Пленные армии Наполеона были размещены во всех губернских городах Поволжья и в некоторых уездных центрах.

Материально-бытовые условия жизни плененных офицеров, определенных на жительство в поволжские города, отличались относительным комфортом. Офицеры получали 50 коп. в день, что в год составляло 182 руб. 50 коп. Отметим, что в конце XVIII – начале XIX вв. военнослужащий, имевший первый офицерский чин, получал 200 руб. в год.

При этом следует учитывать, что военнопленные экономили на арендной плате за жилье, так как за нее платила казна и получали одежду также
на государственные деньги. Кроме того, существовали разовые пособия, а некоторые военнопленные получали выплаты с родины.

Военнопленным частично оплачивались добровольные заработки: преподавание французского и немецкого языков, математики, рисования, музыки,
фехтования. Особенно в поволжских городах были востребованы услуги медиков. Поэтому некоторые пленные военные врачи заработали за время
пребывания в плену существенные суммы. В отличие от нижних чинов, офицеров редко привлекали к общественным работам – копанию земляных рвов и обустройству дорог.

Дешевизна продуктов питания в поволжских городах позволяла пленным офицерам питаться сытно и разнообразно. Так, по воспоминаниям Ю. фон Зодена, «фунт говядины обходился в 10 копеек…, фунт хлеба – в 5-6 копеек».

«Мы питались исключительно хорошо. Ни в какой другой стране невозможно жить на такие деньги», – отмечал Ф. фон Фуртенбах. На столе у пленных офицеров были блюда из говядины, телятины, баранины, свинины. Многие готовили по собственным немецким рецептам глухарей, рябчиков, куропаток, уток.

Размещение значительного количества пленных в поволжских губерниях вносило определенное беспокойство в размеренную жизнь поволжских городов. Местные власти в тяжелых условиях военного времени не только должны были решать все вопросы, связанные с их проживанием и содержанием, но и предотвращать возможные конфликты между ними и местным населением.

Отношения городского простонародья с военнопленными складывались очень непросто. Мещане и купечество большинства поволжских городов, в отличие от провинциального дворянства, появление пленных встретили весьма прохладно. Особенно непросто пришлось пленным в Самаре и Ставрополе-на-Волге. Доминирующими сословиями в этих городах были мещане и крестьяне – носители патриархального сознания.

Пленные для них были «чужаками». Городское простонародье демонстрировало свою неприязнь пленным в самых жестких формах. Некоторые хозяева в офицерских квартирах испортили печи, выставили окна. В Самаре умерших французов отказались хоронить на православном кладбище. Более гуманным было отношения к военнопленным со стороны местного дворянства и чиновничества. Благодаря тому, что представители власти принимали у себя пленных, они быстро вошли «в семейный круг дворян»

Со временем бытовые конфликты постепенно сглаживались. Местное население привыкало к пленным. Таким образом, взаимоотношения военнопленных с местным населением претерпели несколько стадий эволюции: от резко неприязненных в 1812 г. до спокойно-благожелательного. Чем дольше прибывали пленные на территории внутренних губерний Российской империи, тем терпимее относилось к ним местное население

Проводы пленных на родину сопровождались пиршеством, проходили в обстановке общего ликования и дружеского настроя. Некоторые пленные, не имевшие возможности реализовать себя на родине, остались в России. Всего к середине 1814 года русское подданство приняло примерно 60 тыс. пленных

Как и в предыдущие войны, тяготы тюремного заключения выпали обычным солдатам – тем, у кого не было офицерского патента, в то время как их командиры находились на привилегированном положении: под честное слово их отпускали жить вне тюремных стен. Условия освобождения из-под стражи нельзя назвать тяжёлыми.

Военнопленный должен был поклясться своей честью, что не попытается бежать и не выйдет за пределы предписанной ему территории – как правило, он имел право «отходить по главной дороге на расстояние не более мили от границ города» – а также соблюдать британские законы, пока он находится на территории страны. Что особенно важно, он давал слово, что не будет «во время своего пребывания в Великобритании ни прямо, ни косвенно поддерживать переписку с кем-либо из врагов Его величества, ни получать, ни писать письмо или письма иначе чем посредством вышеназванных комиссаров по делам военнопленных, чтобы они могли прочесть и одобрить их».

Они находились более чем в девяноста разных местах, как правило, в небольших и средних городах на некотором расстоянии от важнейших центров – таких, как, к примеру, Андовер в Гэмпшире, Уантидж в Оксфордшире, Тависток в Девоне. В этих городах они жили в обществе, ходили в кафе, снимали жильё у штатских, и их ограничивал только комендантский час, а также запрет на передвижение за границы города. Некоторые сумели интегрироваться в местное общество и в полной мере наслаждаться общением, порой даже изысканным.

В Селкерке, на юге Шотландии, офицеры ужинали в местных семьях и могли быть подписчиками местной библиотеки, покупавшей для них книги на французском языке: за период с 1811 по 1814 г. они около 4000 раз брали в библиотеке книги, проявляя бóльшую активность, чем местные подписчики. В соседнем Пиблсе одни французские офицеры организовывали балы и театральные представления, а другие давали уроки французского, математики, черчения и фехтования.

Одним из городов, предназначенных принять французских военнопленных, отпущенных под честное слово, стал Честерфилд в Дербишире, куда в период между 1810 и 1814гг. было отправлено около 400 офицеров. Их жизнь в Честерфилде была совершенно типичной, и чаще всего они жаловались на то, что они мало чем могут заняться. Но условия их содержания были сравнительно гуманными. Их хорошо приняли городские жители, и они вскоре стали обычной публикой в городе.

Армейские офицеры могли при желании жить с жёнами, а многие из тех, кто был холост, завязали отношения с местными женщинами, а некоторые и вступили с ними в брак; впоследствии часть французов осталась в Англии и после заключения мира. Другие могли надеяться быть принятыми в местном обществе: к примеру, сэр Уиндзор Ханлок, владелец особняка в Честерфилде, приглашал пленных католиков в свой дом и частную часовню. Такие пленники редко сталкивались с бедностью или лишениями. Они получали в день десять шиллингов содержания, если имели чин капитана или более высокий, и семь шиллингов, если были в меньших чинах.

Это содержание помогало им оплатить жильё для себя и, возможно, для слуги, если он у них был. Кроме того, если им нужно было увеличить свой доход, им позволялось мастерить вещи на продажу или учить жителей Честерфилда иностранным языкам, черчению и музыке.

Для этих людей нахождение в плену могло стать сравнительно комфортным – привилегия, которую делали возможной их статус и их социальная принадлежность. Но не было гарантий, что они этим довольствуются. Их стремление к свободе оставалось сильным, и из четырёхсот пленных около шестидесяти пыталось бежать. Некоторые сумели пересечь Ла-Манш и вернуться во Францию.