Эдуар Мане и Эдгар Дега часто бывали на скачках в Лоншане, которые быстро становились популярным светским развлечением богатых парижских боржуа.

На протяжении всей своей творческой жизни Эдгар Дега часто обращался к скачкам, обычно выбирая момент прямо перед скачкой или сразу после нее, что давало возможность изображать разнообразные движения. Дега был внимательным наблюдателем ,обладал отличной зрительной памятью, и поэтому мог проделать всю работу в мастерской ,используя зарисовки, сделанные на месте.

Устье Сены и побережье Граса, как и лесные массивы Фонтенбло, буквально кишели художниками. Следом за Моне сюда прибыли Ренуар, Сислей и Уистлер.

Однако самым фантастичным приверженцем этих мест был все же Моне. Прибыв сюда в конце осени 1864 г. он окинул Онфлёр лишь под Рождество, опьяненный чудесными осенними пейзажами. "Каждый день я открываю новые красоты, от этого можно просто с ума сойти - писал он Базилю, уехавшему в Монпелье - Мне так хочется все это написать, что голова у меня раскалывается".

Жан Поль Креспель. "Повседневная жизнь импрессионистов".

Несмотря на то, что Амбруаз Воллар обладал чутьем на таланты, с Гогеном он однажды промахнулся: арт-дилеру не понравились его первые картины, зато приглянулись полотна Ван Гога, которые были у Гогена в коллекции. Их он купил, а вот работы хозяина мастерской — нет.

Впрочем, буквально в считанные месяцы Воллар исправился. Гоген к тому моменту уже перебрался на Таити. Арт-дилер написал подопечному письмо и оптом выкупил все картины таитянского периода. Многие из них через время уехали в Россию благодаря коллекционерам Щукину и Морозову: с ними Воллар имел тесные деловые и приятельские отношения. Теперь полотна хранятся в Пушкинском музее и Эрмитаже.

Самое дорогое полотно Гогена на сегодня «Когда ты выйдешь замуж?» в свое время тоже прошло через руки Воллара. Он купил его оптом за небольшие деньги. Сегодня работа оценивается в 300 млн. долларов.

Эдгар Дега.
"Балерины в розовом"

Сюзанна Валадон была известна свободомыслием и даже эксцентричностью. Говорили, что она как-то появилась в обществе с букетиком морковки, держала в студии козу, ела свои неудачные картины и по пятницам, в честь постного дня, кормила своих кошек икрой.

-Которая из двух вам больше нравится?- спросил он.
Я указал на правый рисунок.
-Почему?- поинтересовался Блэк.
Я затруднился ответить.
-А что обязательно нужно сразу указать причину?- ответил я вопросом на вопрос.
-Просто меня это интересует. Вы знаете чьи это работы?
-Это два рисунка Дега. Любой вам скажет.
-Вот уж совсем не любой,- отозвался Блэк со странной, чуть смущенной улыбкой, напомнившей мне Танненаума-Смита- Некоторые из моих клиентов, к примеру, не скажут.
-Вот как. Странно. Зачем тогда они покупают?
-Чтобы у них дома висел Дега,-меланхолично ответил Блэк, -Картины-это эмигранты, как и вы. Порой жизнь забрасывает их в самые неожиданные места. Хорошо ли они там себя чувствуют, это уже другой вопрос.

Эрих Мария Ремарк. «Земля обетованная».

Письмо, написанное Дега во время пребывания в Новом Орлеане, в 1872 году, свидетельствует о его любви к музыке и опере: «Я в этом так нуждаюсь! Этой зимой здесь нет оперы. Вчера вечером я был на одном достаточно грустном концерте, первом в этом году». И в другом письме: «Отсутствие оперы - это настоящее страдание».

Федерико Зандоменеги.
"Катание на велосипеде"
1896

«В художественном сознании Делакруа нагота впервые мыслится, как осязаемое солнцем красочное пятно. Но если самому Делакруа не пришлось воплотить это открытие в своей ориенталистской живописи, то, зато этот взгляд на наготу, как на красочное видение воздуха, не имеющее своего имманентного колорита, но играющее всеми цветами радуги среди пленэра, лег в основу «импрессионизма. Таким образом, нагота, возведенная Давидом на пьедестал высоких идей, стала у импрессионистов безыдейным и развеществленным, лишь живописно постигаемым, элементом эмпирического мира».

Яков Тугендхольдт. «Нагота во французском искусстве»

Режиссер Жан Ренуар на фоне картин своего отца Огюста Ренуара.

На протяжении своей долгой жизни Огюст Ренуар уже застал момент когда его его картины, написанные натуральным краплаком начали блекнуть. Это заставило его отказаться от использования этой краски.

Весной 1886 года Винсент прибыл в Париж.

Вместе с братом Тео он снимал жилье на Монмартре, в самом центре парижской культуры и творчества.
Именно здесь Ван Гог нашел своих единомышленников и целиком проникся их влиянием.

