррумпированного и изнутри порабощённого царства?

23 августа 2024 года в 19-00 Центр Адама Смита совместно с московскими либертарианцами проводит презентацию антологии "Собственность или смерть. Либертарианство", составленной руководителем Центра Республиканских Исследований Родионом Бельковичем. Сразу после мероприятия слушатели смогут приобрести книги автора по цене ниже рыночной и получить подпись.

Место: Творческий центр "ТЭЦ", рядом с Воскресенской церковью.

Адрес: Москва, Большой Староданиловский переулок, 3 стр. 3, 2 этаж (м. Тульская).

Вход бесплатный по предварительной регистрации

Свобода слова интересует нас не в силу её принадлежности к «естественным и неотчуждаемым правам человека». Следовало бы вести речь об обязанности, о долге слова, если бы такая конструкция не звучала чересчур несоюзно образу мысли современного человека. Такая обязанность была бы равносильна необходимости снять с себя маску. Ведь когда мы говорим о свободе слова в привычном либералу смысле, мы предполагаем, что эта свобода — тактическая, позволяющая интриговать и вводить в заблуждение. На это понимание свободы слова и ссылаются те, кто считают необходимым её ограничение. Дескать, наговорить можно что угодно, и тем нанести вред. Но в том-то и дело, что каждый из нас в глубине души понимает: что угодно наговорить нельзя, каждый в конце концов проговаривается. Нет и не может быть такого индивидуального ratio, которое оказалось бы сильнее того языка, на котором оно паразитирует. Ужас перед силой слова, знакомый человекам во все времена и на всех континентах, служит спасительным, хотя и горьким средством, так необходимым нам всем и сегодня. Мы должны знать, кто есть кто.

Либерал в Вильнюсе или Берлине не просто отыгрывает роль, он действительно раскрывает нам своё сердце. Никакого конкретного адресата здесь нет, но есть ощущение, что о Родине нужно говорить, даже если ничего хорошего сказать не можешь. И тебя непременно выслушают. Душу необходимо излить, необходимо раскрыть себя из интуитивного, присущего Божьей твари стремления к правде. Именно поэтому у нас есть повод всерьёз отнестись к популярным конспирологическим теориям по поводу вездесущих символов поклонения злу в массовой культуре. Казалось бы, зачем дьяволопоклонникам, педофилам, кровопийцам сообщать нам о себе посредством зашифрованных, но считываемых посланий? Зачем выпускать рекламные ролики, ставить спортивные церемонии, снимать видеоклипы, которые можно расшифровать именно так — как публичные признания в поклонении злу? Зачем свидетельствовать против себя тому, кто хочет остаться в тайне? Иными словами, зачем очередному Ротшильду фотографироваться с Мариной Абрамович возле полотна «Сатана, созывающий свои легионы»? Вполне возможно, что объяснение тому поистине парадоксально — душа требует правды даже во глубине своего падения и просит о помощи так, как зачастую делает это человек, покушающийся на самоубийство. Всё тайное становится явным потому, что даже мрак тянется к свету и желает быть развеян.

Вера в значение сказанного слова — это не столько вера в содержание сказанного, сколько вера в невозможность сказать нечто, не соответствующее действительности. Это глубоко религиозное чувство, связанное с трепетом по поводу самого чуда языка, ежедневно воплощающего идею разумного и волевого Творения. Ложь есть принцип отрицания бытия, безумное восстание против Блага, обречённое на провал. Заметьте, даже змий в Эдеме соблазняет нашу праматерь, эксплуатируя её тягу к правде. Аспид обвиняет Бога в обмане. С самого начала ясно, что у Сатаны нет иных средств помимо тех, что служат утверждению истинности бытия. Для того и позволено ему говорить — хула на Бога всегда оказывается самообличением говорящего. Цензура и ограничения свободы слова сохраняют покровы, а значит — действуют на благо мира теней и зыбких бессловесных призраков, лярв, жаждущих крови. И ровно поэтому — в силу кипящей мощи, содержащейся в языке, в силу способности речи обнажать действительность — мы должны защищать то, что в либеральной традиции именуют свободой слова. Однако свободу эту нужно вырвать из этих дряхлых рук — в этом смысле её действительно не дают, а берут. Ограничение свободы слова — суть борьба против правды. Борьба либо сознательная, либо проистекающая из неверия в способность истины восторжествовать. Запретить кому-то высказываться означает поверить, что человеческий рассудок сильнее сотворённого Богом мира, сильнее бессмертного Логоса, отпечатанного, засвидетельствованного в словах нашего языка. Дайте чертям выговориться, друзья, не позволяйте им носить злобу в себе.

