Привет Дмитрию Артису! Стихотворение, говорит Дмитрий Филиппов, написано по его просьбе. Для детей.

***

Гляди-тка, подворотней семеня,
уходят нелюбившие меня,
надменно не оглядываясь даже.

Уходят от меня как можно дальше –
кто кучками, а кто по одному.
Те по сердцу, а эти по уму.

Гляди-тка, я и сам уже не против
просеменить за ними подворотней.

3 декабря
День неизвестного солдата

Прочитайте, с каким выдержанным достоинством написано стихотворение Юлии Друниной в память о Неизвестном солдате.

Никаких воплей, бабьего нытья. Без присущего нынешним стихотворцам излишнего эмоционального фона. Уж они строчку "кони, атакующие танки" написали бы с тысячью восклицательных знаков.

Без жалости - не пытаясь выбить слезу у читателя или спровоцировать ненависть к командирам (и власти, в целом).

Без поиска крайнего, виновного в смерти солдата. Никаких жалоб (на войну и командиров).

Но с приклонённой головой. Тихая торжественность. Величественный и благодарный шёпот.

В финале не звучит открыто просьба к Неизвестному солдату снова подняться и защитить. Но слышится.


НЕИЗВЕСТНЫЙ СОЛДАТ

Пролетели дни, как полустанки,
Где он, чёрный сорок первый год?
Кони, атакующие танки,
Над Москвой горящий небосвод?

А снега белы, как маскхалаты,
А снега багровы, как бинты,
Падают безвестные солдаты
Возле безымянной высоты.

Вот уже и не дымится рана,
Исчезает облачко у рта...
Может быть, она не безымянна –
Крошечная эта высота?

Не она ль бессмертием зовется?..
Новые настали времена,
Глубоки забвения колодцы,
Но не забывается война...

Вот у Белорусского вокзала
Эшелон из Прошлого застыл.
Голову склонили генералы
Перед Неизвестным и Простым
Рядовым солдатом,
Что когда-то
Рухнул на бегу у высоты...

Вновь снега белы, как маскхалаты,
Вновь снега багровы, как бинты.

Вот он, не вернувшийся из боя,
Вышедший на линию огня
Для того, чтоб заслонить собою
Родину, столицу и меня.

Кто он? Из Сибири, из Рязани?
Был убит в семнадцать, в сорок лет?..
И седая женщина глазами
Провожает траурный лафет.

«Мальчик мой!» – сухие губы шепчут,
Замирают тысячи сердец.
Молодые вздрагивают плечи:
«Может, это вправду мой отец?»

Никуда от Прошлого не деться,
Вновь Война стучится в души к нам.
Обжигает, обжигает сердце
Благодарность с болью пополам.

Голову склонили генералы,
Каждый посуровел и затих...
Неизвестный воин, не мечтал он
Никогда о почестях таких –

Неизвестный парень,
Что когда-то
Рухнул на бегу у высоты...
Вновь снега белы, как маскхалаты,
Вновь снега багровы, как бинты...

Интересное.

Читая поэта-гусляра Александра Котомкина (1885-1964гг), наткнулся на стихотворение, которое он прочитал на похоронах белого генерала Владимира Каппеля в Чите 22 февраля 1920 года.

Стихотворение слабое. Плохая рифма, а кое-где и вообще её нет, не выдержан строй стиха, крикливое ( «Ты умер!.. Нет!... Верю я верой поэта: Ты жив!»), наполненное, прямо скажем, нелепыми строчками («пусть недвижима могучая грудь», «героя родимого прах»).

Но меня привлекло последнее четверостишие.

Мощный поэтический голос, заставляющий чуть ли не подорваться с кресла и вытянуться по стойке смирно, как при исполнении Гимна.

И Каппеля имя, и подвиг без меры,
Средь славных героев вовек не умрёт…
Склони же колени пред Символом веры,
И встань за Отчизну, родимый народ.

Не правда ли, похоже на Гимн СССР, что в первой, что во второй редакции?

Сквозь грозы сияло нам солнце свободы,
И Ленин великий нам путь озарил:
На правое дело он поднял народы,
На труд и на подвиги нас вдохновил.

Интересно не совпадение стихотворных размеров. Можно найти бессчётное количество текстов, которые поются на величественный мотив нашего Гимна.

