Олимпийские игры без Алена Делона — деньги на ветер

«Илья Муромец» (реж. Александр Птушко, 1956)

На Нетфликсе вышел ужастик, мешающий жанры. Там всё в кучу, но снято бодро, ещё и с политическими тычками в разные стороны. Заодно пробую для себя новый жанр — обзор. Текст слегка раздулся, спойлеров выше крыши, но тут простительно — такого продукта Нетфликс выпустит ещё много, что-то можно и не смотреть, а читать.

«Зелёный рыцарь» растормошил меня. Впервые за долгое время почувствовал духовное родство с кино. Сир Гавейн — самый лучший рыцарь-миллениал (или зумер, смотря в каком вы поколении и на кого смотрите свысока), который научился слову «рыцарь», но не понимает, что оно значит. Для него быть рыцарем — это отрубить кому-нибудь голову. Он маменькин сынок, родившийся с золотой ложкой в королевской семье. Он не читает договоры (даже не мелким шрифтом), ни за что не несёт ответственности, не имеет друзей, проводит дни за игрой в Доту. Старшее поколение силой и уловками выпинывает его за дверь, мол, набьёт пару шишек и вернётся. Но Гавейн оказывается не просто дураком, но дураком упорным. А это зажигательная смесь. Без понимания того, зачем он вообще что-то делает (ради чести и славы, но для Гавейна это просто слова), бродит он по этому сумасшедшему миру. Мир действительно — хаос, в котором есть магия и христианство, монстры, притворяющиеся людьми и люди, притворяющиеся монстрами. Всё странно, всё двулично, обманчиво. Нет ничего, за что можно было бы ухватиться, никакого видимого порядка. Кроме, конечно, порядка внутреннего. Как завещали стоики, единственное, что можно сделать в безумном мире — это не быть плохим человеком. Держать свой внутренний моральный камертон. Любой ценой. Смерть — это просто смерть. Страшна не она, страшно жить с хаосом в душе. В финальных 15 минутах фильм прямо показывает эту мысль. Мир очищается до одного простого выбора. И это один из самых оптимистичных финалов, который можно себе представить.

Почему-то пост удалился. Так вот.

Нельзя наказывать за слова

Смотрите, возможность для тех, кто хочет снимать кино. С 3 по 5 сентября в Москве пройдёт бесплатный интенсив для молодых кинематографистов, подающих свои дебютные проекты на конкурс Министерства культуры.

Программа проекта включает в себя онлайн-трансляцию круглых столов и мастер-классов от ведущих специалистов отрасли, а также кейс-стади фильмов, которые прошли путь от питчинга и получения государственного финансирования до успеха на фестивалях и в прокате.

Офлайн часть пройдёт в пространстве Старт Хаб на Красном Октябре. Здесь кураторы программы проведут для молодых кинематографистов индивидуальные тренинги по питчингу.

Подробности: https://www.culture.ru/s/iskusstvo-pitchinga/

Содрогаюсь от мысли, что вся пока ещё более-менее свежая и модная миллениальская культура в уже недалеком неотвратимом будущем перейдёт в формат «старые песни о главном». А помнишь мем? Помнишь догго? Помнишь, как смеялись над Понасенковым? И будут приглашать уже его старого на «Вечернего Усачева», а группа Литтл Биг выступит в музыкальном перерыве. Встречайте! Есть что-то противоестественное в долгой жизни того, у чего не должно быть долгой жизни. В бесконечном растягивании и оттягивании неизбежного. Мем зажигается на минуту, звучит, а потом затухает. И это хорошо. Такая у него природа. А мы хотим, чтобы эта музыка была бесконечно-вечной, поэтому тащим в будущее то, что принадлежит уже прошлому. Для своего уюта и комфорта. Потому что нам так хочется. А надо отпустить. Надо перевернуть календарь.

У нас «прекрасный пол» существует только в романах, повестях, драмах, элегиях; но в действительности он разделяется на четыре разряда: на девочек, на невест, на замужних женщин и, наконец, на старых дев и старых баб. Первыми, как детьми, никто не интересуется; последних все боятся и ненавидят (и часто поделом); следовательно, наш прекрасный пол состоит из двух отделов: из девиц, которые должны выйти замуж, и из женщин, которые уже замужем. Русская девушка – не женщина в европейском смысле этого слова, не человек: она не что другое, как невеста.