Вы долго просили, и мы, наконец, прислушались!

Спешим представить вам официальный аккаунт Центра Республиканских Исследований на Boosty. Подписавшись на него, вы сможете приобщиться к славной традиции меценатства и поддержать рублём дело московских республиканцев. Подписавшись на Boosty, вы сможете найти единомышленников, ознакомиться с эксклюзивными материалами и даже вписать своё имя в видеохронику Республики. Подписавшись на Boosty, вы сможете сделать свой первый шаг на пути к личным свершениям во славу свободы, истины и красоты.

Уже сейчас вы можете посмотреть на Boosty выпуск «Радио Республики» о событиях в Техасе, который не вышел из-за трагических событий февраля 2024 года. Уже сейчас на Boosty вам раньше других доступен новый выпуск «Исправления имён», посвящённый исламскому праву.

Собранные средства пойдут на запись новых видео, работу над текстами и организацию мероприятий ЦРИ.

Объединяйтесь, доноры, патроны и меценаты всех стран! Пусть вашей глорией будет освещён путь к нашей общей свободе!

Не испытываю никакого удовлетворения от того, что республиканцы вновь оказались правы. Буквально месяц назад я писал, что индивидуальная свобода сегодня находится под угрозой в любой точке государственно организованного мира. И вот, как по расписанию, перед нами очередной пример — арест Павла Дурова. Интересно, что в этом случае фигурирует то же государство, что и в заметке месячной давности:

«Надежда на "цивилизованный мир"? Тотальная слежка, конструирование внешнего врага — всё это давно уже не игрушки вымирающих деспотов, а общий стандарт управления. То же и с защитой "демократий" от иностранного влияния — она уже мало чем отличается от тех авторитарных практик, от которых призвана защищать. Не дай Бог вам поставить под сомнение новую нормальность, квинтэссенцией которой стала церемония открытия Олимпиады в Париже. Государство наступает по всем фронтам, проникая и обволакивая все сферы жизни, и делает это гораздо изощрённее, чем в XX веке».

Государства соревнуются в мастерстве построения новых границ контроля, и на этом фоне защита демократии от противоправных действий, связанных с неограниченным распространением информации, начинает напоминать карикатуру на саму идею свободы.

Да и не только свободы, но и права. Многие успели отметить абсурдность обвинений, которые, по имеющимся у широкой публики сведениям, «правовое государство» собирается предъявить своему гражданину, имевшему неосторожность приземлиться на его территории.

Кажется, что защитники западной демократии, проще говоря евробюрократы или коллективная демпартия США, боятся не вторжения извне, а того, что этот виртуальный забор не выдержит напора даже не сколько реальной свободы слова и мысли, а реальности как таковой.

Поэтому напомню: не стоит очаровываться западными агитками «за всё хорошее — против всего плохого». Подыгрывание «хорошим силовикам» — тем, кто якобы с чистыми руками и ясными глазами охраняет покой европейского обывателя и русского политэмигранта от зловещих автократий, сегодня с неизбежностью приведёт общество в стойло, мало отличимое по своей сути от типичных авторитарных государств. Разница лишь в том, что цепи на ваших ногах будут выглядеть немного гламурнее. История учит нас тому, что привилегии домашнего животного неизбежно оборачиваются положением убойного скота.

И именно поэтому никакой терпимости к врагам свободы — ни с хорошими лицами, ни с плохими. За каждым из них, если приглядеться внимательнее, вы увидите чудовище в человеческом обличии. И чем дольше вы позволяете им «защищать» вас, тем быстрее их клыки сомкнутся на вашем горле.

«И в самом деле, Боже мой, для чего она нужна — свобода?», — этими словами Пьер Жиль открыл сборник лекций Жоржа Бернаноса, прочитанных во Франции 1946-47 годов. Выступления были посвящены кризису политической и духовной свободы европейцев.

Во время второй великой войны писатель находился в Бразилии и с болезненной честностью осмысливал опыт участия в Первой мировой, не столько описывая свой личный путь, сколько проверяя на прочность горечь всего поколения молодых французов, отравленных распутной победой. Победой, которая не была ни верной, ни достойной, ни желанной и не принадлежала никому. Бернанос на протяжении всех зрелых лет последовательно оставлял всякую идеологию, обещавшую политические изменения: он покинул националистическую «Аксьон Франсез», франкистов — не смог он подарить свою полную лояльность даже республиканскому Сопротивлению. К 1945 году писатель окончательно утверждается в мысли, что главные противники свободы и христианского народа — это государство и корпорации, полицейские и бизнесмены.

