Я сейчас читаю книгу Сью Блэк "Все, что осталось. Записки патологоанатома“. Книга прям неплохая, хотя и не оправдала моих ожиданий. Я думала там будет много про убийства и трупы. Но большую часть занимают размышления автора о смерти. Что тоже весьма интересно. Ну и про убийства и про трупы - это тоже все есть.
И тут один отрывок, которым я не могу не поделиться. Речь о работе автора в Косово в 1998 году.
“Однажды нас привели в настоящую глушь, примерно в часе ходьбы от ближайшей проселочной дороги, на небольшую лужайку между холмов. Там, как нам сообщили, стариков, женщин и детей отделили от мужчин, шедших с ними, в составе конвоя беженцев, и отправили куда-то еще. Потом детей отвели на другую сторону луга и сказали бежать назад, к матерям. Они бросились вперед, поскольку были сильно напуганы. И в этот момент, на глазах у потрясенных матерей, бабушек и дедушек, налетчики начали стрелять в ребятишек. Когда они все погибли, те нацелили автоматы на женщин и стариков.
В какой-то момент на пленку передо мной лег труп двухлетней девочки, все еще одетой в пижамку и красные резиновые сапожки. Мне надо было ее раздеть, передать одежду полиции в качестве улики, а затем сделать анатомическое обследование, зафиксировав все пулевые ранения, растерзавшие ее крошечное тельце.
Внезапно я ощутила, как вокруг что-то изменилось. Мы все вели себя очень тихо в тот день, но тут совсем другое молчание, словно тяжелое одеяло, накрыло всю поляну. Я подняла глаза и увидела перед собой длинный ряд полицейских черных сапог с белыми защитными костюмами над ними. Мгновение я не могла понять, почему все выстроились передо мной, перегораживая обзор. И только поднявшись на ноги, увидела причину. Один наш сотрудник сделал самую тяжелую ошибку: представил лицо своей дочери на месте личика покойной и не смог справиться с увиденной картиной. Единственное, что мои коллеги-мужчины могли сделать, чтобы ему помочь, это закрыть его от трупа ребенка, давая время прийти в себя.
Я, мамаша всей нашей команды, не могла оставить дело так. Поэтому, не сказав ни слова, стянула перчатки, спустила до пояса защитный костюм, прошла через кордон, обняла беднягу и держала в объятиях, пока он заходился рыданиями. Думаю, в тот момент все присутствовавшие мужчины поняли, что им не обязательно всегда оставаться сильными. Иногда, особенно если дело касается смерти невинных, кто-то должен пролить по ним слезы, и этим кем-то вполне можем быть мы. То, что твоя броня проницаема, не значит, что ты слабый. Просто ты человек”.
Извините. И доброе утро.
И тут один отрывок, которым я не могу не поделиться. Речь о работе автора в Косово в 1998 году.
“Однажды нас привели в настоящую глушь, примерно в часе ходьбы от ближайшей проселочной дороги, на небольшую лужайку между холмов. Там, как нам сообщили, стариков, женщин и детей отделили от мужчин, шедших с ними, в составе конвоя беженцев, и отправили куда-то еще. Потом детей отвели на другую сторону луга и сказали бежать назад, к матерям. Они бросились вперед, поскольку были сильно напуганы. И в этот момент, на глазах у потрясенных матерей, бабушек и дедушек, налетчики начали стрелять в ребятишек. Когда они все погибли, те нацелили автоматы на женщин и стариков.
В какой-то момент на пленку передо мной лег труп двухлетней девочки, все еще одетой в пижамку и красные резиновые сапожки. Мне надо было ее раздеть, передать одежду полиции в качестве улики, а затем сделать анатомическое обследование, зафиксировав все пулевые ранения, растерзавшие ее крошечное тельце.
Внезапно я ощутила, как вокруг что-то изменилось. Мы все вели себя очень тихо в тот день, но тут совсем другое молчание, словно тяжелое одеяло, накрыло всю поляну. Я подняла глаза и увидела перед собой длинный ряд полицейских черных сапог с белыми защитными костюмами над ними. Мгновение я не могла понять, почему все выстроились передо мной, перегораживая обзор. И только поднявшись на ноги, увидела причину. Один наш сотрудник сделал самую тяжелую ошибку: представил лицо своей дочери на месте личика покойной и не смог справиться с увиденной картиной. Единственное, что мои коллеги-мужчины могли сделать, чтобы ему помочь, это закрыть его от трупа ребенка, давая время прийти в себя.
Я, мамаша всей нашей команды, не могла оставить дело так. Поэтому, не сказав ни слова, стянула перчатки, спустила до пояса защитный костюм, прошла через кордон, обняла беднягу и держала в объятиях, пока он заходился рыданиями. Думаю, в тот момент все присутствовавшие мужчины поняли, что им не обязательно всегда оставаться сильными. Иногда, особенно если дело касается смерти невинных, кто-то должен пролить по ним слезы, и этим кем-то вполне можем быть мы. То, что твоя броня проницаема, не значит, что ты слабый. Просто ты человек”.
Извините. И доброе утро.
Если вы думали, что 26 апреля я не стану кидаться в вас гениальной книгой “Чернобыльская молитва” Светланы Алексиевич, то вы меня совсем не знаете.
Короче, я приведу несколько отрывков и в очередной раз настоятельно рекомендую: книгу - читать. Эту и вообще все ее книги. Она сломает нахрен ваше сердечко и никто и никогда его больше не починит.
“Поехал… Хотя мог не ехать. Добровольцем попросился. В первые дни равнодушных там не встречал, это потом вакуум в глазах, когда пообвыкли. Орденок урвать? Льготы. Чепуха! Мне лично ничего не надо было. Квартира, машина… Что ещё? А, дача… Все имел. Срабатывал мужской азарт… Едут настоящие мужики на настоящее дело. А остальные? Пускай сидят под бабьими юбками… У одного, принёс справку, жена рожает, у другого маленький ребёнок… Да, рискованно. Да, опасно – радиация, но делать-то кому-то надо. А как наши отцы в войну?
Возвратились домой. Все с себя снял, всю одежду, в которой там был, и выбросил в мусоропровод. А пилотку подарил маленькому сыну. Очень он просил. Носил, не снимая. Через два года ему поставили диагноз: опухоль мозга…
Дальше допишите сами… Я не хочу дальше говорить…”
“Уже не боюсь смерти. Самой смерти… Но непонятно, как буду умирать… Друг умирал… Увеличился, раздулся… С бочку… А сосед… Тоже там был, крановщик. Он стал черный, как уголь, высох до детского размера. Непонятно, как буду умирать… Если бы я просил смерти, то обыкновенной. Не чернобыльской. Одно мне точно известно: с моим диагнозом долго не протянешь. Почувствовать бы момент, и пулю — в лоб. Я был и в Афгане… Там с этим легче… С пулей…”
“Сейчас умирает полковник Ярошук… Химик-дозиметрист. Здоровенный был мужик, лежит парализованный. Жена ворочает его, как подушку… Кормит из ложечки… У него и камни в почках, надо раздробить камни, а у нас нет денег, чтобы оплатить операцию. Мы — нищие, существуем на то, что кто подаст. А государство ведет себя как мошенник, оно бросило этих людей. Умрет — назовут его именем улицу, школу или воинскую часть, но это когда он умрет… Полковник Ярошук… Ходил пешком по зоне и определял границы максимальных точек заражения, то есть, человека в полном смысле использовали как биоробота. И он это понимал, но он шел от самой атомной станции. Пешком. С дозиметрическими приборами в руках. Нащупал «пятно» и движется вдоль границы этого «пятна», чтобы точно нанести на карту”.
“Он стал меняться — каждый день я уже встречала другого человека… Ожоги выходили наверх… Во рту, на языке и щеках, сначала появились маленькие язвочки, потом они разрослись. Пластами отходила слизистая, пленочками белыми. Цвет лица… Цвет тела… Синий… Красный… Серо-бурый… А оно такое все мое, такое любимое! Это нельзя рассказать! Это нельзя написать! И даже пережить… Спасало то, что все это происходило мгновенно, некогда было думать, некогда было плакать. Я любила его! Я еще не знала, как я его любила!”
Короче, я приведу несколько отрывков и в очередной раз настоятельно рекомендую: книгу - читать. Эту и вообще все ее книги. Она сломает нахрен ваше сердечко и никто и никогда его больше не починит.
“Поехал… Хотя мог не ехать. Добровольцем попросился. В первые дни равнодушных там не встречал, это потом вакуум в глазах, когда пообвыкли. Орденок урвать? Льготы. Чепуха! Мне лично ничего не надо было. Квартира, машина… Что ещё? А, дача… Все имел. Срабатывал мужской азарт… Едут настоящие мужики на настоящее дело. А остальные? Пускай сидят под бабьими юбками… У одного, принёс справку, жена рожает, у другого маленький ребёнок… Да, рискованно. Да, опасно – радиация, но делать-то кому-то надо. А как наши отцы в войну?
Возвратились домой. Все с себя снял, всю одежду, в которой там был, и выбросил в мусоропровод. А пилотку подарил маленькому сыну. Очень он просил. Носил, не снимая. Через два года ему поставили диагноз: опухоль мозга…
Дальше допишите сами… Я не хочу дальше говорить…”
“Уже не боюсь смерти. Самой смерти… Но непонятно, как буду умирать… Друг умирал… Увеличился, раздулся… С бочку… А сосед… Тоже там был, крановщик. Он стал черный, как уголь, высох до детского размера. Непонятно, как буду умирать… Если бы я просил смерти, то обыкновенной. Не чернобыльской. Одно мне точно известно: с моим диагнозом долго не протянешь. Почувствовать бы момент, и пулю — в лоб. Я был и в Афгане… Там с этим легче… С пулей…”
“Сейчас умирает полковник Ярошук… Химик-дозиметрист. Здоровенный был мужик, лежит парализованный. Жена ворочает его, как подушку… Кормит из ложечки… У него и камни в почках, надо раздробить камни, а у нас нет денег, чтобы оплатить операцию. Мы — нищие, существуем на то, что кто подаст. А государство ведет себя как мошенник, оно бросило этих людей. Умрет — назовут его именем улицу, школу или воинскую часть, но это когда он умрет… Полковник Ярошук… Ходил пешком по зоне и определял границы максимальных точек заражения, то есть, человека в полном смысле использовали как биоробота. И он это понимал, но он шел от самой атомной станции. Пешком. С дозиметрическими приборами в руках. Нащупал «пятно» и движется вдоль границы этого «пятна», чтобы точно нанести на карту”.
