Если мы называем себя учениками Христовыми, если мы помним о праздниках, постах, об утреннем и вечернем молитвенном правиле и о множестве других предписаний и поучений, которые мы слышим в церкви, но не имеем любви к ближнему, то мы ничем не лучше тех иудеев и фарисеев, которые всего лишь радовались тому, что среди них появился такой божественный пророк, святой человек, но проповедь Иоанна Предтечи осталась для них бесплодной.
https://pravoslavie.ru/147081.html
https://pravoslavie.ru/147081.html
Православие.Ru
Светильник горящий и светящий
Покайтесь, ибо приблизилось Царствие Божие! (см. Мф. 3, 2) Это то обязательное условие покаяния для встречи с Божественным Светом и выхода из тьмы служения диаволу и греху.
❤36👍1
Forwarded from Игнат RS
Иваньдан
Рождество Иоанна Предтечи у сербов, по аналогии со многими другими праздниками, называется Иваньдан.
В некоторых местах с ним связаны вполне себе церковные локальные традиции. Интересно при этом, что эти традиции знают далеко не все сербы и на вопрос об их существовании сербы из других мест могут ответить отрицательно.
Тем не менее, у сербов Воеводины, например, есть такой обычай. В этот день девушки и женщины плетут из травы и цветов венок, которым потом украшают дома и церкви.
В местечке Сивац проходит целый фестиваль таких венков, а плетутся они вечером, накануне праздника, прямо во дворе церкви и действо это всячески благословляется духовенством.
В Сивце устраивается небольшой фестиваль традиции и культуры автохтонных сербов Воеводины под названием «Иваньско цвече» («Ивановский цветок»), включающий обязательное плетение Иванданских венков в церковном дворе.
Храм в Сивце при этом в честь свт. Николая. По всей видимости, Иваньданские торжества более широкая традиция местных сербов.
Рождество Иоанна Предтечи у сербов, по аналогии со многими другими праздниками, называется Иваньдан.
В некоторых местах с ним связаны вполне себе церковные локальные традиции. Интересно при этом, что эти традиции знают далеко не все сербы и на вопрос об их существовании сербы из других мест могут ответить отрицательно.
Тем не менее, у сербов Воеводины, например, есть такой обычай. В этот день девушки и женщины плетут из травы и цветов венок, которым потом украшают дома и церкви.
В местечке Сивац проходит целый фестиваль таких венков, а плетутся они вечером, накануне праздника, прямо во дворе церкви и действо это всячески благословляется духовенством.
В Сивце устраивается небольшой фестиваль традиции и культуры автохтонных сербов Воеводины под названием «Иваньско цвече» («Ивановский цветок»), включающий обязательное плетение Иванданских венков в церковном дворе.
Храм в Сивце при этом в честь свт. Николая. По всей видимости, Иваньданские торжества более широкая традиция местных сербов.
❤36👍6
Сербы такие сербы из Республики Сербской тем временем строят еще один храм в честь прп. Сергия Радонежского в месте Борогово.
Его заложили в прошлом году, а в конце июля было торжественное освящение фундамента.
Ктиторами церкви стали Станко Загорац и Ристо Цванич из Богорово.
Местные сербы захотели иметь свое особое место для молитвы, посвященное великому русскому святому.
Его заложили в прошлом году, а в конце июля было торжественное освящение фундамента.
Ктиторами церкви стали Станко Загорац и Ристо Цванич из Богорово.
Местные сербы захотели иметь свое особое место для молитвы, посвященное великому русскому святому.
❤42👍1🔥1😁1
О русском духовенстве накануне революции
Ч.1
Свт. Мардарий Ускокович. «Непостижимая Россия»
***
Представители русского епископата в большинстве своем крайне редко сходили со своего престола в гущу обыденной жизни. Избегая общения с простым народом, они старались не подпускать к себе слишком близко и младшее духовенство.