Вообразите себе картину: Франция вновь упивается победой, людей наполняет ожидание счастья, и в них пробуждаются силы, так необходимые для восстановления страны и её экономики. Тоталитаризм, фашизм, коллаборационизм — казалось, всё позади. Гражданам возвращены права, выборы и референдумы, а левые интеллектуалы алчут ещё больше свобод — не только для раскрепощённой личности европейца, но и для африканских колоний. «Свобод?», — тревожно переспрашивает себя и сограждан Бернанос. Нет, именно сейчас свобода будет уничтожена, уже не танками и колючей проволокой, а под прекраснодушные разговоры о свободе. Бернанос — могучий, огромный и красивый человек, страстный католик, лояльный лишь тому французу, который оказывает сопротивление дьяволу вне зависимости от политического климата. Он демократ, но в простецком понимании этого слова, за которым стоит доверие к обычаям крестьянина, такой демократизм мы найдём у Честертона и Толкина. Этот человек вернулся домой, чтобы предупредить: не обманывайтесь, худшие времена для свободы ещё впереди.

Услышат его? Он догадывался, что не услышат, но не мог не выразить своё презрение к дешёвому наследию Вольтера — просвещённой и умильной любви к машине государственной власти. Французское чиновничество не опомнится от морока побед, а революсьонная молодёжь выберет Сартра. И хотя либералы и марксисты будут по-разному говорить о свободе, они дружно передадут эту союзницу добродетелей в руки жандармов, технократов, психоаналитиков. Бернанос быстро распознал опасность фиктивной свободы. Не потому, что он был прозорливее других, и не потому, что хотел рядиться в одежды эксперта и аналитика. Боже упаси! Он всего лишь любил католическую церковь и простой образ жизни добропорядочного француза, однако любил достаточно серьёзно, чтобы понимать, что свобода несовместима с ложными основаниями современности. Соотечественники, в свою очередь, Бернаноса не возлюбят: узколобым патриотам старый ветеран, приехавший из-за границы, будет портить праздник, «раскачивая лодку», а марксистам… а кто им вообще тогда был интересен, кроме Сталина и Мао?

Свободу, отобранную военным путём, сохранить и восстановить легче, чем ту, что растворяется в лживости безоружных политтехнологов. Это ключевое послание Жоржа Бернаноса. Лучшие люди трубили об этом уже в 40-х годах прошлого века. Страшно, что их голоса остаются неуслышанными даже теперь. Чистой воды безумие!

Так для чего же нужна свобода тем, кто смог сегодня уберечься от тюрьмы? Неужели для того, чтобы добровольно выдать её тюремному надзирателю посимпатичнее? Уму непостижимо.

Друзья, хочу анонсировать акцию в поддержку Павла Дурова. Буду читать membra disjecta публичных выступлений Жоржа Бернаноса 1946-47 годов здесь, на платформе, которую нам всем хотелось бы защищать.

Думаю, это хороший способ праздновать наличие такой замечательной площадки, как Telegram, а также возможность предоставить слово одному из самых замечательных защитников свободы XX века.

Первую трансляцию начнём сегодня, в 22:30. Покажу книжки и почитаю выступление «Франция в ожидании завтрашнего дня». Приходите!

Презентация антологии "Собственность или смерть. Либертарианство", составленной руководителем "Центра Республиканских Исследований" Родионом Бельковичем, доступна по ссылке.

Готовность в 22:30! Сегодня дочитаем «Францию в ожидании завтрашнего дня». Подключайтесь к трансляции, друзья.

Сегодня — 20 лет со дня теракта в Беслане. Этот маленький город на карте России стал символом всепоглощающего горя, где сталкиваются отчаяние и жестокость, сила и бессилие. Для многих Беслан — это не просто место, это метафора всей эпохи, в которой трагедия и безысходность переплелись так тесно, что их уже не разделить.

