Q&A: самые перспективные направления в монетарной экономике

Мне в личных сообщениях приходит много вопросов, я стараюсь отвечать, когда есть время. Вопросы стали повторяться, поэтому подумал, что буду публиковать ответы здесь, чтобы сразу все заинтересованные прочитали.

Спрашивают, какие направления исследований в монетарной экономике кажутся мне наиболее перспективными. Монетарная экономика сейчас переживает расцвет, но, по моему субъективному мнению, самое интересное происходит в пяти областях.

1. Обучение в макроэкономике. В моделях с обучением предполагается, что экономические агенты не рациональны в том смысле, что не знают истинное устройство модели, но способны обучаться, оценивая параметры модели как эконометристы. Внутри большой модели у вас, получается, сидят "игрушечные экономисты" с простой МНК-оценкой. Свойства моделей с обучением могут отличаться от моделей с рациональными агентами. Литература об обучении важна для центробанковской коммуникации - ЦБ должен быть уверен, что участники рынка (многие из которых владеют только МНК) способны его понять.

2. Коммуникация центробанков. Всё острее стоит проблема нулевой нижней границы, всё больше веса придаётся не делам (изменению ставки), а словам - обещаниям изменить ставку в будущем и информации о текущих экономических условиях. Извлечь коммуникацию из текстов ЦБ непросто, для этого используются методы математической лингвистики.

3. Поведенческая макроэкономика. Все знают о "провалах теории рационального выбора", обнаруженных в лабораторных экспериментах Канеманом, Тверски, Ариэли, Талером и проч. Сегодня поведенческая макроэкономика достаточно созрела для того, чтобы самые устойчивые провалы учитывались в "промышленных" прогнозных и объяснительных моделях.

4. Эмпирика инфляционных ожиданий. Всё больше опросных данных по ожиданиям фирм и домохозяйств доступно, эти данные центробанки могут использовать для оценки своей работы, либо могут попытаться манипулировать ими. Если у вас есть деньги на проведение большого опроса, сделайте его правильно, и интересные результаты гарантированы.

5. Вычислительная экономика. Экономисты строят всё более сложные модели, которые долго считаются даже на мощных машинах: теперь не обойтись без знания алгоритмов, параллелизации и устройства компьютерного "железа". Выходит всё больше статей в жанре "руководство по параллельным вычислениям для экономистов", "руководство по процессорным мощностям для экономистов". Экономист Тайлер Коуэн утверждает, что ваша зарплата в XXI веке будет расти тем быстрее, чем более ваши навыки дополняют рост компьютерных мощностей. По этой логике, в вычислительной экономике зарплаты будут самыми высокими.

Только что был на семинаре Карло Пиццинелли из МВФ. Вместе с коллегами из Бонна, Копенгагена и Уорвика он исследует, как устроены субъективные модели экономики в головах у людей. 2000 домохозяйств и 1000 экспертов в США задавали одни и те же вопросы: как, по их мнению, изменится инфляция и безработица в ответ на неожиданные шоки в экономике. Исследовались шоки цен на нефть, государственных расходов, денежно-кредитной политики (ДКП) и налогообложения. Ответы экспертов - экономистов и финансистов – согласуются с экономической теорией (например, с моделью Гали-Сметса-Воутерса).

Ответы домохозяйств удивили. С ростом цен на нефть домохозяйства ожидают роста инфляции и безработицы, с ростом государственных расходов – роста инфляции, но (в отличие от экспертов) почти никакого падения безработицы. Расхождение с экспертами проявилось в реакции на ДКП и повышение налогов: повышение ключевой ставки, по мнению домохозяйств, должно приводить одновременно к росту инфляции и безработицы. Такого же эффекта домохозяйства ожидают от роста налогов.

Неужели домохозяйства придерживаются нео-фишеризма? Ответ, утверждают авторы, лежит в области поведенческой экономики. Агенты при прогнозировании придерживаются простой эвристики «хорошее приводит к хорошему, плохое к плохому». Большинство домохозяйств считает рост налогов плохим и считает, что у него будут плохие последствия и для инфляции и безработицы, так же домохозяйства воспринимают ужесточение ДКП.