Такая отрешенность объяснялась тем, что общение с прихожанами и священством могло подорвать авторитет князей Церкви, тогда как отстранение только способствовало их возвышению.
Немногим счастливчикам из младшего духовенства хоть раз в жизни удавалось получить «милостивое» приглашение к архиерейскому столу. А тех, кто мог свободно зайти к епископу в ожидании радушного приема, было еще меньше.
Отношение ко мне со стороны высшего российского духовенства было, конечно, исключительным. До сих пор с благодарностью вспоминаю, как радушно меня принимали некоторые архиереи и настоятель Казанского собора протоиерей Орнатский, бывший не только священником, но и философом. Но с русским священством дело обстояло совсем иначе, в чем я неоднократно убедился, путешествуя по России.
Но не бывает правил без исключения, и в числе ста тридцати русских епископов были заметные исключения из сформулированного мной правила высокомерного обособления. Правильнее, наверное, было бы сказать, что российский епископат разделялся на два класса: державшиеся особняком и пользовавшиеся безжизненным авторитетом, подкрепляемым их самолюбием, составляли первый, значительно больший класс, а в другую меньшую группу входили не заботившиеся о собственном достоинстве, верившие в духовное общение с народом и видевшие в священстве не подчиненных, а соработников в деле установления Царства Божия на земле.
Эта меньшая группа не потеряла, а, наоборот, подняла свой авторитет в глазах духовенства и прихожан созданием живой связи взаимной любви и уважения взамен брони холодного формализма. Как далека первая группа от кроткого образа Спасителя, со словами любви на устах идущего по пшеничным полям Галилеи со Своими учениками и не видевшего ничего унизительного в умовении их ног. Ничем, кроме взаимной любви и верности, не объяснить то, что Господни ученики были готовы и рады умереть за Него.
Припоминаю типичный для первой большей группы случай, свидетелем которого я стал как-то в архиерейской приемной.
В большой круглой зале по стенам в ожидании стояли просители и посетители, как принято у министров и государственных служащих, пока важных и высокопоставленных особ принимали в личном кабинете епископа.
Задержавшись немного, в сопровождении секретаря с карандашом и бумагой в руках появился епископ. Он начал обходить залу, а секретарь шел следом за ним, делая необходимые заметки по делам просителей.
Сначала епископ был холоден, сух, формален. Вдруг ему что-то не понравилось в одном из пришедших с прошением священнике, на которого он и излил вся силу своего гнева. Проситель был ошарашен и слишком напуган, чтобы собраться и объясниться, да епископ и не дал ему.
Рядом стоял сельский священник с изрытым морщинами аскетическим лицом, похожий на отца древней церкви. Казалось, из Египетской пустыни сюда пришел св. Антоний Великий, Павел Фивейский, или Пахомий Великий. В старческих руках его было прошение о рукоположении внука, чтобы самому ему можно было уйти на покой.
Но он не выдержал архиерейской ярости. Задрожав, он выронил прошение из слабых рук, будто ожидая, что епископ будет гневаться и на него.
От этой грустной и непристойной сцены я отвел взгляд в угол приемной в сторону благословенного образа Спасителя, долготерпящего даже глубоко согрешивших.
Хотя епископ держал в приемной икону Спасителя, я не видел доказательств тому, что суровый архиерей-громовержец хранит этот образ в своем сердце.
За время проживания в России я встречал архиереев обеих групп, и сейчас мне хотелось бы нарисовать пару противоположных портретов.
#НепостижимаяРоссия
Ч.1
Свт. Мардарий Ускокович. «Непостижимая Россия»
***
Представители русского епископата в большинстве своем крайне редко сходили со своего престола в гущу обыденной жизни. Избегая общения с простым народом, они старались не подпускать к себе слишком близко и младшее духовенство.
Такая отрешенность объяснялась тем, что общение с прихожанами и священством могло подорвать авторитет князей Церкви, тогда как отстранение только способствовало их возвышению.