Как будто всё сложилось в чудовищный пазл: халатность и беспомощность силовиков, кровожадность террористов, невинные дети, оказавшиеся между жерновами политики и насилия, и, конечно, цинизм власти, которая предпочла укрыться в молчании, вместо того чтобы дать ответы. Уголовное дело, формально открытое, на деле превращено в запылённую папку на дальней полке, о которой вспоминают разве что для очередной манипуляции. Президент, спустя 20 лет впервые посетивший школу в Беслане, недавно даже удивился этому факту — забавный, если бы не такой трагичный театр. С неизменной (и изрядно надоевшей) фабулой — роль главного злодея вновь отведена «враждебным иностранным государствам».

ЕСПЧ и независимые расследователи задавали простые вопросы — вопросы, которые требовали честных ответов. Был ли известен риск захвата школы перед 1 сентября? Почему местная полиция не предприняла никаких мер? Когда захват уже произошёл, сделали ли власти всё возможное для спасения заложников? Вели ли переговоры всерьёз? Почему на штурм пошли так, словно жизнь заложников была второстепенной? И, наконец, почему экстренная помощь оказалась такой же беспомощной, как и те, кого она должна была спасти?

Беслан стал частью болевого фона начала нового тысячелетия, когда Россия входила в новую фазу своего существования, обретая государственность через череду трагедий. Вместе с Курском и взрывами домов — каждый из этих эпизодов словно оставлял шрамы на теле страны, создавая ощущение, что настоящее, да и будущее, это лишь цепь неразрешённых вопросов. Мы не ждали февраля 2022 года, чтобы понять, куда ведёт дорога, на которой за каждым поворотом — молчание.

Власть, как храповик, не позволяет откатиться назад — только вперёд, ещё сильнее теснить пространство индивидуальной свободы. Замещая его пространством государственного интереса, где вопросы висят в воздухе, а ответы — исчезают в тумане официальных версий и формальных отчётов. Стиль правящего класса узнаваем и неизменен: не отвечать, уходить от ответа, забывать. Беслан — это не просто трагедия двадцатилетней давности, это напоминание о том, как неотвеченные вопросы прошлого пустили корни в наше настоящее и формируют тот мир, в котором мы живём сегодня.

Я купил журнал «Le Monde» — там тоже хорошо!

Хотели как во Франции? В свежем выпуске «Радио Республики» снова актуальные события! Быстров и Белькович обсуждают арест Дурова, самообличение либералов и перспективы свободы слова в эпоху национальных государств.

Есть ли друзья у свободы, и кто не прошёл «тест Дурова»? Кому жандарм милее мента, и откуда столько дружинников у Францкомнадзора? Почему не молчится грантоедам, и из чего состоит рабочий день доброхотов Демпартии? Наконец, нужна ли свобода слова врагам свободы слова, и отличаются ли говоруны умом и сообразительностью?

Дурову — свободу,
жандармам — позор,
выпуску — лайк!

Поддержать нас: boosty.to/repcentre

6 сентября в 19:00 в Москве в Культурном центре «Покровские ворота» пройдёт презентация второго, исправленного и дополненного издания монографии Родиона Бельковича. Для кого-то «Кровь патриотов» — уже культовая книга и библиографическая редкость, для остальных — прекрасный способ начать знакомство с богатым и многогранным миром американской «альтернативной» политики. В любом случае презентация будет интересной — ждём всех!

Вход бесплатный, по регистрации

На одной из последних встреч с читателями мне задали вопрос, не относящийся напрямую к тому, о чём мы здесь обычно говорим. А именно, о том, как молодому человеку следует одеваться и какими принципами при этом следует руководствоваться. От ответа я тогда ушёл, сделав это, признаюсь, довольно грубо, поскольку мне показалось, что эта тема не заслуживает публичного обсуждения. Но, поразмыслив и ощутив на себе укоризненные взгляды близких, я согласился, что вопрос этот сегодня вполне правомерен и что не следует быть снобом — в конце концов, уж лучше и об этой теме с аудиторией будем говорить именно мы. Ведь моя болезненная реакция была вызвана не столько неуместностью вопроса, сколько его симптоматичностью: вещи, которые ещё несколько десятилетий назад были ясны любому живущему в обществе человеку, сегодня порождают целые бизнес-отрасли в социальных сетях, где вертлявые ребята и девчата зарабатывают на объяснении того, что нужно мыть руки с мылом, заодно рекламируя марку этого мыла. Разумеется, молодой человек сегодня попросту обнаруживает себя заложником общества, где о подобных вещах вообще нужно спрашивать у кого-то кроме своего отца — и в том вовсе не его вина. Само желание выкарабкаться из униформы десятиклассника вполне достойно похвалы и заслуживает обстоятельного ответа, который будет полезным и развлекательным чтением для многих. В этом я, признаюсь, заинтересован лично, так как вынужден год за годом наблюдать не просто дурно, а неуместно одетых молодых людей не только на улицах города, но и в Университете, за визуальную ткань которого мне всегда особенно горько.