Исследование указывает на большие выигрыши от коммуникации домохозяйствам: в детальном опросе можно посмотреть, насколько домохозяйства согласны с логическими шагами трансмиссионного механизма. Домохозяйства, которые понимают трансмиссионный механизм, отвечают на вопросы об инфляции и безработице так же, как эксперты.

Q&A: кто получит нобелевскую премию по экономике в 2019 году

Списки потенциальных лауреатов почти не меняются от года к году, из них вычеркивают имена тех, кто получил премию и кто до неё не дожил. Также нобелевский комитет не любит давать подряд премии в одной области экономики, поэтому если в прошлом году дали за экономический рост, в этом году вероятность премии за макроэкономику снижается.

Предсказать премию сложно: например, всегда смотрят на список Clarivate Citation Laureates (бывшие Thomson Reuters Citation Laureates), но они по экономике ни разу за пять лет не угадали, более того, никто из их предсказаний по экономике в последующие года премии не получил. Держа это в уме, решил обновить свои ставки. Предсказывать буду «тройками», чтобы точно угадать.

Авинаш Диксит, Элханан Хелпман и Джин Гроссман за международную торговлю

Дэвид Крепс, Ариэль Рубинштейн и Пол Милгром за микроэкономику, аукционы и динамическую теорию игр

Майкл Вудфорд, Жорди Гали и Бен Бернанке – за новокейнсианскую макроэкономику

Нобухиро Кийотаки, Марк Гертлер и Джон Мур – за финансовые циклы и кредитные трения

Мэтью Джексон и Марк Грановеттер – за исследования социальных и экономических сетей (междисциплинарный нобель, который всех обрадует)

Альберто Алезина, Торстен Перссон и Тимоти Бесли – за политическую экономику

Ричард Познер, Гвидо Калабрези и Андрей Шлейфер – за право и экономику (Шлейфер вместо Дёмсеца, который не дожил)

Эстер Дафло, Майкл Кремер и Марк Розенцвейг – за экономику развития

Стивен Берри, Ариэль Пакес и Ричард Шмалензи – за эмпирическую теорию отраслевых рынков

Мануэль Ареллано, Стефен Бонд и Ричард Бланделл за микроэконометрику и обобщённый метод моментов

Джошуа Ангрист, Дональд Рубин и Джон Лист – за революцию достоверности и эксперименты

Клаудиа Голдин, Дэвид Кард и Эдвард Лазир – за экономику труда (самая вероятная премия)

Мои материалы о нобелевских лауреатах по экономике прошлых лет

Премия 2017 года: Ричард Талер, за вклад в поведенческую экономику
📍 про премию: https://tttttt.me/growthecon/60
📍 что почитать у лауреата: https://tttttt.me/growthecon/63
📍 про книгу Nudge: https://tttttt.me/growthecon/65
📍 про критиков Талера: https://tttttt.me/growthecon/72

Премия 2018 года: Уильям Нордхаус, за интеграцию изменения климата в долгосрочный макроэкономический анализ, и Пол Ромер, за интеграцию технологических инноваций в долгосрочный макроэкономический анализ
📍 про премию (на сайте "коммерсанта"): https://tttttt.me/growthecon/218
📍 что почитать у лауреатов: https://tttttt.me/growthecon/217

В идеале про премию должны писать профессионалы - про эконометристов эконометристы, про теоретиков игр - теоретики игр, но меня, как всегда, никто не остановит, ждите текстов сразу же после премии.

Абхиджит Банерджи, Эстер Дюфло и Майкл Кремер получают премию за экспериментальный подход за борьбу с глобальной бедностью. Отличный выбор! Эту премию ждали уже лет десять.

Целых три человека получили премию за экономику развития - это хоть немного компенсирует тот факт, что в 2015 г. за экономику развития премию дали одному Ангусу Дитону. Эстер Дюфло - вторая женщина, получившая нобелевскую премию по экономике (после Элинор Остром), Банерджи и Дюфло - первая супружеская пара нобелевских лауреатов по экономике.