Среди его друзей были известные импрессионисты и постимпрессионисты: Луи Анкетен, Эмиль Бернар, Эдгар Дега, Поль Гоген, Камиль Писсарро, Джон Питер Рассел, Жорж Сёра, Анри де Тулуз-Лотрек.
В Париже Винсент отказывается от темных приглушенных тонов «голландского» периода. Вместо этого он работает яркими, живыми цветами, четко прорабатывая линии и контуры. В его палитре теперь преобладают праздничные цвета. Художник активно использует их прежде всего для того, чтобы передать нужное настроение, а не только свет, тени и колорит. Винсент также пишет картины в подражание японской живописи, которая стала для него источником вдохновения незадолго до того, как он переехал в Париж.

«Искусство начинается там, где есть внутренняя точность.»

Огюст Роден

...В тот вечер Роден заявил Рильке, что если ему опять будут мешать, то такой секретарь ему не нужен.
Рильке был в растерянности. Художник-скульптор Анри Матисс ждал встречи с Огюстом Роденом- Роден обещал посмотреть его работы. Матисс отказывался уходить. Прошло уже много часов ,а он все ждал.
И Рильке, несмотря на угрозу метра, сказал ему о Матиссе.
Огюст не рассердился, как опасался поэт. Он прошел к Матиссу и спросил:
-Где ваши рисунки?
Матисс, волнуясь извлек их. Роден быстро взглянул.
-Слишком поспешно, слишком небрежно. Поработайте над ними еще. Когда переделаете их раз десять, приходите снова.

Дэвид Вейс. "Нагим пришел я ..."

В 1873 г. Клод Моне, подражая Добиньи, купил лодку, оборудовав на ней мастерскую. Это было простое суденышко с устроенной на нем высокой кабиной, позволявшей работать стоя. В носовой части, под небольшой полосатой палаткой, можно было наслаждаться свежим воздухом, оставаясь в тени.
Увидев друга за работой в этой необычной мастерской, Мане в шутку прозвал его "водным Рафаэлем".

Огюст Ренуар рассказывал своему сыну о встречи с Фредериком Базилем: По дороге из мастерской Глейра, ведущей через Люксембургский сад, Базиль первым заговорил с Ренуаром, утверждая, что «с эпохой больших классических композиций покончено. Спектакль повседневной жизни гораздо увлекательнее». Это был человек «по-настоящему изящный тем изяществом, которое присуще людям, заставляющим слугу разнашивать новые ботинки», и когда Ренуар спросил его ,почему он обратился именно к нему, Базиль ответил: «Из-за твоей манеры рисования; я думаю в тебе есть что-то такое».

Ван Гог всегда нежно описывал звезды. В одном из его писем брату Тео есть такие строчки:

«…Я постоянно надеюсь совершить …открытие, например, выразить чувства двух влюбленных сочетанием двух дополнительных цветов, их смешением и противопоставлением, таинственной вибрацией родственных тонов. Или выразить зародившуюся в мозгу мысль сиянием светлого тона на темном фоне. Или выразить надежду мерцанием, пыл души – блеском заходящего солнца. Это, конечно, не иллюзорный реализм, но разве это менее реально?..»

«Душу не пишут, пишут тело, и когда тело написано хорошо, чёрт подери, то душа, если она есть, будет светиться и проявляться во всём»

Поль Сезанн.

Из воспоминаний Жана Ренуара, сына художника Огюста Ренуара:
«Отец рассказывал про одного критика, как будто угадавшего в «Диане-охотнице» кое-что от того «открытия природы», которое должно было десять лет спустя заставить парижан вопить. Этот критик указал на правдивость тонов и даже употребил выражение "любовь к плоти", что очень польстило молодому Ренуару. «Я возомнил себя Курбе». Рассказывавший мне об этом пожилой Ренуар относился к делу иначе. «Я терпеть не могу слово «плоть», ставшее претенциозным. Раз на то пошло, почему не сказать - мясо? Что я люблю, так это девичью кожу, розовую, позволяющую угадать нормально пульсирующую под ней кровь. И более всего люблю безмятежность».

Ренуар постоянно возвращался к свойству женщин жить настоящим моментом. «Я говорю о тех, кто работает, ведет хозяйство. У праздных слишком много мыслей в голове. Они становятся интеллектуалками, утрачивают свое ощущение вечности и уже не годятся в натурщицы».

Говоря о Берте Моризо <…>, я не рискну вдаваться в разбор искусства <…> и не стану пересказывать о ней фактов, которые уже хорошо известны всем тем, ком должно их знать. <…> их пленила изысканность ее созданий, и они знают негромкие атрибуты ее бытия, каковыми были скромность, чистота, глубокое, страстное трудолюбие, и пожалуй, уединенность – но уединенность в изяществе. <…> предтечами ее вкусов и ее видения были лучезарные живописцы, угасшие при жизни Давида, а ее друзьями завсегдатаями – Малларме, Дега, Ренуар, Клод Моне и горстка других, <…> она неустанно отдавалась возвышенным целям самого гордого, самого восхитительного искусства, которое расточает себя на то, чтобы в необозримых попытках, множимых и безжалостно отвергаемых, добиться видимости чудесного, без изъяна, творения, сразу рожденного из небытия.

Поль Валери