Никому не верьте.
Никому нельзя верить и тем более доверять..
Ни жене, не детям ни любовнице. Никому!
Кpyпный рocсийский промышленник Савва Морозов сoдержал на свои средства партию большевиков. Придя к власти, oни отняли у его наследников все имущество, а самих наслeдников расстреляли.
Лев Тoлстой ни разу не посетил ни одной толстовской кoммуны, и отнoсился к толстовцам с бoльшим подозрением.
Лeви Страусс никогда не носил джинсов, полагая, что coлидному человеку рабoчие штаны не к лицу.
Сoздатель коньячной империи Шустов был стapообрядцем, алкоголя в рот не бpaл.
Пушкин всю жизнь любил замyжних дам. Кoгда ему намекнули на возможность измены его жены, он вызвал обидчика на дyэль и погиб.
Нэнси Берд, извeстная идеолог вегетарианства, не былa вегетарианкой.
Кэролл Симпсон, основательница Союза дeвственниц США, была двaжды замужем
Вepить нельзя никому!
Единственный ваш друг, который не предаст и не соврет, это алкоголь в умеренных дозах.))
Никому нельзя верить и тем более доверять..
Ни жене, не детям ни любовнице. Никому!
Кpyпный рocсийский промышленник Савва Морозов сoдержал на свои средства партию большевиков. Придя к власти, oни отняли у его наследников все имущество, а самих наслeдников расстреляли.
Лев Тoлстой ни разу не посетил ни одной толстовской кoммуны, и отнoсился к толстовцам с бoльшим подозрением.
Лeви Страусс никогда не носил джинсов, полагая, что coлидному человеку рабoчие штаны не к лицу.
Сoздатель коньячной империи Шустов был стapообрядцем, алкоголя в рот не бpaл.
Пушкин всю жизнь любил замyжних дам. Кoгда ему намекнули на возможность измены его жены, он вызвал обидчика на дyэль и погиб.
Нэнси Берд, извeстная идеолог вегетарианства, не былa вегетарианкой.
Кэролл Симпсон, основательница Союза дeвственниц США, была двaжды замужем
Вepить нельзя никому!
Единственный ваш друг, который не предаст и не соврет, это алкоголь в умеренных дозах.))
...Обсуждали с приятелем идеал женщины. Чем еще заняться двум безнадежно женатым мужчинам на пороге кризиса среднего возраста.
«Я не люблю тонкие губы» - говорю.
«Понятно, - поддерживает приятель, - а глаза?»
«Глаза должны быть большие, выразительные».
«Черты лица?»
«Крупные».
«Крупные черты лица…Фигура?»
«Ну, не миниатюрная, такая - заметная, стройная, но не полупрозрачная от голода, а заметная, понимаешь?»
«Нет, но это твой идеал».
«Ну, не пигалица, крупная чтобы была, но стройная. И еще хотелось бы длинную шею - это элегантно».
Я сгружал в приятеля все эти детали, как будто он стоял на выдаче идеальных женщин и через минуту должен был выписать мне со склада подходящую по моим параметрам.
«А стиль одежды, как она должна одеваться?»
«Мини!» (ой, какие же мы одноклеточные создания, да?)
«Что я могу сказать, Батлук, тебе повезло. Есть экземпляр в точности под твое описание».
«Как? Кто это?» - не поверил я и даже немного разволновался.
«Анжела, - говорит эта сволочь, мой приятель, - лошадь из советского мультика про цирк. Поищи в интернете».
Я поискал. Действительно, сволочь.
И действительно - похожа.
Олег Батлук
«Я не люблю тонкие губы» - говорю.
«Понятно, - поддерживает приятель, - а глаза?»
«Глаза должны быть большие, выразительные».
«Черты лица?»
«Крупные».
«Крупные черты лица…Фигура?»
«Ну, не миниатюрная, такая - заметная, стройная, но не полупрозрачная от голода, а заметная, понимаешь?»
«Нет, но это твой идеал».
«Ну, не пигалица, крупная чтобы была, но стройная. И еще хотелось бы длинную шею - это элегантно».
Я сгружал в приятеля все эти детали, как будто он стоял на выдаче идеальных женщин и через минуту должен был выписать мне со склада подходящую по моим параметрам.
«А стиль одежды, как она должна одеваться?»
«Мини!» (ой, какие же мы одноклеточные создания, да?)
«Что я могу сказать, Батлук, тебе повезло. Есть экземпляр в точности под твое описание».
«Как? Кто это?» - не поверил я и даже немного разволновался.
«Анжела, - говорит эта сволочь, мой приятель, - лошадь из советского мультика про цирк. Поищи в интернете».