“Он стал меняться — каждый день я уже встречала другого человека… Ожоги выходили наверх… Во рту, на языке и щеках, сначала появились маленькие язвочки, потом они разрослись. Пластами отходила слизистая, пленочками белыми. Цвет лица… Цвет тела… Синий… Красный… Серо-бурый… А оно такое все мое, такое любимое! Это нельзя рассказать! Это нельзя написать! И даже пережить… Спасало то, что все это происходило мгновенно, некогда было думать, некогда было плакать. Я любила его! Я еще не знала, как я его любила!”
Думалось мне, ребятки, до недавнего времени, что нам (в смысле человечеству) известны все открытые (в смысле наукой) способы идентификации людей. Ну всякие там ДНК, отпечатки пальцев, стоматологические карты и прочее, о чем говорят из каждого утюга, при условии, что этот утюг - детективные сериалы.
Но не тут-то блять было. Очевидно есть еще много (ну а может и мало) крутых и неочевидных штук, по которым можно понять, что этот конкретный человек является этим конкретным человеком и никаким другим конкретным человеком. И об одной из таких крутых штук я сегодня узнала.
А замес в следующем. Девочка-подросток жалуется своей матери на домогательства со стороны отца. Мать ей, как это часто бывает, не верит. Девочка не сдается и разрабатывает план. Так как все происходит прямо у них в доме, по ночам, в свою комнату она ставит камеру.
Одной ночью камера записывает как спящую девчонку лапает отец. Но этой истории бы не было, если бы не одна небольшая загвоздка. На запись попала только мужская рука. И ничего больше.
Казалось бы: и что, блять? Пол 5 утра, комната маленькой девочки, кто еще мог иметь туда доступ, если не отец. Но для суда это не улика. И тут на сцену выходят гениальные судмедэксперты и антропологи в попытке доказать, что он - это таки он.
Дело в том, что в темноте камера работает в инфракрасном режиме. И в таком режиме как-то там поглощается свет в венах и че то там происходит и, короче, очень отчетливо видно рисунок вен. Прямо черным по белому.
Специалисты задались вопросом, насколько уникален такой рисунок вен у каждого человека. Оказалось, что такой способ известен давно, были ученые, которые за него топили, но всем больше понравились отпечатки пальцев, а про вены забыли, хотя они так же уникальны у каждого человека. Речь идет о венах на тыльной стороне ладони, где их проще всего снять, да и вообще разглядеть.
Перелопатив тонну литературы на эту тему, спецы сняли рисунок вен у отца. Естественно, он совпал с тем рисунком, что попал на камеру. И с этой уликой пошли в суд. Этот случай был первым в истории, когда в качестве улики использовали рисунок вен.
Закончилось там все довольно печально. Присяжные решили выпустить отца на свободу. Но не потому что не поверили специалистам, а потому что не поверили девочке. По их мнению, она вела себя не так, как полагается.
Ну и метод этот сейчас, как мы знаем, не используется или используется крайне мало. А зря.
Но не тут-то блять было. Очевидно есть еще много (ну а может и мало) крутых и неочевидных штук, по которым можно понять, что этот конкретный человек является этим конкретным человеком и никаким другим конкретным человеком. И об одной из таких крутых штук я сегодня узнала.
А замес в следующем. Девочка-подросток жалуется своей матери на домогательства со стороны отца. Мать ей, как это часто бывает, не верит. Девочка не сдается и разрабатывает план. Так как все происходит прямо у них в доме, по ночам, в свою комнату она ставит камеру.
Одной ночью камера записывает как спящую девчонку лапает отец. Но этой истории бы не было, если бы не одна небольшая загвоздка. На запись попала только мужская рука. И ничего больше.
Казалось бы: и что, блять? Пол 5 утра, комната маленькой девочки, кто еще мог иметь туда доступ, если не отец. Но для суда это не улика. И тут на сцену выходят гениальные судмедэксперты и антропологи в попытке доказать, что он - это таки он.
Дело в том, что в темноте камера работает в инфракрасном режиме. И в таком режиме как-то там поглощается свет в венах и че то там происходит и, короче, очень отчетливо видно рисунок вен. Прямо черным по белому.
Специалисты задались вопросом, насколько уникален такой рисунок вен у каждого человека. Оказалось, что такой способ известен давно, были ученые, которые за него топили, но всем больше понравились отпечатки пальцев, а про вены забыли, хотя они так же уникальны у каждого человека. Речь идет о венах на тыльной стороне ладони, где их проще всего снять, да и вообще разглядеть.
Перелопатив тонну литературы на эту тему, спецы сняли рисунок вен у отца. Естественно, он совпал с тем рисунком, что попал на камеру. И с этой уликой пошли в суд. Этот случай был первым в истории, когда в качестве улики использовали рисунок вен.
Закончилось там все довольно печально. Присяжные решили выпустить отца на свободу. Но не потому что не поверили специалистам, а потому что не поверили девочке. По их мнению, она вела себя не так, как полагается.
Ну и метод этот сейчас, как мы знаем, не используется или используется крайне мало. А зря.
Сегодня поговорим об ошибках, ребятки.
В 1948 году у Тимоти Эванса была семья: жена и дочь. В 1949 году беременную жену Эванса и их двухлетнюю дочь убили. В 1950 Эванса посадили и в том же году казнили. За убийство своей семьи. Ему было 25 лет. И жили все остальные долго и счастливо. Но этой сказке пока не конец.
Три года спустя, в 1953, один человек решил сделать ремонт в доме, который недавно купил. Для этого ему пришлось сорвать обои. Под ними нашелся тайный шкаф. А в шкафу - три трупа. Все женские и все удивительно хорошо сохранились.
Личности женщин быстро установили. Две проститутки и бывшая хозяйка дома, где их всех нашли. Проституток отравили газом, изнасиловали и задушили. А бывшую хозяйку дома просто задушили. Конечно же подозрение пало на мужа бывшей хозяйки. И подозрение не промахнулось.
Его объявили в розыск, нашли и задержали. Этим человеком был Альберт Эйнштейн. Ладно, извините, нет. Это был Джон Кристи, на чьей совести к тому моменту было уже 8 трупов. Почти все были отравлены газом, убиты и изнасилованы.
Причем здесь Тимоти Эванс и его семья? Возможно, хотите спросить вы. На момент убийства Эванс с семьей жил в доме Кристи. А в день убийства Эванса дома не было. Добрый и заботливый хозяин тем временем изнасиловал и задушил беременную женщину и двухлетнюю девочку. А всю вину решил свалить на Тимоти Эванса.
Вместе с женой Кристи свидетельствовал против него в суде. И им поверили. А Эвансу соответственно - нет. И как я уже сказала, его казнили. Повесили. После того, как в бывшем доме Кристи нашли три трупа, к делу Эванса вернулись. Его реабилитировали посмертно, а останки даже перенесли с тюремного кладбища на обычное. Ну ахуеть блять теперь - сказал бы он, если бы мог. Но так как он не может, вместо него это сказала я.
В 1948 году у Тимоти Эванса была семья: жена и дочь. В 1949 году беременную жену Эванса и их двухлетнюю дочь убили. В 1950 Эванса посадили и в том же году казнили. За убийство своей семьи. Ему было 25 лет. И жили все остальные долго и счастливо. Но этой сказке пока не конец.
Три года спустя, в 1953, один человек решил сделать ремонт в доме, который недавно купил. Для этого ему пришлось сорвать обои. Под ними нашелся тайный шкаф. А в шкафу - три трупа. Все женские и все удивительно хорошо сохранились.
Личности женщин быстро установили. Две проститутки и бывшая хозяйка дома, где их всех нашли. Проституток отравили газом, изнасиловали и задушили. А бывшую хозяйку дома просто задушили. Конечно же подозрение пало на мужа бывшей хозяйки. И подозрение не промахнулось.
Его объявили в розыск, нашли и задержали. Этим человеком был Альберт Эйнштейн. Ладно, извините, нет. Это был Джон Кристи, на чьей совести к тому моменту было уже 8 трупов. Почти все были отравлены газом, убиты и изнасилованы.
Причем здесь Тимоти Эванс и его семья? Возможно, хотите спросить вы. На момент убийства Эванс с семьей жил в доме Кристи. А в день убийства Эванса дома не было. Добрый и заботливый хозяин тем временем изнасиловал и задушил беременную женщину и двухлетнюю девочку. А всю вину решил свалить на Тимоти Эванса.
Вместе с женой Кристи свидетельствовал против него в суде. И им поверили. А Эвансу соответственно - нет. И как я уже сказала, его казнили. Повесили. После того, как в бывшем доме Кристи нашли три трупа, к делу Эванса вернулись. Его реабилитировали посмертно, а останки даже перенесли с тюремного кладбища на обычное. Ну ахуеть блять теперь - сказал бы он, если бы мог. Но так как он не может, вместо него это сказала я.
Совершенно неожиданно я вспомнила, что скоро 9 мая. А это значит, что пора вернуться к истокам. И не спрашивайте где тут связь. Просто смиритесь - меня и вас ждут 9 историй. И как бы сильно мне не хотелось цитировать прямо вам в лицо мои любимые “Цинковые мальчики” и “У войны не женское лицо”, делать я этого не буду.
В этот раз 9 историй будут более специализированные, а именно - о лагерях смерти. Начинаем завтра, а пока можете проголосовать за идею. Честно говоря, исход голосования ни на что не повлияет, истории все равно выйдут. Но ваше мнение очень важно для меня.
В этот раз 9 историй будут более специализированные, а именно - о лагерях смерти. Начинаем завтра, а пока можете проголосовать за идею. Честно говоря, исход голосования ни на что не повлияет, истории все равно выйдут. Но ваше мнение очень важно для меня.