Здесь какая-то внутренняя энергия стихов. Причем, я не уверен, что было заимствование (прямое или косвенное). Я не уверен и в том, что Сергей Михалков вместе с Эль-Регистаном – соавтором Гимна – знали стихи Владимира Котомкина.

Тут что-то другое.

Дух Истории. Жесткая сцепка.

Интонация поэтической речи, как эстафетная палочка, которая передаётся одним поколением – другому. От белого генерала – красным вождям. Умирает одна империя и на её месте рождается новая.

В этом контексте, подумал, что это даже очень хорошо, что мы сохранили Гимн. Мы как будто тем самым укрепили связь времён.

Всё пройдет, говорил Соломон, только шум в ушах останется.
😘

***

Мы говорили долго, ни о чём,
не помню даже тему разговора...
Мне тень твоя садилась на плечо,
как на плечо садится только ворон.

И я стоял откинувшись назад,
такой очаровательный негодник.
(Кто сможет нынче ласковей назвать
принявшего косяк за подлокотник?)

Я был нетрезв. Но это ж не беда.
Ах, если б знала ты, какое детство –
прийти к тебе, не чувствуя стыда
за то, что пил с друзьями у подъезда.

Мир уплывал неведомо зачем,
неведомо куда за разговором,
и расшивала кожу на плече
мне тень твоя, а не какой-то ворон.

Луна, с днём рождения, брат!

- Что читаем нашим детям?
- Книги Издательства "Яуза"! "Как настоящий солдат" и "Сердце дракона".

Приходите! Будем рады видеть, поговорить о самом важном. Важнее сейчас темы нет.
😘

Вот, интересный поворот.
Дмитрий Михалин об отсутствии нормальной журналистики.

Я просто уточню. Роль репортёров на войне выполняют литераторы, а, простите, не баба с возу, которой заняться больше нечем, хочется бабла срубить, не отрывая зада от дивана, и позвездить в интернете.

Сейчас фактически роль репортёров и писателей взвалили на себя сами парни. Вылезут из окопа, напишут пару ласковых книг, издадутся в "Яузе" и опять в окопы уходят.

Дмитрий Михайлин: Почему у нас мало фильмов про эту войну и вообще мало хороших фильмов, осмысляющих происходящее? Да потому что у нас мало большой журналистики про это, потому что нет настоящих историй с героем, конфликтом - таких, которые трогают, а не пролетают, как грибы через организм - в непереваренном виде. Не на что опереться, неоткуда взять сюжет.
Почему наши люди верят всякой чуши из сети и не включают критическое мышление? Да потому что их отучили от стандартов нормальной информации, новая нормальность - это пост в телеграм-канале: выкрик, эмоция, факты без ссылок на источники, выводы без экспертизы.
Не может быть интеллектуально - и, кстати, психически - здоровым общество, основу информационной картины мира которого создают телеграм-каналы.

О хорошем. "Яуза" на Нонфике. Е-22.
Вот они, документы эпох.

ПЕСОЧНИЦА

"Вспомнишь на даче осу,
Детский чернильный пенал,
Или чернику в лесу,
Что никогда не сбирал."
Осип Мандельштам

Не тень цветущего каштана –
побеги от скрещённых спичек.
Вот этот низенький куличик
пусть будет холмик Мандельштама.

Какая, в сущности, умора
произносить: никто не вечен.
Пиковой маковкой увенчан
свод жестяного мухомора.

Песок рассыпчатый, неловкий,
чуть намочить его из лейки.
На разноцветные скамейки
садятся божие коровки.

От песнопений карусели
до колокольного разлива.
И скорбь воистину красива,
чиста, как детское веселье.

«Писать о войне трудно, писать о ней, как только о парадном, торжественном и лёгком деле, нельзя. Это будет ложью. Писать только о тяжёлых днях и ночах, только о грязи окопов и холоде сугробов, только о смерти и крови — это тоже значит лгать, ибо всё это есть, но писать только об этом — значит забывать о душе, о сердце человека, сражавшегося на этой войне»

Константин Симонов

5 декабря 1803 года родился Фёдор Тютчев, поэт, дипломат, тайный советник.

