Кто получит нобелевскую премию по экономике в 2020 году?

Я бы сделал такие прогнозы, от более к менее вероятным:

1. За экономику труда: Джошуа Ангрист, Клаудиа Голдин и Дэвид Кард (и Лоренс Кац?)

2. За аукционы: Пол Милгром, Дэвид Крепс и Роберт Уилсон (и Ариэль Рубинштейн?)

3. За статистический анализ временных рядов: Дональд Эндрюс и Питер Филлипс (и Пьер Перрон?)

4. За международную торговлю (в год торговых войн!): Джагдиш Бхагвати, Элханан Хелпман и Джин Гроссман (и Марк Мелиц?)

5. За исследования кризисов (в коронакризисный год!): Морис Обстфельд, Кармен Райнхарт и Кеннет Рогофф

6. За монетарную экономику: Бен Бернанке, Жорди Гали и Майкл Вудфорд (и Нобухиро Кийотаки?)

7. За исследования делового цикла: Оливье Бланшар, Дэвид Ромер и Грегори Мэнкью

Компания Clarivate Analytics на основе цитат прогнозирует:

1. За нестационарные временные ряды: Дэвид Дики, Уэйн Фуллер и Пьер Перрон. Тест Дики-Фуллера знает каждый экономист, но маловероятно, что Перрону дадут, а его научному руководителю Филлипсу - нет.

2. За экономику труда: Клаудиа Голдин. Многие ждут более чем заслуженной соло-премии Голдин за исследование разрыва в зарплатах между мужчинами и женщинами. Мне кажется, что если давать соло-премию сейчас, то или Голдин, или Бланшару.

3. За эмпирический анализ отраслевых рынков: Стивен Берри, Джеймс Левинсон и Ариэль Пакес. Пора бы.

Пол Милгром и Боб Уилсон получают нобелевскую премию по экономике за теорию аукционов! Заслуженная и давно ожидаемая премия. На прошлой неделе Тайлер Коуэн написал колонку, где назвал премию по экономике anticlimactic - вот дали Ромеру, и никто не обрадовался, 20 лет ждали эту премию. С премией Милгрому та же история. Зря так пишут: когда давно заслуженную премию дают, надо радоваться.

Их называли «бандой четырех» за общие интересы и верность Стэнфорду: четверка стэнфордских экономистов вернула былую славу факультету, который в 1980-х один за другим покидали и молодые, и именитые ученые. Двое из этой четверки, Роберт Уилсон и Пол Милгром, на этой неделе стали лауреатами Нобелевской премии. Ранее еще двое учеников Уилсона стали нобелевскими лауреатами, а сейчас в пик исследовательской активности вступает третье поколение стэнфордских теоретиков.

Теории Уилсона и Милгрома нашли самое непосредственное практическое применение и приносят компаниям и государствам миллиарды долларов.

Как придумать величайший аукцион в истории, как при помощи теории игр исследовать репутацию, улучшать распределение ресурсов и даже назначить свидание: о жизни, исследованиях новых нобелевских лауреатов и о применении их идей на практике – в статье Даниила Шестакова @growthecon

https://econs.online/articles/opinions/kak-prodat-vozdukh-za-100-mlrd/

Нобелевская премия по экономике 2020: полезные ссылки и горячие скандалы

Кажется, это называется 24-часовой новостной цикл? Только я закончил в понедельник вечером писать про новых нобелевских лауреатов, как во вторник утром Банк России выпускает доклад о цифровом рубле, и тема «нобелей» уходит на второй план. Всё равно обязательно почитайте мой большой текст на ЭКОНС: там про проклятие победителя, сотни миллиардов долларов и настоящую любовь. Тексту очень помогла редактура Маргариты Лютовой и долгие разговоры с Алексеем Суздальцевым (Боб Уилсон слушал защиту его диссертации в Стэнфорде!). Все оставшиеся в тексте ошибки и глупости, конечно, на моей совести.

На РБК прокомментировал премию совсем коротким абзацем, зато в хорошей компании - в статье Павел Андриянов и Рубен Ениколопов, оба они, конечно, знают об аукционах намного больше меня. В начале статьи на РБК авторы немного неточно написали о том, что такое проклятие победителя, о чем пишет Константин Сонин: причина проклятия победителя не в том, какой формат у аукциона (голландский или английский), а в наличии общих ценностей - по сути, в том, что участники аукциона сами точно не знают, насколько им нужен лот, пока не получат его.

