#журналистское

Всем привет, обещанные хорошие (надеюсь) новости!

Долгое время я сюда не заходил, потому что не совсем знал, что писать. То ли пересказывать свои материалы, то ли давать какие-то к ним расширения, то ли вести производственный дневник маленькой жизни маленького питерского журналиста.

Дабы избежать путаницы в концепциях, я запускаю отдельный канал объясняющей журналистики, где буду коротко пересказывать свои (и, может быть немножко чужие) материалы-эксплейнеры. Так сказать, понятно об интересном.

А этот канал останется чисто каналом с тем самым производственным романом о маленькой жизни маленького петербургского журналиста. Надеюсь, это мотивирует меня писать в оба канала чаще (но не чаще 1 раза в день, чтобы вам сильно не докучать)!

#журналистское

"Вы очень быстро печатаете! Быстрее, чем геймеры, которые сливают катку…", — говорит мне девушка лет 15-ти у двери троллейбуса.

По ее лицо очевидно, что она восхищена. Дело в том, что очень давно (еще в ТАССовские времена) я приобрел привычку работать везде, где можно сесть и раскинуть планшет или ноутбук. Полупустой общественный транспорт — идеальный офис для журналиста.

И вот, на днях именно этим я и занимался, писал текст, пока троллейбус вез меня на восток домой. Честно говоря, не думал, что я пишу как-то особенно быстро (видели бы вы, как это делают спортивные журналисты, они буквально отправляют новость с готовой цитатой на ленту, еще до того как спикер эту самую цитату закончил), но случайная попутчица оказалась так восхищена, что решила мне об этом сообщить перед тем как выходить из транспорта.

"Вы очень быстро печатаете! Быстрее чем геймеры…", — пожалуй, в таком виде этот отзыв можно добавлять в свое резюме, в графу "Достижения".

С другой стороны… "Вы очень быстро печатаете! Быстрее, чем геймеры, которые сливают катку…", — в таком, более полном, формате цитата как-будто лучше отражает суть моей работы…

#журналистское

В последнее время я стал компенсировать отсутствие у меня журналистского образования (суть которого для меня всё ещё остаётся загадкой) чтением классики от моих коллег.

Сейчас читаю сборник лучших работ Нелли Блай - легендарной корреспондентки The New York World, прославившейся своим репортажем "Десять дней в сумасшедшем доме" (который заставил говорить о жестоком обращении с заключёнными пациентками).

"Десять дней", не случайно самая известная работа Блай. Она действительно очень классно выстроена и написана. Большая часть других репортажей выглядит куда более сырой, непроработанной. И, видимо, Блай (как и многим из нас) нужны были 30-40К знаков, чтобы расправить крылья.

Впрочем, даже эти работы очень крепко сбиты и многие не потерялись бы, окажись они, скажем, на сегодняшней "Фонтанке".

Но есть одно исключение - работа, которая не просто очень классно сделана, но и потрясающе иронично (несмотря на тему) написана. Это репортаж о торговле новорожденными детьми в Нью-Йорке. Несколько дней Блай встречалась с нечистыми на руку акушерками, пытаясь купить ребёнка (очень надеюсь, что издатель The World, знаменитый Пулитцер, потом позаботился о ребёнке).

Кажется, у меня появилась новая любимая фраза коллег, которую я мечтаю процитировать...

Самое сложное в том, чтобы писать 23–25 материалов в месяц заключается не в том, чтобы быстро писать — в какой-то момент набивается рука и вырабатываются какие-то наработанные приемы (чтобы не сказать клише).

Проблема даже не в том, что надо быстро обрабатывать информацию — чаще всего, информация это интересная, даже если сначала она таковой не кажется. Вы не представляете какая кроличья нора может таиться, скажем, за предложением написать о скандале вокруг элитного ресторана в центре города.

Самое сложное это время, когда ты закрываешь ноутбук ложишься на диван и пытаешься прийти в себя. Так как ни клише, ни интерес не спасают от того, что ты выдыхаешься. Страшно выдыхаешься.

Отчаянно ищешь, обо что бы перезагрузиться — лично мне помогает музыка, ноооо беда в том, что не всегда хватает времени и ресурса ее искать. Приготовьтесь, сейчас будет нативка — именно поэтому очень дороги советы с классной музыкой, которая придется по душе. Проблема только в том, что ты еще найди музыкальные советы не про рэп, не про поп, не про дрим-поп, не про что-то такое.

