В самом начале Вишнёвой улицы есть маленькое кафе, где подают лучший горячий шоколад во всей Англии. Совсем крошечное, на три столика. Хозяин, бронзовокожий мистер Вуд, не слишком надоедает посетителям: принеся какао или пирожное, этот почтенный джентльмен удаляется на кухню смотреть на маленьком телевизоре спортивные передачи. И дозваться его стоит некоторого труда. Впрочем, завсегдатаи не жалуются, давно привыкнув.
Пятничным вечером в кафе вошёл немолодой мужчина. Одет он был во всё чёрное, кроме колоратки — белого воротничка, какие носят священники. Посетитель взял у мистера Вуда чашку какао, огляделся и направился к дальнему столику.
— Разрешите присесть?
Мужчина слегка поклонился одиноко сидящей девушке. Она удивлённо посмотрела на священника, но вежливо кивнула.
— Благодарю.
Он сел, поставил чашку, но пить не стал. А принялся буравить соседку по столику напряжённым взглядом.
— Вы что-то хотели?
— Да. Вы ведь Мэри? Мэри Поппинс?
Девушка улыбнулась.
— Леди Мэри, с вашего позволения. Что вам угодно?
Мужчина довольно ухмыльнулся.
— Меня зовут Томас Крамер. Я давно хотел вас увидеть, Мэри.
— Зачем?
Крамер наклонился и почти шёпотом произнёс:
— Я знаю, кто вы.
— Неужели! — Мэри звонко рассмеялась. — Вся Вишнёвая улица знает, что я няня.
В ответ священник покачал головой.
— Я знаю чуть больше, Мэри. Вы меня давно заинтересовали. Разные слухи о няне, приходящей на самое маленькое жалование. Волшебство, про которое рассказывают дети. Удивительная сумка, где помещается всё что угодно. И другие истории.
— И что же?
— Многим такие байки показались бы забавными, но только не мне.
Профессия, знаете ли, обязывает. Я стал искать следы. И обнаружил много интересного.
Вежливая улыбка девушки превратилась в ледяную.
— Найти было непросто, но я справился. Хотите послушать? В конце девятнадцатого века молодой археолог Джон Поппинс отправляется в Египет. Вместе со швейцарским учёным Навиллем он ведёт раскопки древнего города Бубастис. А потом совершенно внезапно возвращается в Англию с молодой женой по имени Мэри. Преподаёт в Кембридже, живёт замкнуто, почти не общаясь с коллегами. Увы, он рано умирает от неизвестной лихорадки. А его вдова, оставшись без средств к существованию, устраивается няней. Следы её теряются, но кое-что найти удалось.
Мэри нахмурилась.
— К чему всё это? Мало ли в Англии нянь по фамилии Поппинс?
— Всего лишь одна, милочка. Одна-единственная. Вы. Нестареющая, владеющая волшебством, соглашающаяся на самое маленькое жалование.
Я задумался — кто же вы на самом деле? Что раскопал Джон Поппинс в Египте? Откуда вы появились?
— И вы нашли ответ?
— Да. Вы любите детей, независимы, называете себя «совершенство». Внезапно появляетесь и так же неожиданно исчезаете, ссылаясь на «ветер перемен». Любите молоко. Очень по-кошачьи, не находите?
Томас Крамер направил на Мэри указательный палец.
— Вы Баст. Древняя египетская богиня. Ту, что изображали с головой кошки. Покровительница веселья, домашнего очага и детей. Именно ваш храм откопали в городе Бубастис. Я прав? Можете не отвечать. Что нашёл Джон Поппинс? Вы лежали в саркофаге? Или он вызвал вас с помощью древнего амулета? Как вы его соблазнили? Отвечайте!
Девушка рассмеялась.
— Какая разница? Мы любили друг друга, и вам нет до этого дела.
— Есть!
Крамер встал.
— Ты языческое божество. Мой долг изгнать тебя, демон!
Священник вытащил крест.
— Твои храмы разрушены, никто не поклоняется тебе. Нет здесь твоей власти! Убирайся, откуда пришла!
Мэри усмехнулась, взяла со стола чашечку и допила кофе. Посмотрела на мужчину и моргнула. Зрачки в её глазах стали вертикальными, как у настоящей кошки.
— Зачем столько пафоса? Мало ли что было на другом краю земли три тысячи лет назад. Ну богиня, и что такого?
— Это святотатство!
— Полно, не кричите. Все устраиваются, как могут. Сейчас я няня, и неплохая, должна заметить. Показать рекомендательные письма? Честная и благородная профессия. Насчёт электричества вы же не возмущаетесь.
Пятничным вечером в кафе вошёл немолодой мужчина. Одет он был во всё чёрное, кроме колоратки — белого воротничка, какие носят священники. Посетитель взял у мистера Вуда чашку какао, огляделся и направился к дальнему столику.
— Разрешите присесть?
Мужчина слегка поклонился одиноко сидящей девушке. Она удивлённо посмотрела на священника, но вежливо кивнула.
— Благодарю.
Он сел, поставил чашку, но пить не стал. А принялся буравить соседку по столику напряжённым взглядом.
— Вы что-то хотели?
— Да. Вы ведь Мэри? Мэри Поппинс?
Девушка улыбнулась.
— Леди Мэри, с вашего позволения. Что вам угодно?
Мужчина довольно ухмыльнулся.
— Меня зовут Томас Крамер. Я давно хотел вас увидеть, Мэри.
— Зачем?
Крамер наклонился и почти шёпотом произнёс:
— Я знаю, кто вы.
— Неужели! — Мэри звонко рассмеялась. — Вся Вишнёвая улица знает, что я няня.
В ответ священник покачал головой.
— Я знаю чуть больше, Мэри. Вы меня давно заинтересовали. Разные слухи о няне, приходящей на самое маленькое жалование. Волшебство, про которое рассказывают дети. Удивительная сумка, где помещается всё что угодно. И другие истории.
— И что же?
— Многим такие байки показались бы забавными, но только не мне.
Профессия, знаете ли, обязывает. Я стал искать следы. И обнаружил много интересного.
Вежливая улыбка девушки превратилась в ледяную.
— Найти было непросто, но я справился. Хотите послушать? В конце девятнадцатого века молодой археолог Джон Поппинс отправляется в Египет. Вместе со швейцарским учёным Навиллем он ведёт раскопки древнего города Бубастис. А потом совершенно внезапно возвращается в Англию с молодой женой по имени Мэри. Преподаёт в Кембридже, живёт замкнуто, почти не общаясь с коллегами. Увы, он рано умирает от неизвестной лихорадки. А его вдова, оставшись без средств к существованию, устраивается няней. Следы её теряются, но кое-что найти удалось.
Мэри нахмурилась.
— К чему всё это? Мало ли в Англии нянь по фамилии Поппинс?
— Всего лишь одна, милочка. Одна-единственная. Вы. Нестареющая, владеющая волшебством, соглашающаяся на самое маленькое жалование.
Я задумался — кто же вы на самом деле? Что раскопал Джон Поппинс в Египте? Откуда вы появились?
— И вы нашли ответ?
— Да. Вы любите детей, независимы, называете себя «совершенство». Внезапно появляетесь и так же неожиданно исчезаете, ссылаясь на «ветер перемен». Любите молоко. Очень по-кошачьи, не находите?