Я поискал. Действительно, сволочь.
И действительно - похожа.
Олег Батлук
Когда Машке было ещё четыре, а Ляльке один, я вдруг упал на колени и стал молиться. Дорогой Бог, обратился я в сторону спутниковой антенны, спасибо тебе за всё. У меня всё есть, но очень хочется спать.
И на следующий день, без предварительных знамений прямо с неба спустилась тёща. У ней были крылья с бриллиантами, сапфирные глаза и другие признаки святости. В частности, авоська с едой на три дня. Если грамотно распоряжаться, авоськи могло хватить до субботы. И сказала тёща голосом доброго змия:
— У вас времени — до шести. ЭТИХ я задержу. Бегите куда хотите и познайте там добро.
Мы ж не дураки тратить время на переодевания. Мы, в чём были, прыгнули в мой большой американский лимузин и поехали на море. И выехали на пляж, пустой по осени, и разложили сиденья.
— Ты готов испытать блаженство? — спросила Люся, игриво подняв бровь.
— Я ждал этого вечность — ответил я самым жарким из всех своих шёпотов.
В ответ Люся улыбнулась и дрогнула ресницами. А я обдал её перегаром, расстегнул ворот рубашки и рукава. А она скинула шлёпки.
И мы обнялись и уснули самым нежным образом.
Потому что две маленьких девочки кому хочешь докажут — нет в свете счастья, есть только покой, воля и три часа чтобы поспать.
Дети — птахи божьи. Даже в выходной встают в шесть утра и чирикают. Летают по жилищу, ищут чего поклевать. А мы спим, нам очень хочется. Выходной. Им же некогда спать, детство кончится вот-вот и конфеты потеряют вкус.
Когда дети приземляются, важно успеть спрятать пузо, иначе печёнки и всякие желудки могут пострадать. Не говоря уже про непасхальные тантрические символы.
Вчера — помню сквозь дрёму — с меня стянули одеяло и считали родинки — 103 шт. Я похрюкивал от счастья.
А сегодня я был бережком синей реки. На мне сидели и болтали ногами, с меня ловили рыбу, потом на мне же развели костёр и варили уху.
Люся спросила не просыпаясь:
— Лаврушку кинули?
По пробуждении не помнит. Рефлекс однако...
Слава Сэ
И на следующий день, без предварительных знамений прямо с неба спустилась тёща. У ней были крылья с бриллиантами, сапфирные глаза и другие признаки святости. В частности, авоська с едой на три дня. Если грамотно распоряжаться, авоськи могло хватить до субботы. И сказала тёща голосом доброго змия:
— У вас времени — до шести. ЭТИХ я задержу. Бегите куда хотите и познайте там добро.
Мы ж не дураки тратить время на переодевания. Мы, в чём были, прыгнули в мой большой американский лимузин и поехали на море. И выехали на пляж, пустой по осени, и разложили сиденья.
— Ты готов испытать блаженство? — спросила Люся, игриво подняв бровь.
— Я ждал этого вечность — ответил я самым жарким из всех своих шёпотов.
В ответ Люся улыбнулась и дрогнула ресницами. А я обдал её перегаром, расстегнул ворот рубашки и рукава. А она скинула шлёпки.
И мы обнялись и уснули самым нежным образом.
Потому что две маленьких девочки кому хочешь докажут — нет в свете счастья, есть только покой, воля и три часа чтобы поспать.
Дети — птахи божьи. Даже в выходной встают в шесть утра и чирикают. Летают по жилищу, ищут чего поклевать. А мы спим, нам очень хочется. Выходной. Им же некогда спать, детство кончится вот-вот и конфеты потеряют вкус.
Когда дети приземляются, важно успеть спрятать пузо, иначе печёнки и всякие желудки могут пострадать. Не говоря уже про непасхальные тантрические символы.
Вчера — помню сквозь дрёму — с меня стянули одеяло и считали родинки — 103 шт. Я похрюкивал от счастья.
А сегодня я был бережком синей реки. На мне сидели и болтали ногами, с меня ловили рыбу, потом на мне же развели костёр и варили уху.
Люся спросила не просыпаясь:
— Лаврушку кинули?
По пробуждении не помнит. Рефлекс однако...
Слава Сэ
Различия полов всегда легко рассказать на простых примерах.
Живёт у меня кот и кошка. Кормлю я их в разных местах, и туалет у них разный, и не рядом, а вполне далеко друг от друга.
Кот никогда не ест еду кошки, более того, почти всегда оставляет кусок мяса, потому что кошка из его миски подъедает всегда. А кошка лопает всё.