Поэтому все подписывайтесь на музыкальный канал Насти, которая не только адвокат, но и хорошо знает, что такое блюз, арт-рок, дарк-кабаре и вот все, что мы любим.

#журналистское

Если помните, некоторое время назад я решился на разделение открытие второго канала. Теперь пересказы материалов и графики ищите там, а этот канал будет тем, чем и задумывался изначально — маленьким уголком для ворчания про петербургского журналиста и его маленькую жизнь. Своего рода сетевой производственный роман. И вот новая его главка…

Никогда так не радовался апрельскому снегу… Вообще, конечно, сомнительный повод для радости, поэтому можно проще — вообще никогда не радовался апрельскому снегу. До сегодняшнего дня. Надо сказать, что последние несколько дней я его тревожно ждал, время от времени проверяя, не собирается ли какая-то туча принести то, что профессионалы называют "твердыми атмосферными осадками".

Выглядит как безумие, но такова цена занятия объясняющей журналистикой. Несколько дней назад телеграм пестрил противоречивыми заголовками о погоде. Одни каналы обещали нам "положительные температурные аномалии" (как будто нельзя просто написать, что будет слишком жарко для апреля), в то время как другие прогнозировали апрельский снег.

Что делает маленький объясняющий журналист в этот момент? Правильно, идет к профессионалам и задает вопросы, смотрит в данные, строит таблицы. Не буду вас всем этим утомлять, результат (если хотите) можете прочитать тут. Однако главный вывод был такой: да, апрель будет жаркий, но, да, сначала на город упадет снег. Готово, упаковано, выпущено и неплохо прочитано.

Казалось бы, можно расслабиться. Но на самом деле в этот момент становится довольно сильно не по себе. Ты некоторым образом пообещал тысячам людей апрельский снег, а потом потепление. Понятно, что в тексте есть оговорки о том, что все еще может измениться. Понятно, что обещал, собственно, не ты, а главный синоптик Петербурга. И все же…

Поэтому сегодня, увидев снег за окном, я понял, что можно выдохнуть… По крайней мере по поводу снега. Осталось убедиться, что дальше последует "положительная аномалия", ведь ее мы, вроде как, тоже людям обещали…

#журналистское #неворчание

Бум американских ресторанов с сидячими местами, кажется, подходит к концу… Что бы вы ожидали увидеть от текста с таким зачином? Бизнес-аналитики? Колонки гастрономического критика?

Я сегодня с утра (просматривая какие есть большие темы в больших медиа для питчинга на неделю) наткнулся на текст New York Times именно об этом самом кризисе небольших ресторанов семейного досуга. Решив глянуть, чего же там такое (мало ли как-то отзовется нашей гастрономической рубрике) я нашел то, за что, собственно и люблю NYT (только никому не говорите, что я это написал).

Большую историю, вырастающую из довольно проходного, казалось бы сюжета. В тексте на пару десятков тысяч знаков рассказана история американского общества через историю ресторанов, в которую ходит средний житель США с семьей.

Чем дальше я смотрел, тем больше удивлялся как из таких стартовых данных сделана конфетка, в которой вот все идеально: и текст, и герои, и большие тенденции и микро истории и, конечно, пост-апокалиптичный визуальный ряд.

В общем, сидел и завидовал белой завистью… А потом пошел работать…

#журналистское, #левое

"ИИ заменит журналистов". Если вбить эту фразу в Гугл, то выдача будет пестрить всевозможными интервью больших (и не очень) экспертов, ссылками на исследования, сделанные на больших данных.

Во всех этих текстах говорится примерно одно: журналистика — это не про тупое переписывание пресс-релизов, настоящий корреспондент привносит ценность редакции, потому что может посмотреть на ситуацию под необычным ракурсом.

Все это правильно, но, кажется, неубедительно. Любой специалист по нейросетям вам ответит — ок, мы сделаем модель лучше, добавим еще пару миллионов параметров, и будет она писать точь-в-точь как… любой журналист (в этом, кстати, очень хорошо проявляется образ мысли инженеров).