Томас Крамер направил на Мэри указательный палец.
— Вы Баст. Древняя египетская богиня. Ту, что изображали с головой кошки. Покровительница веселья, домашнего очага и детей. Именно ваш храм откопали в городе Бубастис. Я прав? Можете не отвечать. Что нашёл Джон Поппинс? Вы лежали в саркофаге? Или он вызвал вас с помощью древнего амулета? Как вы его соблазнили? Отвечайте!
Девушка рассмеялась.
— Какая разница? Мы любили друг друга, и вам нет до этого дела.
— Есть!
Крамер встал.
— Ты языческое божество. Мой долг изгнать тебя, демон!
Священник вытащил крест.
— Твои храмы разрушены, никто не поклоняется тебе. Нет здесь твоей власти! Убирайся, откуда пришла!
Мэри усмехнулась, взяла со стола чашечку и допила кофе. Посмотрела на мужчину и моргнула. Зрачки в её глазах стали вертикальными, как у настоящей кошки.
— Зачем столько пафоса? Мало ли что было на другом краю земли три тысячи лет назад. Ну богиня, и что такого?
— Это святотатство!
— Полно, не кричите. Все устраиваются, как могут. Сейчас я няня, и неплохая, должна заметить. Показать рекомендательные письма? Честная и благородная профессия. Насчёт электричества вы же не возмущаетесь.
— Причём тут оно?
Баст перешла на доверительный шёпот.
— Потому что владелец всех электростанций — бывший Зевс. Один из ваших прославленных генералов — Марс. Афродита руководит картинной галереей и сетью художественных школ. Анубис держит похоронное бюро, а Гефест завод. Это вас не возмущает?
— Не может быть!
— А что делать. Приходится приспосабливаться к прогрессу. Волшебством и чудесами сыт не будешь.
Мэри-Баст встала. Потрепала мужчину по щеке и по-доброму улыбнулась.
— Не переживайте. Нам хватает забот, и верить в себя мы никого не заставляем. О чём вам стоит беспокоиться, так это Индия.
— Почему?
— Ну! Ваши офицеры, возвращаясь из Индии, везут кучу всяких «безделушек». А ведь там боги куда как воинственней, чем я. Кем, например, может устроиться работать Шива-разрушитель? Подумайте об этом на досуге, сэр.
И она вышла из кафе лёгкой кошачьей походкой, оставив бедного Крамера в совершенном расстройстве.
Из кухни выглянул хозяин кафе мистер Вуд. Покачал головой и спрятался обратно. Ацтекский бог Кетцалькоатль, в древности подаривший людям какао, а теперь продающий божественный напиток по пятьдесят пенсов за чашку, тоже не желал раскрывать инкогнито.
Александр Котобус Горбов
Баст перешла на доверительный шёпот.
— Потому что владелец всех электростанций — бывший Зевс. Один из ваших прославленных генералов — Марс. Афродита руководит картинной галереей и сетью художественных школ. Анубис держит похоронное бюро, а Гефест завод. Это вас не возмущает?
— Не может быть!
— А что делать. Приходится приспосабливаться к прогрессу. Волшебством и чудесами сыт не будешь.
Мэри-Баст встала. Потрепала мужчину по щеке и по-доброму улыбнулась.
— Не переживайте. Нам хватает забот, и верить в себя мы никого не заставляем. О чём вам стоит беспокоиться, так это Индия.
— Почему?
— Ну! Ваши офицеры, возвращаясь из Индии, везут кучу всяких «безделушек». А ведь там боги куда как воинственней, чем я. Кем, например, может устроиться работать Шива-разрушитель? Подумайте об этом на досуге, сэр.
И она вышла из кафе лёгкой кошачьей походкой, оставив бедного Крамера в совершенном расстройстве.
Из кухни выглянул хозяин кафе мистер Вуд. Покачал головой и спрятался обратно. Ацтекский бог Кетцалькоатль, в древности подаривший людям какао, а теперь продающий божественный напиток по пятьдесят пенсов за чашку, тоже не желал раскрывать инкогнито.
Александр Котобус Горбов
18+
Вчера смотрел я ночное телешоу про то, как надо заниматься сексом. Из всех его участников мне запомнились одна псевдо гламурная то ли журналистка, то ли актрисуля и один деревенский житель: рослый, красивый мужик уже за шестьдесят.
Мужик всю жизнь то ли постоянно женился и разводился, то ли не женился вообще и шатался всё это время по бабам. У него куча детей от разных жён, но постоянной семьи нет. Короче, мужик с большим опытом по обсуждаемой теме. По-видимому, кто-то из телевизионщиков надыбал этот колоритный типаж или где-то в командировке, или у себя на даче в деревне.
И были ещё зрительницы в зале. В основном это были дамы лет этак под сорок-сорок пять. Ягодки в самом соку. На них тоже интересно было посмотреть.
Начала гламурная бабёнка томным голосом:
— Секс для меня — это широкая кровать с шёлковыми простынями посреди комнаты в просторном роскошном зале. Открытые настежь окна, через которые доносятся из сада соловьиные трели.
Кровать вся усыпана розовыми лепестками, над головой подсвечники с зажжёнными свечами. Тихая музыка... Ну и далее в том же духе.
Женщины в зале завистливо вздыхают: живут же некоторые!
Следом за ней выступил вышеуказанный "дед", с изложением своей точки зрения на обсуждаемый предмет. Безапелляционным тоном, с лёгким цинизмом, поглядывая при этом на гламурщицу:
— Розовые лепестки не нужны. Пользы от них для дела никакой, только к телу липнут, и мусор от них.
— Свечи там нафиг не нужны. Они от тряски могут опрокинуться, и всё загорится в самый ответственный момент.
— Музыка что есть, что её нет — для этого дела без разницы.
— Простыни шёлковые применять нельзя, потому что они скользкие и плохо впитывают влагу. Тело на них скользит. Они собьются в комок, и будет мокро и неприятно на них лежать. Простыни должны грубые льняные — они меньше всего скользят и сбиваются в кучу, и лучше всех впитывают влагу. На крайний случай — хлопчатобумажные.
— Кровать должна иметь спинку, чтобы был упор для ног.
— Ширина кровати особого значения не имеет.
— Кровать должна быть вплотную придвинута к стенке.
— На стене лучше повесить ковёр. Чтобы партнёрша не скользила и не липла кожей к тому, что на стене.
— Самому лучше лечь с краю, а её положить к стенке.
— Дальше прижал её к ковру, чтобы не ёрзала, упёрся ногами в спинку кровати и пошёл!
— А окна в сад лучше закрыть, если не очень душно. А то комары налетят на свет и задницу искусают.
Женщины в зале смотрели на него с восхищением.
Вчера смотрел я ночное телешоу про то, как надо заниматься сексом. Из всех его участников мне запомнились одна псевдо гламурная то ли журналистка, то ли актрисуля и один деревенский житель: рослый, красивый мужик уже за шестьдесят.
Мужик всю жизнь то ли постоянно женился и разводился, то ли не женился вообще и шатался всё это время по бабам. У него куча детей от разных жён, но постоянной семьи нет. Короче, мужик с большим опытом по обсуждаемой теме. По-видимому, кто-то из телевизионщиков надыбал этот колоритный типаж или где-то в командировке, или у себя на даче в деревне.