#9_историй_из_лагерей
Держите первую историю, ребят и берегите психику. Моей походу пизда.
Может ли кто-нибудь из живущих на земле людей, представить себе, что такое эсэсовский юмор в Треблинке, эсэсовские развлечения, эсэсовские шутки?
Эсэсовцы устраивали футбольные состязания смертников, заставляли их играть в ”ловитки”, организовали хор обреченных. Вблизи общежития немцев был устроен зверинец и в клетках сидели лесные безобиднейшие звери — волки, лисы, а самые страшные свиноподобные хищники, которых носила земля, ходили на свободе, сидели на березовых скамеечках и слушали музыку. Для обреченных был даже написан специальный гимн ״Треблинка” и там имелись такие слова:
Für uns giebt heute nur Treblinka,
Das unser Schicksal ist…
(Для нас осталась только Треблинка, это наша судьба.)
Окровавленных людей за несколько минут до смерти заставляли хором разучивать идиотские немецкие сентиментальные песни:
...Ich brach das Blumlein
Und schenkte es dem Schonsten
Geliebten Madlein ...
(Я сорвал цветочек и подарил его любимой красотке…)
Главный комендант лагеря отобрал в одной партии несколько детей, убил их родителей, одел детей в лучшее платье, закармливал их сластями, играл с ними, а затем, спустя несколько дней, когда эта забава надоела ему, приказал детей убить.
Возле уборной немцы поставили старика в молитвенных одеяниях, ему приказали следить, чтобы заходившие в уборную оправлялись не больше трех минут. На грудь ему повесили будильник. Немцы с хохотом рассматривали его одежду. Иногда немцы заставляли стариков-евреев производить богослужение, устраивать похороны отдельным убитым с соблюдением всех религиозных обрядов, устанавливать надгробия, а спустя некоторое время разрывали эти могилы, выбрасывали трупы, разбирали…
Одним из главных развлечений были ночные насилия и издевательства над молодыми красивыми женщинами и девушками, которых отбирали из каждой партии обреченных. Наутро сами насильники отводили их в газовню. Так развлекались в Треблинке эсэсовцы, оплот гитлеровского режима и гордость фашистской Германии.
Держите первую историю, ребят и берегите психику. Моей походу пизда.
Может ли кто-нибудь из живущих на земле людей, представить себе, что такое эсэсовский юмор в Треблинке, эсэсовские развлечения, эсэсовские шутки?
Эсэсовцы устраивали футбольные состязания смертников, заставляли их играть в ”ловитки”, организовали хор обреченных. Вблизи общежития немцев был устроен зверинец и в клетках сидели лесные безобиднейшие звери — волки, лисы, а самые страшные свиноподобные хищники, которых носила земля, ходили на свободе, сидели на березовых скамеечках и слушали музыку. Для обреченных был даже написан специальный гимн ״Треблинка” и там имелись такие слова:
Für uns giebt heute nur Treblinka,
Das unser Schicksal ist…
(Для нас осталась только Треблинка, это наша судьба.)
Окровавленных людей за несколько минут до смерти заставляли хором разучивать идиотские немецкие сентиментальные песни:
...Ich brach das Blumlein
Und schenkte es dem Schonsten
Geliebten Madlein ...
(Я сорвал цветочек и подарил его любимой красотке…)
Главный комендант лагеря отобрал в одной партии несколько детей, убил их родителей, одел детей в лучшее платье, закармливал их сластями, играл с ними, а затем, спустя несколько дней, когда эта забава надоела ему, приказал детей убить.
Возле уборной немцы поставили старика в молитвенных одеяниях, ему приказали следить, чтобы заходившие в уборную оправлялись не больше трех минут. На грудь ему повесили будильник. Немцы с хохотом рассматривали его одежду. Иногда немцы заставляли стариков-евреев производить богослужение, устраивать похороны отдельным убитым с соблюдением всех религиозных обрядов, устанавливать надгробия, а спустя некоторое время разрывали эти могилы, выбрасывали трупы, разбирали…
Одним из главных развлечений были ночные насилия и издевательства над молодыми красивыми женщинами и девушками, которых отбирали из каждой партии обреченных. Наутро сами насильники отводили их в газовню. Так развлекались в Треблинке эсэсовцы, оплот гитлеровского режима и гордость фашистской Германии.
#9_историй_из_лагерей
Прибывали эшелоны из Болгарии; СС и вахманы радовались их прибытию: обманутые немцами и тогдашним фашистским болгарским правительством, люди, не ведавшие своей судьбы, привозили большое количество ценных вещей, много вкусных продуктов, белый хлеб. Затем стали прибывать эшелоны из Гродно и Белостока, потом эшелоны из восставшего варшавского гетто, прибыл эшелон польских повстанцев - крестьян, рабочих, солдат. Прибыла партия цыган из Бессарабии, человек двести мужчин и восемьсот женщин и детей.
Цыгане пришли пешком, за ними тянулись конные обозы; их также обманули, и пришла эта тысяча человек под конвоем всего лишь двух стражников, да и сами стражники не имели понятия, что пригнали людей на смерть. Рассказывают, что цыганки всплескивали руками от восхищения, увидя красивое здание газовни, до последней минуты не догадываясь об ожидавшей их судьбе. Это особенно потешало немцев.
Жестоко издевались эсэсовцы над прибывшими из восставшего варшавского гетто. Из партии выделяли женщин с детьми и вели их не к газовым камерам, а к местам сожжения трупов. Обезумевших от ужаса матерей заставляли водить своих детей среди раскаленных колосников, на которых в пламени и дыму корежились тысячи мертвых тел, где трупы, словно ожив, метались и корчились, где у беременных покойниц лопались от жара животы, и умерщвленные до рождения дети горели на раскрытом чреве матери.
Зрелище это могло помрачить рассудок любого, самого закаленного человека, но немцы правильно рассчитали, что стократ сильней это будет действовать на матерей, пытавшихся закрыть ладонями глаза своим детям. Дети кидались к матерям с безумными криками: "Мама, что с нами будет, нас сожгут?" Данте не видел в своем аду таких картин. Поразвлекшись этим зрелищем, немцы действительно сжигали детей.
Прибывали эшелоны из Болгарии; СС и вахманы радовались их прибытию: обманутые немцами и тогдашним фашистским болгарским правительством, люди, не ведавшие своей судьбы, привозили большое количество ценных вещей, много вкусных продуктов, белый хлеб. Затем стали прибывать эшелоны из Гродно и Белостока, потом эшелоны из восставшего варшавского гетто, прибыл эшелон польских повстанцев - крестьян, рабочих, солдат. Прибыла партия цыган из Бессарабии, человек двести мужчин и восемьсот женщин и детей.
Цыгане пришли пешком, за ними тянулись конные обозы; их также обманули, и пришла эта тысяча человек под конвоем всего лишь двух стражников, да и сами стражники не имели понятия, что пригнали людей на смерть. Рассказывают, что цыганки всплескивали руками от восхищения, увидя красивое здание газовни, до последней минуты не догадываясь об ожидавшей их судьбе. Это особенно потешало немцев.
Жестоко издевались эсэсовцы над прибывшими из восставшего варшавского гетто. Из партии выделяли женщин с детьми и вели их не к газовым камерам, а к местам сожжения трупов. Обезумевших от ужаса матерей заставляли водить своих детей среди раскаленных колосников, на которых в пламени и дыму корежились тысячи мертвых тел, где трупы, словно ожив, метались и корчились, где у беременных покойниц лопались от жара животы, и умерщвленные до рождения дети горели на раскрытом чреве матери.
Зрелище это могло помрачить рассудок любого, самого закаленного человека, но немцы правильно рассчитали, что стократ сильней это будет действовать на матерей, пытавшихся закрыть ладонями глаза своим детям. Дети кидались к матерям с безумными криками: "Мама, что с нами будет, нас сожгут?" Данте не видел в своем аду таких картин. Поразвлекшись этим зрелищем, немцы действительно сжигали детей.
#9_историй_из_лагерей
Так работали мы в поле неделями. Возвращались в дождь и снег, вязли в грязи по колено, обливались потом на солнцепеке. Ни укрыться, ни пожаловаться. Утром мы бежали за супом, после полудня — за хлебом. Мы уже хорошо знали дорогу, лица ауфзеерок и часовых, знали все их ругательства и мелодии маршей, исполняемых оркестром. По пояс в воде, мы ворошили сено, в липкой мокрой глине копали картошку, сажали брюкву, выпалывали сорные травы…
В жаркую погоду, мучимые жаждой, с пересохшим горлом, с запекшимися губами, мы вязали снопы, глотая пыль, стояли у молотилки. Часто работали без обеденного перерыва до самого вечера. Вечером мы проглатывали свой суп, прокисший от зноя.
На другой день всех мучил понос. Если хоть одна из нас бежала в ближнюю канаву, часовые спускали на нее собак. Приниженные, затравленные женщины боялись сойти с места, топтались в собственных нечистотах.
Однажды какой-то украинке удалось бежать. В лагере объявили апель. Поставили стол, к нему привязали анвайзерку, ответственную за группу, из которой убежала украинка. Эсэсовец дал двадцать пять ударов палкой. Анвайзерка кричала, потом только мычала от боли. Сам лагерфюрер подошел и прижал ее голову покрепче к столу. При двадцать третьем ударе девушка потеряла сознание. Ее отвязали, она была совсем черная. У нее были отбиты почки. Подруги отнесли ее в ревир в бессознательном состоянии. Спустя несколько дней она умерла.
Иногда удавалось, обманув контроль в воротах, спрятать и пронести несколько картофелин. Иногда удавалось за работу в поле получить «цулягу» — добавку, 150 граммов хлеба и кусочек колбасы. Темой разговоров было одно: дадут нам сегодня цулягу или опять не дадут…
Возвращались с поля, почти всегда неся на плечах труп подруги и отбивая левой ногой такт марша.
