Человек был и есть прежде всего страсть. [...] Страсть – не инстинкт. Страсть – это внутреннее самовоспламенение... Человек распят между страстью и автоматизмом. При страсти он при себе. Поверяя себя автоматизму природы, а затем и социума, он безвременно умирает, неприродно исчезая. В кипении страсти рождаются цивилизации. Такую страсть называют пассионарностью. Но всякое человеческое действие вообще человечно лишь тогда, когда его источником является этот огонь. Нет ни одного человеческого движения, в котором не было бы искры этого порыва. Страсть – это не то, что противостоит разуму, но то, что его внутренне согревает, дает ему жизнь. Трактаты великих рационалистов – плод их страсти, не разменивающейся на житейские мелочи. Равно страсть – это не то, что противостоит вере. Вера обрекает нас быть горячими, а не тепловатыми. Теплый в вере – мертвый в ней, равнодушный.

Н.Н.Ростова,
д.ф.н., профессор кафедры философской антропологии МГУ.

​​Приехал в Берлин. Не посмотрел ни одного фильма пока. Зато: предъявил паспорт и qr-код на входе в магазин одежды (странно даже по чешским меркам), объелся бибимбапом в «принцессе кимчи», поругался на немецкие коронавирусные порядки — везде нужна вакцина+тест, простил немецкие коронавирусные порядки — тесты бесплатные, зашёл в любимый лидл, замёрз, послушал «как вам повезло, что сейчас солнце», купил беспощадно дорогой билет на проезд (36 евро, спасающие от постоянного чувства, что сейчас вежливый человек выпишет вам штраф), понюхал старые книги, обошёл вокруг антипрививочного митинга (очень много полиции, но все стоят и поют, не разгоняют), потерпел несколько провалов в покупке билетов на кино из-за падающего сайта (норма), поспал на отличном надувном матрасе.

А, ещё странную газету получил. Но тут про дружбу. Это хорошо.

Тут SimpleWineNews поздравляют с Днём святого Трифона. Это как Валентин, только для тех, кто любит вино. Покровитель виноградарей и предупреждение пьяницам — по легенде, Трифон отрезал себе нос, возможно, во время пьяного угара. Так что будьте аккуратны, пейте в меру и подписывайтесь на главные новости:

@simple_wine_news

«Вот придёт кот» — чехословацкий чудо-фильм, в котором главный маг — кот в очках. Как только с него снимают очки — люди видят, кто они на самом деле. Как? Просто окрашиваются в разные цвета. Лжецы — в фиолетовый, мошенники — в серый, неверные — в жёлтый. И только влюблённые краснеют. Понятно, что пускать такого кота в приличное общество нельзя, а то оно сразу станет неприличным.

Очень яркий фильм «новой волны», полный духа 60-х. Свобода, насмешка над консервативными порядками, любовь к природе, романтика, танцы, музыка.

Фильм на Берлинале, мировая премьера, режиссёр в зале, смотрим. Два часа проблем с коммуникацией между девушкой с полным отрывом от реальности и остальными миром. Для опеки она слишком взрослая, а жить как-то надо, но не получается. Клиника хорошая, но врачам в общем-то всё равно. Вокруг канадская снежная пустошь, ещё более тоскливая, чем российская. Девушка пишет странные сообщения единственному другу, смахивает снег с ресниц и долго смотрит в одну точку. Тянется бесконечно. Также в программе: претенциозное название, путешествие по пищеводу (если вы боялись гастроскопии, то можете увидеть всё от первого лица), страшные мультфильмы и VR-игра, где ты летающий самурай. А ещё пара русских и социальный комментарий про эмигрантов и ленивых канадцев, которые ничего не делают, зато им правительство много платит. Титры обрушились тишиной в зале, потом кто-то несмело захлопал и прокатился раунд аплодисментов «потому что надо». Образцовый фильм ни для кого, который вы никогда и нигде не увидите, только на торрентах в загрузках у одного человека. Автор очень умная.

Короткометражка дня — «Броня». Хоть и 20 минут, смотрится запоем. Две сестры на самоизоляции, пока один неизвестный мужчина не предлагает им свою помощь. Моральная дилемма, простота (слов мало, но всё ясно), интересные параллели сразу с двумя современными темами: опасные мужчины и пандемия. Отлично бы пошло в русском Ютубе.

https://vimeo.com/557134644

Короче, что происходит на Берлинале я не знаю (хотя посмотрел один норм фильм и один крутой, потом расскажу), пусть Шьямалан раздал всё неправильно, мы все знаем, что он чудной, но за это любим.