Но на днях в журналистских чатах стал вируситься текст, который куда убедительнее объясняет, почему никакие нейросети журналистам не угрожают (во всяком случае в России, во всяком случае ближайшие годы). Это небольшое исследование рынка труда кинокритиков, в котором говорится русским по белому:

Месячный доход кинокритиков также демонстрирует широкий разброс. Менее 40 000 рублей в месяц зарабатывают 42% респондентов. 30% получают от 40 000 до 60 000 рублей. Еще 20% — от 60 000 до 80 000 рублей. И только 8% отметили ежемесячный доход выше 80 000 рублей. Как правило, в эту категорию попадают авторы, совмещающие кинокритику с преподаванием, модерацией показов, кураторством или другими культурными проектами.

К чему это я? Недавно специалист по нейросетям мне говорил — эффективность замены ИИ-ассистентов начинается где-то от 80 тысяч рублей. Если ты выполняешь рутинную работу, не требующую принятия сложных решений и получаешь 80К — нейросеть уже стучится к тебе в дверь.

Конечно, технологии развиваются и становятся дешевле, но это процесс не такой быстрый, как иногда кажется. Оплату труда же, если верить все тому же тексту, "остается неизменной последние 5–10 лет" (да и в других областях не растет космическими темпами). Так что… ребят, мы пока в безопасности!

#журналистское

Маленький пост посвященный ностальгии и благодарности. Наверное, главное, что я люблю в журналистике — это возможность посмотреть на другие, совершенно не похожие на меня жизни. Будучи корреспондентом, я приезжал на завод по производству книг для незрячих, бывал на строящихся станциях метро (вот уж правда диво-дивное для Петербурга).

Одно из ярких впечатлений — около года назад у меня был телефонный разговор… с Антарктидой. Буквально, ты выходишь из дома (чтобы пытающиеся оторвать друг другу голову коты не мешали), и звонишь на другую сторону нашего шарика. Делал я это для того, чтобы рассказать историю человека, который уехал поваром на полярную станцию. Непередаваемое ощущение!

И здесь, кстати, вторая моя любимая вещь в бытии журналистом — возможность рассказывать интересные истории. Как это так, человек жил себе жил, пек пиццу в Ginza Project, а потом пошел на судне почти что на полюс, чтобы там готовить супы, ватрушки и колбасы. В общем… захватывающее переживание (сравнимо было бы, если бы я сам в экспедицию поехал, но меня на одной из работ не отпустили).

Но текст, анонсирован не только как ностальгический, но и как благодарственный. В чем дело — а дело в том, что Ярослав (тот самый антарктический повар и содержатель одноименного канала в телеграме) согласился рассказать о моем новом канале, где я пересказываю свои разборы для Собака.ru. Соответственно богоугодным дело будет напомнить о его канале (что я уже сделал) и собственно о нашем с ним интервью, тем более что оно правда очень интересное (иначе я не стал бы тратить на на все это ваше время). Воть…

#журналистское

Кажется, это называется феноменом Баадера — Майнхоф… Та самая ситуация, когда ты что-то не сильно замечаешь, потом на это что-то обратили твое внимание и ты уже не можешь это развидеть, а заодно видишь на каждом углу…

Несколько недель назад друг мне прислал ссылку на какой-то бредогонский канал, в котором препарировать коварство британской прессы. Повод выбрали экзотический, так что разоблачение получилось фактурным. Какое-то время назад историки выяснили, что продажа облигаций Банка Англии в начале 1-й Мировой была провалом, замаскированным манипуляциями властей страны.

И вот, в 2024 году Financial Times написала об этом исследовании. Написала не случайно, так как в 1914-м та же самая газета рапортовала об успешном размещении ценных бумаг на фоне патриотическоего подъема. Редакция извинилась перед читателями и дала опровержение своей новости 100-летней давности. Немного самоиронично и довольно мило.

В вышеупомянутом бредогонском канале историю повернули так, что это саморазоблачение британских СМИ. Ведь у них все как у всех: темники, отработка сюжета, спущенного сверху, пропаганда. "Мораль простая: если английский журналист открывает рот - то он лжет", — патетично завершает текст автор, игнорируя правила расстановки тире и здравый смысл.

Разбирать здесь логические дыры размером с некрупный циклон на Юпитере… можно, но скучно. Однако меня очень удручает искренняя вера автора в то, что на самом деле нет ни профессиональной, ни общечеловеческой этики; не бывает ошибок и недоработок; нет морали и идеалов. Под капотом любых отношений людей — деньги, выгода, борьба за ресурс. Остальное лишь лицемерный обвес под этой складно работающей машиной.