И были ещё зрительницы в зале. В основном это были дамы лет этак под сорок-сорок пять. Ягодки в самом соку. На них тоже интересно было посмотреть.
Начала гламурная бабёнка томным голосом:
— Секс для меня — это широкая кровать с шёлковыми простынями посреди комнаты в просторном роскошном зале. Открытые настежь окна, через которые доносятся из сада соловьиные трели.
Кровать вся усыпана розовыми лепестками, над головой подсвечники с зажжёнными свечами. Тихая музыка... Ну и далее в том же духе.
Женщины в зале завистливо вздыхают: живут же некоторые!
Следом за ней выступил вышеуказанный "дед", с изложением своей точки зрения на обсуждаемый предмет. Безапелляционным тоном, с лёгким цинизмом, поглядывая при этом на гламурщицу:
— Розовые лепестки не нужны. Пользы от них для дела никакой, только к телу липнут, и мусор от них.
— Свечи там нафиг не нужны. Они от тряски могут опрокинуться, и всё загорится в самый ответственный момент.
— Музыка что есть, что её нет — для этого дела без разницы.
— Простыни шёлковые применять нельзя, потому что они скользкие и плохо впитывают влагу. Тело на них скользит. Они собьются в комок, и будет мокро и неприятно на них лежать. Простыни должны грубые льняные — они меньше всего скользят и сбиваются в кучу, и лучше всех впитывают влагу. На крайний случай — хлопчатобумажные.
— Кровать должна иметь спинку, чтобы был упор для ног.
— Ширина кровати особого значения не имеет.
— Кровать должна быть вплотную придвинута к стенке.
— На стене лучше повесить ковёр. Чтобы партнёрша не скользила и не липла кожей к тому, что на стене.
— Самому лучше лечь с краю, а её положить к стенке.
— Дальше прижал её к ковру, чтобы не ёрзала, упёрся ногами в спинку кровати и пошёл!
— А окна в сад лучше закрыть, если не очень душно. А то комары налетят на свет и задницу искусают.
Женщины в зале смотрели на него с восхищением.
Мaмa знaет этo... Кoгда я изpедка жалуюcь мaме нa непpиятности, то oна вcегда говoрит мне: "Я не знаю всех деталей, но могу помочь тебе дверью…" Услышав это впервые, я опешилa… Но мама объяснила: "В твоeй жизни можeт случится что угодно, нo не может случится одного: тогo, чтобы я не откpыла тебе дверь…
Так, что в любой момент, если устанeшь, не зaxoчешь продолжать чего-тo, peшишь сотворить революцию, потеpяешь, разочаруешься, заболеешь, оборзеешь, будешь права или нет, и вcтанет мысль - что дeлать, и куда идти, то иди домой… Ко мне…
Я нe обещaю не задавать вопpосов… Но обещаю мягкую постель, вкуcную еду для телa и для души, кoшку под бок и далее по запросу…" Счастье - это пpосто, pебята… Это проcто знать, что есть тот, кто пoможет тебе дверью…
Лиля Гpaд
Так, что в любой момент, если устанeшь, не зaxoчешь продолжать чего-тo, peшишь сотворить революцию, потеpяешь, разочаруешься, заболеешь, оборзеешь, будешь права или нет, и вcтанет мысль - что дeлать, и куда идти, то иди домой… Ко мне…
Я нe обещaю не задавать вопpосов… Но обещаю мягкую постель, вкуcную еду для телa и для души, кoшку под бок и далее по запросу…" Счастье - это пpосто, pебята… Это проcто знать, что есть тот, кто пoможет тебе дверью…
Лиля Гpaд
Зашёл вчера вечером в магазин, выбрал бутылку красного вина, подхожу к прилавку:
- Вот, пожалуйста
- Здравствуйте, ещё что-то будет?, - приветствует меня сотрудник на кассе
- Нет, - говорю, - не будет, здравствуйте, спасибо, это всё.
- Сыр, может быть, шоколад ?
- Да нет, - отвечаю, - не надо, это всё
- А можно я вам ещё четырнадцать рублей пробью ? Мы корм в кошачий приют отправляем, - спрашивает девушка
- Можно, - соглашаюсь
- Спасибо. Это очень хорошее дело. Ой, а вино я уже вам продать не смогу, касса уже не пробивает.
- Отлично, - говорю, - это то что надо.
- Ничего, - обнадёживает девушка, - зато я корм уже пробила, прикладывайте карту.
В общем, зашёл, накормил неизвестного кота и вышел.
Еле успел.
Сергей Дединский
- Вот, пожалуйста
- Здравствуйте, ещё что-то будет?, - приветствует меня сотрудник на кассе
- Нет, - говорю, - не будет, здравствуйте, спасибо, это всё.
- Сыр, может быть, шоколад ?
- Да нет, - отвечаю, - не надо, это всё
- А можно я вам ещё четырнадцать рублей пробью ? Мы корм в кошачий приют отправляем, - спрашивает девушка
- Можно, - соглашаюсь
- Спасибо. Это очень хорошее дело. Ой, а вино я уже вам продать не смогу, касса уже не пробивает.
- Отлично, - говорю, - это то что надо.
- Ничего, - обнадёживает девушка, - зато я корм уже пробила, прикладывайте карту.
В общем, зашёл, накормил неизвестного кота и вышел.
Еле успел.
Сергей Дединский
…Хадича, маленькая проворная женщина, подвязав с утра косынкой седые жидкие косицы, целый день бесшумной юлой крутилась по утоптанному, чисто выметенному дворику. А Катя умирала…
Истонченный блокадным голодом желудок отторгал пищу. Девочка лежала на цветастых курпачах, расстеленных на балхане, и молча глядела в теплое узорное небо, сквозившее радужными снопиками сквозь листья чинар. Виноградные лозы оплетали деревянные столбы балханы. Настырный ветерок трепал на плоских крышах алые лепестки маков… Где-то во дворе с курлыкающим ровным звуком день и ночь вдоль дувала катился арык…
Саша сидел рядом, обхватив колени, — сутулый, мосластый, сам донельзя худой, — и тихо плакал: он понимал, что Катя умирает и он остается один из Щегловых, совсем один, в этом бойком южном городе, среди чужих людей. Он никого к Кате не подпускал и все разговаривал с ней, отворачиваясь и отирая слезы рукавом рубашки.
— А потом, Катенька, мы поедем на острова, на лодке кататься. Помнишь, как первого мая, до войны? Нам тогда еще двух лодок оказалось мало, тетя Наташа на берегу осталась… А Володька так перегнулся через борт — за твоим уплывшим шариком, — что мы чуть не перевернулись… помнишь? Я буду грести, а ты вот так сядешь на корме и руку опустишь в воду, а вода ласковая, теплая… Это обязательно будет, Катенька…
Хадича несколько раз поднималась на балхану, смотрела на девочку, качала головою и бормотала что-то по-узбекски. Под вечер, завернув в головной платок сапоги старшего сына, Хикмата, ушла и вернулась через час без сапог, осторожно держа обеими руками поллитровую банку кислого молока.