Кот никогда не заходит в туалет кошки. Кошка частенько заходит в его. И потом убегает. Тут кот приходит в негодование и начинает орать - уберите. Ор этот стоит до тех пор, пока кто-нибудь не уберёт. После чего, убедившись в чистоте, кот идёт искать кошку и, найдя, высказывает ей недовольство.
Кошке, впрочем, на это всё равно, и она лежит и ухом не ведёт. Если кот высказывает недовольство долго, кошка начинает вертеться и принимать разные красивые позы.
Кот замолкает.
И так вот всю жизнь, и не у котов только...
Иван Васильков
Живёт у меня кот и кошка. Кормлю я их в разных местах, и туалет у них разный, и не рядом, а вполне далеко друг от друга.
Кот никогда не ест еду кошки, более того, почти всегда оставляет кусок мяса, потому что кошка из его миски подъедает всегда. А кошка лопает всё.
Кот никогда не заходит в туалет кошки. Кошка частенько заходит в его. И потом убегает. Тут кот приходит в негодование и начинает орать - уберите. Ор этот стоит до тех пор, пока кто-нибудь не уберёт. После чего, убедившись в чистоте, кот идёт искать кошку и, найдя, высказывает ей недовольство.
Кошке, впрочем, на это всё равно, и она лежит и ухом не ведёт. Если кот высказывает недовольство долго, кошка начинает вертеться и принимать разные красивые позы.
Кот замолкает.
И так вот всю жизнь, и не у котов только...
Иван Васильков
Одна тётечка купила себе обруч. Гимнастический, массажный, с инертным наполнителем (сиречь – просеянным песком).
Привезла его домой и надела на себя.
Обруч сел как влитой.
Теперь эта тётечка носит его на завтрак, обед, полдник и ужин. Вместо кольца на желудок. От этого польза обоим. Тётечке потому, что выходит экономия – пачка пельменей в один присест супротив двух безобручевых. А обручу потому, что никто над его вестибуляркой не измывается.
Живут обруч с тётечкой, как шерочка с машерочкой. Душа в душу.
* * *
Одна тётечка купила себе гантели. Красивые – глаз не отвести. Эргономической формы, неопрановые, цвета утреннего неба. Теперь у этой тётечки самая вкусная в Москве солёная капуста. Хрустящая, сочная, ядрёно-пахучая.
Оказывается, два килограмма эргономичных гантелей цвета утреннего неба – лучший гнёт для засолки белокочанной капусты. С морковкой, свеклой, чесноком, чёрным перцем горошком, петрушкой, перчиком чили и лавровым листом. Накрыть перевёрнутой тарелкой, положить сверху гантели, на второй день их убрать, капусту аккуратно поворошить и оставить на часик-второй – подумать. Обратно накрыть тарелкой и придавить гантелями. Есть, начиная с третьего дня. Закатывая от счастья глаза.
* * *
Одна тётечка купила себе коврик для йоги. Размер какой надо, чтобы силуэт вёл себя сдержанно и не вытекал через края. Оттенок нежно-зелёный, успокаивающий. Способствующий освобождению сознания и очищению чакр. «Он станет неизменным помощником на пути вашего духовного совершенствования!» - обещала тётечке улыбчивая девочка-консультант.
Теперь эта тётечка совершенствуется духовно в комфортной лежачей асане «справа пицца, слева книжка».
Единственный недостаток коврика – отсутствие подушки. Но тётечка надеется, что спортивная индустрия услышит её призыв и вскорости подгонит подушку к такому коврику.
И тогда наступит миздец какая нирвана.
* * *
Одна тётечка купила себе скакалку. И теперь она загружает стиральную машинку на всю катушку. Потому что два с половиной метра прочного поливинилхлорида добавили настенной сушилке системы «лифт» несколько новых, очень нужных перекладин.
Суши-не хочу.
* * *
Одна тётечка купила себе степ-платформу. Трёхуровневую, с нескользящей поверхностью, удобной для занятий не только в спортивной обуви, но и босиком. Теперь на этой степ-платформе босиком стоит утюг этой тётечки. Раньше он стоял в шкафчике с пустыми баночками, которые тётечка хранила не потому, что собиралась что-то туда закатать, а по старинной советской привычке. И каждый раз, когда она лезла за утюгом в шкафчик, тот запутывался своим длинным шнуром среди банок, норовя опрокинуть их на пол. Теперь утюг культурно стоит на степ-платформе, антипригарным пузом к северо-западу, а шарнирным креплением шнура – в обратную северо-западу сторону света.
Такая вот спортивная у этой тётечки жизня.
И если кто-то из вас заподозрит в этой тётечке меня, то он мне не друг и не товарищ, а так...))