В другом посте у Сонина роскошная подборка ссылок про аукционы, в том числе на уже классические учебники, по которым я учился в РЭШ (Кришна, Клемперер, Милгром). К этим ссылкам я бы добавил книгу Джейсона Хартлайна Mechanism Design and Approximation и лекции по алгоритмической теории игр Тима Рафгардена. О новых лауреатах много полезных ссылок у Тайлера Коуэна (раз, два) и Алекса Табаррока, очень хорошо написал Кевин Брайан.

Тем временем, в твиттере разгорается скандал: известный исследователь неравенства Бранко Миланович и популярный анонимный аккаунт Unlearning Economics почти одновременно написали твиты о том, что не знают, кто такие Милгром и Уилсон, и что премии они не заслуживают. Экономисты обиделись и удвоили количество твитов с разъяснениями того, за что дали премию, а также стали шутить в духе «академик спрашивает, в чем значение работ Милгрома, отправляя свой твит по частоте, которую распределили на аукционе, в то время как сотни распределенных на аукционе рекламных твитов сражаются за его взгляд в ленте». Миланович считает по-настоящему важным вопросом быстрый экономический рост в Китае. Ему тут же ответили, что институциональная экономика китайского экономического чуда - она про ограничения и стимулы бюрократов (как у Инжи Чена и Жерара Ролана, можно подробнее почитать в учебнике Ролана) и моделируется байесовскими играми. А секвенциальное равновесие для таких игр придумал Уилсон. Не думаю, что Бранко этот аргумент убедит: он явно невысокого мнения об институциональных объяснениях для китайского экономического роста. Экономисты в твиттере пишут, что чтобы теоретиков не обижали, надо лучше популяризовать их достижения, но я не знаю, куда уж лучше: про величайший аукцион в истории в 2000-е годы неслось из каждого утюга - хотя, может быть, это только в России так было стараниями профессоров РЭШ.

Нобелевская премия 2020: за что ее выдали и почему это важно для России?

Нобелевскую премию 2020 года получили экономисты из Стэнфордского университета Роберт (Боб) Уилсон и Пол Милгром за исследования в рамках теории аукционов.

Как утверждает профессор Чикагского университета Константин Сонин, «нет более важной темы в экономической теории последних 40 лет, чем теория аукционов».

Что вообще такое теория аукционов в экономической науке? Почему теория аукционов так важна для России и почему Нобелевскую премию за теорию аукционов получили уже в третий раз? Об этом рассказывает Григорий Баженов в новом ролике Furydrops.

Ссылки:

1. Как продать воздух за $100 млрд: колонка Даниила Шестакова о теории аукционов и вкладе Милгрома и Уилсона
2. Как Нобелевский комитет обосновал выдачу премии Милгрому и Уилсону - популярная заметка (англ.)
3. Сайт Auctionomics - действующего предприятия Пола Милгрома
4. Колонка Рубена Ениколопова
5. Колонка Константина Сонина

Есть ли в DSGE-моделях вынужденная безработица?

Канал Politeconomics пишет: «вынужденная безработица не может быть согласована с DSGE-моделями, так как они основаны на оптимизационном поведении индивидов. Иначе придется считать, что безработица является результатом оптимизации. То есть миллионы людей, решив математическую задачу максимизации благосостояния, добровольно уволились».

Я уже читал такую критику (вот о том же самом пишет Ларс Силл, профессор Университета Мальмё) и никогда не видел хороших аргументов в её пользу. Действительно, в базовой новокейнсианской DSGE-модели рынок труда неоклассический, а вся безработица является добровольной: там реальная зарплата равна предельному продукту труда, и не работают только те, кто не хотят. В терминах модели это означает, что репрезентативное домохозяйство предлагает столько труда, чтобы предельная полезность от вознаграждения за дополнительный час занятости сравнялось с предельной отрицательной полезностью от усилий на очередной час работы.

Я не специалист по рынку труда в DSGE-моделях, но даже я знаю, что никто не использует простую модель из учебника для описания реальной экономики: в моделях, которыми пользуются центральные банки и международные организации, обычно есть какие-то несовершенства на рынке труда. Навскидку могу вспомнить три примера. Во-первых, в моделях с жесткостью номинальных зарплат вниз работодатели в кризис не хотят понижать зарплаты (те, кому понизят зарплаты, станут хуже работать) и предпочитают вместо этого увольнять работников: именно это произошло в 2008 г. в европейской периферии.