— Кизимкя, бир пиалушкя катык кушяй, — озабоченно приговаривала она, натряхивая в пиалу белую комковатую жижу.
— Оставьте ее… — угрюмо простонал Саша, — все равно вырвет…
И тут лицо тихой Хадичи изменилось: она тонко и гневно закричала что-то по-узбекски, даже замахнулась на Сашу худым коричневым кулачком, сморщенным и похожим на сливу-сухофрукт.
Осторожно подложив ладонь под легкую Катину голову, приподняла ее и поднесла к губам девочки пиалу. Катя потрогала губами прохладную кисловатую массу, похожую на жидкий студень из клея, а еще на довоенный кефир… послушно отхлебнула и потянулась — еще.
Хадича отняла пиалу, покачав головой: нельзя сразу. Весь вечер она просидела возле девочки, разрешая время от времени делать два-три глотка…
На другой день размочила в оставшемся молоке несколько кусочков лепешки и позволила Кате съесть тюрю.
Саша уже не плакал. Он бегал к колонке за водой, раздувал самовар, помогал у тандыра, подметал двор, и бог знает что еще готов был сделать для этой женщины, для ее четверых, тоже хронически голодных, смуглых, точно сушеных, ребятишек.
Двое старших сыновей Хадичи постигали правила русского языка в окопах Второго Украинского фронта, муж давно умер.
Дня через три Катя уже сидела во дворе на большой квадратной супе, свесив слабые тонкие ноги, опираясь спиною о подоткнутые Хадичой подушки, и глядела с тихим удивлением на крикливые игры ее черноглазых детей. Говор ей был непонятен, а игры — понятны все…
*Дина Рубина «На солнечной стороне улицы» (2006)
Истонченный блокадным голодом желудок отторгал пищу. Девочка лежала на цветастых курпачах, расстеленных на балхане, и молча глядела в теплое узорное небо, сквозившее радужными снопиками сквозь листья чинар. Виноградные лозы оплетали деревянные столбы балханы. Настырный ветерок трепал на плоских крышах алые лепестки маков… Где-то во дворе с курлыкающим ровным звуком день и ночь вдоль дувала катился арык…
Саша сидел рядом, обхватив колени, — сутулый, мосластый, сам донельзя худой, — и тихо плакал: он понимал, что Катя умирает и он остается один из Щегловых, совсем один, в этом бойком южном городе, среди чужих людей. Он никого к Кате не подпускал и все разговаривал с ней, отворачиваясь и отирая слезы рукавом рубашки.
— А потом, Катенька, мы поедем на острова, на лодке кататься. Помнишь, как первого мая, до войны? Нам тогда еще двух лодок оказалось мало, тетя Наташа на берегу осталась… А Володька так перегнулся через борт — за твоим уплывшим шариком, — что мы чуть не перевернулись… помнишь? Я буду грести, а ты вот так сядешь на корме и руку опустишь в воду, а вода ласковая, теплая… Это обязательно будет, Катенька…
Хадича несколько раз поднималась на балхану, смотрела на девочку, качала головою и бормотала что-то по-узбекски. Под вечер, завернув в головной платок сапоги старшего сына, Хикмата, ушла и вернулась через час без сапог, осторожно держа обеими руками поллитровую банку кислого молока.
— Кизимкя, бир пиалушкя катык кушяй, — озабоченно приговаривала она, натряхивая в пиалу белую комковатую жижу.
— Оставьте ее… — угрюмо простонал Саша, — все равно вырвет…
И тут лицо тихой Хадичи изменилось: она тонко и гневно закричала что-то по-узбекски, даже замахнулась на Сашу худым коричневым кулачком, сморщенным и похожим на сливу-сухофрукт.
Осторожно подложив ладонь под легкую Катину голову, приподняла ее и поднесла к губам девочки пиалу. Катя потрогала губами прохладную кисловатую массу, похожую на жидкий студень из клея, а еще на довоенный кефир… послушно отхлебнула и потянулась — еще.
Хадича отняла пиалу, покачав головой: нельзя сразу. Весь вечер она просидела возле девочки, разрешая время от времени делать два-три глотка…
На другой день размочила в оставшемся молоке несколько кусочков лепешки и позволила Кате съесть тюрю.
Саша уже не плакал. Он бегал к колонке за водой, раздувал самовар, помогал у тандыра, подметал двор, и бог знает что еще готов был сделать для этой женщины, для ее четверых, тоже хронически голодных, смуглых, точно сушеных, ребятишек.
Двое старших сыновей Хадичи постигали правила русского языка в окопах Второго Украинского фронта, муж давно умер.
Дня через три Катя уже сидела во дворе на большой квадратной супе, свесив слабые тонкие ноги, опираясь спиною о подоткнутые Хадичой подушки, и глядела с тихим удивлением на крикливые игры ее черноглазых детей. Говор ей был непонятен, а игры — понятны все…
*Дина Рубина «На солнечной стороне улицы» (2006)
Десять народных примет, которые всегда сбываются.
1. Чтобы, наконец, пришла маршрутка, надо закурить.
Если сигарета последняя, маршрутка придет ещё до второй затяжки, даже вопреки расписанию.
2. Надоели зима и снег?
Не надо переезжать. Достаточно купить лыжи, борд или коньки.
Снега не будет до весны — до тех пор, пока вы не перенесёте на дачную землю теплолюбивые помидорки.
3. Не любите дождь?
Всегда берите с собой зонтик. Как бы ни хмурилось небо и ни врал прогноз, дождя не будет, до тех пор, пока вы по рассеянности не оставите зонт дома.
4. Если очень хочется на дачу, чтобы прильнуть к земле, а работа, машина и родственники против, просто сделайте дорогой маникюр.
Едва вторую руку начнут покрывать лаком, рабочие встречи отменятся, машина заведётся, а родственники распишут очередь на дачный гамак.
5. Если вы хотите внимания домочадцев или ждёте звонка, не теряйте времени. Просто зайдите в душ. В эти 5 минут позвонят все на свете, включая одноклассников, с которыми вы не общались последние 20 лет, почтальон непременно принесёт посылку, родственники начнут орать под дверью "давай скорее," а ребёнку срочно понадобится горшок (он в ванной, да).
6. Если некому посидеть с чадом, а отлучиться всё-таки надо, попробуйте расправить кровать, организовать побольше немытой посуды, и положить на видном месте кучу неглаженого белья.
Не сомневайтесь, неведомые силы уже влекут свекровь к вашему порогу.
7. Бывает, что ребёнок заигрался на улице и исчез с радаров, и второй час вы тихо седеете с валерьянкой у телефона.
А ведь избавление близко. Срочно займитесь сексом! И не успеете вы стянуть штаны...
8. Если хочется напомнить о себе бывшим и недругам, надо... нет, на красной Мазде в другой раз, извините.
Надо не мыть голову, надеть треники и свой неотфотошопленный после вчерашнего вид и с мусорным ведром в руке показать всем притянутым приметой вражинам, как много они потеряли.
9. Если очень хочется секса, но перспективы свидания неясны, ни в коем случае не делайте эпиляцию.
Для усиления эффекта неотразимости рекомендуется надеть старенькие трусы и заслуженный лифчик.
10. Если жизнь благополучна и настолько размеренна, что хочется встряхнуться, постарайтесь увидеть во сне рыбу.