Читатели подсказывают, что Эстер Дюфло получила премию в 46, что на пять лет раньше, чем прошлый самый ранний лауреат (Кеннет Эрроу получил в 51 год)

Что читать у новых нобелевских лауреатов. Книга "Экономика бедности" Банерджи и Дюфло, по сути, учебник по экономике развития на основе результатов их исследований, написана очень легко, пользовался ей все четыре года, которые читал экономику развития в МГУ.

У Майкла Кремера всё важное в статьях: статья о численности населения и технологических изменениях перекликается с работами лауреата прошлого года, Пола Ромера. Статья про теорию развития O-ring стала классикой объяснений "ловушек бедности" и основой экономики развития без конвергенции (по терминологии Дебража Рея).

Константин Сонин на ЭКОНС пишет про новых нобелевских лауреатов (https://econs.online/articles/ekonomika/nobelevskaya-premiya-2019-po-ekonomike-borba-s-bednostiu/) и цитирует эссе Эстер Дюфло "Экономист как водопроводчик" (plumber, в контексте я бы перевёл как "ремонтник"). Название эссе - отсылка к знаменитому тексту Грегори Мэнкью "Макроэкономист как учёный и инженер". Экономист как учёный доказывает общие принципы работы экономики. Экономист как инженер прилагает эти принципы к конкретной жизненной ситуации.

Эстер Дюфло делает ещё один шаг и пишет, что экономисты должны быть не просто инженерами, а ремонтниками. Инженер знает общие принципы и, глядя на свою цель, разрабатывает машину. Ремонтник часто уже имеет готовую машину и должен понять, как заставить её работать, опираясь на общие принципы, но также учитывая множество "неизвестных неизвестных", с которыми придётся бороться на месте, опираясь на прошлый опыт, знание контекста и интуицию. Лаборатория J-PAL, которую возглавляют Банерджи и Дюфло, обучила уже полторы тысячи "экономистов-ремонтников" для того, чтобы проводить эксперименты по борьбе с бедностью по всему миру.

Уже которую нобелевскую премию по экономике дают за борьбу с бедностью, но проблема бедности остаётся, особенно если считать бедными тех, чей доход ниже 10 долларов в день. Во Всемирном Банке шутят, что пока единственное место, где Всемирный Банк смог решить проблему бедности - это Безесда (богатый пригород Вашингтона, где живут многие сотрудники Всемирного Банка)

Чтобы достоверно измерить пользу тех или иных мер, будущие лауреаты проводили полевые исследования, рассказал РБК старший преподаватель экономического факультета МГУ Даниил Шестаков. Случайным образом разным людям в развивающихся странах предлагались «лекарства от бедности» — москитные сетки против малярии или контрацептивы. Спустя несколько лет исследователи смотрели на результат: насколько снизилась заболеваемость малярией или нежелательные беременности. Такой подход они применяли ко всему, чтобы понять, какие «лекарства» снижают бедность лучше всего, рассказал Шестаков.

Полный текст статьи тут, мне очень нравится название "Лекарство от бедности": https://www.rbc.ru/economics/14/10/2019/5da4476b9a794741e8c92354

Написал большой текст о новой нобелевской премии на ЭКОНС. Нельзя объять необъятное: не удалось перечислить все эксперименты Дюфло и Банерджи в школах и больницах, рассказать о том, что Кремер думал о патентах на лекарства и когда нужно продавать слоновую кость. А ведь Банерджи внёс большой вклад в макроэкономику - книга "Волатильность и экономический рост" (в соавторстве с Филиппом Агионом) связывает деловой цикл с долгосрочным экономическим ростом, и эта тема сегодня набирает популярность.

