Рубрика "ответы на вопросы, которые у вас были, но вы об этом не знали": откуда появилось слово OK, которое используется, ну, везде?

Судя по всему, виновниками стали бостонские студенты начала XIX века, которые соревновались в остроумии, выдумывая аббревиатуры из неправильно написанных выражений (например, knuff ced – KC, know yuse – KY, oll wright – OW). Одна из таких шуток, OK – Oll Korrect – пригодилась восьмому президенту США, Мартину Ван Бюрену по прозвищу Old Kinderhook: в ходе избирательной кампании появляется меткий слоган "Old Kinderhook is OK". Через несколько лет получает распространение телеграф, использующий OK как отбивку о получении сообщения, а что было дальше, вы и сами знаете.

https://www.youtube.com/watch?v=1UnIDL-eHOs

Прерву незапланированное полугодовое молчание (у меня много оправданий, но ни одно из них не хочу всерьез упоминать) короткой репликой про Киселева, нового гостя Дудя.

Два эпизода в разных концах интервью. Сначала он уходит от вопроса о повышении цен, которое не освещалось в его программе ("я не экономист"), чуть позже – от вопроса про плагиат заставки Вестей из Робокопа ("я просто снимался"). Человек, который с такой легкостью отказывается от ответственности – пример идеального пропагандиста, способного на лету принимать новую парадигму, забыв про вещи, которые отстаивал 10 минут назад.

Не забывайте: Океания всегда воевала с Остазией.

​​Коммуникации многомиллиардного бренда должны быть универсальны и максимально аккуратны: это диктуется размерами бизнеса и слишком размытой аудиторией (можете сходу сказать, кто ЦА H&M или Apple?). В некоторых случаях провокативная реклама работает – например, кампания Diesel Be Stupid, – потому что помогает строить ассоциации с брендом через негатив: то, что вызывает отвращение у взрослых, находит отклик у молодёжи. Заметьте, что бренд ориентирован на вторую группу, а первая может генерировать шум, но на продажи это никак не повлияет. В общем, провокация – тонкий и сложный инструмент, который может бомбануть в обе стороны.

Вы уже поняли, к чему я, потому что сегодня в интернете есть только одна тема для обсуждения. Российский Reebok стартовал с новой кампанией #нивкакиерамки, которая на самом деле является адаптацией (можете посмотреть картинку в конце поста). В английском варианте фраза звучит как Never apologize for being strong: хотя там и есть фотография девушки, этот месседж может спроецировать на себя и мужчина, потому что он универсален. В адаптированном варианте вместо этого девушке предлагается посидеть на мужском лице (и через текст, и визуально), что как минимум мешает мужской аудитории принять коммуникацию (а мне куда садиться?), как максимум – вызывает раздражение у особо ранимых товарищей.

Про морально-этические вопросы этой рекламы вам уже должны были рассказать на всех остальных каналах в Телеграме, я же отмечу только то, что это результат очень плохого управления брендом. Не нужно оправдывать смелостью рекламу, которая провоцирует 50% ЦА: если вы не умеете убеждать потребителей (всех потребителей!) в ценностях своего бренда и одновременно продавать больше кроссовок, то идите работать в некоммерческие организации или заводите личный блог, а бизнес оставьте маркетологам из Nike.

В последние годы автомобильные дизайнеры как будто сговорились имитировать хищный прищур Клинта Иствуда

В скандале с харассментом в Медузе мне больше всего не хватает истории девушки, пострадавшей от действий бывшего и будущего главного редактора Ивана Колпакова.

Весь сюжет в текущем воплощении крутится вокруг одного человека (Колпакова): вот он отстранен, вот его хейтят в комментариях, вот он ушел, вот вернулся. Остальные – второстепенные персонажи, будь то друзья, ценой своей репутации возвращающие его на старую должность, или противники действий редакции. Но обиднее всего быть "девушкой, которую лапал Колпаков": во всей развернувшейся дискуссии про единственного пострадавшего человека так никто и не вспомнил, оставив ей незаметную роль объекта действий главреда.

Снова история агрессора (харассера?) оказалась волнительнее и масштабнее, чем маленькая драма пострадавшей. Можно отписываться от пабликов или увольняться из издания, но даже виды реакции говорят об одном: в текущей системе моральных координат отправной точкой оказывается проступок, а не люди.