Наринэ Абгарян
Привезла его домой и надела на себя.
Обруч сел как влитой.
Теперь эта тётечка носит его на завтрак, обед, полдник и ужин. Вместо кольца на желудок. От этого польза обоим. Тётечке потому, что выходит экономия – пачка пельменей в один присест супротив двух безобручевых. А обручу потому, что никто над его вестибуляркой не измывается.
Живут обруч с тётечкой, как шерочка с машерочкой. Душа в душу.
* * *
Одна тётечка купила себе гантели. Красивые – глаз не отвести. Эргономической формы, неопрановые, цвета утреннего неба. Теперь у этой тётечки самая вкусная в Москве солёная капуста. Хрустящая, сочная, ядрёно-пахучая.
Оказывается, два килограмма эргономичных гантелей цвета утреннего неба – лучший гнёт для засолки белокочанной капусты. С морковкой, свеклой, чесноком, чёрным перцем горошком, петрушкой, перчиком чили и лавровым листом. Накрыть перевёрнутой тарелкой, положить сверху гантели, на второй день их убрать, капусту аккуратно поворошить и оставить на часик-второй – подумать. Обратно накрыть тарелкой и придавить гантелями. Есть, начиная с третьего дня. Закатывая от счастья глаза.
* * *
Одна тётечка купила себе коврик для йоги. Размер какой надо, чтобы силуэт вёл себя сдержанно и не вытекал через края. Оттенок нежно-зелёный, успокаивающий. Способствующий освобождению сознания и очищению чакр. «Он станет неизменным помощником на пути вашего духовного совершенствования!» - обещала тётечке улыбчивая девочка-консультант.
Теперь эта тётечка совершенствуется духовно в комфортной лежачей асане «справа пицца, слева книжка».
Единственный недостаток коврика – отсутствие подушки. Но тётечка надеется, что спортивная индустрия услышит её призыв и вскорости подгонит подушку к такому коврику.
И тогда наступит миздец какая нирвана.
* * *
Одна тётечка купила себе скакалку. И теперь она загружает стиральную машинку на всю катушку. Потому что два с половиной метра прочного поливинилхлорида добавили настенной сушилке системы «лифт» несколько новых, очень нужных перекладин.
Суши-не хочу.
* * *
Одна тётечка купила себе степ-платформу. Трёхуровневую, с нескользящей поверхностью, удобной для занятий не только в спортивной обуви, но и босиком. Теперь на этой степ-платформе босиком стоит утюг этой тётечки. Раньше он стоял в шкафчике с пустыми баночками, которые тётечка хранила не потому, что собиралась что-то туда закатать, а по старинной советской привычке. И каждый раз, когда она лезла за утюгом в шкафчик, тот запутывался своим длинным шнуром среди банок, норовя опрокинуть их на пол. Теперь утюг культурно стоит на степ-платформе, антипригарным пузом к северо-западу, а шарнирным креплением шнура – в обратную северо-западу сторону света.
Такая вот спортивная у этой тётечки жизня.
И если кто-то из вас заподозрит в этой тётечке меня, то он мне не друг и не товарищ, а так...))
Наринэ Абгарян
Сидя в очереди на приеме к новому стоматологу, я обратила внимание на его диплом, висящий на стене в приемной. Внезапно я вспомнила, что красивый высокий мальчик с таким именем учился со мной в одном классе где-то 30 лет назад. Но, как только я зашла в кабинет, я тут же отбросила мысль об этом – этот лысеющий седой мужчина с изборожденным морщинами лицом был слишком стар, чтобы быть моим одноклассником.
Тем не менее, после того, как он провел осмотр, я спросила его, какую школу он закончил. И он назвал номер моей школы!
– В каком году? – спросила я.
– В 1991-ом. А почему вы спрашиваете?
– Вы были в моем классе! – воскликнула я.
Он пристально посмотрел на меня и спросил:
– Да? А что вы преподавали?
Ирина Дроенкова
Тем не менее, после того, как он провел осмотр, я спросила его, какую школу он закончил. И он назвал номер моей школы!
– В каком году? – спросила я.
– В 1991-ом. А почему вы спрашиваете?
– Вы были в моем классе! – воскликнула я.
Он пристально посмотрел на меня и спросил:
– Да? А что вы преподавали?