Это самая сильная примета с пролонгированным действием. Как минимум 18 лет после неё вы будете жить невероятно весело и насыщенно.
-------------
Автор в розыске.
1. Чтобы, наконец, пришла маршрутка, надо закурить.
Если сигарета последняя, маршрутка придет ещё до второй затяжки, даже вопреки расписанию.
2. Надоели зима и снег?
Не надо переезжать. Достаточно купить лыжи, борд или коньки.
Снега не будет до весны — до тех пор, пока вы не перенесёте на дачную землю теплолюбивые помидорки.
3. Не любите дождь?
Всегда берите с собой зонтик. Как бы ни хмурилось небо и ни врал прогноз, дождя не будет, до тех пор, пока вы по рассеянности не оставите зонт дома.
4. Если очень хочется на дачу, чтобы прильнуть к земле, а работа, машина и родственники против, просто сделайте дорогой маникюр.
Едва вторую руку начнут покрывать лаком, рабочие встречи отменятся, машина заведётся, а родственники распишут очередь на дачный гамак.
5. Если вы хотите внимания домочадцев или ждёте звонка, не теряйте времени. Просто зайдите в душ. В эти 5 минут позвонят все на свете, включая одноклассников, с которыми вы не общались последние 20 лет, почтальон непременно принесёт посылку, родственники начнут орать под дверью "давай скорее," а ребёнку срочно понадобится горшок (он в ванной, да).
6. Если некому посидеть с чадом, а отлучиться всё-таки надо, попробуйте расправить кровать, организовать побольше немытой посуды, и положить на видном месте кучу неглаженого белья.
Не сомневайтесь, неведомые силы уже влекут свекровь к вашему порогу.
7. Бывает, что ребёнок заигрался на улице и исчез с радаров, и второй час вы тихо седеете с валерьянкой у телефона.
А ведь избавление близко. Срочно займитесь сексом! И не успеете вы стянуть штаны...
8. Если хочется напомнить о себе бывшим и недругам, надо... нет, на красной Мазде в другой раз, извините.
Надо не мыть голову, надеть треники и свой неотфотошопленный после вчерашнего вид и с мусорным ведром в руке показать всем притянутым приметой вражинам, как много они потеряли.
9. Если очень хочется секса, но перспективы свидания неясны, ни в коем случае не делайте эпиляцию.
Для усиления эффекта неотразимости рекомендуется надеть старенькие трусы и заслуженный лифчик.
10. Если жизнь благополучна и настолько размеренна, что хочется встряхнуться, постарайтесь увидеть во сне рыбу.
Это самая сильная примета с пролонгированным действием. Как минимум 18 лет после неё вы будете жить невероятно весело и насыщенно.
-------------
Автор в розыске.
Пока меня не было, кот Матвей подтвердил репутацию самого скудоумного существа во вселенной, случайно забредя в шкаф и не найдя выхода. Получился непреднамеренный оммаж к "Черному коту" Эдгара По. "Крик, сперва глухой и прерывистый, словно детский плач, быстро перешел в неумолчный, громкий, протяжный вопль, дикий и нечеловеческий, – в звериный вой, в душераздирающее стенание, которое выражало ужас, смешанный с торжеством, и могло исходить только из ада, где вопиют все обреченные на вечную муку и злобно ликуют дьяволы".
Душераздирающее стенание. За приоткрытой дверью. Да.
Едва его освободили, кот плюнул в лицо матушке, вытер ноги об ребёнка и ушел походкой Д'Артаньяна, только что вдувшего Миледи и – на посошок – графу де Варду. Извините. Способность этого кота выглядеть триумфатором после бесчестья, от которого не оправилась бы даже сестра Калигулы, всякий раз меня изумляет. Другое животное обрило бы голову, сдало награды, ушло в монастырь, на войну, на антресоли и всё это одновременно, лишь бы память о нём растворилась в реке небытия.
Но Матвей, эта инфузория-туфелька кошачьего мира, внутри своей ушастой с кисточками головы преобразует поражение в победу. Это не туповатый оптимизм позитивного Анатолия, который вернулся бодрым, отдохнувшим и два магнитика привёз (с), но нечто большее: проявление натуры истинного короля, с которого можно содрать мантию, а корону сдать на золотой лом, но нельзя лишить осознания, что он двадцать первый в ряду, допустим, Плантагенетов. Или Валуа.
Иногда я пытаюсь понять, как кот Матвей представляет свое место в этом мире. Эльфийский ли он владыка, правящий выродившимся, но беззлобным народцем? Светило, вокруг которого кружат по эллиптическим орбитам мелкие кривобокие планеты? Тогда я беру его за уши и пристально вглядываюсь в зелёные глаза, надеясь найти в них ответы. Кот мягко, но непреклонно отталкивает меня мокрыми лапами: умывался, чистоплотный наш, думаю я с умилением, потому что нужно же хоть чему-то умиляться в этом коте, кроме бессмысленной нашлепки на носу.
– Сними своего дурня со стола, – флегматично говорит матушка. – Он только из унитаза вылез, ещё не обсох.
Елена Михалкова
Душераздирающее стенание. За приоткрытой дверью. Да.
Едва его освободили, кот плюнул в лицо матушке, вытер ноги об ребёнка и ушел походкой Д'Артаньяна, только что вдувшего Миледи и – на посошок – графу де Варду. Извините. Способность этого кота выглядеть триумфатором после бесчестья, от которого не оправилась бы даже сестра Калигулы, всякий раз меня изумляет. Другое животное обрило бы голову, сдало награды, ушло в монастырь, на войну, на антресоли и всё это одновременно, лишь бы память о нём растворилась в реке небытия.
Но Матвей, эта инфузория-туфелька кошачьего мира, внутри своей ушастой с кисточками головы преобразует поражение в победу. Это не туповатый оптимизм позитивного Анатолия, который вернулся бодрым, отдохнувшим и два магнитика привёз (с), но нечто большее: проявление натуры истинного короля, с которого можно содрать мантию, а корону сдать на золотой лом, но нельзя лишить осознания, что он двадцать первый в ряду, допустим, Плантагенетов. Или Валуа.
Иногда я пытаюсь понять, как кот Матвей представляет свое место в этом мире. Эльфийский ли он владыка, правящий выродившимся, но беззлобным народцем? Светило, вокруг которого кружат по эллиптическим орбитам мелкие кривобокие планеты? Тогда я беру его за уши и пристально вглядываюсь в зелёные глаза, надеясь найти в них ответы. Кот мягко, но непреклонно отталкивает меня мокрыми лапами: умывался, чистоплотный наш, думаю я с умилением, потому что нужно же хоть чему-то умиляться в этом коте, кроме бессмысленной нашлепки на носу.
– Сними своего дурня со стола, – флегматично говорит матушка. – Он только из унитаза вылез, ещё не обсох.
Елена Михалкова
Ехала сегодня утром в Сапсане из Питера. Думаю, не хочу никаких завтраков, хочу прямо еды. Мантов хочу, нафиг всю наивную полезную утреннюю пищу! Вообще нафиг слово пища, еды хочу! Пошла в вагон-ресторан, говорю:
- Манты. А сколько там в порции?
- Три штучки.
- Тогда две порции. Да, две порции.