​​У меня в кармане лежит кредитка, проездной в метро и пропуск на работу. Все эти карты – бесконтактные, потому что на дворе двадцать первый век.

У меня в кармане лежит небольшой кошелек, в который влезают все эти карты и еще немного налички. Он прочный, удобный и очень мне нравится, но китайский производитель, нацеленный на американский рынок, так беспокоился о моей безопасности, что добавил в него слой RFID-защиты (по сути – фольгу), которая блокирует бесконтактные платежи.

Упс.

В США странная ситуация с банковской системой: ее размер (в 10 раз крупнее российской) мешает любым быстрым изменениям, поэтому она застряла где-то на уровне прошлого века. Ещё полтора года назад половина всех американских кредитных карт были исключительно с магнитной полосой (!), а бесконтактные платежи до сих пор занимают меньше 10% рынка (у нас – больше 40%). Про оплату смартфоном даже не буду вспоминать, там все совсем плохо.

Все необычное рождает страх, а страх очень легко монетизировать. Еще бы, каждый день в эпоху (не)наступившего киберпанка тысячи хакеров, обвешенные беспроводными терминалами, выходят на охоту в общественных местах. Их невозможно поймать за руку, они всегда в тени, скрываясь под магией радиоволн – и только RFID-защита, этот тоненький лист фольги, последний и единственный оплот сопротивления, надежно простроченный китайской швеёй, оберегает кровные деньги от этих невидимок.

Так, стоп. Что-то здесь не так.

Между реальными угрозами и потенциальными рисками есть огромная пропасть, которая иногда перекрывается слоем иррационального страха. Я решил проверить, сколько людей сталкивались с, кхм, киберкарманниками, то есть сколько было зафиксировано преступлений, где с чьей-то карточки воровались деньги через бесконтактные платежи. Все источники, разводя руками, твердят об одном и том же:

Нисколько. Ноль.

Никто даже не пытался совершить столь самоубийственную кражу, потому что вор должен быть:
а) достаточно умным, чтобы собрать устройство как на видео с хакатонов;
б) достаточно глупым, чтобы добровольно вписать свои данные в банковский реестр и совершить несанкционированную транзакцию.

Две прямые пока еще не пересеклись, а мне, скрывая боль, приходится жить с пониманием, что шапочка из фольги приносит больше пользы, чем четыре буквы RFID, высеченные на любимом кошельке.

(на скриншоте – топ продаж кошельков на Амазоне)

Вспомните: вам пять, за окном темнеет и пахнет грозой, ветер поднялся и птички не поют. И тут бабушка такая как заголосит: «Немедленно закрывайте окна и форточки. Кому сказала!»

А все почему? Потому что в окно залетит ШАРОВАЯ МОЛНИЯ!

Вот серьезно, это же такая дичь! Вы хоть раз видели её? А видели человека, который её видел? Я только помню страхи родителей и рассказы из советских книжек типа «Наука или жизнь» из разряда: «Описывают случай как в Ростове шаровая молния залетела домой к одинокой женщине и прожила там семь месяцев».

Короче говоря, если вы до сих пор закрываете окна в грозу — не делайте так, душно же. Скажите еще что вы малину моете.

Модный фрэшмен MAY WAVE$ (тот самый кудряш из клипа KONSTRUKT) записал трек Авокадо про тяжелые будни провинциального рэпера, который звучит как-то так:

Молодой уже богатый
Завтра еду в эмираты (Дубай)
Выбирать себе караты
Стоя рядом с банкоматом

Замечательная история успеха, секретом которого он делится в припеве:

Снимаю зарплату цвета авокадо

Для артиста было бы логичнее петь про гонорары, но, видимо, на лейбле Оксимирона рэперы сидят на почасовой ставке. Ладно, может, он и не выдал экономику Букинг Машин одной неосторожной строчкой, но что-то глубоко подсознательное в этом все равно сидит.