Так работали мы в поле неделями. Возвращались в дождь и снег, вязли в грязи по колено, обливались потом на солнцепеке. Ни укрыться, ни пожаловаться. Утром мы бежали за супом, после полудня — за хлебом. Мы уже хорошо знали дорогу, лица ауфзеерок и часовых, знали все их ругательства и мелодии маршей, исполняемых оркестром. По пояс в воде, мы ворошили сено, в липкой мокрой глине копали картошку, сажали брюкву, выпалывали сорные травы…
В жаркую погоду, мучимые жаждой, с пересохшим горлом, с запекшимися губами, мы вязали снопы, глотая пыль, стояли у молотилки. Часто работали без обеденного перерыва до самого вечера. Вечером мы проглатывали свой суп, прокисший от зноя.
На другой день всех мучил понос. Если хоть одна из нас бежала в ближнюю канаву, часовые спускали на нее собак. Приниженные, затравленные женщины боялись сойти с места, топтались в собственных нечистотах.
Однажды какой-то украинке удалось бежать. В лагере объявили апель. Поставили стол, к нему привязали анвайзерку, ответственную за группу, из которой убежала украинка. Эсэсовец дал двадцать пять ударов палкой. Анвайзерка кричала, потом только мычала от боли. Сам лагерфюрер подошел и прижал ее голову покрепче к столу. При двадцать третьем ударе девушка потеряла сознание. Ее отвязали, она была совсем черная. У нее были отбиты почки. Подруги отнесли ее в ревир в бессознательном состоянии. Спустя несколько дней она умерла.
Иногда удавалось, обманув контроль в воротах, спрятать и пронести несколько картофелин. Иногда удавалось за работу в поле получить «цулягу» — добавку, 150 граммов хлеба и кусочек колбасы. Темой разговоров было одно: дадут нам сегодня цулягу или опять не дадут…
Возвращались с поля, почти всегда неся на плечах труп подруги и отбивая левой ногой такт марша.
#9_историй_из_лагерей
В наш блок принесли несколько грудных младенцев. Матери их уже работали. Одного где-то под бараком родила греческая еврейка. Ребенка никто не кормил. И для своих молока не было. Да и к чему было его кормить? Как только будет обнаружено, что это дитя еврейки, смерть ждет и его и мать. Ребенком никто не интересовался. Он плакал, скулил, слабел, распухал и наконец умер. Все вздохнули с облегчением.
Однажды в ревире, где постоянно кто-нибудь умирал, раздался слабый крик ребенка. Родила опять еврейка. Дитя родилось на редкость здоровым и красивым.
— Не дам ему погибнуть, не удушу, — заявила мать. — Это мой первый ребенок, он должен принести мне счастье. Помогите мне. Я верю в чудо, мое дитя выживет.
Она говорила так убежденно, умоляла так страстно, что ей решили помочь. Удивительнее всего было то, что у матери оказалось достаточно молока.
Санитарка Эльжуня обещала скрывать ребенка, насколько хватит возможности. Матери приписывали вымышленную высокую температуру, а ребенка во время неожиданных визитов эсэсовцев прикрывали сенниками. Ребенок рос, ему уже исполнился месяц.
Как-то ночью мать проснулась с криком. Подбежала Эльжуня.
— Мне снилось, что он умер… — прошептала женщина.
Утром пришел приказ, чтобы всех евреек выписать из ревира в блоки независимо от их состояния здоровья. Надо было сказать об этом и молодой матери. Ни у кого не хватало мужества.
Кроткая, спокойная доктор Фрума с трудом где-то достала снотворное и вспрыснула ребенку. Обезумевшую от горя мать вытащили из ревира.
В наш блок принесли несколько грудных младенцев. Матери их уже работали. Одного где-то под бараком родила греческая еврейка. Ребенка никто не кормил. И для своих молока не было. Да и к чему было его кормить? Как только будет обнаружено, что это дитя еврейки, смерть ждет и его и мать. Ребенком никто не интересовался. Он плакал, скулил, слабел, распухал и наконец умер. Все вздохнули с облегчением.
Однажды в ревире, где постоянно кто-нибудь умирал, раздался слабый крик ребенка. Родила опять еврейка. Дитя родилось на редкость здоровым и красивым.
— Не дам ему погибнуть, не удушу, — заявила мать. — Это мой первый ребенок, он должен принести мне счастье. Помогите мне. Я верю в чудо, мое дитя выживет.
Она говорила так убежденно, умоляла так страстно, что ей решили помочь. Удивительнее всего было то, что у матери оказалось достаточно молока.
Санитарка Эльжуня обещала скрывать ребенка, насколько хватит возможности. Матери приписывали вымышленную высокую температуру, а ребенка во время неожиданных визитов эсэсовцев прикрывали сенниками. Ребенок рос, ему уже исполнился месяц.
Как-то ночью мать проснулась с криком. Подбежала Эльжуня.
— Мне снилось, что он умер… — прошептала женщина.
Утром пришел приказ, чтобы всех евреек выписать из ревира в блоки независимо от их состояния здоровья. Надо было сказать об этом и молодой матери. Ни у кого не хватало мужества.
Кроткая, спокойная доктор Фрума с трудом где-то достала снотворное и вспрыснула ребенку. Обезумевшую от горя мать вытащили из ревира.
#9_историй_из_лагерей
Вечером, когда работающие на стройке возвращались с работы, их у входа тщательно обыскали: конвоир сообщил, что видел, как прохожий сунул кому-то хлеб. Его нашли у двух мужчин — у каждого по ломтю. Во время вечерней проверки об этом доложили унтершарфюреру.
И вот проверка окончена. Вместо команды разойтись унтершарфюрер велит обоим «преступникам» выйти вперед, встать перед строем и раздеться. Они медлят — снег, холодно. Но удары плетью заставляют подчиниться. Нам не разрешают отвернуться. Мы должны смотреть, чтобы извлечь урок на будущее.
Из кухни приносят два ведра теплой воды и выливают им на головы. Бедняги дрожат, стучат зубами, трут на себе белье, от которого идет пар, но напрасно — солдаты несут еще два ведра теплой воды. Их снова выливают несчастным на головы. Они начинают прыгать, а солдат и унтершарфюрера это только смешит.
Экзекуция повторяется каждые двадцать минут. Оба еле держатся на ногах. Они уже не похожи на людей — лысая голова старшего покрылась тоненькой коркой льда, а у младшего волосы, которые он, страдая, рвет и ерошит, торчат смерзшимися сосульками. Белье совсем заледенело, а ноги мертвенно белы. Охранники катаются со смеху. Радуются этому рождественскому «развлечению». Каждый советует, как лить воду. "В штаны!" — кричит один. "Голову окуни!" — орет другой.
Истязаемые пытаются отвернуться, отскочить, но их ловят, словно затравленных зверей, и возвращают на место. А если хоть немного воды проливается мимо, вместо вылитых «зря» нескольких капель приносят целое ведро. Несчастные только поднимают ноги, чтобы не примерзли к снегу.
Не выдержу! С ума сойду! Что они вытворяют!
Наконец гитлеровцам надоело. Велели разойтись. Гансу приказали завтра этих двух от работы не освобождать, даже если будет температура сорок градусов.
Старший сегодня умер. Упал возле вагонетки и больше не встал. Второй работал, хотя еле держался на ногах, бредил от жара. Когда конвоиры не видели, товарищи старались помочь ему как-нибудь продержаться до конца работы. Иначе ему не избежать расстрела.
Вечером, когда работающие на стройке возвращались с работы, их у входа тщательно обыскали: конвоир сообщил, что видел, как прохожий сунул кому-то хлеб. Его нашли у двух мужчин — у каждого по ломтю. Во время вечерней проверки об этом доложили унтершарфюреру.
И вот проверка окончена. Вместо команды разойтись унтершарфюрер велит обоим «преступникам» выйти вперед, встать перед строем и раздеться. Они медлят — снег, холодно. Но удары плетью заставляют подчиниться. Нам не разрешают отвернуться. Мы должны смотреть, чтобы извлечь урок на будущее.
Из кухни приносят два ведра теплой воды и выливают им на головы. Бедняги дрожат, стучат зубами, трут на себе белье, от которого идет пар, но напрасно — солдаты несут еще два ведра теплой воды. Их снова выливают несчастным на головы. Они начинают прыгать, а солдат и унтершарфюрера это только смешит.
Экзекуция повторяется каждые двадцать минут. Оба еле держатся на ногах. Они уже не похожи на людей — лысая голова старшего покрылась тоненькой коркой льда, а у младшего волосы, которые он, страдая, рвет и ерошит, торчат смерзшимися сосульками. Белье совсем заледенело, а ноги мертвенно белы. Охранники катаются со смеху. Радуются этому рождественскому «развлечению». Каждый советует, как лить воду. "В штаны!" — кричит один. "Голову окуни!" — орет другой.
Истязаемые пытаются отвернуться, отскочить, но их ловят, словно затравленных зверей, и возвращают на место. А если хоть немного воды проливается мимо, вместо вылитых «зря» нескольких капель приносят целое ведро. Несчастные только поднимают ноги, чтобы не примерзли к снегу.
Не выдержу! С ума сойду! Что они вытворяют!
Наконец гитлеровцам надоело. Велели разойтись. Гансу приказали завтра этих двух от работы не освобождать, даже если будет температура сорок градусов.
Старший сегодня умер. Упал возле вагонетки и больше не встал. Второй работал, хотя еле держался на ногах, бредил от жара. Когда конвоиры не видели, товарищи старались помочь ему как-нибудь продержаться до конца работы. Иначе ему не избежать расстрела.
#9_историй_из_лагерей
Мы непрерывно наблюдали жуткую картину: в день прибывало по 8-9 поездов; их разгружали, багаж оставался лежать вблизи рельсов; несчастных людей, не имевших понятия о том, что с ними сделают, отбирал шеф палачей д-р Менгеле. В это лето Менгеле имел много работы. Люди, выходившие из вагонов, совершенно не представляли себе, что их ждет...