Расскажу другое. В Германии последние несколько дней какой-то блуждающий ураган-шторм. Меня чуть попыталось унести ветром, но в целом порядок. Хотя в новостях и на дорогах какой-то коллапс: отменили либо всё, либо половину всего, ветки падают на людей, окна вылетают, крыши сносит. Почти апокалипсис. Самое интересное видео сейчас в твиттере по слову hamburg – настоящий титаник, не хватает только Селин Дион, но вы сами добавьте. Пока это мой фаворит с фестиваля.

Крутой фильм с Берлинале – «Продукты 24». Во-первых, КиШ на титрах. Во-вторых, это кино про депрессивное социальное, которое не превращено в криминальную сводку НТВ. Смотреть на современное московское рабство тяжело, порой невыносимо, но это не балабановский ужас, ужас, ужас, пропустите меня к окну. Это в каком-то смысле сказочная история про ужасную ведьму, от которой как ни беги, всё равно не убежишь. Злая мачеха Москва, которая отнимает у тебя всё, а ты всё равно к ней возвращаешься. Заклинание.

Хороший фильм – «Костюм» (The Outfit) англичанина Грэма Мура. Это его первый раз в режиссуре, до этого только сценарии и книги («Игра в имитацию» с Камбербэтчем). Здесь каждые десять минут новый твист, ружья стреляют, всё очень сильно напоминает «Достать ножи», только без здорового абсурда. Мур очень серьёзен, шутки выдаёт по карточкам и, видимо, боится зайти на какую-то новую для себя территорию, поэтому выходит очень консервативно. Но тут всё зависит от аудитории. Немцам очень понравилось, много смеялись и хлопали. Хотя если вы смотрели хоть один тикток про немецкий юмор, то уже понимаете, что вас ждёт. Марк Райленс супер.

*картинка древняя, но хорошая

Запускаем подкаст «Саша и Маша». Мы с Машей решили болтать про кино чаще и неформальнее. Вот в этом выпуске вообще начали с Путина, потом перешли к «Ведьмаку», а закончили каким-то экзистенциальным кризисом.

Этот подкаст не является кинокритикой, но беседой двух друзей.

Слушать
ВКонтакте
iTunes

00:36 — про выступление Путина, а Маша рассказывает как работала на прямых линиях
05:00 — вспоминаем Шайю Ла Бафа
08:00 — приговор «Ведьмаку»
9:40 — приговор «Ведьмаку» от человека, который любит книги
17:20 — путь Нетфликса
24:34 — в «Ведьмаке» нет смысла
27:15 — Маша зачитывает отзывы!
30:34 — Саша признается в том, кто он
31:40 — Маша остаётся в одиночестве и грустит

Можно и нулевой выпуск послушать, но там мы много смеёмся и мало говорим (ещё счастливые!)

ВКонтакте
iTunes

«Аллея кошмаров» — абсолютно религиозное кино, целиком посвящённое греху гордыни. Самому страшному, по всем архивным документам, как это теперь говорят. Гордыня изменяет чувство реальности. «Это я меняю мир, это я держу свою судьбу в своих руках, это я вижу скрытые пути, по которым работает жизнь на самом деле».

Для дель Торо эта тема кажется особенно личной. Герой Брэдли Купера в фильме — любой творческий человек, заигрывающий с толпой и думающий, что он понял всех. Он понял, что такое человек как создание. Со стороны его помешательство на собственных силах выглядит глупо и смешно, его обман очевиден, но только не ему самому. Неспособность увидеть свою заурядность и бессилие, свою человечность, спускают его буквально в ад. Потому что отказываясь быть человеком ты становишься либо богом (что невозможно), либо чудовищем. «Да, я монстр!», — радостно кричит он в финале сквозь слёзы. Да, я монстр, я монстр, я монстр. Хотя я совсем не хотел им быть.

