“То количество дронов, которых он загубил, просто зная, что работает и наш РЕБ, и вражеский РЕБ. Да, то есть, и все равно отправляет дроны, они сыпятся. Он за это наказывает личный состав, хотя решение принимается исключительно им о полете птицы именно в зоны, которые подвержены либо воздействию РЕБ”.

“Недавно был просто вопиющий случай. Он отправил группу в заведомо занятую врагом точку. Вот. Причем с секретным прибором наблюдения. Причем в обязательном порядке приказал иметь всю техническую документацию и формуляры к этому прибору. Понятное дело, закончилось это потерей этого прибора, утратой, да, и захватом в плен группы разведывательной роты.”

“Доходило до того, что… до прямых убийств. … Отправил в разведку заведомо занятых врагом позиций двух бойцов нашей роты без оружия, без бронежилетов, вот. Ребята погибли”.

“А потом вообще его взяли, по-русски говоря, в плен, держали его в плену … без малого две недели. Продержали его в окопе, кинули, как собаку, в окоп”.

“Смог записать ролик, не побоялся, не испугался”.

“После того, как ролик вышел, началась шумиха в сети, они перед Новым годом сто тысяч мне положили на карту”.

“Помогите, пожалуйста, чем-нибудь. Запустите это по интернету. Сейчас я в бегах, скрываюсь, вынужден. Военные, полиции везде. Кто может, помогите, пожалуйста. Такой беспредел, чисто деньги вымогают с нас. И бьют, издеваются над нами. Сказали, что поедем на БЗ”.