За проволокой им были видны девушки в белых передниках (это были мы, работники ”ревира”); если они прибывали утром, они слышали звуки оркестра, они видели партии девушек, идущих на работу за пределы лагеря (ауссенкомандо). Вряд ли прибывшие понимали, куда их ведут. Между тем, их вели в крематорий. Там их раздевали в большом зале, говоря им, что они идут в баню, на самом деле загоняли в газовую камеру, там их с помощью газа убивали. Мертвые тела сжигали.
Этим делом занимались только заключенные мужчины, принадлежавшие к так называемым ”зондеркомандо”. Но им приходилось здесь работать недолго: после одного—двух месяцев этих людей тоже сжигали и заменяли другими, которых ожидала та же участь. Как страшно было смотреть на идущих без конца в сторону крематория женщин, мужчин, стариков и детей. Они настолько не понимали того, что их ждет, что сокрушались о своем багаже, оставленном на дороге. Транспорты в это время приходили так часто, что багаж не успевали убирать; гора вещей росла, а их хозяев в живых уже не было...
Мы непрерывно наблюдали жуткую картину: в день прибывало по 8-9 поездов; их разгружали, багаж оставался лежать вблизи рельсов; несчастных людей, не имевших понятия о том, что с ними сделают, отбирал шеф палачей д-р Менгеле. В это лето Менгеле имел много работы. Люди, выходившие из вагонов, совершенно не представляли себе, что их ждет...
За проволокой им были видны девушки в белых передниках (это были мы, работники ”ревира”); если они прибывали утром, они слышали звуки оркестра, они видели партии девушек, идущих на работу за пределы лагеря (ауссенкомандо). Вряд ли прибывшие понимали, куда их ведут. Между тем, их вели в крематорий. Там их раздевали в большом зале, говоря им, что они идут в баню, на самом деле загоняли в газовую камеру, там их с помощью газа убивали. Мертвые тела сжигали.
Этим делом занимались только заключенные мужчины, принадлежавшие к так называемым ”зондеркомандо”. Но им приходилось здесь работать недолго: после одного—двух месяцев этих людей тоже сжигали и заменяли другими, которых ожидала та же участь. Как страшно было смотреть на идущих без конца в сторону крематория женщин, мужчин, стариков и детей. Они настолько не понимали того, что их ждет, что сокрушались о своем багаже, оставленном на дороге. Транспорты в это время приходили так часто, что багаж не успевали убирать; гора вещей росла, а их хозяев в живых уже не было...
#9_историй_из_лагерей
А «норму» продолжали выполнять. Двадцать тысяч в сутки. Моль носился на мотоцикле во все стороны, телефонируя, распределяя «сырье». Машины перевозили обугленные трупы. У крематориев стояли хвосты людей, ожидающих своей очереди. Карета Красного Креста развозила баллоны с газом. По мере того как людей сжигали, вводились усовершенствования.
Раньше в раздевалках крематория заключенные просто раздевались и шли принимать мнимую ванну в газовые камеры. Тысячи пар ботинок, торопливо сваливаемых в машины, терялись, и трудно было потом комплектовать их. Велели поэтому людям связывать ботинки шнурками: «Чтобы они у вас не смешались в раздевалке», — говорили им. И люди старательно связывали ботинки.
В «раздевалке» им давали номерки. Некоторые возвращались от двери камеры, прося другой номерок, первый, мол, потерялся в давке. И только после того, как впускали газ, люди, наконец, понимали в чем дело. Они бежали, обезумевшие, к выходу и вместо дверей натыкались на глухую стену. Тот, кто стоял дальше от газовых сеток, мучился дольше. Обычно удушение продолжалось от пяти до восьми минут. Тела, вынимаемые из камер, скрюченные и сплетенные между собой, свидетельствовали о невероятных муках: откусанные части тела, глаза, вылезшие из орбит, сломанные пальцы…
Бывали транспорты, в которых люди знали, что их ждет, либо просто предчувствовали. Эти перед входом в камеру сопротивлялись. Кто-то крикнул, кто-то вдруг догадался, и психоз передавался всем. В этих случаях, которые происходили все чаще, на обреченных выпускали специально выдрессированных волкодавов, и собаки загоняли в камеры людскую массу.
Однажды после открытия газовых камер мужчины из зондеркоманды услышали писк ребенка. Они были свидетелями самых ужасных сцен, какие можно только вообразить, но на этот раз и они оцепенели от ужаса.
Оказывается, ребенок остался живым потому, что сосал грудь матери и газ не получил доступа в легкие. Дежурный эсэсовец Моль, разъярившись, бросил живого ребенка в пылающую печь.
P.S. Эта, седьмая, история будет последней в серии. Я больше не могу, я клянусь. А канал уходит в небольшой отпуск. Оставайтесь со мной.
А «норму» продолжали выполнять. Двадцать тысяч в сутки. Моль носился на мотоцикле во все стороны, телефонируя, распределяя «сырье». Машины перевозили обугленные трупы. У крематориев стояли хвосты людей, ожидающих своей очереди. Карета Красного Креста развозила баллоны с газом. По мере того как людей сжигали, вводились усовершенствования.
Раньше в раздевалках крематория заключенные просто раздевались и шли принимать мнимую ванну в газовые камеры. Тысячи пар ботинок, торопливо сваливаемых в машины, терялись, и трудно было потом комплектовать их. Велели поэтому людям связывать ботинки шнурками: «Чтобы они у вас не смешались в раздевалке», — говорили им. И люди старательно связывали ботинки.
В «раздевалке» им давали номерки. Некоторые возвращались от двери камеры, прося другой номерок, первый, мол, потерялся в давке. И только после того, как впускали газ, люди, наконец, понимали в чем дело. Они бежали, обезумевшие, к выходу и вместо дверей натыкались на глухую стену. Тот, кто стоял дальше от газовых сеток, мучился дольше. Обычно удушение продолжалось от пяти до восьми минут. Тела, вынимаемые из камер, скрюченные и сплетенные между собой, свидетельствовали о невероятных муках: откусанные части тела, глаза, вылезшие из орбит, сломанные пальцы…
Бывали транспорты, в которых люди знали, что их ждет, либо просто предчувствовали. Эти перед входом в камеру сопротивлялись. Кто-то крикнул, кто-то вдруг догадался, и психоз передавался всем. В этих случаях, которые происходили все чаще, на обреченных выпускали специально выдрессированных волкодавов, и собаки загоняли в камеры людскую массу.
Однажды после открытия газовых камер мужчины из зондеркоманды услышали писк ребенка. Они были свидетелями самых ужасных сцен, какие можно только вообразить, но на этот раз и они оцепенели от ужаса.
Оказывается, ребенок остался живым потому, что сосал грудь матери и газ не получил доступа в легкие. Дежурный эсэсовец Моль, разъярившись, бросил живого ребенка в пылающую печь.
P.S. Эта, седьмая, история будет последней в серии. Я больше не могу, я клянусь. А канал уходит в небольшой отпуск. Оставайтесь со мной.
Последний настолько длинный отпуск на канале был в конце ноября. Сорямба, ребят. Я вас люблю (а некоторых из вас даже по-настоящему и сильно), поэтому постараюсь больше так не делать.
На самом деле я готовлю большую серию постов по достаточно интересной и больной теме. Ну а чтобы плавненько вывести себя и канал из отпуска, выпущу не такую большую, но тоже интересную серию постов по другой теме. А именно: пропавшие без вести люди, которых удалось найти.
По традиции, проголосуем. По традиции, это не повлияет конкретно на эту серию, но повлияет на следующие. По традиции, первый пост - завтра вечером. Люблю традиции (нет).
На самом деле я готовлю большую серию постов по достаточно интересной и больной теме. Ну а чтобы плавненько вывести себя и канал из отпуска, выпущу не такую большую, но тоже интересную серию постов по другой теме. А именно: пропавшие без вести люди, которых удалось найти.
По традиции, проголосуем. По традиции, это не повлияет конкретно на эту серию, но повлияет на следующие. По традиции, первый пост - завтра вечером. Люблю традиции (нет).
Обычно я оставляю историю, которая меня вдохновила на серию на самый конец. Но в этот раз я с нее начну. Потому что мне так хочется. А сегодняшний день научил меня тому, что если чего-то очень хочется, то нахуй все правила, даже свои собственные. И нахуй все (минутка сраной философии окончена). А вдохновила меня история Наташи Кампуш. Маленькой австрийской девочки, которую похитили, когда ей было 10.
Похитили Наташу по дороге в школу, просто поймали на улице, запихнули в микроавтобус и увезли. Пропажу девочки заметила ее мать, когда дочка не вернулась со школы. Конечно началась стандартная метушня с полицией, поступали разные показания, проверялись разные автомобили и люди. Но ничего полезного. Как позже выяснилось, проверяли тогда и машину самого похитителя, но сделали это на отъебись. Девочку тогда не нашли. Это сделают только через 8 лет. Да и то не силами полиции, а силами самой Наташи.
После похищения Наташу привезли в дом, где специально была оборудована для нее комната площадью 5 кв.м. Скрывалась она за тремя дверьми, в подвале. Сам вход был спрятан за шкафом. То есть если не знать, случайно найти - нереально.
Со словом комната я, конечно, погорячилась. Это было скорее помещение с тоненьким матрасом на бетонном полу. Поначалу похититель обращался с Наташей относительно хорошо. Насколько это возможно, когда ты похитил 10-летнего ребенка, конечно. Приносил ей еду, которую она просила, книги и даже записывал всякие программы и передачи с телика.
Ну естественно, не все было так гладко. Нихуя гладко не было на самом деле. Он внушал девочке, что она не нужна своим родителям, что ее никто не ищет, что он спас ее от прошлой жизни. И это было только началом.
Позже, он стал ее бить. Сильно. Часто. Кричал за любое неповиновение, заставлял много работать. Унижал морально и физически. Внушал ей, что они всегда будут вместе и что он - ее спаситель. Заставлял ее ходить по дому голой и спать с ним в одной кровати (для любопытных - про изнасилование она решила умолчать). Оставлял сутками без света и еды. Когда ей удалось спастись она весила всего на 3 кг больше, чем при похищении.