Во-вторых, в моделях поиска и подбора найм работника сопряжен с издержками для фирмы, которые зависят от меры напряженности рынка труда (отношение числа безработных к незанятым вакансиям). В таких моделях работники часто лишаются работы из-за шоков, которые не могут контролировать, и становятся вынужденно безработными: дальше они должны начать процесс поиска вакансии и прекратить его тогда, когда ожидаемый выигрыш от лучшей вакансии сравняется с ожидаемыми издержками от дополнительного времени, потраченного на поиск работы.

У моделей поиска есть недостаток: из-за предпосылки разделения риска внутри домохозяйства безработные получают более высокую полезность, чем работающие - они потребляют столько же, сколько остальные члены домохозяйства, но при этом не тратят силы на работу. Поскольку домохозяйства заботятся об общем уровне потребления, а он ниже из-за наличия безработицы, безработицу всё ещё можно назвать вынужденной. Но, в-третьих, Кристиано с соавторами разработали модель с такой вынужденной безработицей, в которой полезность безработных ниже полезности занятых, и занятость реалистично изменяется вместе с деловым циклом. Так происходит потому, что в постановке Кристиано полная страховка рисков внутри домохозяйства неоптимальна. Можно представить себе это так: домохозяйство состоит из двух братьев, один работает, второй сидит без работы - питаются и живут братья вместе, но работающий брат может позволить себе потратить часть своей зарплаты на личные нужды и хобби.

Во всех трёх типах моделей: (1) безработица равновесна, (2) решения агентов являются результатом оптимизации в условиях ограничений и (3) неверно, что безработица связана с тем, что люди «добровольно уволились».

Politeconomics продолжает: «Сторонники DSGE-макроэкономики активно ищут пути выхода из этой ситуации. В своих попытках они обращаются к разным новым теориям: теория поиска, теория эффективной заработной платы…» Для начала, эти теории не новые - они появились в начале 1980-х гг. и, таким образом, старше новокейнсианской макроэкономики. В обеих теориях есть вынужденная безработица: при установившемся на рынке уровне зарплаты люди хотят работать, но не могут найти работу - либо потому, что на поиск вакансий надо потратить ресурсы, либо потому, что открытых вакансий нет. Что же не так?

В очередной раз наблюдаю плохое понимание гетеродоксов статуса абстрактных моделей в экономической науке. По фактам рассуждения авторов канала Politeconomics разобрал Даниил Шестаков.

Я же отмечу следующее: чтобы разбирать ситуации ad hoc вам необходим идеальный тип (те самые модели без несовершенств), в противном случае вообще неясно как вы будете строить контрфакт и разбираться в причинно-следственных связах. Модели в экономической науке — это своего рода лаборатории для экономистов. Сначала смотрим на то, чтобы происходило в чистом виде (per se), устанавливаем связи при прочих равных, а затем добавляем несовершенства (ad hoc), смотрим, что это меняет, и прогоняем модель на данных. Если ретро сходится с модельными значениями, значит, модель довольно хорошо описывает фактическую динамику, мы можем признать модель рабочей.

Вообще, экономические модели похожи на те, что применяются в астрономии, эпидемиологии и метеорологии. Во всех этих науках возможности эксперимента ограничены, поэтому приходится работать с искусственными конструкциями, повторяющими фактические траектории. Если они их повторяют хорошо, то все ок. Если плохо, надо работать дальше.

Чем сложнее объект исследования, тем хуже с точностью прогнозов (учитывая ограниченность применения эксперимента это важно). Как писал Хайек: "социальные науки - подобно биологии, но в отличие от большинства областей физического знания - исследуют структуры сущностной сложности, например, такие структуры, характерные особенности которых могут быть представлены только на моделях, построенных на относительно большом числе переменных". И, конечно, чем больше факторов, тем сложнее сказать ТОЧНО.

При этом в реальной практике в модели всегда добавляются несовершенства рынков. В хороших современных учебниках (в т.ч. для бакалавров) разбирают случаи и причины несовершенств. Претензии претенциозного канала необоснованные и высосаны из пальца.

