"Портрет Наны де Эрреры"
1929 г.
Тамара Лемпицка
Частная коллекция, США.

@pic_history

"Портрет Иды Рубинштейн"
1910 г.
Валентин Александрович Серов
Государственный Русский музей.

В 1910 году Лев Бакст познакомил Серова с танцовщицей Идой Рубинштейн. Бакст был преданным вассалом – он оформлял выступления Иды еще во времена безвестности, в начале ее артистической карьеры. Сейчас, когда балеты «Клеопатра» и «Шахерезада» сделали Иду Рубинштейн суперзвездой, оба нежились в лучах славы.

@pic_history

По свидетельствам очевидцев, Рубинштейн была существом необыкновенным. Высокая, угловатая, обладавшая отнюдь не канонической красотой, она была настолько уверена в своей привлекательности, что заражала этой уверенностью всех вокруг. Не будучи профессиональной танцовщицей, в условиях конкуренции с такой грозной соперницей, как Анна Павлова, всего за пару сезонов, она поставила Париж на колени. В 1910 году она была здесь повсюду: на афишах, открытках, газетных страницах, коробках с конфетами. Серийные театралы, журналисты, феминистки, художники, бакалейщики и уличные чистильщики обуви были без ума от Иды Рубинштейн – Серов рукоплескал вместе со всеми.

Согласно одной из версий, писать Иду Рубинштейн поручил художнику Дягилев, рассчитывавший повторить прошлогодний успех (когда Серов сделал для Русских сезонов в Париже плакат с Анной Павловой). Однако, самый дотошный биограф Серова – Игорь Грабарь – утверждал, что «Серов был до такой степени увлечен ею, что решил во что бы то ни стало писать ее портрет».

Художник хотел, чтобы Ида Рубинштейн позировала обнаженной. Озвучить лично свою просьбу скромный Валентин Александрович не решился, это сделал за него Лев Бакст. Уговаривать Иду ему не пришлось.

Решив писать портрет в бывшем домовом монастыре, служившем мастерской-студией многим парижским художникам, Серов не напрасно опасался ажиотажа. Все, что делала Ида Рубинштейн – на сцене и вне ее, – было пропитано эротизмом. Критики писали о ее «сладострастно окаменелой грации», о «гибельной чувственности». Писать ее обнаженной, да еще и в относительно публичном месте было весьма провокационной затеей – как если бы, скажем, Дэмьен Херст взялся рисовать обнаженную Шерон Стоун где-нибудь в Сентрал-Парке сразу после премьеры «Основного инстинкта». Серов просил коллег держать язык за зубами и ничем не выдавать во время сеансов своего присутствия (разумеется, прибытие актрисы в церковь сопровождалось толпами зевак). Сам он во время работы облачался в специально купленную грубую холщовую блузу – чтобы «усмирить плоть» и символически подчеркнуть свою роль в происходящем.

Над портретом Иды Рубинштейн Валентин Серов работал в совершенно несвойственной ему манере. Обычно не терпевший позирования, он усадил свою модель в подчеркнуто вычурной позе. Писал непривычно быстро: единственная пауза возникла в связи с тем, что Ида улетела на сафари, где, по ее словам, собственноручно убила льва.

Мастерица мистификаций и гений автопиара, она обожала скармливать журналистам невероятные подробности своей удивительной, наполненной приключениями жизни. Вполне возможно, единственным Львом, убитым ее чарами, был Бакст. Впрочем, к делу это не относится и уж тем более не отменяет ощущения, что у мольберта стоял другой художник.

Неестественная мертвенная палитра вместо привычной живости красок. Обезжиренная геометрия лопаток вместо традиционного портретного сходства. Во всех отношениях голая форма вместо обычной содержательности – это был категорически не тот Серов, к которому привыкла публика.

Позднее искусствоведы многое объяснят, разглядев в неестественной позе акцент на артистической профессии Иды Рубинштейн, в мертвенных красках – намек на ее роковой образ, в перспективе, уткнувшейся в глухую стену, - связь с древнеегипетскими рельефами и мысль о том, что талант обречен существовать вне пространства и времени. «Ни цветом, ни композицией, ни перспективой - ничем не выявляется пространство, в котором размещена фигура. Кажется, что она распластана, прижата к холсту, и при всей остроте и экстравагантности модели это создает впечатление ее слабости и беззащитности», - писал Дмитрий Сарабьянов.

@pic_history

#ВалентинСеров #Портрет

"Камилла или портрет дамы в зелёном платье"
1866 г.
Клод Моне
Бременская картинная галерея, Кунстхалле.

👀 Смотреть в высоком качестве

@pic_history

"Увенчание терновым венцом"
1510 г.
Иероним Босх
Лондонская Национальная галерея.