Впрочем, сложно винить парня за такую легкую неловкость, когда в андерграунде происходят еще более страшные вещи. Солист прекрасной (без иронии) инди-группы Ночлег в своем треке Сюрприз поёт:

Если бы было с собой у меня
Все, что можно.
Я бы отдал все тебе до конца.
Мне не сложно

Старый мамин сервиз,
Самый приятный сюрприз,
Самый красивый костюм,
Душу свою и свой ум

Думаю, ни по какому критерию мамин сервиз не проходит в категорию приятных сюрпризов – кроме, конечно, ладной рифмы между словами.

(я сейчас подумал и осознал, что сервиз и сюрприз – два разных объекта в песне, но, во-первых, я понял это на пятидесятом прослушивании, а, во-вторых, данный факт ломает логику поста, что недопустимо)

Однако и этот казус меркнет перед ассоциативным мышлением Александра Васильева из Сплина. Поймите меня правильно, я очень нежно отношусь к нему и к его творчеству, но одну строчку из песни Шато Марго не смогу простить никогда:

Тянет к земле розовый куст.
Жизнь, как и кровь,
Показалась мне сладкой на вкус.
Мозг перегрет.
Лопнула корка.
Арбуз.

КОРКА.
АРБУЗ.

Назовите мне хоть одну причину, по которой эти два слова имеют право идти друг за другом.

С другой стороны, я могу сколько угодно вонять по поводу неопрятных фраз, а потом продолжу слушать эти песни на репите – даже самые нелогичные слова можно пропеть так, что за душу возьмет.

Масштаб пандемии COVID-19 значительно больше, чем видно из статистики: в новостях транслируется количество диагностированных случаев, но симптомы проявляются лишь на ~12-й день после заражения, то есть сейчас видна картина двухнедельной давности. Так как в конце февраля строгого карантина (кроме Ухани) по миру не было, вирус свободно распространялся между странами – всё, что будет сделано сейчас, окажет эффект лишь в конце марта.

Китайский город Ухань закрыли на карантин, когда в нем было 444 диагностированных случая – в итоге в Китае сейчас 80 тысяч зараженных. В Италии карантин ввели только на 5 тысячах диагнозов (еще раз, это диагнозы, а не количественно зараженных), и это число уже утроилось, потому что работает временной лаг: сейчас в Европе десятки тысяч зараженных, большинство из которых даже не знает об этом, но которые попадут в больницу на следующей неделе.

Почему это страшно? Смертность от коронавируса варьируется в коридоре 0.5-4% в зависимости от перегруженности системы здравоохранения. Когда за день в больницы попадает 1000 человек, из которых 200 нужно поместить в реанимацию, а 50 – в отделение интенсивной терапии (в том числе на постоянной основе подключить к аппаратам искусственной вентиляции легких, которых критически мало), кто-то обязательно остается за бортом, не получает помощь и умирает. Сейчас в Италии смертность составляет 6%, в Южной Корее (где сразу ввели строгие меры) – меньше процента, разница между двумя странами – в эффекте от нагрузки на больницы.

Что можно сделать? Ввести карантин (на уровне бизнеса/городов/стран) и следовать всем мерам предосторожности. Вирус передается воздушно-капельным путем, как ОРВИ, поэтому достаточно не общаться с переносчиками и часто мыть руки (вирус живет на любых поверхностях несколько дней). Социальная изоляция – единственный путь избежать экспоненциального роста зараженных, когда умирать будут не только от коронавируса, потому что в больницах не останется места.

Да, во мне все эти недели тоже играл внутренний скептик, который расстраивался из-за отмены концертов и закрытия авиасообщения, но сейчас все, чего я хочу – чтобы вирус не коснулся бабушку и дедушку, которые попадают в самую страшную зону риска. Достаточно всем вместе провести дома пару недель, чтобы не подвергать опасности близких.

https://habr.com/ru/post/491974/

​​Лукашенко не уйдёт.

26 лет – это не просто большой срок, а целая жизнь, за которой сложно вспомнить предыдущую реальность. Лукашенко её решительно не признает и не может представить себя в другой роли: обычно таких людей отправляют лечиться (или хотя бы в долгосрочный отпуск), но сейчас всё немного сложнее.