"Между Россией и Западом не может быть союза ни ради интересов, ни ради принципов, мы, русские, должны неизменно помнить, что принципы, на которых стоят Россия и Европа, столь противоположны, столь взаимно отрицают друг друга, что жизнь одной возможна только ценой смерти другой.
Следовательно, единственная естественная политика России по отношению к западным державам – это не союз с той или иной из этих держав, а разъединение, разделение их.
 Ибо они только когда разъединены между собой, перестают быть нам враждебными – по бессилию.
Давно уже можно было предугадывать, что эта бешеная ненависть, которая с каждым годом все сильнее и сильнее разжигалась на Западе против России, сорвется когда-нибудь с цепи. Этот миг и настал… Это весь Запад пришел выказать свое отрицание России и преградить ей путь в будущее".

***

В моё пятнадцатое лето
цветы пожухли на обоях.
Я путал Тютчева и Фета,
считая скучными обоих.

О время юных ураганов…
Напялив тёплую пижаму,
спасал во сне от хулиганов
свою прекраснейшую даму.

Врезался рыцарем летучим
в толпу, исполненный напасти.
Какой там Фет-болезный-Тютчев,
когда в груди такие страсти.

Теперь же, сон к утру просея,
сторонник нового расклада:
мне Фет – почти что Одиссея,
а Тютчев – точно Илиада.

Это, конечно, удивительное что-то. Я знаю со школьной скамьи, что Тютчев и Фет родились в один день, и всё равно каждое 5-е декабря удивляюсь такому совпадению, как сущий ребёнок. Оба автора настолько чисты, что их порой называют детскими.

Сегодня наш национальный праздник. День воинской славы России. Именно 5-го декабря контрнаступление советских войск в битве за Москву показало немцу, в какую сторону теперь ему надо бежать.

Завтра - 6-е декабря - в Библиотеке иностранной литературы чествование победителей конкурса переводчиков. Масштабный проект затевался ещё весной и благодаря директору Иностранки - Марине Павловне Захаренко - успешно реализовался.

Мало того, что мой "Дневник добровольца" разобран на цитаты - отрывки звучат по радио и телевидению, на тематических концертах и в театральных спектаклях, на школьных занятиях и в стенах высших учебных заведений, так вот ещё сообщили приятную новость.

Лучшими переводами признаны работы, сделанные по отрывкам из "Дневника..." и книги для детей и подростков "Сердце дракона".

В этом простая писательская радость, которая поддерживает меня на плаву. Потому что я иногда теряюсь. Чувствую свою неприспособленность, почти детскую, к войне в условиях тыла.

Понимаю, что в пятьдесят с хвостиком пора бы уже повзрослеть и как-то иначе смотреть на окружающий мир, без полного самоотречения. Но никак не получается изжить юношеский максимализм.

Наверное, поэтому уход в детскую литературу можно считать закономерностью. Хотя я себя периодически успокаиваю, говоря, что это временное явление, и всё же...

Пока мне внутри неё комфортно. Ни на каком другом литературном поле, так тяжело и страшно ещё не было, и вместе с тем, так легко и весело.

Такое же противоречивое чувство я испытывал на войне. Оно сравнимо с очищением. Когда соскабливаешь с себя налипшую грязь, больно. Только тело начинает свободнее дышать. Раскрываются поры, кровь бурлит. Огонь, короче, а не чувство.

7-го декабря ждём вас на книжной ярмарке "Нон-фикшн" в три часа дня в третьем зале. Поговорим о детской литературе. Приводите с собой детей. Это сегодня они дети, а завтра, как сказал Сергей Михалков, народ. Так будем же с ними на равных.

Тютчева и Фета мы точно не заменим. Но побыть собой сможем. А где ещё быть собой, как не рядом с детьми на ярмарке "интеллектуальной литературы"? )

Ира, мы гордимся тобой. Только так и больше никак. Поздравляем всей дружной семьёй моего канала!
😘

***

Четыре дня. За ними пятый.
Без изменений. Хорошо...
Идёшь ни разу не помятый
вдоль по квартире нагишом.

Не преисполненный отваги,
но будто бы навеселе.
Белее сна листы бумаги
лежат на кухонном столе.

Как за покойником помыты
полы, повсюду тишь да гладь,
и если пишешь слово мытарь,
то лишь бы рифме подыграть.

Перерабатываешь вроде
страстей вторичное сырьё -
почти приравнено к свободе
всё одиночество твоё.

Тебе ни голодно, ни тошно,
совсем расслабленный, пустой,
и никакого смысла в том, что
за пятым днём идёт шестой.