Любая война ужасна, несправедливая война — преступна. Каждый русский человек против несправедливой войны. Как и каждый поляк, чех, француз, американец, итальянец, любой. Каждая потерянная жизнь — это скорбь и пустота, каждый разрушенный дом — это уничтоженное время и силы людей. Война обнуляет цивилизацию, разрушает всё то, что мы строим все вместе. Задача любой власти — уменьшить количество войны. Её невозможно остановить совсем, война постоянно с нами, внутри нас, но ограничить её можно. Всегда можно провести черту. Потому что каждый день войны — это ещё один день смертей, разрушенных домов и украденного времени. Мы не хотим говорить о войне в обычное время, мы даже на словах не хотим приносить её в дом. Это не война, говорим мы, это что-то другое. Потому что сама мысль о войне, о том, что люди убивают друг друга, вселяет в нас животный страх. Сказать «тогда никакой войны прямо сейчас на всей планете» — значит пойти против реальности, в которой войны идут каждый день, но уменьшить количество войны — это обязанность, которую мы можем выполнить. И на личном уровне и на уровне каждой власти. У русских людей должна быть такая власть.

Права она или нет - это моя страна

Это мо(словечко), сказанное американским офицером Стивеном Декатюр (Декейтер) (Stephen Decatur) на обеде, устроенном в его честь в городе Норфолке (штат Виргиния) в апреле 1816 годаhttps://en.wikipedia.org/wiki/Stephen_Decatur

И есть его (словечка) разбор мудрым Честертоном:

Со всех сторон мы слышим сегодня о любви к нашей стране, и все же тот, кто в буквальном смысле слова испытывает такую любовь, должен быть озадачен этими разговорами, как человек, который слышит от всех людей, что луна светит днем, а солнце - ночью. В конце концов, он должен прийти к убеждению, что эти люди не понимают, что означает слово любовь, что они подразумевают под любовью к стране не то, что мистик подразумевает под любовью к Богу, а что-то вроде того, что ребенок подразумевает под любовью к варенью. Для того, кто любит свою родину, например, наше хваленое безразличие к этике национальной войны - это просто загадочная белиберда. Это все равно, что сказать человеку, что мальчик совершил убийство, но что ему не стоит беспокоиться, потому что это всего лишь его сын. Здесь, очевидно, слово любовьупотреблено без смысла.

Суть любви - быть чувствительной, это часть ее обреченности; и тот, кто возражает против одного, непременно должен избавиться от другого. Эта чувствительность, доходящая иногда до почти болезненной чувствительности, была отличительной чертой всех великих любовников, как Данте, и всех великих патриотов, как Chatham.

Слова Моя страна, права она или нет- это то, что ни одному патриоту не придет в голову сказать, разве что в отчаянном случае. Это все равно, что сказать: Моя мать, пьяная или трезвая. Несомненно, если мать порядочного человека пьет, он разделит ее беды до последнего; но говорить так, будто он будет в состоянии безразличия к тому, пьет его мать или нет, - это, конечно, не язык людей, познавших великую тайну.

То, что нам действительно нужно для расстройства и свержения глухого и буйного джингоизма, - это возрождение любви к родной земле. Когда это произойдет, все пронзительные крики внезапно прекратятся. Ибо первый признак любви - это серьезность: любовь не приемлет бутафорских бюллетеней и пустой победы слов. Она всегда будет считать лучшим самого откровенного советчика.



On all sides we hear to-day of the love of our country, and yet anyone who has literally such a love must be bewildered at the talk, like a man hearing all men say that the moon shines by day and the sun by night. The conviction must come to him at last that these men do not realize what the word ‘love’ means, that they mean by the love of country, not what a mystic might mean by the love of God, but something of what a child might mean by the love of jam. To one who loves his fatherland, for instance, our boasted indifference to the ethics of a national war is mere mysterious gibberism. It is like telling a man that a boy has committed murder, b

http://kuraev.link/blog88770386

Единственный способ остановить любое насилие — просто признать и сказать, что нужно остановиться. Не важно, что произошло до этого, ты останавливаешься. Остальное — это раскручивать маховик насилия. Любое насилие ведёт к ответному насилию. Насилие порождается насилие. Разум отключается, человек переходит на эмоции. Это и есть война — абсолютное неприятие «чужого» и «другого», разрыв отношений до состояния «он не человек» — это война.

Невозможно это сделать на фронте, когда твоя жизнь под угрозой. Но каждый это может сделать в тылу (да, у нас теперь такие слова). Сказать себе и другим «Я не считаю, что других людей можно бомбить». Для осознания этого факта даже не надо принимать сторону. Это просто личная позиция «Я не считаю, что других людей можно бомбить» и я никаким образом не буду в этом участвовать. Какой бы ни была ненависть, какой бы ни был накал.