На темно-сером фоне, лишённом даже намёка на глубину, с почти геометрической простотой скомпонованы пять фигур: Христос, облаченный в белые одежды, и четверо его мучителей. Один рвёт одежды Спасителя, второй с издевательской ухмылкой прикасается к его руке, третий, в железных перчатках римского воина, возлагает на голову Христа терновый венец, а роль четвёртого остаётся до конца непрояснённой.

@pic_history

Во времена Христа символом царской власти в Римской империи (игравшей по отношению к Иудее роль метрополии) был лавровый венок. Венок из терний был его антиподом, издевательской пародией. Именно поэтому римский воин водружает терновый венец на голову того, кого уверовавшие в Него называли Царём Иудейским. Так римлянин показывает, чего, с его точки зрения, стоит этот «царь».

На примерах мучителей Христа Босх пытается осмыслить природу человека. И его вывод неутешителен: человек оказывается равнодушен и жесток, корыстен и порочен, он ищет унижения другого и жаждет кровавых зрелищ.

Но образы тех, кто окружает на картине Христа, неравнозначны. Они предельно физиологически конкретны и психологически дифференцированы: на лице фарисея в левом нижнем углу написан садистский азарт, римский воин в зелёной чалме излучает тупую суровость, человек в меховой шапке, украшенной дубовыми листьями, демонстрирует подобие сочувствия. Символика листьев дуба и функция орудия в руке этого персонажа неясны, но вот черты его лица напоминают предполагаемые автопортреты Босха – например, в образе Странника с внешних створок триптиха «Воз сена» или «меланхоличного чудовища» из «Сада земных наслаждений». Возможно, таким образом художник иллюстрирует мысль о том, что любой человек (и сам Босх не исключение), в силу своей греховной природы, является мучителем Христа и одновременно одним из тех, за кого Иисус отправляется на крестные муки.

Загадкой для толкователей Босха является и ошейник с шипами. Во времена, когда жил художник, подобные надевали на собак, чтобы защитить их от волков. Есть и в творчестве Босха собака с колючим обручем на шее – она изображена на внешних створках триптиха «Воз сена». Но почему собачий атрибут передан человеку, да еще и имеющему предполагаемые портретные характеристики Босха? Здесь нет однозначного ответа, зато остаётся обширное поле для интерпретаций.

Заслуживает внимания версия о том, что на примере мучителей Христа Босху удается изобразить четыре основных темперамента. Теорию четырех его типов разрабатывали еще в античности, так что исторически это предположение вполне обоснованно. Двое вверху считаются представителями холерического и меланхолического темперамента, а двое внизу, соответственно, – сангвинического и холерического. Христос, в отличие от тех, кто его окружает, изображён лишённым признаков темперамента. Он остаётся бесстрастным и словно бы не замечает своих палачей, устремляя полный смирения взгляд куда-то вне пространства картины.

Интересны поэтика и геометрия «Увенчания терновым венцом», построенного на символике числа «четыре». В естественнонаучной картине мира «четыре» – важнейший опорный пункт: четыре стороны света (север, юг, запад, восток), четыре элемента (вода, земля, огонь, воздух), четыре времени года. Геометрический эквивалент числа «четыре» – квадрат, сакральный эквивалент – крест. В мистическом плане «четыре» означает всемогущество, всеохватность, власть над пространством и временем. Не случайно так часто число «четыре» встречается в Библии: 4 реки в Раю, 4 величайших пророка Ветхого Завета (Исайя, Иеремия, Иезекииль, Даниил), 4 символических животных несут ковчег Завета в видении Иезекииля, Евангелий – тоже четыре. Вот почему «четыре» в картине Босха может означать «все»: все без исключения виновны в смерти Спасителя на кресте, и, тем не менее, все имеют шанс на прощение и спасение.

@pic_history

#ИеронимБосх #РелигиознаяСцена

"Девушка с мандолиной"
1910 г.
Пабло Пикассо
Нью-Йоркский музей современного искусства (МоМА).

@pic_history

"Виль д’Авре"
1867 г.
Камиль Коро
Национальная галерея искусства, Вашингтон.

В Национальной галерее искусств (Вашингтон) представлен пейзаж «Виль д'Авре» Камиля Коро, одного из самих тонких и поэтичных французских художников XIX века.

Мы видим спокойную гладь пруда и некие строения (возможно, чью-то загородную усадьбу) на дальнем берегу, фигурки крестьян, слитых с пейзажем и занятих чем-то привычным и повседневным. А первый план отдан одному из любимейших мотивов Коро – деревьям. По всей вероятности, это ивы. Их Коро писал достаточно часто. Известно даже, что один из его пейзажей под названием «Ивы» в 1-й половине ХХ века Эрих Мария Ремарк преподнёс своей любимой женщине – Марлен Дитрих.

@pic_history