Вместе с этим, он обустраивал ее комнату, заставляя ее смириться с мыслью, что она здесь - навсегда. Купил ей кровать, стол, плитку, чтобы готовить. Пиздеца там было - вагон. О чем написана целая книга, о которой я расскажу в конце.
Сбежать Наташе удалось, когда ей исполнилось 18 (ну в смысле не прям в тот день, ну вы поняли). Она пылесосила во дворе машину похитителя, ту самую, в которой он увез ее 8 лет назад. И тут у него зазвонил телефон. У машины было плохо слышно, он отвернулся и отошел на пару метров. Она оставила пылесос включенным и побежала. Добежала до дома какой-то старушки и попросила вызвать полицию. Ее забрали в участок, вызвали родных и все там закончилось относительно хорошо. В тот же день похититель Наташи Кампуш покончил жизнь самоубийством.
А она выжила и рассказала свою историю в книге “3096 дней”. Есть еще фильм, но фильм я не смотрела, ничего не могу сказать. Книгу я рекомендую и нравится она мне по многим причинам, главная из которых: там нет черного и белого . Она в подробностях рассказывает обо всех своих мучениях и тут же идут истории про то, как они вместе завтракали, как она ждала, когда он придет, потому что быть одной столько дней - невыносимо, как они праздновали Рождество. И про то, как он стал самым близким (да я знаю, звучит ужасно) человеком ее юности. Именно поэтому я ей верю, и именно поэтому книга такая жуткая.
После освобождения на Наташу Кампуш быстро ополчились все, кому не лень. Ее обвиняли в стокгольмском синдроме, во лжи, и чуть ли не в любви к похитителю. Но если прочитать книгу, там все встает на свои места.
Похитили Наташу по дороге в школу, просто поймали на улице, запихнули в микроавтобус и увезли. Пропажу девочки заметила ее мать, когда дочка не вернулась со школы. Конечно началась стандартная метушня с полицией, поступали разные показания, проверялись разные автомобили и люди. Но ничего полезного. Как позже выяснилось, проверяли тогда и машину самого похитителя, но сделали это на отъебись. Девочку тогда не нашли. Это сделают только через 8 лет. Да и то не силами полиции, а силами самой Наташи.
После похищения Наташу привезли в дом, где специально была оборудована для нее комната площадью 5 кв.м. Скрывалась она за тремя дверьми, в подвале. Сам вход был спрятан за шкафом. То есть если не знать, случайно найти - нереально.
Со словом комната я, конечно, погорячилась. Это было скорее помещение с тоненьким матрасом на бетонном полу. Поначалу похититель обращался с Наташей относительно хорошо. Насколько это возможно, когда ты похитил 10-летнего ребенка, конечно. Приносил ей еду, которую она просила, книги и даже записывал всякие программы и передачи с телика.
Ну естественно, не все было так гладко. Нихуя гладко не было на самом деле. Он внушал девочке, что она не нужна своим родителям, что ее никто не ищет, что он спас ее от прошлой жизни. И это было только началом.
Позже, он стал ее бить. Сильно. Часто. Кричал за любое неповиновение, заставлял много работать. Унижал морально и физически. Внушал ей, что они всегда будут вместе и что он - ее спаситель. Заставлял ее ходить по дому голой и спать с ним в одной кровати (для любопытных - про изнасилование она решила умолчать). Оставлял сутками без света и еды. Когда ей удалось спастись она весила всего на 3 кг больше, чем при похищении.
Вместе с этим, он обустраивал ее комнату, заставляя ее смириться с мыслью, что она здесь - навсегда. Купил ей кровать, стол, плитку, чтобы готовить. Пиздеца там было - вагон. О чем написана целая книга, о которой я расскажу в конце.
Сбежать Наташе удалось, когда ей исполнилось 18 (ну в смысле не прям в тот день, ну вы поняли). Она пылесосила во дворе машину похитителя, ту самую, в которой он увез ее 8 лет назад. И тут у него зазвонил телефон. У машины было плохо слышно, он отвернулся и отошел на пару метров. Она оставила пылесос включенным и побежала. Добежала до дома какой-то старушки и попросила вызвать полицию. Ее забрали в участок, вызвали родных и все там закончилось относительно хорошо. В тот же день похититель Наташи Кампуш покончил жизнь самоубийством.
А она выжила и рассказала свою историю в книге “3096 дней”. Есть еще фильм, но фильм я не смотрела, ничего не могу сказать. Книгу я рекомендую и нравится она мне по многим причинам, главная из которых: там нет черного и белого . Она в подробностях рассказывает обо всех своих мучениях и тут же идут истории про то, как они вместе завтракали, как она ждала, когда он придет, потому что быть одной столько дней - невыносимо, как они праздновали Рождество. И про то, как он стал самым близким (да я знаю, звучит ужасно) человеком ее юности. Именно поэтому я ей верю, и именно поэтому книга такая жуткая.
После освобождения на Наташу Кампуш быстро ополчились все, кому не лень. Ее обвиняли в стокгольмском синдроме, во лжи, и чуть ли не в любви к похитителю. Но если прочитать книгу, там все встает на свои места.
Я писала этот пост так долго не только потому что я такая ленивая, на улице блядская жара, и хочется только пить холодный сидр и петь тупые песни с прекрасными друзьями. Нет, не только. А еще и потому что хотела полностью прочесть книгу, посвященную событиям, о которых сегодня расскажу. И я прочла. О книге попозже, сейчас о событии.
В 1984 году, в Австрии пропала 18-летняя Элизабет Фрицль. Своим родителям она отправила несколько писем о том, что вступила в секту и просила ее не искать. Родители погоревали немного, но ничего активного предпринимать не стали. Элизабет уже пару раз сбегала из дома и версия с сектой казалась вполне правдоподобной.
Тем временем, Элизабет находилась ближе, чем кто-либо мог предположить. В подвале собственного дома, привязанная цепью, напуганная до смерти. Выйдет она оттуда только через 24 года. 42-летняя, без единого зуба, пережившая огромное количество изнасилований и родившая семерых детей.
А началось все задолго до 18-летия Элизабет. Ее отец, Йозеф Фрицль хоть и не был любимчиком всех соседей, но считался довольно таки приятным чуваком (как это обычно и бывает). На деле же он нещадно молотил всех своих семерых детей и жену. Элизабет, по его же словам, он любил больше всего. И нет, это не означает, что он ее не бил. Бил. Так же, как и всех остальных. Но кроме этого, с 11 лет он еще и начал ее насиловать. Хотя сам это отрицает.
Когда Элизабет начала взрослеть, она стала задумываться о том, как бы сбежать из этого ада. И два раза у нее это даже получалось. Но каждый раз отец находил ее и возвращал домой. Видимо он боялся, что она сбежит от него навсегда.
Поэтому однажды он позвал ее с собой в подвал. В подвале он с разрешения городских властей строил себе убежище, и домашним заходить туда было строго запрещено. Элизабет, видимо, не заподозрив плохого, пошла с ним. И осталась там за железной дверью на 24 года.
Фрицль спускался в подвал, чтобы принести немного еды и изнасиловать Элизабет. Так продолжалось 4 года. Потом Элизабет забеременела. Естественно, со всеми своими проблемами она осталась одна. Отец принес ей немного книг о родах, полотенца и чет там еще. Вопреки всему она выносила и родила здоровую девочку. А потом мальчика. И так еще четыре беременности. Всего Элизабет родила семерых детей.
Третьего, четвертого и пятого Фрицль вынес наверх. Обустроив все так, будто Элизабет подкинула их своим родителям. Он даже заставил ее написать матери письмо с просьбой забрать ее детей и организовал несколько телефонных звонков, предварительно записав голос Элизабет на диктофон. Еще один мальчик умер через три дня после родов. Фрицль сжег его тело в печи. Последний ребенок остался в подвале с Элизабет и старшим братом и сестрой.
Все это время, все 24 года, Фрицль продолжал насиловать Элизабет на глазах у ее детей. Он немного обустроил им помещение, расширив его, дав им свет, уборную и кухню. И даже притащил телевизор. Улучшением это сложно назвать, но это было.
Элизабет и те дети, что остались с ней внизу имели неважное здоровье. У них были проблемы с зубами, дыханием, кровообращением, костями и бог знает чем еще. Сказывался недостаток солнца и свежего воздуха. Но именно проблемы со здоровьем и поспособствовали освобождению семьи. Но конечно же об этом и последующих событиях я расскажу во второй части.
В 1984 году, в Австрии пропала 18-летняя Элизабет Фрицль. Своим родителям она отправила несколько писем о том, что вступила в секту и просила ее не искать. Родители погоревали немного, но ничего активного предпринимать не стали. Элизабет уже пару раз сбегала из дома и версия с сектой казалась вполне правдоподобной.
Тем временем, Элизабет находилась ближе, чем кто-либо мог предположить. В подвале собственного дома, привязанная цепью, напуганная до смерти. Выйдет она оттуда только через 24 года. 42-летняя, без единого зуба, пережившая огромное количество изнасилований и родившая семерых детей.
А началось все задолго до 18-летия Элизабет. Ее отец, Йозеф Фрицль хоть и не был любимчиком всех соседей, но считался довольно таки приятным чуваком (как это обычно и бывает). На деле же он нещадно молотил всех своих семерых детей и жену. Элизабет, по его же словам, он любил больше всего. И нет, это не означает, что он ее не бил. Бил. Так же, как и всех остальных. Но кроме этого, с 11 лет он еще и начал ее насиловать. Хотя сам это отрицает.
Когда Элизабет начала взрослеть, она стала задумываться о том, как бы сбежать из этого ада. И два раза у нее это даже получалось. Но каждый раз отец находил ее и возвращал домой. Видимо он боялся, что она сбежит от него навсегда.
Поэтому однажды он позвал ее с собой в подвал. В подвале он с разрешения городских властей строил себе убежище, и домашним заходить туда было строго запрещено. Элизабет, видимо, не заподозрив плохого, пошла с ним. И осталась там за железной дверью на 24 года.