О вынужденной безработице в DSGE-моделях: продолжение полемики

Ранее канал Politeconomics в свой записи утверждал, что «есть одно макроэкономическое явление, которое мейнстрим не может объяснить, хотя и пытается. Это безработица. Особенно вынужденная безработица». В своём ответе я поспорил и привёл множество примеров DSGE-моделей, которые объясняют динамику безработицы, в том числе вынужденную безработицу. Для объяснения безработицы в базовую новокейнсианскую модель вводятся различные допущения: жёсткости зарплат, издержки поиска на рынке труда, или ненаблюдаемые усилия работников, из-за чего им платят «эффективную заработную плату».

В ответе авторы канала Politeconomics объясняют, чем их не устраивают такие объяснения вынужденной безработицы: они «не вытекают автоматически из так называемых «микрооснований» модели, а являются именно дополнением, призванным привести модель к большему соответствию с наблюдаемым в реальности экономике». Само по себе это, однако «может быть не проблемой. А может и быть». Так проблема или не проблема? Видимо, проблема, потому что «ад-хоки носят чрезвычайно сильный характер, так что подрывают теоретическое «ядро»» и «речь идёт не просто о «приближении», а именно о «подгонке» моделей под результат».

Для начала, что такое добавка ad hoc? Это ограничение в модели, которое не выведено явно из оптимизирующего поведения агентов. Например, жёсткость цен в базовой новокейнсианской модели моделируется с помощью механизма Кальво: в каждом периоде лишь какой-то случайно выбранной доле фирм разрешается переустановить цены. Популярные добавки ad hoc такого рода - это жёсткости цен и зарплат, наличие в экономике домохозяйств без доступа к рынкам капитала и проч.

Я не думаю, что ad hoc добавки в базовую модель подрывают её теоретическое ядро. Во-первых, многие из этих жёсткостей отражают реальные взаимосвязи, которые мы видим в микроданных. Например, то, что номинальные зарплаты не падают, описал Труман Бьюли: для своей книги он брал интервью менеджеров в своём регионе. Я думал, посткейнсианцы любят, когда опрашивают реальные предприятия, а не теоретизируют, сидя на диване. Дело Бьюли живёт: Эми Накамура, которая в прошлом году получила премию Джона Бейтса Кларка, объединилась с профессорами менеджмента, чтобы понять, как фирмы устанавливают цены. Во-вторых, теоретическое ядро никуда не исчезает: оно всегда сохраняется даже в самой продвинутой модели в качестве особого случая, достаточно поставить значения ряда параметров равными (например) нулю. Заметим, что поскольку DSGE-модели оцениваются на данных, вы можете проверить гипотезу о том, равны ли значения этих параметров нулю. В-третьих, для многих из ad hoc добавок существуют микрообоснованные версии: вместо Кальво вы можете использовать издержки меню или state-contingent pricing, вместо жёсткости зарплат - какую-нибудь из версий модели поиска.

Politeconomics пишет дальше: «Рациональные» репрезентативные агенты не являются разумной точкой отсчёта в построении экономической теории». Я как раз думаю, что рациональные репрезентативные агенты являются лучшей отправной точкой из всех возможных, но именно что отправной точкой. Освоив простые модели, например, из учебника Майкла Уикенса, студент будет готов к более сложным моделям, в которых происходит отказ от предпосылки репрезентативного агента и отказ от предпосылки рационального агента: Behavioral New Keynesian, Heterogeneous Agent New Keynesian - самые горячие темы в макро. Как заметил экономист и психолог Дэн Ариэли, люди предсказуемо иррациональны. Иррациональность включается в макроэкономические модели, в форме гиперболического дисконтирования, диагностических ожиданий и проч. Отклонения от совершенной рациональности, которые включаются в макромодели, тщательно проверяются на данных лабораторных экспериментов - некоторые из них известны уже давно, ещё с работ Канемана и Тверски.

Таким образом, более сложные модели одновременно ближе к реальности в своих предпосылках, сохраняют теоретическое ядро и лучше объясняют данные - никакой «подгонки» «большой ценой» я тут не вижу.

Фотография заряжена на надёжные микрооснования для ваших моделей

«Вестник бури» против Сергея Гуриева

Читатели канала попросили прокомментировать видео «Сергей Гуриев - апостол святого рынка». Меня заинтересовало, как авторы видео, Андрей Рудой и Даниил Григорьев, справятся с тем, что Гуриев часто высказывает левые идеи: положительно относится к безусловному базовому доходу, пишет, что у России нет прогресса по экологической устойчивости, что нужно повышать МРОТ до 25 тысяч рублей, выступает против пенсионной реформы 2019 года. Павел Пряников даже пишет, что Гуриев «заболел социализмом». Для апостола святого рынка это, по меньшей мере, странно.