«Да, страны постоянно бомбят других людей. И я всегда на самом деле был против этого. Я против убийства и уничтожения. Мне всегда было это противно. Всё это время я осуждал это. Я обычный человек, я не могу многого. Но я осуждал и осуждаю. И осуждаю сейчас. Уже более открыто. Может быть это уже поздно и мало и плохо, но я осуждаю и сейчас. Моя позиция никогда не менялась. Я всегда был против войны».

Более сотни российских киноведов, кинокритиков и киножурналистов России подписали открытое письмо против войны с Украиной.

Текст письма можно найти тут, а также любой профессионал киноиндустрии может его подписать.

Этот пост сохранился хорошо. Истерика — очищающее чувство.

Ежедневно на вокзалы Берлина приезжают десятки тысяч беженцев из Украины. Кто-то едет пять суток, через Польшу. Люди приезжают на огромный, пустой и холодный центральный вокзал совершенно уставшие и опустошенные. Сегодня я встречал их там.

Чемоданы, дети, женщины с пустыми глазами. Таблички. Множество волонтёров в светоотражающих жилетках. Бабушки в старой одежде, прямо как в Череповце. Из последних сил они доволакивают себя и баулы до центра помощи, становятся в огромные очереди или просто падают по углам без сил.

Дети, сидя на холодном полу, гладят рукой собаку и смотрят «Тик-ток», как не в чём ни бывало. Огромный человеческий конвейер, мечущиеся помощники с бумажным скотчем на груди: RU/EN/DE/UKR. Перевожу со всех языков на все, одновременно.

Несу с платформы 13 переноску с тяжелым котом. Женщина плачет: «Мы из Харькова. Я видела трупы». Я пытаюсь приободрить её дочь, показывая на неуместные рекламные плакаты: «У нас теперь делают молоко не из коровы, а из овса». Она отвечает: «Я пробовала, дрянь». Я больше не знаю, что сказать. Обычно со мной этого не бывает.

Женщина со старым хаски, говорит, что из Николаева. Обращается к собаке и причитает: «Моя доченька». Узнав, что я из России, презрительно отворачивается.

Сотни, тысячи. В зоне выдачи еды предательски пахнет борщом. В чате волонтёров пишут: «Странные мужчины предлагают волонтёрам деньги за то, чтобы они предложили ночлег женщинам. Хочется бить по лицу. Хочется плакать. Многие плачут, а у меня просто болит живот. Дети рисуют, сидя за длинными столами — в Берлине обычно за такими столами в шпети сидят и пьют пиво.

Мальчик 12 лет показывает мне свою старую собаку. На чистом русском говорит, что собирался за полчаса. После, испугавшись, на украинском сбивчиво говорит, что в его городке под Киевом уже стоят русские солдаты. Его сестра лет 16-ти поправляет: «Оккупанты!». И мальчик начинает по-украински рассказывать, что час ждали на вокзале и не были уверены, что уедут.

Пара: женщина из Екатеринбурга и её друг из Харькова. И их помощница-волонтёр из Германии. Едут в Амстердам, у них там никого нет. Женщина говорит: «Я — архитектор, я хочу работать. Амстердам — красивый». Мужчина отводит меня за угол и говорит: «Я — гей. Позвони пожалуйста, может там помогут». Я гуглю: амстердамский шелтер, клуб геев-пловцов. Но ни по одному телефону никто не берет трубку. Чёртовы пловцы, чёртов сюр. Я просто вне пространства и времени, а люди всё прибывают и прибывают.

Много цыган, смешанных браков, восточных людей. Помогают всем. Чернокожий мужчина тщательно выбирает куртку, но берет две. Т. берет интервью у мужчины, который чеканит слова: «Я буду работать. Я отправлю деньги на Родину, в армию. Русские бомбят Харьков». Пожилая женщина в углу пять суток везла белую кошку в холщёвой сумке и рассказывает мне: «Твои воины — голодные. Вам не стыдно? Они вламывались в наши дома и просили поесть. Убили соседку». Мне хочется всё это забыть, но я не могу, и у меня просто болит живот. В своём многодневном страдании люди словно запеклись. Они тут, с тобой, но они где-то там, душа волочится с ними по польским и немецким шпалам сюда, где их новый дом. Люди-запеканка, люди-омлет. Они слишком плотные, чтобы говорить и чувствовать.

Наш мир трещит по швам, и я слышу этот треск. Люди приезжают на хауптбанхов круглосуточно, сотнями. Вот вы читаете это, а люди едут.

Это был один из сильнейших дней в моей жизни. А я ведь 34 года прожил и многое видел. Оказалось, что не так и много — не так, как они.