Думаю, зачем тебе две? Съешь одну, потом ещё закажешь, не бери сразу две. Говорю:
- Нет, не две. Две не надо. Три порции. Три.
Меня зачем-то переспрашивают:
- Три?
Думаю, как неудобно перед людьми. Все с утра едят обволакивающие кашки, полезные йогурты, а я как животное какое-то безобразное «Манты! Две! Нет! Три!» Какой стыд. Говорю: «Минуточку». И делаю вид, что звоню по телефону и у кого-то прямо сердито спрашиваю: «Так ты будешь манты или нет?» Будто это не я. НЕ Я. А кто-то другой. Такой плохой человек, который заставляет меня покупать манты с утра. Я говорю недовольно в телефон: «Ты точно съешь две порции?!» Нажимаю якобы отбой и развожу руками, мол, да, давайте точно три порции, представляете, вот такой ОН человек. Вот так с утра жрет. Я одну порцию, а он сразу две, кошмар какой-то. И вообще это он заставляет есть манты с утра, я бы лично взяла безглютеновый омлет.
…Одна моя подруга покупала в магазине рыбу. И ее спрашивали всегда: «Кожу снять?» Она говорила: «Нет нет! Для кошки оставьте». А сама потом жрала эту рыбью кожу урча, потому что обождала ее. У неё и кошки-то не было…
И тут меня спрашивают: «Сколько сметаны?» А я думаю: «Сметанка… сколько нам сметанки…» А там такая сметанка в мини баночках. Сметанка… Белая, сливочная, сладковато-кисловатая… на манты… на три порции мантов… сколько сметанки брать?…
Внутри меня бьется в истерике человек, который кричит: «ТРИ ПОРЦИИ МАНТОВ!!! ЕЩЕ И СМЕТАНА!!!! ТЫ МОЖЕШЬ ЕСТЬ ЭТО, ЕСЛИ БУДЕШЬ ОДНОВРЕМЕННО КАЧАТЬ ПРЕСС!!! ТАРЕЛКА МЕЖДУ КОЛЕН, НАКЛОН, МАНТ, ЛЕГЛА НА СПИНУ, НАКЛОН, МАНТ, ЛЕГЛА НА СПИНУ!!! КАКАЯ СМЕТАНА?!»
Я думаю: «Не ори». Я говорю:
- Если три порции мантов, то шесть сметанок.
Меня переспрашивают:
- Шесть?
Думаю, какой позор. Остановись.
- Нет-нет. Пять.
Думаю, почему пять? Что за глупость? Две сметанки на порцию. Бери шесть. Кому какое дело? Эти люди даже не знают, как тебя зовут, вы не встретитесь больше никогда. Человек внутри меня кричит, что уйдёт навсегда, если я буду себя так вести! Говорю:
- Ну, ладно. Пять сметанок.
Мне дают три упаковки одноразовых приборов. Думаю, не буду отказываться от лишних, зачем шокировать? Взяла это все, села за свободный столик. Пассажиры, которые ищут место, идут мимо, не подсаживаются, потому по объёму еды понятно, что я кого-то явно жду.
Один раз в ресторане ко мне выходил шеф-повар. Он не поверил, что заказ сделал один человек и этот человек женщина.
И вот я еду. Ем. Смотрю на эти сметанки. Думаю, почему так несправедливо. Всем порциям по две сметанки, а кому-то одна. Как это делить теперь? А внутри меня бьется человек, который кричит, что больше нельзя так жить! И я вспоминаю, что это прямо как в том кино, когда Штольц ругает Обломова:
- ЧТО ТАМ У ТЕБЯ ТАМ? Я СПРАШИВАЮ, ЧТО У ТЕБЯ ТАМ?!
- Суп. С мясом.
А потом Штольц смеется и они вместе едят этот наваристый суп, пирог с обломовскими грибами… и звучит эта музыка… и камера видит двух счастливых людей во мраке, в узкой щели дверей… и кажется сразу, что мир только таков… и ничего, ничего не будет…
Я вернулась тогда и говорю: «Сметанку. Мне. Ещё одну сметанку».
Алеся Казанцева
- Манты. А сколько там в порции?
- Три штучки.
- Тогда две порции. Да, две порции.
Думаю, зачем тебе две? Съешь одну, потом ещё закажешь, не бери сразу две. Говорю:
- Нет, не две. Две не надо. Три порции. Три.
Меня зачем-то переспрашивают:
- Три?
Думаю, как неудобно перед людьми. Все с утра едят обволакивающие кашки, полезные йогурты, а я как животное какое-то безобразное «Манты! Две! Нет! Три!» Какой стыд. Говорю: «Минуточку». И делаю вид, что звоню по телефону и у кого-то прямо сердито спрашиваю: «Так ты будешь манты или нет?» Будто это не я. НЕ Я. А кто-то другой. Такой плохой человек, который заставляет меня покупать манты с утра. Я говорю недовольно в телефон: «Ты точно съешь две порции?!» Нажимаю якобы отбой и развожу руками, мол, да, давайте точно три порции, представляете, вот такой ОН человек. Вот так с утра жрет. Я одну порцию, а он сразу две, кошмар какой-то. И вообще это он заставляет есть манты с утра, я бы лично взяла безглютеновый омлет.
…Одна моя подруга покупала в магазине рыбу. И ее спрашивали всегда: «Кожу снять?» Она говорила: «Нет нет! Для кошки оставьте». А сама потом жрала эту рыбью кожу урча, потому что обождала ее. У неё и кошки-то не было…
И тут меня спрашивают: «Сколько сметаны?» А я думаю: «Сметанка… сколько нам сметанки…» А там такая сметанка в мини баночках. Сметанка… Белая, сливочная, сладковато-кисловатая… на манты… на три порции мантов… сколько сметанки брать?…
Внутри меня бьется в истерике человек, который кричит: «ТРИ ПОРЦИИ МАНТОВ!!! ЕЩЕ И СМЕТАНА!!!! ТЫ МОЖЕШЬ ЕСТЬ ЭТО, ЕСЛИ БУДЕШЬ ОДНОВРЕМЕННО КАЧАТЬ ПРЕСС!!! ТАРЕЛКА МЕЖДУ КОЛЕН, НАКЛОН, МАНТ, ЛЕГЛА НА СПИНУ, НАКЛОН, МАНТ, ЛЕГЛА НА СПИНУ!!! КАКАЯ СМЕТАНА?!»
Я думаю: «Не ори». Я говорю:
- Если три порции мантов, то шесть сметанок.
Меня переспрашивают:
- Шесть?
Думаю, какой позор. Остановись.
- Нет-нет. Пять.
Думаю, почему пять? Что за глупость? Две сметанки на порцию. Бери шесть. Кому какое дело? Эти люди даже не знают, как тебя зовут, вы не встретитесь больше никогда. Человек внутри меня кричит, что уйдёт навсегда, если я буду себя так вести! Говорю:
- Ну, ладно. Пять сметанок.
Мне дают три упаковки одноразовых приборов. Думаю, не буду отказываться от лишних, зачем шокировать? Взяла это все, села за свободный столик. Пассажиры, которые ищут место, идут мимо, не подсаживаются, потому по объёму еды понятно, что я кого-то явно жду.