Еще ребенком она называет своими женихами всех мужчин, которых видит в своем доме, и часто обещает выйти замуж за своего папашу или за своего братца; еще в колыбели ей говорили и мать, и отец, и сестры, и братья, и мамки, и няньки, и весь окружающий ее люд, что она — невеста, что у ней должны быть женихи. Едва исполнится ей двенадцать лет, и мать, упрекая ее в лености, в неумении держаться и тому подобных недостатках, говорит ей: «Не стыдно ли вам, сударыня: ведь вы уж невеста!» Удивительно ли после этого, что она не умеет, не может смотреть сама на себя как на женственное существо, как на человека, и видит в себе только невесту?

Белинский, «Статьи о русской литературе»

Спасибо Хаяо Миядзаки за лучший стикерпак

С эпической фантастикой всегда странная вещь. Ты можешь её не ждать, не любить даже, но как будто бы посмотреть обязан. Будто ты упустишь что-то важное. Можно пропустить новый фильм Тарантино или любого другого режиссёра, душевного груза тут нет, но если Амазон делает «новый "Властелин колец"», то сам по себе этот вызов вынуждает идти. Это как смотреть на пирамиды. Масштаб завораживает. Раньше на кассетах делали огромную наклейку «Бюджет фильма — 50 миллионов долларов!», как бы говоря «Смотри, какой дорогой фильм, а значит грандиозный». Вот это чувство грандиозности и хочется испытать. Хочется, чтобы захватило дух. Сюжет тут становится достаточно второстепенным. Наши жизни сейчас такие маленькие, в них так мало исторического эпохального размаха, что хочется найти его хотя бы на экране. Для людей, которые пережили войну, конечно, всё было наоборот, отсюда рассвет частного кино, частных проблем, внутренних переживаний (привет, французская новая волна).

Яндекс.Дзен в одном скрине

Признаваться в любви приятно.

Левые совершают большую ошибку, когда хватаются за волнующую их тему в кино, игнорируя качество самого художественного произведения. Точнее, это логично – для левых «качества» как такового вообще не существует. Все фильмы равны, иерархий нет.

В тексте Марии Кувшиновой о якутском фильме «Нуучча» самому фильму уделено минимальное внимание. Нам предлагается поверить, что это «антиколониальное высказывание, облеченное в форму увлекательной истории персонажей, за которыми бесконечно интересно наблюдать».

Дальше три абзаца про то, что колониализм — плохо, а якуты — хорошо.

Эмоции не плохо (собственно, а зачем ещё читать критику), но эти эмоции у левых сосредоточены вокруг фильма, а не внутри. Формула «Х хорошо, потому что там женщины» или «Х хорошо, потому что репрезентация» оставляют сам фильм за скобками. Мы не обсуждаем сцены, не обсуждаем актёров, не обсуждаем постановку, не обсуждаем как раз почему это сильная история. Мы обсуждаем только посыл. Крепим бирку «антиколониальное кино» и записываем в категорию достойного искусства.

Меня так взволновал этот текст Кувшиновой, потому что я видел фильм в Карловых Варах. И мне он понравился. Но вместе с тем его есть за что критиковать — за монотонность, за нарочитую этнографичность, за сосредоточение истории в конце и отсутствие действия в середине и начале. В конце концов за то, что весь фильм сделан ради одной сцены, которая выражает идею. В общем, надо говорить про фильм. А если мы пишем про то, что вокруг, то признаемся, что фильм на самом деле намного менее нам интересен.

«Злое » сделано здорово. Джеймс Ван умеет играть с жанром ужасов, очень его любит. Понимает, что стандартные скримеры всем надоели, а зрителя надо не только пугать, но и смешить, иначе не будет внутренней динамики. Короче, человек на своём месте. Формой владеет.

Тематически «Злое» – смесь сестринской любви «Холодного сердца», феминизма и традиционалистских установок на семью. Из этой каши вывести никакую мораль нельзя, зато всем весело.

С левых позиций тут все очень хорошо, почти все герои – женщины. Героини. Они воюют с дьяволом. А мужчины либо очень хорошие (то есть никакие), либо невольные пособники зла. По большей части мужчин тут убивают, так что их роль – быть мясом для дьявола.

Если откатиться к нулевому событию, то есть с чего история начинается, то мы поймем, что причина любого большого зла – зло поменьше. Вечный цикл.

Был злой, что ничего не смотрю. Включил «Половое воспитание». Улетел во вселенную, где главная проблема — у нас ввели новую форму, а мой парень не ответил на смс. Абсолютное фэнтези. Даже забыл, насколько сериал дарил этот опыт эскапизма.