Оказывается, взгляды Гуриева можно просто проигнорировать. В видео про Гуриева почти нет самого Гуриева: только несколько отрывков из его лекции 2012 г. в Политехническом музее «Зачем нужна макроэкономика?». В MMT-чате я узнал, что замысел видео в другом: упоминание Гуриева «приведёт к большему числу просмотров и вниманию аудитории», а вообще авторы видео хотели «показать, что есть определённый набор ядерных положений, определяющих современной экономическое мышление большинства мейнстримщиков».

Критика экономического мейнстрима от Рудого и Григорьева (по большей части - пересказ книги пост-кейнсианца Джона Бэзила Мура Shaking the Invisible Hand) не показалась мне убедительной: мне кажется, авторы видео плохо представляют себе, что они критикуют. Перечислять все ошибки видео долго, остановлюсь на двух самых серьёзных.

Во-первых, критикам не нравится, что в мейнстриме много долгосрочных трендов (естественные уровни выпуска, безработицы, процентной ставки и проч.). Экономика - сложная адаптивная система, в ней нет стабильных трендов! - говорят пост-кейнсианские критики. Но вот беда: надо как-то объяснять факты Калдора. Например, последние 150 лет экономика США росла в среднем на 2% в год: на графике выделяется спад из-за Великой депрессии, но остальные рецессии едва заметны. Стабильность долгосрочного роста в развитых экономиках является отправной точкой для его моделирования - и многие из предлагаемых моделей помогают понять, почему этот рост может, в конечном итоге, замедлиться. Ничего про факты о долгосрочном росте нет ни в видео «Вестника бури», ни в разрекламированном ММТ-учебнике по макроэкономике: If I ignore it, maybe it will go away. В отличие от пост-кейнсианцев с их отвлеченными рассуждениями, мейнстрим смотрит на реальные данные.

Факты Калдора продолжают выполняться, и постоянные тренды могут служить хорошим первым приближением для данных (Herrendorf, Rogerson, and Valentinyi, 2019). Интересно, что популярный MMT-учебник Митчелла-Рея-Уоттса упоминает только факт про долю труда в национальном доходе, который в последние годы немного сломался (есть разные объяснения, почему)

Поразительная стабильность долгосрочного роста (Jones, 2016)

«Вестник бури» против Сергея Гуриева, продолжение

Во-вторых, критики не понимают, как в современной макроэкономике используется понятие равновесия: они думают, например, что деловой цикл - это отклонение от равновесия, но экономика к нему возвращается. Так считали Тобин и Патинкин, но сейчас давно не 1970-е. В современной макроэкономике деловой цикл является динамическим равновесным феноменом. То есть равновесие достигается в каждом периоде. Но нигде при этом не говориться, что это равновесие оптимально или единственно. В лекции Гуриев несколько раз задаётся вопросом: какая экономическая политика поможет нам перейти от плохого равновесия к хорошему?

Правильная формулировка для критиков: в отсутствие шоков равновесная траектория в экономике сойдётся к траектории сбалансированного роста - но и эта траектория не обязана быть оптимальной! Половина любого учебника по экономическому росту про то, почему рост неоптимален и как сделать его оптимальным. Впрочем, авторы видео не знают, что в макроэкономике сбалансированный рост - это траектория: в их изложении "экономика сходится к общему вневременному идеальному равновесию". В первом приближении траектория сбалансированного роста определяется стороной предложения - но только в первом приближении: сейчас даже в бакалаврских учебниках можно прочитать и про гистерезис (авторы его считают гетеродоксальной идеей, хотя про него написано даже у Мэнкью), и про направленные технические изменения, и про многое другое.

По поводу общего равновесия в видео больше всего путаницы. Авторы не знают, как расшифровывается DSGE, не понимают, что утверждает теорема Зонненшайна-Мантеля-Дебрё (да, зрителям было тяжело) и какие выводы из неё для макромоделей, но главное - почему-то считают, что общее равновесие - это идеализированная система, не приложимая к реальности.