Один раз в ресторане ко мне выходил шеф-повар. Он не поверил, что заказ сделал один человек и этот человек женщина.
И вот я еду. Ем. Смотрю на эти сметанки. Думаю, почему так несправедливо. Всем порциям по две сметанки, а кому-то одна. Как это делить теперь? А внутри меня бьется человек, который кричит, что больше нельзя так жить! И я вспоминаю, что это прямо как в том кино, когда Штольц ругает Обломова:
- ЧТО ТАМ У ТЕБЯ ТАМ? Я СПРАШИВАЮ, ЧТО У ТЕБЯ ТАМ?!
- Суп. С мясом.
А потом Штольц смеется и они вместе едят этот наваристый суп, пирог с обломовскими грибами… и звучит эта музыка… и камера видит двух счастливых людей во мраке, в узкой щели дверей… и кажется сразу, что мир только таков… и ничего, ничего не будет…
Я вернулась тогда и говорю: «Сметанку. Мне. Ещё одну сметанку».
Алеся Казанцева
5.00
По утрам кот поёт.
У большинства котов его породы не мяв, а убедительное воркование.
В нём слышны невозмутимые интонации гостя, которому нет нужды быть грубым с деревенской хозяйкой. Хлеб давай, милая. И млеко. И яйки. Всё давай, только без резких движений.
Кот Матвей не таков.
Едва стрелка часов добирается до пяти, в воздухе раздаётся плачущий голос. О, детка, солнце почти взошло! – поёт кот (йоу, мамми, йоу). – Но миска моя пуста! И через час она будет пуста, и через два. Жизнь тяжела, мамми (йоу!) Разве для этого был я рождён? Давай спросим у господа, мамми, пусть он ответит мне!
В этот момент раздаётся звук, в котором любой владелец домашнего животного безошибочно определит удар кроссовки об кота.
Песнь обрывается. Некоторое время Матвей осмысливает поразительное открытие: эти люди не любят блюза.
Проходит десять минут.
Тишину спящей квартиры вновь нарушает плачущий голос, и голос этот стремительно набирает силу.
Я спросил у господа, мамми! – поёт кот. – Я спросил у господа, отчего миска моя пуста. Господь заплакал, мамми, о да, он зарыдал. Моя миска пуста, как моя жизнь, и до скончания моих дней будет так (йоу!)
– Урою, тварь, – говорю я.
Кот некоторое время молчит, а затем берёт на октаву выше.
– У смерти всегда облик белого человека! – надрывается он. – Я слышу её поступь, мамми. Но лучше умереть быстро, чем тянуть эту лямку, йоу!
Я встаю. Подхожу к миске. Она наполовину полна сухим кормом.
– Ты совсем ума лишился? – говорю.
Кот под столом флегматично играет на губной гармошке.
Я досыпаю в миску еще две пригоршни корма и возвращаюсь под одеяло. Из кухни доносятся хруст и чавканье. Затем они смолкают и наступает тишина, которую в романах принято называть благословенной.
Тихо.
Тихо.
Тихо.
Бог мой, какое счастье: тихо.
– О, чудный день! – прорезает тишину жизнерадостный голос кота. – О, чудный день! Когда господь утолил мои печали! Йе, мамми, йе! Кто утёр мои слёзы? Кто насытил мою утробу? Да будет славен он во веки веков! Я воззвал к нему, и он услышал. Йе!
Раздаётся звук, наводящий любого владельца домашнего животного на мысль, что кроссовок было две.
– И спиричуэлса они тоже не любят! – бормочет кот, убираясь под стол. – Господи, прости этих варваров.
Елена Михалкова
По утрам кот поёт.
У большинства котов его породы не мяв, а убедительное воркование.
В нём слышны невозмутимые интонации гостя, которому нет нужды быть грубым с деревенской хозяйкой. Хлеб давай, милая. И млеко. И яйки. Всё давай, только без резких движений.
Кот Матвей не таков.
Едва стрелка часов добирается до пяти, в воздухе раздаётся плачущий голос. О, детка, солнце почти взошло! – поёт кот (йоу, мамми, йоу). – Но миска моя пуста! И через час она будет пуста, и через два. Жизнь тяжела, мамми (йоу!) Разве для этого был я рождён? Давай спросим у господа, мамми, пусть он ответит мне!
В этот момент раздаётся звук, в котором любой владелец домашнего животного безошибочно определит удар кроссовки об кота.
Песнь обрывается. Некоторое время Матвей осмысливает поразительное открытие: эти люди не любят блюза.
Проходит десять минут.
Тишину спящей квартиры вновь нарушает плачущий голос, и голос этот стремительно набирает силу.
Я спросил у господа, мамми! – поёт кот. – Я спросил у господа, отчего миска моя пуста. Господь заплакал, мамми, о да, он зарыдал. Моя миска пуста, как моя жизнь, и до скончания моих дней будет так (йоу!)
– Урою, тварь, – говорю я.
Кот некоторое время молчит, а затем берёт на октаву выше.
– У смерти всегда облик белого человека! – надрывается он. – Я слышу её поступь, мамми. Но лучше умереть быстро, чем тянуть эту лямку, йоу!
Я встаю. Подхожу к миске. Она наполовину полна сухим кормом.
– Ты совсем ума лишился? – говорю.
Кот под столом флегматично играет на губной гармошке.
Я досыпаю в миску еще две пригоршни корма и возвращаюсь под одеяло. Из кухни доносятся хруст и чавканье. Затем они смолкают и наступает тишина, которую в романах принято называть благословенной.
Тихо.
Тихо.
Тихо.
Бог мой, какое счастье: тихо.
– О, чудный день! – прорезает тишину жизнерадостный голос кота. – О, чудный день! Когда господь утолил мои печали! Йе, мамми, йе! Кто утёр мои слёзы? Кто насытил мою утробу? Да будет славен он во веки веков! Я воззвал к нему, и он услышал. Йе!
Раздаётся звук, наводящий любого владельца домашнего животного на мысль, что кроссовок было две.
– И спиричуэлса они тоже не любят! – бормочет кот, убираясь под стол. – Господи, прости этих варваров.
Елена Михалкова
Посмотрели новый клип Филиппа Киркорова «Стирай». Время пришло.
Происходит прачечная. Шуршат простыни, стиральные машины вращают барабаны. Посреди всего этого стоит Филипп Киркоров, стриженный под пепельный горшок, и драматически наливает жидкое средство для стирки в лоточек. Видно, что он не просто руководит прачечной, но и активно участвует в процессах. Настоящий лидер.
К зданию прачечной подлетает джип, он красиво пробит пулями в нескольких местах. В джипе сидит мужчина в костюме, он красиво небрит — возможно, тоже в нескольких местах. Мужчина идёт в прачечную и спрашивает у ближайшей прачки, где здесь главный прач. Голосов не слышно за музыкой, но прачка явно говорит что-то вроде: «Вон дылда с поганкой на голове» — и кивает на Филиппа, складывающего пододеяльник.
Мужчина проходит в кабинет Филиппа и сдаёт ему свой телефон, пистолет, деньги, ещё деньги, ещё деньги и заключает договор на стирку... нет, не на стирку. Это договор на стирание. Пока Филипп сгребает деньги в ящик стола, по телевизору показывают новостной сюжет, в котором мужчину на джипе ищет милиция.