Но вернемся к феномену Баадера — Майнхоф. В последние недели я стал все больше замечать вокруг себя логику этого поста. Мне звонят люди, которые помнят меня по ТАСС, узнают, что я теперь в Собаке.ru и сразу делают вывод: "Ну-у да, понятно, зарплаты, конечно, несравнимые наверное" (спойлер — сравнимые, хоть и не одинаковые). У людей нет идеи, что у меня могут быть этические или эстетические противоречия с конторой, что я мог выгореть, у меня мог родиться ребенок, который не сочетается с работой 24/7. Я мог просто переехать в другую часть города, и редакция Собаки территориально могла быть удобнее. Нет, все объясняется просто — рынок порешал.

И вот, несколько дней назад я отправляю запрос по одной хайповой научно-экологической теме в московский НИИ. Через некоторое время мне перезванивают, говорят, что подготовят ответ к концу недели, а заодно добавляют: "Ну вы же понимаете, что все это просто шумиха, ради передела рынка..?"

#журналистское

Короткая зарисовка о том, как делаются новости!

Утром РИА "Новости" рвет все ленты сообщением: в слове "звонит" поменяется ударение (вместо "звони́т" будет "звóнит"). ТАСС через несколько часов отвечает — кто-то там из филологов надеется, что это не произойдет. Жаркая дискуссия! Лингвистические либералы из РИА против языковых консерваторов в ТАСС. А вы еще говорите, зачем нам два государственных информагентства!

Хотя на самом деле, скорее всего, причина много банальнее. ТАСС прилетел "мониторинг", то есть сообщение о том, что у РИА вышел такой новостной хит и надо как-то перехватывать повестку. Так что, строго говоря, все могло быть строго наоборот. Но выглядит забавно.

Кстати, если вам интересно, чего там, собственно с ударением происходит, мы в Собаке.ru сделали разбор!

#журналистское

Меня сложно назвать жаворонком (хотя такие попытки предпринимаются), как, впрочем, и совой. Мои отношения со сном в целом не так сильно зависят от времени суток. Однако в давние времена я предпочитал работать утром — голова отчетливо лучше варила.

В последнее время же я заметил — работать стало куда сподручнее вечером. Более того, важные тексты я даже перекладываю поближе к вечеру.

Кажется, я нашел разгадку, и она перекликается с тем, почему я регулярно нарушаю обещание вести этот канал почаще…

В настольных играх это называется "кризисность". Это когда игра не дает спокойно сидеть на месте, копя ресурсы, с каждым ходом приближая развязку.

Так вот мне отчетливо проще становится работать, когда сроки поджимают. Желательно, чтобы еще я ехал в электричке, ноутбук разряжался, а мобильный интернет грозил отрубиться. Вот тогда голова начинает очень хорошо соображать, пальцы печатать, а предложения формулироваться.

Интересная закономерность, еще у кого-то так?

#нежурналитстское, #личное

Каждый журналист знает, найти известного человека - только половина дела. Очень важно сделать так, чтобы этот человек тебя выслушал и, желательно, что-то ответил.

В попытках это сделать мы, бывает, бессовестно тревожим родных и близких этого человека. Обрываем телефоны, заваливаем мессенджеры сообщениями. В надежде, что найдётся такой особый контакт, который откликнется, и достучится до нужного нам героя.

Так вот, к личному. Около 10 лет (страшно подумать) я был таким особым контактом для известной правозащитной адвокатицы (это не издёвка, она сама так себя называет) Анастасии Пилипенко.

Той самой, что героически защищала и защищает многих людей по очень важным и сложным делам. С этого дня я таким контактом быть перестаю, добиваться ответа от Анастасии Владимировны вам, дорогие коллеги, придётся самостоятельно (о, а это бывает непросто).

Вдаваться в подробности, предсказуемо не буду. Скажем так, поддержание меня в состоянии особого контакта оказалось делом не таким важным, как все другие. Или, может быть, слишком сложным.

За сим всё. По другим вопросам я с радостью отвечаю и доступен

#журналистское

"Что я здесь делаю?", — не скрою, такой вопрос приходит мне в голову постоянно, но крайне редко это случается со мной на работе. Однако все же случается… и, кажется, в последнее время все чаще. А еще, вроде бы, я помню первый раз, когда я им задался.