Приведу только один пример. В прошлом году я писал про статью, в которой с помощью модели общего равновесия - той самой, которую критики считают нереалистичной и идеализированной - удалось обнаружить затерянные ассирийские города. Мне хочется, чтобы вы поняли, насколько это круто. Гравитационная модель - приведенная форма системы общего равновесия - хорошо объясняет паттерны торговли в 17 веке до н.э.! Современные Генрихи Шлиманы и Индианы Джонсы должны учить микроэкономическую теорию. Интересно, что к работам отца эконометрики и автора гравитационной модели Яна Тинбергена Кейнс относился скептически. Но Тинберген оказался прав: в науке нельзя без анализа данных. Поэтому так важен «эмпирический поворот» в экономическом мейнстриме, о котором говорят последние 30 лет.

Авторы видео рассказывают, как на экономических факультетах почти не слышны альтернативы мейнстриму. Тут они просто повторяют своих западных коллег: в России ситуация обратная. Хорошего экономического образования очень мало, а на одного "мейнстримщика" приходится два гетеродокса. Особенно много австрийцев, но и разных пост-кейнсианцев хватает. У них свои экосистемы журналов - например, Иван Розмаинский, лекции которого публикует канал Politeconomics, публикуется в основном в Economic Herald of the Donbas. С такой волной Гуриев и Сонин справляются с большим трудом.

Почему я всё это пишу? Мне кажется, при всех минусах, видео немного двигает дискуссию вперёд. Обычно в блогах я встречаю мысли в духе «во Франции Гуриева научили быть левым». В видео «Вестника бури», повторюсь, Гуриева почти нет, зато есть обсуждение экономической методологии и изложение пост-кейнсианской критики. К сожалению, пост-кейнсианцы пока слишком плохо понимают мейнстрим, чтобы убедительно его критиковать #badeconomics

Мем от читателя канала, хорошо суммирует полемику

Григорий Баженов записал качественный ответ на видео «Вестника бури» против Гуриева (где, как мы помним, не было Гуриева): там хорошие рассуждения про то, что использование теории хаоса не несёт добавленной ценности для моделей и, очевидно, из неё следует необходимость хаотической - и хаотичной - экономической политики. Мне понравилась аналогия с погодой, которая, будучи хаотической системой, предсказывается по принципам, не столь далёким от принципов современной экономики! Помню, когда-то читал об этом у Нейта Сильвера в «Сигнале и шуме» - по-моему, у Григория в видео получилось нагляднее.

Также хорошо разобрана мысль, что гистерезис - это совсем не гетеродоксальная идея. Откуда «Вестник бури» это взял? Про гистерезис написано во всех учебниках. В видео «Вестника бури» сказали, то что сказали, но имелось в виду, видимо, что гистерезис может быть непросто встроить именно в DSGE-модели. Но в последние лет десять появилось много новых результатов, в которых гистерезис встраивают в полноценные DSGE, и он действует не только через рынок труда, но и через рынки капитала и (недо)инвестиции в R&D. Если «Вестник бури» будет делать ответ, обязательно рекомендую ознакомиться с этими исследованиями.

Если бы я был «Вестником бури», то критикам я бы ответил, что при обсуждении экономической политики мы часто встречаем более грубые версии академических идей, без глубокого обсуждения гистерезиса и, возможно, с устаревшим пониманием равновесия. На это легко возразить, что тогда надо было в видео сконцентрироваться на конкретных спорах, а не на абстрактных принципах. И обсуждать стоило, не знаю, публичные выступления Ларри Саммерса, а не критиковать ради кликов Гуриева с его БОДом и МРОТом. Подписывайтесь на Григория обязательно, у него много хорошего контента.

#ЧтоПочитать в 2021 году

Девять самых ожидаемых книг по экономике 2021 года

Я не подводил книжные итоги 2020 года, потому что все надоели с итогами года потому что год выдался бедным на хорошие книги по экономике. Запомнились «Смерти от отчаяния и будущее капитализма» Анны Кейс и Энгаса Дитона, а также двухтомник Эдварда Нельсона «Милтон Фридман и экономическая полемика в США, 1932-1972». Об этих книгах потом напишу подробнее.

А теперь к хорошим новостям: в 2021 году нам будет что почитать. Я выбрал самые интересные книги из каталогов академических издательств.