Зато рассказал самое важное: как бороться с паразитами, чего Папа Римский не знал о сексе и почему Билл Гейтс разводит цыплят: https://econs.online/articles/ekonomika/nobel-prize-research/

Один из самых интересных для меня "диалогов по цепочке". Кстати, Стивен Чекетти вместе с Кимом Шёнхольцем написали популярный учебник "Деньги, банки и финансовые рынки", который (инсайды!) Ксения Юдаева рекомендует читать всем молодым сотрудникам ЦБ.

Должны ли центробанки публиковать протоколы заседаний советов директоров и прогнозы по ставке? Является ли прозрачность политики источником морального риска? Должны ли решения центробанков быть полностью предсказуемыми?
Что нужно знать о центробанках - за 13 минут: в новом выпуске «Диалогов по цепочке» - Ксения Юдаева, первый заместитель председателя Банка России, задаёт вопросы известному эксперту по центральным банкам, профессору Брандейской международной школы бизнеса Стивену Чекетти https://econs.online/articles/video/chto-nuzhno-znat-o-tsentrobankakh/

Был на аналитической презентации по нейтральным ставкам. Нейтральная процентная ставка (r*) – это бенчмарк для оценки денежно-кредитной политики, жесткая она или мягкая. Если r* ниже, чем реальная ключевая ставка, то денежно-кредитная политика жесткая и разрыв по выпуску будет снижаться (отрицательный становиться более отрицательным, а положительный приближаться к нулю). Во всех странах Еврозоны за последние 20 лет r* упали и не собираются расти.

Проблема с r* в том, что они очень неточно оцениваются: обычно там такие доверительные интервалы, что не всегда можно уверенно сказать, жесткая у вас политика или мягкая. Похожим образом критиковали и мои оценки r* для российской экономики. Сотрудники МВФ отвечают на это возражение двояко. Во-первых, центробанки редко совершают резкие шаги: обычно они немного изменяют ключевую ставку, и у них есть время отследить реакцию экономики. Во-вторых, даже если не оценивать r*, центробанкам всё равно придется сделать это неявно. Нужно решать, проводите вы мягкую или жесткую политику, и под это решение хорошо иметь количественные оценки.

Книжные новинки октября

Эммануэль Саез и Габриэль Зукман (Беркли) написали книгу об экономическом неравенстве в США. «Триумф несправедливости» состоит в том, что эффективная ставка налогов в США является плоской для всех групп, кроме самых богатых, для которых она регрессивна. Богатые не платят налоги, когда растёт стоимость активов, налоги на прибыль корпораций почти исчезли (ставки понизили, но и от пониженных ставок можно спрятаться в офшорах), налоги на доход от предпринимательской деятельности тоже снижены. Такую систему авторы предлагают заменить прогрессивным налогом на весь доход, налогом на богатство (Зукман и Саез разрабатывают предложения для президентской кампании Элизабет Уоррен), а также универсальной системой медицинского страхования. Расчеты Саеза и Зукмана критикуют другие специалисты по налогообложению. Дискуссии в твиттере ушли в весьма эзотерические области: приходится вспоминать, что такое теорема эффективности Даймонда-Миррлиса и как оцениваются эластичности при распределении налогового бремени.

«Президент позвонит»: сборник интервью с 35 экономистами, участвовавшими в принятии решений в президентских администрациях Никсона до Трампа. Как обсуждалось сокращение налогов при Рейгане, как Джордж Буш-старший лишился второго срока, что отличало стиль работы Обамы от Клинтона и многое другое.

Дейрдра Макклоски написала манифест в защиту либерализма: свою версию либерализма она называет либерализмом 2.0, гуманным либерализмом или либерализмом горячих сердец. Идеалом либерализма 2.0 является небольшой и эффективный государственный сектор, который борется с бедностью, но не слишком сильно – лучше, чем перераспределение, жизнь бедных улучшит экономический рост. В остальном люди предоставлены сами себе, но их поведение должно быть этичным. Книга похожа на либертарианские манифесты вроде Боуза или Ротбарда, но в стиле Макклоски. Очень много старого материала: если вы читали рецензию Макклоски на Пикетти и буржуазную трилогию, то почти ничего нового из книги не узнаете.