Ирина Дроенкова
Достала я из холодильника колбасу и пошла за оставленным в комнате ножом. Двое из котов были в это время на кухне — спали. Ну, думаю, поскольку дрыхнут, умыкнуть ничего не успеют. Ага, счаз! Прихожу — колбасы нет, один кошак продолжает дрыхнуть, а другой сидит под столом и глядит на меня честными глазами. Ну, ясен перец, бодрствующий огреб по ушам. Но колбасы нет, а съесть ее он никак не мог успеть. Заинтересовалась, куда дел, а то ведь, если не сожрет, протухнет, заныканная где-нибудь, куда не сразу и залезешь, например, за плитой, и амбре будет мама не горюй. Ищу — нету. Кошак наказанный сидит в прихожей, повернувшись ко мне хвостом — обиделся! — и куда засунул украденное — не признается. Ладно, думаю, черт с тобой, не бросит ведь он жрачку, дождется, пока уйду с кухни — вытащит и съест.
Налила себе чаю и второго кошака, который все время разборок мирно проспал на стуле, свернувшись клубком, спихнула, чтобы освободить себе посадочное место. Кошак развернулся, и обнаружилось, что колбаса лежала непосредственно под ним! На стуле! Мудрый, опытный зверь, старейший пень в нашем лесу, спер колбасу, а услышав мои шаги, надежно спрятал добычу под собственным брюхом и прикинулся веником!
Колбасу поделила между ими обоими: одному за сообразительность, другому — за незаслуженную обиду.
А говорят, что у них интеллекта нет. Есть у них все. Только они достаточно умны, чтобы этого не показывать…
Налила себе чаю и второго кошака, который все время разборок мирно проспал на стуле, свернувшись клубком, спихнула, чтобы освободить себе посадочное место. Кошак развернулся, и обнаружилось, что колбаса лежала непосредственно под ним! На стуле! Мудрый, опытный зверь, старейший пень в нашем лесу, спер колбасу, а услышав мои шаги, надежно спрятал добычу под собственным брюхом и прикинулся веником!
Колбасу поделила между ими обоими: одному за сообразительность, другому — за незаслуженную обиду.
А говорят, что у них интеллекта нет. Есть у них все. Только они достаточно умны, чтобы этого не показывать…
Я в деревне разговорилась со старушкой.
Ей восемьдесят три. Она шла от магазина, опираясь на палочку.
Старушка восхитилась нашей малышкой; так искренне, как все очень старые и очень добрые люди восхищаются новой жизнью : младенцем, котенком, ростком, цветком… Вот и разговорились.
И она сказала, что жизнь изменилась. Люди другими стали. Теперь люди стали богатыми, все у них есть: хлеб, масло, колбаса! Всего полно! А кошке бездомной жалеют дать.
А она всегда даёт. И недавно вместе с кошкой искала потерявшегося котенка. Чужая кормящая кошка пришла, плакала так жалобно и заглядывала в глаза. Котенка нашли, весь вечер ходили вдвоем и искали…
А люди теперь закрывают двери. Железные двери у всех. Раньше не закрывали. Как-то не принято было. И все ходили друг к другу, помогали…
Старушка сказала на прощанье: "Я одна живу - давно. Все умерли мои. Одна я.
И я двери не закрываю. Меня ругают и стращают, конечно. А я не закрываю. Я думаю: вдруг ко мне кто-то придёт? Бывает же такое. Вот кошка же пришла?
Какая-нибудь старушка вдруг придёт. Выгонят её из дома, обижать будут - вот она ко мне и придёт. И я её пущу. Чаю дам, пряников. И мы вместе будем телевизор смотреть. Вместе жить…
Если дверь заперта, я же могу не услышать, как она постучит. Поэтому не закрываю!"…
И старушка пошла в свой домик, в палисаднике - цветы высажены. А у ворот лежит кошечка, ждёт хозяйку.
И все мы кого-то ждём. Только двери запираем покрепче, железные двери.
И иногда не слышим, когда плачут или стучат…
Анна Кирьянова
Ей восемьдесят три. Она шла от магазина, опираясь на палочку.
Старушка восхитилась нашей малышкой; так искренне, как все очень старые и очень добрые люди восхищаются новой жизнью : младенцем, котенком, ростком, цветком… Вот и разговорились.
И она сказала, что жизнь изменилась. Люди другими стали. Теперь люди стали богатыми, все у них есть: хлеб, масло, колбаса! Всего полно! А кошке бездомной жалеют дать.
А она всегда даёт. И недавно вместе с кошкой искала потерявшегося котенка. Чужая кормящая кошка пришла, плакала так жалобно и заглядывала в глаза. Котенка нашли, весь вечер ходили вдвоем и искали…
А люди теперь закрывают двери. Железные двери у всех. Раньше не закрывали. Как-то не принято было. И все ходили друг к другу, помогали…
Старушка сказала на прощанье: "Я одна живу - давно. Все умерли мои. Одна я.