Фрицль спускался в подвал, чтобы принести немного еды и изнасиловать Элизабет. Так продолжалось 4 года. Потом Элизабет забеременела. Естественно, со всеми своими проблемами она осталась одна. Отец принес ей немного книг о родах, полотенца и чет там еще. Вопреки всему она выносила и родила здоровую девочку. А потом мальчика. И так еще четыре беременности. Всего Элизабет родила семерых детей.
Третьего, четвертого и пятого Фрицль вынес наверх. Обустроив все так, будто Элизабет подкинула их своим родителям. Он даже заставил ее написать матери письмо с просьбой забрать ее детей и организовал несколько телефонных звонков, предварительно записав голос Элизабет на диктофон. Еще один мальчик умер через три дня после родов. Фрицль сжег его тело в печи. Последний ребенок остался в подвале с Элизабет и старшим братом и сестрой.
Все это время, все 24 года, Фрицль продолжал насиловать Элизабет на глазах у ее детей. Он немного обустроил им помещение, расширив его, дав им свет, уборную и кухню. И даже притащил телевизор. Улучшением это сложно назвать, но это было.
Элизабет и те дети, что остались с ней внизу имели неважное здоровье. У них были проблемы с зубами, дыханием, кровообращением, костями и бог знает чем еще. Сказывался недостаток солнца и свежего воздуха. Но именно проблемы со здоровьем и поспособствовали освобождению семьи. Но конечно же об этом и последующих событиях я расскажу во второй части.
В конце 2007 года Фритцлю все это стало надоедать. Поддерживать двойную жизнь стало трудно. Элизабет и дети были больны и измучены. С каждым годом риск спалиться становился все выше. Ведь в подвале приходилось кормить семью из четырех человек, а это, даже при их скудном рационе, куча продуктов. И заносить их туда нужно было незаметно. А обратно выносить кучи мусора.
В общем он стал разрабатывать план по "чудесному возвращению Элизабет". Он хотел вывести всех четверых наверх в надежде на то, что они будут поддерживать легенду о секте и молчать о похищении. А это, напоминаю, люди в возрасте 42, 19, 17 и 5 лет. Гениальная, блять, идея. Но выполнить этот план было не суждено.
И так вечно больная Керстин заболела совсем серьезно. Ей становилось все хуже, пока в конце концов она не впала в кому. Элизабет умоляла своего отца отвезти дочь в больницу, и в итоге он сдался.
Пока никого не было дома, Фритцль вынес Керстин и отвез в больницу. Там он задвинул стандартную историю про то, что его дочь, Элизабет, оставила Керстин под дверью его дома, умоляя ее спасти. Врачи, конечно, принялись лечить девочку, но вопросов было слишком много, а от ответов на них зависела жизнь Керстин.
Врачи стали настаивать на том, чтобы им привезли Элизабет. Им нужно было расспросить ее о причинах болезни и об истории Керстин. Но Фритцль настаивал на том, что не знает где искать Элизабет и придется обойтись без этого.
После того как поднялась шумиха, Фритцль принял очередное гениальное решение и решил вывести Элизабет и детей из подвала. Приказав им поддерживать историю о секте. Первые несколько часов после освобождения так и было. Элизабет настаивала на том, что была в секте и подбросила своих детей. Но ее история сыпалась на глазах, поэтому на нее продолжали давить.
И она сдалась. Взяв с полицейских обещание, что она больше никогда не увидит своего отца Элизабет начала рассказывать. Про изнасилование, про всех своих детей, про издевательства, про подвал.
Фритцля, конечно, арестовали, а всех детей, включая тех, что выросли наверху забрали в больницу. Там им обеспечили специальную палату, в которой они смогли бы лечиться и постепенно привыкать к миру. Дети были дико больными, сутулыми, с плохими зубами, худые, неспособные воспринимать пространство и жутко запуганными.
Но вроде как излечение прошло вполне удачно. Дети восстановились настолько, насколько это возможно. А Керстин вышла из комы и пошла на поправку.
Элизабет вместе с детьми сменили имена и уехали жить в другое место. А Фритцль присел на пожизненное и вроде как до сих пор жив.
В общем он стал разрабатывать план по "чудесному возвращению Элизабет". Он хотел вывести всех четверых наверх в надежде на то, что они будут поддерживать легенду о секте и молчать о похищении. А это, напоминаю, люди в возрасте 42, 19, 17 и 5 лет. Гениальная, блять, идея. Но выполнить этот план было не суждено.
И так вечно больная Керстин заболела совсем серьезно. Ей становилось все хуже, пока в конце концов она не впала в кому. Элизабет умоляла своего отца отвезти дочь в больницу, и в итоге он сдался.
Пока никого не было дома, Фритцль вынес Керстин и отвез в больницу. Там он задвинул стандартную историю про то, что его дочь, Элизабет, оставила Керстин под дверью его дома, умоляя ее спасти. Врачи, конечно, принялись лечить девочку, но вопросов было слишком много, а от ответов на них зависела жизнь Керстин.
Врачи стали настаивать на том, чтобы им привезли Элизабет. Им нужно было расспросить ее о причинах болезни и об истории Керстин. Но Фритцль настаивал на том, что не знает где искать Элизабет и придется обойтись без этого.
После того как поднялась шумиха, Фритцль принял очередное гениальное решение и решил вывести Элизабет и детей из подвала. Приказав им поддерживать историю о секте. Первые несколько часов после освобождения так и было. Элизабет настаивала на том, что была в секте и подбросила своих детей. Но ее история сыпалась на глазах, поэтому на нее продолжали давить.
И она сдалась. Взяв с полицейских обещание, что она больше никогда не увидит своего отца Элизабет начала рассказывать. Про изнасилование, про всех своих детей, про издевательства, про подвал.
Фритцля, конечно, арестовали, а всех детей, включая тех, что выросли наверху забрали в больницу. Там им обеспечили специальную палату, в которой они смогли бы лечиться и постепенно привыкать к миру. Дети были дико больными, сутулыми, с плохими зубами, худые, неспособные воспринимать пространство и жутко запуганными.
Но вроде как излечение прошло вполне удачно. Дети восстановились настолько, насколько это возможно. А Керстин вышла из комы и пошла на поправку.
Элизабет вместе с детьми сменили имена и уехали жить в другое место. А Фритцль присел на пожизненное и вроде как до сих пор жив.
- Ты еще не разделась?
- Зачем?
- Как зачем? Трахаться будем!
Именно с такого диалога начался плен 14-летней девочки Кати, который затянулся на 3 года и 7 месяцев.
А началась эта история примерно так, как я себе представляю любую прогулку на улице после 9 часов вечера (привет моим друзьям и всем, кому я вынесла мозг своей паранойей, целую, обнимаю).
Две подруги, 14 и 17 лет, возвращались вечером с какой-то городской тусовки. Перед ними остановилась машина с двумя мужчинами, которые предложили их подвезти. Таксишкой дело, конечно, не закончилось. Сначала они заехали в магазин, потом предложили девочкам выпить водки, в которой, как потом оказалось, было снотворное. А дальше - первое из многих изнасилований и ночь в сыром подвале.
После той ночи похититель пообещал девочкам, что отпустит их завтра, потом - что на днях, а однажды сказал: “Оставь надежду всяк сюда входящий”. Отпускать он их не собирался никогда. К похищению он готовился, оборудовал подвал всем минимально необходимым и тщательно скрыл от постороннего наблюдателя.
Дни у девочек проходили по стандартной схеме. Похититель приходил, приносил немного еды (в основном макароны и тушенку), воды, брал одну из девчонок, насиловал, запирал обратно в подвал и уходил. Иногда он появлялся каждый день, иногда раз в несколько дней, но для них это стало настолько привычным, что младшая, Катя, называла это “буднично изнасиловав”.
Еду девочки готовили себе сами, в подвале была плитка. В туалет ходили в ведро, мылись в тазике. Со временем стены в подвале отсырели и покрылись плесенью. Естественно, дико воняло и тяжело было дышать.
К сожалению, как это часто бывает, насильник оказался страшно плодовитым. За 4 года старшая девочка, Лена (на момент похищения 17 лет) забеременела трижды. Первые два раза она родила двух сыновей. На третий раз у нее случился выкидыш на восьмом месяце. Это произошло уже после освобождения.
Оба раза роды принимала Катя, прочитавшая одну книгу, которую в подвал ей принес похититель. Непонятно как, но они справились. Сшили детскую одежду из старых простыней, а в качестве колыбельки использовали старый чемодан, выложенный тряпками изнутри.
Обоих детей похититель забрал против воли их матери. Обоих оставил в подъезде обычной многоэтажки. Старшего в возрасте двух месяцев, а младшего в возрасте четырех.
Младшая, Катя, смогла избежать беременностей только потому что за все время заключения у нее так и не пошли месячные. Помимо этой проблемы со здоровьем, конечно, появились и другие. Девчонки исхудали, у них выпадали волосы, тела сильно ослабли, особенно у Лены, которая почти постоянно ходила беременная.
Однажды он объявил им, что скоро у них появится соседка.
И да, конечно, об этом в следующем посте (извинити).
- Зачем?
- Как зачем? Трахаться будем!
Именно с такого диалога начался плен 14-летней девочки Кати, который затянулся на 3 года и 7 месяцев.
А началась эта история примерно так, как я себе представляю любую прогулку на улице после 9 часов вечера (привет моим друзьям и всем, кому я вынесла мозг своей паранойей, целую, обнимаю).
Две подруги, 14 и 17 лет, возвращались вечером с какой-то городской тусовки. Перед ними остановилась машина с двумя мужчинами, которые предложили их подвезти. Таксишкой дело, конечно, не закончилось. Сначала они заехали в магазин, потом предложили девочкам выпить водки, в которой, как потом оказалось, было снотворное. А дальше - первое из многих изнасилований и ночь в сыром подвале.
После той ночи похититель пообещал девочкам, что отпустит их завтра, потом - что на днях, а однажды сказал: “Оставь надежду всяк сюда входящий”. Отпускать он их не собирался никогда. К похищению он готовился, оборудовал подвал всем минимально необходимым и тщательно скрыл от постороннего наблюдателя.