Тома Филиппон (NYU), восходящая звезда макрофинансов, написал книгу об упадке конкуренции на рынках в США. В большинстве секторов экономики США за последние двадцать лет появлялись крупные игроки, которые активно лоббировали защиту своих прибылей, что привело к падению инвестиций, производительности и замедлению экономического роста, стагнации зарплат и взлёту неравенства. В то же самое время в Европе конкуренция активно поощрялась, а антимонопольное законодательство сохраняло свою силу. Филиппон рекомендует вернутся к активному антитрасту, чтобы «спасти капитализм от капиталистов».

Хезер Буше (Вашингтонский центр за справедливый экономический рост) собрала аргументы в пользу того, как неравенство вредит экономическому росту: не даёт людям получать образование и развивать свои таланты, предпринимателям мешает получать капитал для своих проектов, подрывает демократию, увеличивает концентрацию на рынках и так далее. Книга полезна тем, кто не считает неравенство проблемой для экономики.

Вальтер Шнайдель (Стэнфорд) написал о том, почему Европа опередила другие регионы мира по жизненным стандартам (экономические историки называют это Великим расхождением). В версии Шнайделя виноват развал Римской империи. Империи очень плохи в части создания условий для экономических трансформаций, а в Европе империя развалилась и никогда не собралась вновь – постоянно существовало несколько центров силы. Фрагментация вызвала конкуренцию, а конкуренция – инновации. Если бы Римская империя выжила, пишет Шнайдель, мы бы получили аналог Византии – командная экономика с низким уровнем технических и институциональных инноваций.

Вчера удалось посетить лекцию сэра Пола Такера, который сейчас работает в Гарвардской школе Кеннеди, а до этого 30 лет провёл в Банке Англии, из которых почти пять лет был заместителем председателя. Такер по своей сути платоновский царь-философ, вроде Касса Санштейна. Редко встретишь центробанкира, который в рассуждения о межвременной несостоятельности политики и стресс-тестировании вставляет упоминания конституционной экономики Хайека, теории бюрократии Уилсона или вспоминает о чрезвычайном положении по Шмитту. Интерес Такера к философии – недавний. Он говорит, что самой большой его ошибкой во время работы в Банке Англии было то, что он не прислушивался к социологам, политологам, и антропологам.

На лекции Такер говорил о своей книге «Неизбранная власть» и начал с мысленного эксперимента. С чьей личностью ассоциируется восстановление после Великой депрессии 1930-х годов? Очевидный ответ – президент США Франклин Делано Рузвельт. Но в Великую рецессию 2008 года героями стали не политики, а чиновники – Бернанке, Полсон, Гейтнер, Драги... Чиновники никем не избираются, население не считает чиновников вполне подотчетными. Кроме того, чиновники гораздо хуже политиков в том, чтобы «продать» борьбу с кризисом. Отчасти в таком сдвиге есть доля вины самих политиков, которые сбросили основную часть усилий по борьбе с кризисом на независимые центробанки.

Такер утверждает, что необходим сдвиг от технократии к тому, что он называет популизмом, но на самом деле имеется в виду подотчетность. Для этого он разрабатывает принципы делегирования – этим принципам должно соответствовать любое независимое от политики агенство (не обязательно центробанк). Среди принципов – четкие цели, наличие внешнего контроля со стороны выборных представителей и научного сообщества. Независимое агенство также должно бороться с конкретно идентифицированным социальным злом (экстерналией), и не затрагивать вопросы перераспределения.

Мой вопрос Такеру: В развитых странах уже накопилось несколько десятилетий опыта инфляционного таргетирования. Это очень открытый и подотчётный режим: цель по инфляции публикуется, ЦБ объясняет свои действия и публикует прогнозы. При этом, согласно опросам, людям и фирмам безразлична инфляция, если она ниже примерно 10%. Означает ли это, что проблема неизбранной власти на самом деле актуальна только в кризисные моменты, а в обычное время подотчётность ЦБ не так важна?