Представьте, допустим, ноябрь, допустим, 2024 года. На улице промозгло и сыро, и идти никуда не хочется, тем более в выходной. Но я торчу на этой самой улице и жду героя, чтобы взять интервью для друзей из одного небольшого медиа. Медиа, которое я читаю, читают некоторые мои друзья, некоторые уважаемые мною коллеги…

Однако его явно не читают те, от кого зависят решения. Более того, об этом медиа даже не знают те, для кого сказанное в интервью будет новостью. Его прочитаю я, редактор, мои друзья, и такие люди как мы… А пока у меня коченеют даже те части тела о способности которых коченеть, я не подозревал.

Журналистам в России довольно часто приходится перепридумывать, чем они собственно занимаются. Сначала они работали на официальный печатный орган… Потом были голосом Перестройки (или тех, кому она не нравилась, но это было не особо модно). Потом они были четвертой властью, после их статей снимали министров (ну ладно, на самом деле снимали министров после статей в 2–3 изданиях, но многим другим журналистам нравилось думать, что они тоже тут немного при делах).

Потом времена менялись и мейнстримная журналистика — как всегда, тут речь о десятке изданий и большом числе тех, кто на них ориентируется, тоже (в "Парламентской газете", "Вестях" и "Вестнике Заполярья", вероятно, эти поиски были чуть менее актуальны). Задающие тон медиа становились то think tank’ами, то бюро расследований, то активистами. В последние три года в среде тех, кто задает тон (простите) of voice стало модно говорить о том, что они просто ведут хронику событий или же "работают для истории" (между тем в "Парламентской газете", "Вестях" и "Вестнике Заполярья" все еще далеки от подобных метаний).

Но все время пока беру интервью и пишу текст, мне не дает покоя мысль, что работаю я сейчас не для истории, а для самого себя, ну еще для редактора, моих друзей и таких людей как мы. Кажется, на самом деле, этим мы занимаемся большую часть времени — разговариваем сами с собой. И не скажешь, что дело не нужное, но все же что в этом помогают, скорее, психотерапевты, чем медиа. Мне во всяком случае всегда представлялось, что СМИ — это про говорение друг с другом. Но с этим сейчас не очень...

Впрочем, вспоминая колонку бывшего редактора отдела мнений в The New York Times, ссылку на которую я постил тут несколько месяцев назад — это проблема актуальна не только для нас. Не даром он писал: "Times становится изданием, через которое прогрессивная американская элита разговаривает сама с собой об Америке, которой на самом деле не существует". Ну а для "Парламентской газеты", "Вестей" и "Вестника Заполярья" изменения все еще не так очевидны...

#журналистское

Немного о хорошем! Долго думал, как начать этот пост и решил, что подобная фраза от меня уже сама по себе достаточно интригует… Так вот, немного о хорошем.

Несколько месяцев назад моя подруга, коллега и товарка по Соцфаку ЕУ Александра Литвинова позвонила мне и попросила, мол, возьми к себе практикантку. По ее словам, изрядно напоминающим грубую лесть, именно я мог показать человеку с журфака, как работает настоящая журналистика. Ну вы поняли.

Воспринял я эту идею со скепсисом, не то чтобы мне было жалко… просто я очень хорошо помню свои многочисленные практики в универе, когда учился на истфаке. Одуряюще тупое вбивание непонятно кому нужных данных в непонятно кому нужные таблицы в отделе нумизматики Эрмитажа. Перепечатывание описей дел из одного документа в другой в ЦГИА. Осмысленной была разве что педпрактика в гимназии. Мне даже довелось провести один урок для 5-классников, на котором я рассказывал об истории готской Испании.

В общем, у меня, как и у всех моих знакомых, есть устойчивое ощущение, что студенческая практика — это одуряюще болезненный и нудный для всех участников процесс. Ведущий практики старательно придумывает, что бы дать студентам в руки так, чтобы они это не сломали. Студенты впервые сталкиваются с выбранной ими профессией как с чем-то тотально не имеющим смысла. Актуальность моего диплома, как говорится, заключается в том, что без него мне не дадут диплом.

Мне очень не хотелось играть в эту игру, но не могу же я отказать человеку, с которым мы вместе пошли оспаривать первую же оценку за первое же задание в ЕУ. Тем более, что меня заверили, что это и не совсем практика, скорее стажировка. Бумаг заполнять не надо, утверждать программу тоже. Ок, ладно, погнали.

Целый месяц подопечная Александры, Алена Соколова, доказывала, что мои сомнения были напрасными. Я давал ей кусочки моей работы: расшифровки, ресерч, работу над отдельными параграфами. И это было… легко, а главное это работало. Что-то получалось, а что-то не сразу, а что-то опять получалось, причем отменно. Это как... главное поверить в человека, что называется.