Что происходит? Чехия, Польша и лично Навальный собрали наркоманов на улицах города, чтобы отобрать независимость у Беларуси, точнее, лишить власти по результатам выборов ее первого и единственного президента, а это одно и то же, ведь без Лукашенко страны не существует. Глупая мысль, конечно, но какой страшной она становится, когда живет в голове у человека, командующего силовыми структурами!

Можно ли так сильно оторваться от реальности, жить в информационном пузыре и продолжать верить в несуществующую поддержку населения?

В 1989 году румынский диктатор Чаушеску, реагируя на протесты, собрал митинг своих сторонников – 50 тысяч человек, привезенных из лояльных регионов – на центральной площади Бухареста. За день до этого в Тимишоаре, крупном городе на западе страны, были расстреляны десятки демонстрантов. Как только Чаушеску начал произносить речь, из толпы послышались крики и взрывы петард, которые заставили его смущенно уйти с балкона: он искренне не верил, что люди могут его ненавидеть. В этот же день в Бухарест была введена армия, на следующий день она стала переходить на сторону протестующих, а через четыре дня Чаушеску расстреляли: на суде он оправдывался тем, что "накормил всех румын и обеспечил их жильем и работой".

У беларусского протеста нет единого лидера: как оказалось, достаточно одного Телеграм–канала, чтобы координировать действия протестующих, которые составляют абсолютное большинство вне зависимости от социального статуса или региона. Они объединены одним простым запросом: усталостью от диктатора, который готов убивать, чтобы править ради блага народа. К сожалению, этот народ уже давно существует только у него в голове.

Всем беларусам – терпения и сил, правда на вашей стороне.

⚪️🔴⚪️

В конце XVI века в Лондоне целое десятилетие бушевала пандемия чумы, и власти каждые несколько лет вводили карантин - закрывали публичные дома и театры. Если первые разными путями обходили запрет, то театральным актерам приходилось совсем тяжко, и, чтобы хоть как-то заработать на жизнь, они продавали книгоиздателям тексты сыгранных пьес. Книги хорошо продавались во время карантина, а пиратские издания актуальных постановок были самым ходовым товаром.

Почему такие издания считались пиратскими? У каждого театра были свои хиты, привлекавшие публику - их тщательно берегли от конкурентов, потому что авторское право, кхм, еще не придумали. Основная труппа получала долю от доходов театра и не горела желанием продавать тексты, а вот актеры на второстепенных ролях не брезговали таким заработком, особенно в тяжелые времена.

Чтобы пьесы не утекали в печать, наемным актерам давали только тексты своих ролей, но никто не мог запретить им запомнить весь спектакль и записать реплики по памяти. Получались тексты пьес с многочисленными ошибками - те самые пиратские издания.

Одним из авторов, чьи произведения попали в печать в таком варианте, был Уильям Шекспир. Его пьесы начали пользоваться бешеным спросом и за несколько лет сделали из неизвестного автора звезду драматургии. Кроме того, во время карантина он написал "Ромео и Джульетту", "Короля Лир" и "Макбета" - одни из своих главных произведений.

К годовщине пандемии нравится мысль, что мы не первое поколение, которое прошло через карантин.

Я специально пролистал список номинантов на Оскар за все время существования премии, чтобы убедиться: 2014 год – мой любимый с точки зрения фильмов, претендовавших на главный приз. Мне примерно одинаково (сильно) понравились Бёрдмен, Одержимость и Отрочество, и, будь моя воля, я бы наградил все три фильма.

Бёрдмен был лучшим с точки зрения операторской работы, киноязыка, общей стилистики и эпатажности. Одержимость – самый складный, ритмичный и выверенный фильм из тройки. Отрочество – семейный эпос, биография, которую снимали 11 (!) лет, а отдельный эпизод попал мне в самое сердечко и побудил если не изменить свою жизнь, то начать двигаться в другом направлении.

Это я к последнему Оскару задумался, как могут уживаться несколько взглядов на кино внутри одного человека. Что важнее: влияние на киноиндустрию, попадание по всем академическим критериям (а Оскар все-таки вручает Академия) или личный зрительский опыт? Ладно мы с вами сидим на своих диванах и с легкостью присуждаем премии, но что движет людьми, которые участвуют в реальном голосовании? Верят ли они своим чувствам, или стремятся попасть в просвещенное большинство, чутко прислушиваясь ко мнению окружающих?