Ответ Такера: Если чиновники решают, когда наступает чрезвычайное положение и экономику необходимо спасать, то они являются суверенами по Шмитту. Такого быть не должно: центробанки должны быть ограничены в своих возможностях помогать экономике, даже если ценой этого станет предотвращение кризиса. Кроме того, без подотчетности в докризисное время не будет понятно, не стал ли кризис результатом плохой политики неподотчетных институтов.

Представьте себе гитарную струну: вы оттягиваете ее и отпускаете, после чего она встает на свое место. Милтон Фридман еще в 1964 г. предложил теорию деловых циклов, которую назвал теорией гитарной струны: ВВП всегда растет на уровне своего возможного максимума (струна натянута), момент оттягивания струны – это рецессия, после чего ВВП возвращается на свой уровень. Эта теория отличается от современного представления о деловых циклах, согласно которому выпуск колеблется вокруг своего естественного уровня. В современной теории денежно-кредитная политика может лишь сглаживать колебания. В теории Фридмана струну можно «подтягивать».
Стефан Дюпра (Банк Франции) вместе с Эми Накамурой и Ионом Стейнссоном (Беркли) обнаружили, что динамика безработицы в США лучше согласуется не со стандартной теорией делового цикла, а с моделью гитарной струны. Безработица ведет себя как гитарная струна: за спадом должен следовать подъем такой же амплитуды. При этом амплитуда подъема никак не связана с предыдущим спадом, потому что каждое оттягивание гитарной струны вниз – отдельное событие. Если модель Дюпра верна, то выгоды от правильной экономической политики велики: с рецессиями можно бороться снижением процентных ставок и фискальным стимулированием, ничем не жертвуя в периоды бума.
В новом обзоре Даниила Шестакова @growthecon – подробнее об этой модели, а также о других научных находках: когда ориентир на более высокую инфляцию может быть полезен, а также когда и почему ужесточение монетарной политики может вести не к снижению, а к росту инфляционных ожиданий.
https://econs.online/articles/opinions/bezrabotitsa-kak-gitarnaya-struna/

Был на научном семинаре Monetary and Capital Markets Department. В департаменте сейчас сильная команда – среди руководителей семинара восходящая звезда DSGE моделирования Джеспер Линде, и Кристофер Эрсег, который первым ввёл в новокейнсианскую DSGE трения на рынке труда. На семинары MCM часто приглашают людей извне, но сегодня выступал сотрудник MCM, Луис Брандао.

Вместе с соавторами они для 40 стран с развивающимися рынками изучили трансмиссию денежно-кредитной политики. Трансмиссионный механизм описывает, как при проведении ДКП изменения в краткосрочной номинальной процентной ставке влияют на совокупный выпуск и цены. Оказывается, что переход к инфляционному таргетированию улучшает эффективность работы центробанков: при сдерживающей политике выпуск и инфляция падают, как в учебнике. Эффект усиливается, если в стране высокое качество государственного управления (согласно показателям Всемирного банка).

Для оценки влияния ДКП на выпуск и инфляцию авторы используют панельную локальную проекцию, а шоки денежно-кредитной политики оценивают как остатки из регрессии правила Тейлора (процентная ставка инфляцию, уровень цен, выпуск и валютный курс) – такой же подход использовали Кристина и Дэвид Ромер в статье 2000 года. Интересно, что в своей работе для России («Деньги и кредит», 2017 год) я получил похожий результат. Хотя страна у меня была одна, я собрал очень много временных рядов, и в регрессии с изменяющимися коэффициентами обнаружил, что механизм трансмиссии стал работать лучше при переходе к инфляционному таргетированию.

Особенно сильно трансмиссия ДКП проявляется в странах с высоким влиянием канала обменного курса. Также интересно, что положительное влияние инфляционного таргетирования не зависит от степени финансового развития страны. Вывод авторов – не стоит ждать, пока финансовые рынки будут «готовы», переходите к инфляционному таргетированию прямо сейчас, и будет вам счастье.