Одежда есть не просто досадная необходимость облачить своё тело в ту или иную случайную ткань. Одежда подчиняется ровно тому же принципу, который господствует и в иных областях человеческой жизни — принципу уместности, который, в свою очередь, есть практическое выражение идеи меры. Иными словами, потребность «хорошо одеваться» — это желание наглядно, чувственно воплотить логику порядка, возложить форму на потенциально хаотичную материю социального взаимодействия. Платье есть первое, что бросается в глаза, и потому внимание к нему суть внимание к самой человеческой коммуникации. Но, как это часто и бывает, нормальная потребность исковеркана в современном обществе логикой капитализма — одежда становится обёрткой, буквально продающей человека окружающим. Желание выглядеть актуально, модно, сексапильно, «дорого», всё это — перверсии, паразитирующие на интуиции о том, что человек действительно в известной мере должен подчинить себя внешним, социальным рамкам, проявив тем самым уважение к обществу, членом которого он является.

Мои советы могут помочь приобрести более презентабельный внешний вид не только юношам, лишь начинающим жизненный путь, но и многим вполне зрелым представителям мужского пола. В том числе и действующим депутатам, главам федеральных и региональных министерств и ведомств, работникам органов местного самоуправления, учителям, профессорам, врачам, да и вообще всем, кто считает нужным взаимодействовать с окружающими. Итак, вскоре приступим! Только на бусти!

«Исправление имён» продолжается!

Гостем нового выпуска стал Леонид Рудольфович Сюкияйнен — один из ведущих специалистов по исламскому праву в России, ординарный профессор НИУ ВШЭ, доктор юридических наук.

Чем отличаются шариат, фикх и исламское право? Как и кого судят по шариату? Можно ли сдерживать религиозный радикализм с помощью фикха и каково сейчас женщинам в мусульманских странах? Наконец, возможен ли в принципе диалог разных культур и религий в современном мире?

Приятного просмотра!

Вой на болотах твиттера — вечная музыка нашей эпохи. На этот раз «деколонизаторы» вновь нашли объект ненависти — Юлию Навальную*. Почему? Да просто она не захотела развалить страну под фанфары западных «освободителей».

Инфантильным «деколонизаторам» в твиттере, конечно, нужен тот, кто послушно сидит на приставном стульчике у двери большого зала, куда пускают только в обмен на демонстрацию презрения ко всему русскому. Иногда кажется, что не просто презрения, а такой ненависти, что чем натужнее и громче лязг зубов, тем лучше.

Но забавнее всего то, что главная проблема этих «освободителей наций» вовсе не в их желании пересмотреть границы России. Республиканцы, как известно, всегда относились к территориальной целостности государств без особого пиетета. Проблема в другом. Эти современные «революционеры» хотят не просто разрушенных границ — они чают отмщения русским людям как таковым, словно те лично виноваты в их эмигрантских страданиях и интеллектуальном бесплодии. Они жаждут возвести на руинах прежней страны нечто новое, вернее, множество нового, но с тем же гипнотическим властным авторитарным ресурсом, что и у тех, кого они ныне проклинают.

Многие эти «деятели» с их чертежами и мнимыми границами на самом деле мало чем отличаются от своих заклятых врагов — отечественных национал-этатистов, раскрашивающих контурные карты в своих эротических грёзах об «исконно русских землях» и готовых отправлять людей на убой ради геополитических и этнических фантазий.

Мы, республиканцы, уважаем федерализацию как и всё, что приближает истинное самоуправление и избавляет порядок от сепсиса коррупции. Но когда эти термины становятся прикрытием для низменной ненависти и ущербного мышления, когда вместо идеи справедливости мы видим лишь вторичность и злобу, хочется сказать одно: деколонизируйте самих себя. Ведь именно ваше мышление, колониальное в своей сути, мешает России стать свободной — вне зависимости от того, кто стоит у руля: плешивые экс-члены КПСС в серых мундирах или новые субтильные комсомольцы с синими волосами.

* — внесена Росфинмониторингом в перечень террористов и экстремистов