Вспомните историю с исследованием Нетфликса, который выяснил, что подписчики выше других жанров оценивают документальные фильмы, зато по времени больше смотрят комедии с Адамом Сэндлером. И знаете что? Расслабьтесь. Если вы сейчас посмотрите Отрочество, которое я расхвалил, то увидите трехчасовую картину, в которой ничего не происходит, что явно не совпадает с моими эмоциями от просмотра. Потом сходите в кино на российский фильм и он окажется прикольным, но через полгода Бэдкомедиан разнесет его в своем обзоре. Кстати, сериалу Друзья один блогер каждый месяц публично ставит 1 из 10, а Тарковский считал Крестного Отца отвратительным фильмом.

Нельзя иметь универсальное мнение в мире, где живет 7 миллиардов человек.

Я знаю, как тяжело смотреть за крепнущим движением антипрививочников (точнее, не движением, это уже мнение большинства) и осознавать, что мы живем в новой серии Южного Парка. Но я уверен, что это не проявление раскола в общества, а, возможно, глубочайший кризис российского государства как института власти.

Аргументы людей, которые не хотят прививаться, сводятся к одному: они не доверяют вакцине Спутник-V. Кто-то видит в ней сионистский и/или нацистский заговор, другие считают, что нас чипируют, третьи думают, что вакцина изменит ДНК — но причина не важна, это разные формы одной и той же идеи.

Идея не в том, что вакцины сами по себе вредны. Да, есть некоторый процент антипрививочников, но эти 10–20% населения прослеживаются в каждой стране и не объясняют тот факт, что остальные готовы были бы поставить себе, например, немецко-американский Pfizer.

Эта идея — в том, что государство не может действовать в интересах своих граждан.

Одна из вещей, характерных для развитых демократий — высокий уровень доверия к власти. Выбирая политиков, которые представляют твои интересы в парламенте, ты всегда можешь проголосовать за их противников на следующих выборах. Простая мотивация: работаешь в интересах большинства — получаешь их голоса и поддержку (и наоборот).

В России нет выборов, и никто не избирал ни парламент, ни президента: была видимость, но не было легитимной и честной процедуры. Не может быть доверия к политикам, которые удерживают власть силой, может быть только страх. Это чувство закреплялось весь XX век, когда существовал один путь выживания: держаться подальше от государства.

Какое доверие может быть к государству, которое отправляло солдат, воевавших за родину и вернувшихся из немецкого плена, в лагеря ГУЛАГа? Какое доверие может быть к государству, которое скрыло Чернобыль от своих граждан? И теперь вакцина: да, возможно, впервые государство пытается реально спасти от смерти сотни тысяч граждан. Но как оно это делает? Запрещает ввоз других вакцин, лишая население альтернативы? Задерживает сертификацию в ВОЗ и ЕС из-за проблем с документацией, в которой химичили, чтобы быть круче всех в процентах эффективности? Запускает еще две вакцины, у которых вообще нет доказательной базы? Вводит обязательное вакцинирование, которое повлияет на темпы распространения вируса в лучшем случае через 2–3 месяца?

Можно озлобиться на людей, которые не хотят включать критическое мышление и подвергают себя и окружающих смертельному риску, но как можно не понять их, если они всего лишь следуют стратегии, которая за последние сто лет ни разу не подводила — никогда не доверять государству?..

И получается, что прямо перед выборами — вроде бы ненастоящими, но по количеству усилий по зачистке оппозиции такими важными — государство получило вотум недоверия от своих же сторонников. Если это настроение хотя бы частично конвертируется в новый состав Госдумы, то — внимание — бунт против прививок станет первым шагом в сторону демократической России.

Такое возможно только у нас.

Кстати, страх перед кодами и чипированием появился давно. Например, есть такой достаточно крупный производитель молочки - Рузское молоко. На всех его упаковках штрихкод перечёркнут красным крестом. Дальше просто процитирую их официальное заявление 2014 года:

Многие наши потребители задаются вопросом: почему? Давно известно, что штрихкод на товарах – это начертание или печать антихриста, в нем невидимо всегда присутствуют три шестерки (666) – или же имя антихриста, которое сокрыто в Священном Писании. Православные старцы давно предупреждают о том, что именно в виде штрихкода будет та печать, которую будут вживлять людям на чело и на руку.