По итогу, мне действительно хотелось надеяться, что я месяц-таки принес реальную пользу. Но вчера вечером мне пришло сообщение, которого я уж точно не ожидал (публикую с согласия автора):

"Константин, добрый вечер! Когда уходила со стажировки, как будто бы не дала должного отклика, хотя чувство благодарности велико. Надо исправляться.

Особенно сейчас, когда я попала на работу и занимаюсь практически тем, чему вы меня учили… В общем, еще раз большое спасибо за опыт и потраченное на меня время. Думаю, мне бы работалось гораздо труднее, если бы я не сидела тогда у вас в офисе…"
😳😳😳

#журналистское #такие_дела

Этот снимок, вероятно, знают все, кто учился в советских и постсоветских школах. Классика мировой военной фотографии. Два человека водружают флаг над главным зданием нацистской Германии. Это обычные люди из плоти и крови, которые затмевают собой каменные изваяния истинных арийцев на заднем плане. Победа жизни над религией смерти, как нацизм называл Станислав Лем. А под ними превращенный в руины город тех, чьи близкие превращали в руины другие города…

Каждый фотокорр хотел бы сделать нечто такое же по эмоциональной силе. А сделал сотрудник ТАСС Евгений Халдей. Наверное, у него были особые чувства на этот счет, ведь он был из еврейской семьи — в первый раз с антисемитизмом он столкнулся в неполные два года. Во время еврейского погрома его отца и мать убили, а сам он пережил пулевое ранение в грудь. Такие дела…

Фотокорром Халдей работал с 16 лет, снимал освоение Арктики, ударника Стаханова, композитора Шостаковича. В войну работал во время штурма Новороссийска, Керчи, прошел всю Европу, фотографируя то, что осталось после боев. Несколько раз делал похожие кадры — красноармейцы водружают флаг над очередным городом, из которого ушли немцы. Его снимки потом использовали на трибунале в качестве доказательств преступлений этих самых немцев.

Военкор не то чтобы безопасная профессия. К примеру, за 4 года на фронте погибли 17 коллег Халдея по ТАСС — кого-то убило осколками, кто-то утонул вместе с боевым кораблем. Теперь их имена можно прочитать перед входом в редакцию. Такие дела…

Когда бои дошли до Берлина Халдей получил задание снять такой же кадр и в центре немецкой столицы. Первый флаг водрузили у штаба 8-й армии, второй — на Бранденбургских воротах. Когда работа там была сделана ему надо было спуститься, пришлось прыгать с большой высоты и он сильно ушиб ноги. Такие дела…

Несмотря на это, фотокорр полез на крышу уже некоторое время как занятого Рейхстага, где два бойца и помогли ему сделать тот самый легендарный кадр. А потом было признание в мировой прессе, работа на Нюрнбергском трибунале (где его снимки были одновременно доказательствами). Французский Рыцарский орден за достижения в области литературы и искусства.

А 1948 году Халдея уволили из ТАСС. Где-то пишут, что за «недостаточный образовательный уровень и недостаточную политическую грамотность». На сайте самого ТАСС формулировка другая — «в связи с уменьшением объема работы московской редакции». Впрочем и там признают, что работать по профессии автор легендарного снимка после этого не смог: «11 лет один из лучших фотографов СССР перебивался случайными заработками и служил в кружках художественной самодеятельности». Такие дела…

Впрочем, в 1957 году, после смерти Сталина, объем работы московских редакций неожиданно увеличился и Халдей снова смог снимать, правда уже не для ТАСС, а для «Правды».

#нежурналистское #социологическое

Немного борьбы с патриархатом вам в ленту!

Как хорошо заметно, наш мир переполнен насилием. Это очевидно любому, у кого работает хотя бы один орган чувств. Пальба, отбитые молотками пальцы, мемы про то, что настоящей петербурженке для поездки на море с мужем хватит всего одного чемодана — все это очевидно.

Однако даже этим, увы, дело не ограничивается. Человеки (да и не только они, если разобраться) еще хорошо умеют в малозаметное, буквально растворенное в повседневной жизни насилие, которое, если не приглядываться, и не насилие вовсе, а так… порядок вещей.