Немногим счастливчикам из младшего духовенства хоть раз в жизни удавалось получить «милостивое» приглашение к архиерейскому столу. А тех, кто мог свободно зайти к епископу в ожидании радушного приема, было еще меньше.
Отношение ко мне со стороны высшего российского духовенства было, конечно, исключительным. До сих пор с благодарностью вспоминаю, как радушно меня принимали некоторые архиереи и настоятель Казанского собора протоиерей Орнатский, бывший не только священником, но и философом. Но с русским священством дело обстояло совсем иначе, в чем я неоднократно убедился, путешествуя по России.
Но не бывает правил без исключения, и в числе ста тридцати русских епископов были заметные исключения из сформулированного мной правила высокомерного обособления. Правильнее, наверное, было бы сказать, что российский епископат разделялся на два класса: державшиеся особняком и пользовавшиеся безжизненным авторитетом, подкрепляемым их самолюбием, составляли первый, значительно больший класс, а в другую меньшую группу входили не заботившиеся о собственном достоинстве, верившие в духовное общение с народом и видевшие в священстве не подчиненных, а соработников в деле установления Царства Божия на земле.
Эта меньшая группа не потеряла, а, наоборот, подняла свой авторитет в глазах духовенства и прихожан созданием живой связи взаимной любви и уважения взамен брони холодного формализма. Как далека первая группа от кроткого образа Спасителя, со словами любви на устах идущего по пшеничным полям Галилеи со Своими учениками и не видевшего ничего унизительного в умовении их ног. Ничем, кроме взаимной любви и верности, не объяснить то, что Господни ученики были готовы и рады умереть за Него.
Припоминаю типичный для первой большей группы случай, свидетелем которого я стал как-то в архиерейской приемной.
В большой круглой зале по стенам в ожидании стояли просители и посетители, как принято у министров и государственных служащих, пока важных и высокопоставленных особ принимали в личном кабинете епископа.
Задержавшись немного, в сопровождении секретаря с карандашом и бумагой в руках появился епископ. Он начал обходить залу, а секретарь шел следом за ним, делая необходимые заметки по делам просителей.
Сначала епископ был холоден, сух, формален. Вдруг ему что-то не понравилось в одном из пришедших с прошением священнике, на которого он и излил вся силу своего гнева. Проситель был ошарашен и слишком напуган, чтобы собраться и объясниться, да епископ и не дал ему.
Рядом стоял сельский священник с изрытым морщинами аскетическим лицом, похожий на отца древней церкви. Казалось, из Египетской пустыни сюда пришел св. Антоний Великий, Павел Фивейский, или Пахомий Великий. В старческих руках его было прошение о рукоположении внука, чтобы самому ему можно было уйти на покой.
Но он не выдержал архиерейской ярости. Задрожав, он выронил прошение из слабых рук, будто ожидая, что епископ будет гневаться и на него.
От этой грустной и непристойной сцены я отвел взгляд в угол приемной в сторону благословенного образа Спасителя, долготерпящего даже глубоко согрешивших.
Хотя епископ держал в приемной икону Спасителя, я не видел доказательств тому, что суровый архиерей-громовержец хранит этот образ в своем сердце.
За время проживания в России я встречал архиереев обеих групп, и сейчас мне хотелось бы нарисовать пару противоположных портретов.
#НепостижимаяРоссия
❤21😢10👍5
Пример выставки фотографий "Романовы: царское служение" в селе Черкутино Владимирской области.
Передали местному музею Сперанского набор в 100 фото достаточно подробно отражающий жизнь и деятельность Царской семьи.
Они провели выставку у себя, а затем в местном доме культуры.
Теперь там школьные научные конференции на исторические темы уже проводят.
Передали местному музею Сперанского набор в 100 фото достаточно подробно отражающий жизнь и деятельность Царской семьи.
Они провели выставку у себя, а затем в местном доме культуры.
Теперь там школьные научные конференции на исторические темы уже проводят.
❤25👍5