Если кто-то сомневается в эффективности такого метода, то:

Хочется особо отметить, что зачеркиваем мы его не простым крестом, а Андреевским Крестом

Впрочем, у меня есть огромные вопросы к незачеркнутому QR-коду: кажется, не всех бесов победили.

«В прошлом и настоящем для успеха необходимо, чтобы писатель был кем-то вроде иностранца в той стране, о которой он пишет. Чтобы он писал с точки зрения людей, – их интересов, кругозора, – среди которых он вырос и приобрел привычки, вкусы, взгляды. Писатель пишет на языке тех, от имени которых он говорит. И не больше. Если же писатель знает материал слишком хорошо, те, для кого он пишет, не поймут писателя. Писатель изменил, перешел на сторону своего материала.

Не надо знать материал слишком. Таковы все писатели прошлого и настоящего, но проза будущего требует другого. Заговорят не писатели, а люди профессии, обладающие писательским даром. И они расскажут только о том, что знают, видели. Достоверность – вот сила литературы будущего».

Варлам Шаламов – Галстук, 1960 г.

У меня простое отношение к «Умному голосованию».

Это вещь, которая родилась не от хорошей жизни. Те, кто критикует «Умное голосование», критикуют его так, как будто выборы в России — это по-прежнему выборы. Но ведь нет. Выборы превратились в способ удержания власти узкой элитной группой. Это политический спектакль, который проводится в режиме спецоперации, чтобы легитимировать власть (другого способа легитимации у нее нет). «Умное голосование» придумано, чтобы сломать сценарий этого спектакля.

«Умное голосование» критикуют за то, что оно предлагает неэтичный и «неосмысленный» выбор. Но на этих выборах нет выбора, «Умное голосование» его дать не может. Это просто лом, который засовывается в шестеренки сконструированной Кремлем политической машины. Никто точно не знает, что будет, если этот лом засунуть в шестеренки достаточно глубоко и сильно. Может, машину заклинит и она задымится, может, лом выскочит обратно и ударит по лбу, а может, вообще ничего не произойдет — окажется, что шестеренки могут пережевать этот лом и машина поедет дальше.

Но есть эта машина и есть этот лом. Ничего другого под рукой не находится. Участвовать ли в засовывании лома в машину — каждый решает сам.

Мой дедушка родился в небольшом селе под Донецком. Он работал шахтером, потом поступил в офицерское училище и уехал в Москву. 8 лет назад его друзья и родственники рассказывали: нет никакого освобождения Донбасса от фашистов, наоборот, власть захватили бандиты, которых поддерживала российская армия.

Не было и нет никакой заботы о населении этих областей. Люди стали жить беднее, их использовали и ни во что не ставили - дедушка несколько лет помогал деньгами, потому что работы просто не стало.

А сегодня началась война. Война, которую развязал человек с больной психикой - и которая противоположна интересам всех жителей России. Мы ее оплатим, наши друзья, дети и родители будут умирать на ней. Именно мы находимся под риском ядерной войны и смерти - ведь человек, напавший на Украину, сидит в бункере.

Россию действительно окружает НАТО - потому что мы смогли убедить всех соседей, что являемся угрозой, а теперь и подтвердили это. С Россией не хотят идти на переговоры - потому что российский МИД является антонимом дипломатии. С Россией рвутся торговые связи - потому что экономика страны не растёт 10 лет и не будет расти, видимо, ещё долго.

Путин превратил Россию в обезьяну с ядерной дубинкой: все остальное пришло в упадок. Это не наша страна и не наши ценности. Пока мы можем сказать «нет войне», мы можем вернуть Россию, которая не нападает на братский народ, обосновывая это «защитой своих интересов».

«Война - это мир, Россия никогда не нападала на Украину». Я уже читал про лидера, который впал в паранойю и стал причиной смерти миллионов людей, но не думал, что буду жить при ещё одном. Он уже стар и готовится к жизни после смерти, к наследию в учебниках истории. А жить будем мы с вами.

Сила в правде, а не в оружии.

Нет войне.