💥 Филипп Агийон, Селина Антонен, Симон Бунель, «Сила созидательного разрушения: экономические потрясения и богатство народов». Агийон давно ждёт нобелевскую премию за исследования экономического роста в рамках неошумптерианского подхода. Неошумпетерианцы моделируют рост как последовательность инноваций, каждая из которых обесценивает предыдущие - в этом суть процесса созидательного разрушения. На основе такого подхода в популярной книге Агийон с соавторами обсуждает самые модные темы: секулярную стагнацию, ловушку среднего дохода и зеленые инновации. Книга изначально написана на французском, а перевод на английский в Harvard University Press оформили «под Пикетти».

🌍 Роберт Бейтс, «Политическая экономика развития: теоретико-игровой подход». Бейтс, живой классик политологии и африканист, в новой книге рассуждает о парадоксе развития. Развитие невозможно без государства, но правители часто грабят своих подданных. Как заставить власти работать на общее благо? Ожидается простая теория игр и много примеров из истории Африки.

💵 Ян Экхаут, «Парадокс прибыли: как благополучие фирм ставит под угрозу будущее работников». Экхаут - ярчайшая звезда в области экономики труда и исследований рыночной власти фирм. В книге обещает рассказать, как компании-суперзвёзды завышают цены, душат конкуренцию и не повышают зарплату работникам. В том же духе писал Тома Филиппон в «Великом развороте»: мне кажется, читать Экхаута будет ещё интереснее.

🍀 Уильям Нордхаус, «Зелёный дух: экономика столкновений и заражений в тесном мире». Нобелевский лауреат в новой книге обещает много практических рекомендаций: как облагать налогами углеводороды, как сделать налоговую систему эффективной, и как добиться международного сотрудничества в сфере экологии с помощью климатических клубов.

💰 Майкл Кин и Джоэль Слемрод, «Мятеж, мошенники и мытари: безумие и мудрость налогов сквозь столетия». История налогов от Геродота до панамагейта. Налог Петра I на бороды назван образцовым!

🛠 Питер Линдерт, «Как заставить социальные расходы работать». Ведущий экономический историк прослеживает эволюцию государственного образования, здравоохранения, пенсионных систем и соцзащиты в разных странах. Что сработало? Что делать со старением населения? Что помогает экономическому росту, а что вредит?

📈 Кристи Айронсайд, «Твёрдый рубль: надежда на процветание в позднем СССР». Историк из университета Макгилла пишет о роли денег и материальных стандартах жизни в послевоенном СССР. При коммунизме, возможно, денег и не будет, но в СССР покупательная способность рубля была залогом веры многих в коммунистический проект - и последующего в нём разочарования.

⚖️ «Борьба с неравенством», под редакцией Оливье Бланшара и Дани Родрика. Материалы конференции, прошедшей в октябре 2019 года. Выступления можно посмотреть тут. Состав участников звёздный, а разброс тем широкий: от этики неравенства до технологических изменений, рынка труда и налогообложения.

🔮 Скотт Самнер, «Денежная иллюзия: рыночный монетаризм, Великая рецессия и будущее монетарной политики». Самнер - необычный монетарный экономист. Он считает, что кризис 2008 года в США произошёл из-за действий ФРС, что центробанкам нужно таргетировать не инфляцию, а номинальный ВВП, и что в наших идеях о том, как проводить монетарную политику, нужно вернуться к Ирвингу Фишеру и Милтону Фридману. До сих пор его размышления были разбросаны по постам в блоге: будет интересно прочесть их в структурированном виде.

Эдмунд Фелпс в 1990 году писал о Кейнсе:

«Его идеи были радикальными. Кейнс заставил экономистов обратить внимание на неопределенность будущего, на то, как трудно понять, как анализируют ситуацию остальные, и следующую из этого невозможность коллективного разума и коллективной рациональности. В этом отношении Кейнс был глашатаем интеллектуальной революции своего времени. Его взгляд был схож с тем, что происходило в искусстве и философии - кубизм Пикассо и Брака, атональность Шёнберга и Берга, раздробленная поэзия Элиота и Паунда, и самые разнообразные тексты от Ницше до Сартра. Кейнс принёс в экономику взгляд, который обычно называют модернизмом: осознание того, как человек отдален от остальных, множественность перспектив, смерть объективной истины, головокружительное чувство неупорядоченности».

Через час на лектории ILoveEconomics буду рассказывать про искусственный интеллект и экономический рост. Может ли робот, имитация человека, создать шедевр (и увеличить ВВП)? Заменят ли роботы людей? Ссылка на лекцию: https://lesh.info/lectures