По пистолету и деньгам мы понимаем, что мужчина — это специальный агент и ему нужно залечь на дно. А Филипп Киркоров — это как раз дно.
Филипп даёт мужчине кнопочный телефон, сажает его в прачечный фургон вперемешку с бельём и везёт за город, в коттедж, там безопасно. Филипп знаками показывает мужчине, что тут безопасно, а ещё тихо, а ещё ну всё, бывай, и уезжает.
Спецагент начинает жить жизнью человека, залёгшего на дно — он ставит на пол сумку с деньгами, а потом колет дрова, умывается дождевой водой, тыкает кочергой в печку, качается на свежем воздухе и жрёт безымянные консервы. Консервы — это единственный продукт в клипе, под которым в углу экрана не подписаны рекламные данные. Не договорились, видимо. А мог бы ведь и Агушу хомячить, или вообще Чаппи — просто вопрос цены.
Наевшись консервов, спецагент звонит куда-то по кнопочному телефону и к нему приезжает женщина на Порше. Она обворожительно входит в коттедж, улыбается спецагенту, стреляет в него сначала глазами, а потом дважды из пистолета. Судя по направлению руки — в голову.
А он ей доверял. А зря.
Женщина уезжает обратно, а спецагент лежит в лодке на закате, слегка свешиваясь из неё за борт. Как он из коттеджа оказался в лодке, непонятно — не женщина же его тащила в вечернем платьем на шпильках. Вместе с собой она увозит сумку спецагента с деньгами, а в следующем фрагменте Филипп Киркоров выбирает по каталогу элитное жилье.
Но это ещё не конец.
Спецагент лежит на операционном столе. Он не умер от выстрелов — может, у него просто мозг справа, такое бывает. Мужчину собираются оперировать, и медсестра игриво проводит ему пальцем по носику. Видимо, это частная клиника.
Пока спецагента оперируют, женщина на Порше приезжает в прачечную. Голосов опять не слышно, но Филипп как бы спрашивает её: «М?», а она виляет глазами влево и мнётся, как нестираная наволочка. «Ну что ж, выжил так выжил!» — беззвучно говорит Филипп и идёт в больницу. Прямо удивительно, как ловко Филипп это всё простирнул, то есть, простите, провернул.
В больнице он отдергивает занавеску у кровати и присаживается на край. На кровати лежит спецагент с замотанным бинтами лицом. Филипп вручает ему новый паспорт. Теперь спецагента зовут Борис.
Борис встает, подходит к зеркалу и разматывает себе бинты — под ними оказывается лицо немецкого актёра Вольфганга Черни. Лицо довольно улыбается непонятно чему: денег нет, работы нет, любимая женщина стреляла в тебя из пистолета по указке начальника прачечной, который изменил тебе внешность.
В конце клипа Филипп, весь в кольцах, брошах, шляпах и тростях, приехал на какое-то фешенебельное мероприятие на лимузине, за рулём которого сидит наш Борис. Такая нелёгкая судьба — и всё ради того, чтобы устроиться водителем к Филиппу Киркорову.
Глеб Климов
Происходит прачечная. Шуршат простыни, стиральные машины вращают барабаны. Посреди всего этого стоит Филипп Киркоров, стриженный под пепельный горшок, и драматически наливает жидкое средство для стирки в лоточек. Видно, что он не просто руководит прачечной, но и активно участвует в процессах. Настоящий лидер.
К зданию прачечной подлетает джип, он красиво пробит пулями в нескольких местах. В джипе сидит мужчина в костюме, он красиво небрит — возможно, тоже в нескольких местах. Мужчина идёт в прачечную и спрашивает у ближайшей прачки, где здесь главный прач. Голосов не слышно за музыкой, но прачка явно говорит что-то вроде: «Вон дылда с поганкой на голове» — и кивает на Филиппа, складывающего пододеяльник.
Мужчина проходит в кабинет Филиппа и сдаёт ему свой телефон, пистолет, деньги, ещё деньги, ещё деньги и заключает договор на стирку... нет, не на стирку. Это договор на стирание. Пока Филипп сгребает деньги в ящик стола, по телевизору показывают новостной сюжет, в котором мужчину на джипе ищет милиция.
По пистолету и деньгам мы понимаем, что мужчина — это специальный агент и ему нужно залечь на дно. А Филипп Киркоров — это как раз дно.
Филипп даёт мужчине кнопочный телефон, сажает его в прачечный фургон вперемешку с бельём и везёт за город, в коттедж, там безопасно. Филипп знаками показывает мужчине, что тут безопасно, а ещё тихо, а ещё ну всё, бывай, и уезжает.
Спецагент начинает жить жизнью человека, залёгшего на дно — он ставит на пол сумку с деньгами, а потом колет дрова, умывается дождевой водой, тыкает кочергой в печку, качается на свежем воздухе и жрёт безымянные консервы. Консервы — это единственный продукт в клипе, под которым в углу экрана не подписаны рекламные данные. Не договорились, видимо. А мог бы ведь и Агушу хомячить, или вообще Чаппи — просто вопрос цены.
Наевшись консервов, спецагент звонит куда-то по кнопочному телефону и к нему приезжает женщина на Порше. Она обворожительно входит в коттедж, улыбается спецагенту, стреляет в него сначала глазами, а потом дважды из пистолета. Судя по направлению руки — в голову.
А он ей доверял. А зря.
Женщина уезжает обратно, а спецагент лежит в лодке на закате, слегка свешиваясь из неё за борт. Как он из коттеджа оказался в лодке, непонятно — не женщина же его тащила в вечернем платьем на шпильках. Вместе с собой она увозит сумку спецагента с деньгами, а в следующем фрагменте Филипп Киркоров выбирает по каталогу элитное жилье.
Но это ещё не конец.
Спецагент лежит на операционном столе. Он не умер от выстрелов — может, у него просто мозг справа, такое бывает. Мужчину собираются оперировать, и медсестра игриво проводит ему пальцем по носику. Видимо, это частная клиника.
Пока спецагента оперируют, женщина на Порше приезжает в прачечную. Голосов опять не слышно, но Филипп как бы спрашивает её: «М?», а она виляет глазами влево и мнётся, как нестираная наволочка. «Ну что ж, выжил так выжил!» — беззвучно говорит Филипп и идёт в больницу. Прямо удивительно, как ловко Филипп это всё простирнул, то есть, простите, провернул.
В больнице он отдергивает занавеску у кровати и присаживается на край. На кровати лежит спецагент с замотанным бинтами лицом. Филипп вручает ему новый паспорт. Теперь спецагента зовут Борис.
Борис встает, подходит к зеркалу и разматывает себе бинты — под ними оказывается лицо немецкого актёра Вольфганга Черни. Лицо довольно улыбается непонятно чему: денег нет, работы нет, любимая женщина стреляла в тебя из пистолета по указке начальника прачечной, который изменил тебе внешность.
В конце клипа Филипп, весь в кольцах, брошах, шляпах и тростях, приехал на какое-то фешенебельное мероприятие на лимузине, за рулём которого сидит наш Борис. Такая нелёгкая судьба — и всё ради того, чтобы устроиться водителем к Филиппу Киркорову.
Глеб Климов