С другой стороны, все герои теперь такие умные и образованные. Все знают, что проблему надо проговорить, чувства выразить словами, не лгать, не вселять ложных надежд, не обманывать, не заниматься самолечением. Уже не люди, а почти-святые. Могут позлиться полсерии, но потом сразу приходят и говорят, что были неправы. Как говорят в твиттере, прекрасная Россия будущего.

Запертые в маленьких квартирах мы смотрим на маленьких экранах как не нуждающиеся ни в чём дети отвоевывают своё право рисовать члены и вагины на стенах школы.

В «Половом воспитании» все уравнены. Взрослые и дети – примерно одинаково себя ведут, одинаково мыслят, одинаково решают и не решают проблемы. Отис уже сейчас мудрее матери, а новая директриса дерётся с учеником. Вроде бы ничего необычного, вон у нас сколько было новостей про то, что учитель поднял руку на ребёнка, бил указкой, хватал за волосы. Но тут мы в мире, где сразу возникают новости, записи на телефон, скандал. В сериале всё стало так условно, что учеников можно прилюдно унижать, но ни один взрослый не пошевелится и не скажет слова против. Ключевое событие сезона — невообразимый акт глумления над честью и достоинством человека, на который никто не реагирует. Было и было. Даже дети, кажется, приняли это нормально. Можно объяснить такой сценарный ход предельной гиперболизацией — усиливаем, чтобы показать ярче. Но «Половое воспитание» никогда не было метафоричным сериалом. Это предельно фактологическая история, в которой какашка — это какашка. Но даже на какашку реакции от героев было больше, чем на показательную «порку» трёх учеников. После такого коллективного молчания я не могу спокойно воспринимать ни одного человека, который в этом участвовал. Нет, милые учителя музыки и английского языка, нет, уважаемые родители, это край, за который нельзя падать. Вы должны были остановить директора, возмутиться, привлечь к ответственности, отказаться от участия. В вашей прекрасной стране вам бы всё равно не грозила безработица. Посмотрите на директора Гроффа — он живёт просто отлично.

Может быть «Половое воспитание» и понимает детей, но взрослых оно рисует карикатурно. Точнее, вспоминаем, что взрослых вообще нет. Просто выросшие дети. Ответственность одинаково не несёт никто.

Летом на Нетфликсе нечего было смотреть, сейчас нагоняют. «Игра в кальмара» сделана с расчётом, что посмотрят все (ТикТок уже наводнен роликам оттуда). Много неприкрытой жестокости (кажется, в самой Южной Корее сериал за это критикуют), но люди к крови на экране привыкли. Дети смотрели «Игру престолов», камон.

Тематически это сразу «Паразиты» и «Алиса в Бордерленде» (другой недавний проект Нетфликса про жестокие игры, только японский). Много критики капитализма, борьбы маленьких людей за большие деньги и войны всех против всех. Такая общая метафора общества в котором мы все живём.

Пока на середине, так что оценить могу только форму. Она очень умелая, ведёт вас куда нужно, с поворотами, героями, зацепками.

В одной серии есть адски кликбейтный клиффхенгер, который заставляет сразу жать кнопку «Следующий эпизод», а в следующем эпизоде еще раз повторяет всю сцену. Нервы. Но в целом корейцы очень хороши. Сообщу подробнее после финала.

Никак не могу посмотреть «Дюну», в Чехии её показывают только в конце октября. Вместо этого каждый день вижу кадры с ангельским лицом Тимоти Шаламе, окладистой бородой Оскара Айзека и суровым прищуром Джоша Бролина. Всматриваюсь. Все лица очень красивые. Даже злодейские Харконнены, подсвеченные на постерах зеленоватым светом (он показывает их злодейскость, все хорошие герои имеют теплый цвет лица), выглядят стильно. В них нет ничего неприятного, противного, гнусного. В экранизации Дэвида Линча Владимир Харконнен — плешивый рыжеволосый толстяк, покрытый волдырями. Уже внешне неприятный человек. У Вильнёва это стильный мужчина в чёрном. Красота героев на постерах уровня рекламы дорогого парфюма.

Очень странное ощущение после этого наблюдения. В линчевской «Дюне» было столько реального физического, а тут всё такое высокое и недосягаемое. Вот буквально история про ангелов. Не про людей.

А говорите, что поход в кино – это не религиозный опыт