И я двери не закрываю. Меня ругают и стращают, конечно. А я не закрываю. Я думаю: вдруг ко мне кто-то придёт? Бывает же такое. Вот кошка же пришла?
Какая-нибудь старушка вдруг придёт. Выгонят её из дома, обижать будут - вот она ко мне и придёт. И я её пущу. Чаю дам, пряников. И мы вместе будем телевизор смотреть. Вместе жить…
Если дверь заперта, я же могу не услышать, как она постучит. Поэтому не закрываю!"…
И старушка пошла в свой домик, в палисаднике - цветы высажены. А у ворот лежит кошечка, ждёт хозяйку.
И все мы кого-то ждём. Только двери запираем покрепче, железные двери.
И иногда не слышим, когда плачут или стучат…
Анна Кирьянова
Пoдруга Галя вчepa pассказaла.
Едeт это она в автобycе в час пик. Автобус - битком, кoнечно. Но пoдруга сидит.
И тут заходят на останoвке бабушка с дедушкой. Очень в возрасте, по виду бабушкe хорошо за восемьдесят. Елe идёт, дряхленькая такая, ну совсем бoжий одуванчик.
А дедушка на первый взгляд вроде как помoложе или покрепче. Может, когда-то был тем, кто называется «а муж-то у нeё молодой», может, просто лучше сохранился - ктo теперь разберёт.
Автобус трогается, дедушка пpoходит чуть вперёд, бабушка оказывается аккурат возле Гали. Естественно, она встаёт, чтобы уступить мeсто.
Вместо того, чтобы сесть, с облегчением выдoxнуть и сказать «спасибо», старушка вперивается в Галю злобным, аки у гарпии, взглядом, тычет сухоньким пальцем вслед дедушке, и обличительным прокурорским тоном спрашивает:
- А почему это вы ЕМУ мeсто не уступили? Что, я хyже выгляжу?!
Подруга, обалдевшая от такого наезда за ее воспитанность, от неожиданности громко, на весь автобус, растерянным тоном выдаёт:
- Как почeму? НО ВЫ ЖЕ ДЕВOЧКА!
Бабушка сразу успокоилась, стaла милой, благосклонно улыбнулась и села.
Потому что дeвочка, она и в сто лет девочка, и нефиг тут.
Диaнa Удoвиченкo
Едeт это она в автобycе в час пик. Автобус - битком, кoнечно. Но пoдруга сидит.
И тут заходят на останoвке бабушка с дедушкой. Очень в возрасте, по виду бабушкe хорошо за восемьдесят. Елe идёт, дряхленькая такая, ну совсем бoжий одуванчик.
А дедушка на первый взгляд вроде как помoложе или покрепче. Может, когда-то был тем, кто называется «а муж-то у нeё молодой», может, просто лучше сохранился - ктo теперь разберёт.
Автобус трогается, дедушка пpoходит чуть вперёд, бабушка оказывается аккурат возле Гали. Естественно, она встаёт, чтобы уступить мeсто.
Вместо того, чтобы сесть, с облегчением выдoxнуть и сказать «спасибо», старушка вперивается в Галю злобным, аки у гарпии, взглядом, тычет сухоньким пальцем вслед дедушке, и обличительным прокурорским тоном спрашивает:
- А почему это вы ЕМУ мeсто не уступили? Что, я хyже выгляжу?!
Подруга, обалдевшая от такого наезда за ее воспитанность, от неожиданности громко, на весь автобус, растерянным тоном выдаёт:
- Как почeму? НО ВЫ ЖЕ ДЕВOЧКА!
Бабушка сразу успокоилась, стaла милой, благосклонно улыбнулась и села.
Потому что дeвочка, она и в сто лет девочка, и нефиг тут.
Диaнa Удoвиченкo
Есть у меня большая кастрюля. Старая, эмалированная, пятилитровая, с чёрными сколами — в которые заглянуть: улетишь в советское прошлое, откуда кастрюля родом. Таскаю её за собой много лет, как реликвию, как чашу, блин, Грааля. Меняются квартиры, жёны, забываю лица подруг — а кастрюля со мной. Никогда ничего не варю в ней, не солю в ней капусту. В кастрюле нет совсем никакой ценности, с ней не связано нежных воспоминаний юности, она вообще давно меня бесит: занимает место, старая звенящая стерва.
Но раз в году, на неделю, она становится царицей квартиры. Ополаскиваю и ставлю на самое видное место. Она щурится сколами на ярком свете: «Что, хозяин, не можешь без меня?»
Не могу. Потому что отключают горячую воду. И я грею воду на плите в пятилитровой советской кастрюле. Она незаменима: вместительна и неприхотлива. А потом убираю, забываю старуху на год.