Дни у девочек проходили по стандартной схеме. Похититель приходил, приносил немного еды (в основном макароны и тушенку), воды, брал одну из девчонок, насиловал, запирал обратно в подвал и уходил. Иногда он появлялся каждый день, иногда раз в несколько дней, но для них это стало настолько привычным, что младшая, Катя, называла это “буднично изнасиловав”.
Еду девочки готовили себе сами, в подвале была плитка. В туалет ходили в ведро, мылись в тазике. Со временем стены в подвале отсырели и покрылись плесенью. Естественно, дико воняло и тяжело было дышать.
К сожалению, как это часто бывает, насильник оказался страшно плодовитым. За 4 года старшая девочка, Лена (на момент похищения 17 лет) забеременела трижды. Первые два раза она родила двух сыновей. На третий раз у нее случился выкидыш на восьмом месяце. Это произошло уже после освобождения.
Оба раза роды принимала Катя, прочитавшая одну книгу, которую в подвал ей принес похититель. Непонятно как, но они справились. Сшили детскую одежду из старых простыней, а в качестве колыбельки использовали старый чемодан, выложенный тряпками изнутри.
Обоих детей похититель забрал против воли их матери. Обоих оставил в подъезде обычной многоэтажки. Старшего в возрасте двух месяцев, а младшего в возрасте четырех.
Младшая, Катя, смогла избежать беременностей только потому что за все время заключения у нее так и не пошли месячные. Помимо этой проблемы со здоровьем, конечно, появились и другие. Девчонки исхудали, у них выпадали волосы, тела сильно ослабли, особенно у Лены, которая почти постоянно ходила беременная.
Однажды он объявил им, что скоро у них появится соседка.
И да, конечно, об этом в следующем посте (извинити).
Когда похититель (кстати, его фамилия - Мохов, теперь могу это сказать, гуглите сколько угодно) рассказал девочкам о своем плане, они обрадовались. Ясное дело не тому, что у ублюдка появится новая жертва. А тому, что по плану Мохова, в похищении ему должна была помогать младшая, Катя. А это значит, что она поднимется наверх. А это значит, что есть шанс передать кому-то информацию о себе.
Раньше девчонки уже пытались это сделать. Когда они отдавали Мохову младшего лениного сына, в одежду ему они запихнули записочку. Мохов, канеш, не пальцем деланный (хотя судя по дальнейшим событиям совсем не гений), малого раздел, проверил и записку нашел. Но в этот раз девочки решили попытаться еще раз.
По плану Мохова Катя должна была пойти с ним в гости к студентке, которая снимала у Мохова комнату. Представить Катю он хотел своей племянницей. Видимо, понадеялся, что это усыпит бдительность студентки. НО НЕТ ТУТ-ТО БЛЯТЬ БЫЛО. Ой. Продолжим.
Студентка эта оказалась пугливой примерно как я. Гостей (кстати, непрошенных) она к себе пустила. Но предложенное вино со снотворным пить не стала. Мохов расстроился, но не сдался и побежал за мороженым, в которое тоже подмешал снотворное. Катю он оставил со студенткой.
Его не было примерно минуту. За это время Катя могла попытаться все объяснить и попросить о помощи. Но подумала, что это слишком рискованно. Реакция чужого человека могла быть абсолютно непредсказуемой, а этот шанс на побег мог стать последним. И Катя пошла по заранее заготовленному плану: достала из хвоста (который из волос и на голове) свернутую в трубочку записку и незаметно подсунула ее в вещи студентки. В записке было вкратце рассказано о том, кто такой Виктор Мохов, и что он сотворил и, конечно, просьба о помощи.
Мохов вернулся со своим мороженым, но к счастью и здесь получил отказ. После чего непрошенных гостей аккуратненько выпроводили за дверь. Дальше оставалось только ждать.
Ну и, конечно, раз уж я проспойлерила формат историй, вы уже знаете, что помощь девочки дождались. Храбрая студенточка сбежала от Мохова и заявила в полицию. Катю и Лену нашли и освободили. Мохова задержали, и тут открылось два неожиданных момента.
Мои внимательные читатели в начале истории заметили, что в похищении участвовали двое мужчин. Одним из них был уже известный нам Виктор Мохов, а вторым - Елена Бадукина, прекрасно сыгравшая роль мужчины. За это роль она получила не Оскар, а всего лишь 5,5 лет колонии. На суде она отрицала свою вину и говорила (она и до сих пор так говорит), что ничего не знала о судьбе девочек. Лепит отмазки как боженька просто.
Ну и второй неожиданный момент. Когда поднялась буча, оказалось, что у Мохова уже была одна пленница. Ее звали Света и она провела в подвале две недели, две из которых Мохов ее нещадно молотил и насиловал. Но однажды он забыл запереть дверь, и Света сбежала. В полицию она не пошла. Побоялась. Это произошло за год до того, как Мохов похитил девочек.
Ну и немного о дальнейше судьбе участников.
Ленка (которая сообщница, а не которая жертва), как мы уже знаем, получила 5,5 лет колонии и сейчас на свободе.
Мохов получил 17 лет колонии строгого режима. Сегодня ему 69 и он все еще сидит, но осталось примерно 3 года или около того до освобождения (похлопаем справедливости этого решения).
Лена, которая старшая жертва, восстановилась и продолжила учебу. Своих детей, рожденных в подвале, она не забрала. Их, вроде как, усыновили.
Катя, младшая, тоже продолжила учебу, пришла в норму, насколько это возможно, вышла замуж и родила двоих детей.
А еще Катя написала книгу “Исповедь узницы подземелья”. Книга довольно-таки простая и честная. И что важно - короткая. Я сожрала за полтора часа. В целом, рекомендую. От первого лица всегда интереснее.
P.S. Обсудить истории, как всегда, можно в нашем чатике: https://tttttt.me/joinchat/DAi3yUj2RzWc_4vbTmIIpw Просто решила напомнить.
Раньше девчонки уже пытались это сделать. Когда они отдавали Мохову младшего лениного сына, в одежду ему они запихнули записочку. Мохов, канеш, не пальцем деланный (хотя судя по дальнейшим событиям совсем не гений), малого раздел, проверил и записку нашел. Но в этот раз девочки решили попытаться еще раз.
По плану Мохова Катя должна была пойти с ним в гости к студентке, которая снимала у Мохова комнату. Представить Катю он хотел своей племянницей. Видимо, понадеялся, что это усыпит бдительность студентки. НО НЕТ ТУТ-ТО БЛЯТЬ БЫЛО. Ой. Продолжим.
Студентка эта оказалась пугливой примерно как я. Гостей (кстати, непрошенных) она к себе пустила. Но предложенное вино со снотворным пить не стала. Мохов расстроился, но не сдался и побежал за мороженым, в которое тоже подмешал снотворное. Катю он оставил со студенткой.
Его не было примерно минуту. За это время Катя могла попытаться все объяснить и попросить о помощи. Но подумала, что это слишком рискованно. Реакция чужого человека могла быть абсолютно непредсказуемой, а этот шанс на побег мог стать последним. И Катя пошла по заранее заготовленному плану: достала из хвоста (который из волос и на голове) свернутую в трубочку записку и незаметно подсунула ее в вещи студентки. В записке было вкратце рассказано о том, кто такой Виктор Мохов, и что он сотворил и, конечно, просьба о помощи.
Мохов вернулся со своим мороженым, но к счастью и здесь получил отказ. После чего непрошенных гостей аккуратненько выпроводили за дверь. Дальше оставалось только ждать.
Ну и, конечно, раз уж я проспойлерила формат историй, вы уже знаете, что помощь девочки дождались. Храбрая студенточка сбежала от Мохова и заявила в полицию. Катю и Лену нашли и освободили. Мохова задержали, и тут открылось два неожиданных момента.
Мои внимательные читатели в начале истории заметили, что в похищении участвовали двое мужчин. Одним из них был уже известный нам Виктор Мохов, а вторым - Елена Бадукина, прекрасно сыгравшая роль мужчины. За это роль она получила не Оскар, а всего лишь 5,5 лет колонии. На суде она отрицала свою вину и говорила (она и до сих пор так говорит), что ничего не знала о судьбе девочек. Лепит отмазки как боженька просто.
Ну и второй неожиданный момент. Когда поднялась буча, оказалось, что у Мохова уже была одна пленница. Ее звали Света и она провела в подвале две недели, две из которых Мохов ее нещадно молотил и насиловал. Но однажды он забыл запереть дверь, и Света сбежала. В полицию она не пошла. Побоялась. Это произошло за год до того, как Мохов похитил девочек.
Ну и немного о дальнейше судьбе участников.
Ленка (которая сообщница, а не которая жертва), как мы уже знаем, получила 5,5 лет колонии и сейчас на свободе.
Мохов получил 17 лет колонии строгого режима. Сегодня ему 69 и он все еще сидит, но осталось примерно 3 года или около того до освобождения (похлопаем справедливости этого решения).
Лена, которая старшая жертва, восстановилась и продолжила учебу. Своих детей, рожденных в подвале, она не забрала. Их, вроде как, усыновили.
Катя, младшая, тоже продолжила учебу, пришла в норму, насколько это возможно, вышла замуж и родила двоих детей.
А еще Катя написала книгу “Исповедь узницы подземелья”. Книга довольно-таки простая и честная. И что важно - короткая. Я сожрала за полтора часа. В целом, рекомендую. От первого лица всегда интереснее.
P.S. Обсудить истории, как всегда, можно в нашем чатике: https://tttttt.me/joinchat/DAi3yUj2RzWc_4vbTmIIpw Просто решила напомнить.
Давно хочу написать про Ферму тел, но коротко не расскажешь, а долго не хочется. Для тех, кто совсем не в курсе это такое учреждение, где трупы разлагаются в разных естественных условиях: на земле, под землей, в воде, на солнце, в багажнике и так далее. Кажется (возможно кому-то) бредом, но несет огромную научную ценность. Ферма пополняется телами от добровольцев. Пока таких ферм семь, шесть - в США и одна в Австралии. Вот, это если совсем вкратце. А на что действительно стоит поглазеть, так это на фотки. Интересненько же.