Есть просто немытые чашки, которые стоят в раковине, пока кто-то их не помоет, поскольку этот кто-то женщина (хотя чесслово бывает так, что это мужчина, ну тут кому как повезет). Есть просто группа дипломированных специалистов, которая должна собраться на созвон и ждет пока кто-то из них это технически организует, поскольку этот кто-то женщина или самый младший мужчина.

А еще есть просто порядок, по которому люди заговаривают в деловой компании (угадайте с двух раз, кто в таких иерархических посиделках говорит последним или не говорит вовсе). А еще есть просто вопросы ухода за детьми и пожилыми родственниками, просто распределения свободного времени, просто неравенства в продвижении по службе и оплате труда.

Чаще всего, это остается вне вашего поля зрения, разве что какой-то… блик на самой периферии, который сложно уловить, рябь какая-то. Но вот если ее заметить, то развидеть крайне сложно. Особенно когда понимаешь, что все эти просто, как-то ложатся на одну чашу весов. И со временем осознаешь, что иначе как какой-то формой насилия объяснить столь… неравные условия контракта довольно сложно. Ну то есть можно говорить про охоту, буйволов, саблезубых тигров и охрану пещеры. Но как-будто в эпоху доставок из "Пятерочки" это не совсем релевантные объяснения.

Это я все к чему? Некоторое время назад моя преподавательница с Соцфака ЕУ Жанна Чернова завела канал, где всю эту рябь на теле общественных отношений и разбирает. Получается у нее что-то типа такого… анти-пацанского цитатника что ли. Некоторая короткая эмоциональная (чаще всего очень едкая) зарисовка об одном, а потом о другом... В общем Жанна Владимировна Владимировна просила вам об этом добром деле рассказать, я и рассказываю!

10 мая не стало Ирины Панкратовой…

Ирина окончила факультет журналистики СПбГУ в 2008-м году. Начинала свою карьеру в таких изданиях, как «Петербургский листок», ОК-ИНФОРМ, журнал «Консерватор».

В 2014-м Ирина пришла в «Деловой Петербург». Уже в 2015-м году её материал вошел в шорт-лист номинации «Расследование» конкурса «Золотое перо», а через год она стала победительницей в этой же номинации в составе коллектива авторов. Жюри признало лучшей работу Ирины Панкратовой, Павла Горошкова и Лилия Агарковой «ИП городского масштаба. Как стихийная уличная торговля избегает проблем с полицией и чиновниками» на портале dp.ru.

В 2018-м году талантливую журналистку пригласили работать специальным корреспондентом в московскую редакцию РБК. Еще через год она перешла в редакцию издания The Bell, которое в 2022-м году будет признано иностранным агентом. С 2019 года Ирина не раз становилась лауреатом премии «Редколлегия» за расследования деятельности российских олигархов. После начала СВО Ирина уехала из России.

Главный редактор The Bell Елизавета Осетинская: «Сейчас трудно подобрать слова, чтобы говорить об Ире - она была и смелой, и талантливой, и боевой, и красивой. Несколько месяцев она отважно боролась с очень тяжелым заболеванием. Это ужасно несправедливо. Спасибо всем, кто помогал. Светлая память Ире и соболезнования родным».


Изображение – скриншот YouTube канала Дмитрия Гаврилова

#журналистское

"Зачем ты это делаешь?" — один из любимых вопросов моих друзей, коллег и, конечно, психотерапевта. Зачем писать на работе по 5 текстов в неделю, а вечерами и на выходных еще по 2–3 (а бывало и по 3–4!). Сколько-нибудь разумных объяснений этому нет.

Ну да, за это платят, временами неплохо, но далеко не всегда и даже тогда это не покрывает издержки по времени и силам.

Ну да, есть вопрос саморазвития — не ржаветь и не стоять на месте. Но для этого можно пойти в секцию керлинга или вышивания крестиком. Явно будет образовываться даже больше новых нейронных связей.

Ну да, в наши дни журналисту в России надо иметь больше одной работы (а желательно больше двух), так как с работами может что-то случиться (статистически вероятно, что в конце недели). Однако временами можно давать себе выдыхать…

Но, кажется, все это попытка какой-то нелепой рационализации. Все эти потуги объяснить явно деструктивное поведение слишком логичны, чтобы работать.

А работает, кажется, такое простенькое объяснение, напечатанное в виде баянистого мема на мятом шоппере... Прям даже не удержался и купил. Буду на мероприятия с ним ходить...