…Когда помру, отвезите меня в крематорий, пепел засыпьте в эту кастрюлю, залейте кипятком, накройте крышкой и закопайте меня с ней поглубже. На Страшный суд я приду не один. Я приду, гремя пятилитровой кастрюлей.
Алексей Беляков
Но раз в году, на неделю, она становится царицей квартиры. Ополаскиваю и ставлю на самое видное место. Она щурится сколами на ярком свете: «Что, хозяин, не можешь без меня?»
Не могу. Потому что отключают горячую воду. И я грею воду на плите в пятилитровой советской кастрюле. Она незаменима: вместительна и неприхотлива. А потом убираю, забываю старуху на год.
…Когда помру, отвезите меня в крематорий, пепел засыпьте в эту кастрюлю, залейте кипятком, накройте крышкой и закопайте меня с ней поглубже. На Страшный суд я приду не один. Я приду, гремя пятилитровой кастрюлей.
Алексей Беляков
- Если я поймаю эту рыжую дрянь, - орал я почему-то на жену, - то высеку, но не газетой, а вот этим. И я являл миру пластиковую мухобойку.
Рыжая дрянь по имени Тута эмигрировала под стол и оттуда вступила в полемику.
- Выходи, гадость международная! – требовал я, но собака почему-то не слушалась.
- Не кормить, пока не осознает! – вынес я суровый приговор.
- А как я пойму, что она осознала? – заинтересовалась жена.
Я не счел нужным ответить на этот явно провокационный вопрос.
Под столом сидеть было неинтересно, поэтому Тута высунула сперва кожаный нос, потом показалась ее наглая морда, потом...
Тута, как бы невзначай, подошла к миске и поинтересовалась ее содержимым. Затем с величайшими церемониями схарчила единственную завалявшуюся крупинку гречневой каши.
- Голодом морят! – пожаловалась она всему миру и мне персонально. И вздохнула. Мир промолчал. Я тоже.
Тута подошла к миске с водой. Невнимательно полакала.
- Небось и воду надо экономить... – сообщила она тем же слушателям.
Выход на балкон заграждал стул. Тута толкнула его мордой и стул подался в сторону.
Подлая Тута прорвалась на балкон и стала громко клеветать на меня и жену.
Ошарашенные прохожие стали задирать головы. Ободренная успехом, эрделька заголосила еще громче. Пришлось показать ей кожаный поводок и продемонстрировать готовность всыпать этим поводком, как следует. Свое действие это возымело. Тута срочно прекратила митинг и скрылась под столом, ворча что-то насчет нарушения свободы слова в этой явно неблагополучной семейке.
Все дело было в том, что собака явно стремилась гулять только подле номера 13 на Коблевской. В этом доме живет ее главная в жизни врагиня – бультерьерша. Так что, вероятность встречи при прогулке резко повышалась. А значит, можно было всласть облаять нехорошую булю, а если очень-очень повезет, то и подраться.
А я лишил собаку этого удовольствия, уведя гулять на какую-то Княжескую. И проигнорировал ее уверения, что все дела, которые положено делать на прогулке, стоит делать только на Коблевской.
- Пожалеешь! – пригрозила мне Тута. – Ох, как пожалеешь!
И уселась на рессоры прямо на троллейбусной остановке. Можете представить, какие теплые и радостные слова мне довелось услышать! Главное, собаку никто не хаял. Все нехорошие слова достались мне. А Тута стояла рядом и с достоинством соглашалась со всеми выступавшими ораторами. К счастью, пришел троллейбус, и любители декламировать уехали...
На следующую прогулку я взял с собой совок на длинной ручке. Но он не понадобился. Все было исполнено моей собачкой в лучшем виде и в надлежащем месте. Зная характер питомицы – она, иногда, врет, что любимицы! – брал совок еще не раз и не два. И зря! Но стоило мне расслабиться и оставить прибор дома, как... Да-да, именно! И опять на остановке! С последующей овацией прохожих и спичами в мой адрес.
Что и послужило поводом для того, с чего и начался этот рассказ.
До вечера Тута еще раз пять подходила к миске. Ничего там не обнаружив, собака шла к моей жене и укоризненно на нее глядела. У жены начали дрожать руки и губы. Чистя картошку, она нечаянно уронила ленточку кожуры на пол. Тута бросилась на кожуру так, как коршун на цыпленка. Схватила и быстро, якобы, чтоб не забрали, унесла за дверь.
Жена начала всхлипывать на тему:
- Голо-оооо-дная соооо-бачкаааа!
Все мои уверения, что Тута выбросила ленточку кожуры за ближайшим углом успеха не возымели. Тогда я сходил и принес злополучную кожуру, действительно выброшенную за углом. Но был обвинен в подлоге.
Предмет этих разногласий скромно лежал на подстилке и делал вид, что от голода подняться уже не в состоянии. И тяжко вздыхал в нужных местах.
Я крепился.
А жена нет.
Более того, стала убежденно защищать сомнительную теорию о том, что всегда и во всем виноваты не собаки, а хозяева.
- Ага, - сделал я открытие, - так это ты сама виновата, что Тута погрызла твои комнатные туфли!
Рыжая дрянь по имени Тута эмигрировала под стол и оттуда вступила в полемику.
- Выходи, гадость международная! – требовал я, но собака почему-то не слушалась.
- Не кормить, пока не осознает! – вынес я суровый приговор.
- А как я пойму, что она осознала? – заинтересовалась жена.
Я не счел нужным ответить на этот явно провокационный вопрос.
Под столом сидеть было неинтересно, поэтому Тута высунула сперва кожаный нос, потом показалась ее наглая морда, потом...
Тута, как бы невзначай, подошла к миске и поинтересовалась ее содержимым. Затем с величайшими церемониями схарчила единственную завалявшуюся крупинку гречневой каши.
- Голодом морят! – пожаловалась она всему миру и мне персонально. И вздохнула. Мир промолчал. Я тоже.
Тута подошла к миске с водой. Невнимательно полакала.
- Небось и воду надо экономить... – сообщила она тем же слушателям.
Выход на балкон заграждал стул. Тута толкнула его мордой и стул подался в сторону.
Подлая Тута прорвалась на балкон и стала громко клеветать на меня и жену.
Ошарашенные прохожие стали задирать головы. Ободренная успехом, эрделька заголосила еще громче. Пришлось показать ей кожаный поводок и продемонстрировать готовность всыпать этим поводком, как следует. Свое действие это возымело. Тута срочно прекратила митинг и скрылась под столом, ворча что-то насчет нарушения свободы слова в этой явно неблагополучной семейке.
Все дело было в том, что собака явно стремилась гулять только подле номера 13 на Коблевской. В этом доме живет ее главная в жизни врагиня – бультерьерша. Так что, вероятность встречи при прогулке резко повышалась. А значит, можно было всласть облаять нехорошую булю, а если очень-очень повезет, то и подраться.
А я лишил собаку этого удовольствия, уведя гулять на какую-то Княжескую. И проигнорировал ее уверения, что все дела, которые положено делать на прогулке, стоит делать только на Коблевской.
- Пожалеешь! – пригрозила мне Тута. – Ох, как пожалеешь!
И уселась на рессоры прямо на троллейбусной остановке. Можете представить, какие теплые и радостные слова мне довелось услышать! Главное, собаку никто не хаял. Все нехорошие слова достались мне. А Тута стояла рядом и с достоинством соглашалась со всеми выступавшими ораторами. К счастью, пришел троллейбус, и любители декламировать уехали...
На следующую прогулку я взял с собой совок на длинной ручке. Но он не понадобился. Все было исполнено моей собачкой в лучшем виде и в надлежащем месте. Зная характер питомицы – она, иногда, врет, что любимицы! – брал совок еще не раз и не два. И зря! Но стоило мне расслабиться и оставить прибор дома, как... Да-да, именно! И опять на остановке! С последующей овацией прохожих и спичами в мой адрес.
Что и послужило поводом для того, с чего и начался этот рассказ.
До вечера Тута еще раз пять подходила к миске. Ничего там не обнаружив, собака шла к моей жене и укоризненно на нее глядела. У жены начали дрожать руки и губы. Чистя картошку, она нечаянно уронила ленточку кожуры на пол. Тута бросилась на кожуру так, как коршун на цыпленка. Схватила и быстро, якобы, чтоб не забрали, унесла за дверь.
Жена начала всхлипывать на тему:
- Голо-оооо-дная соооо-бачкаааа!
Все мои уверения, что Тута выбросила ленточку кожуры за ближайшим углом успеха не возымели. Тогда я сходил и принес злополучную кожуру, действительно выброшенную за углом. Но был обвинен в подлоге.
Предмет этих разногласий скромно лежал на подстилке и делал вид, что от голода подняться уже не в состоянии. И тяжко вздыхал в нужных местах.
Я крепился.
А жена нет.
Более того, стала убежденно защищать сомнительную теорию о том, что всегда и во всем виноваты не собаки, а хозяева.
- Ага, - сделал я открытие, - так это ты сама виновата, что Тута погрызла твои комнатные туфли!