***

И я, Господь, твой плуг, и я, Господь,
Влачи меня и думай обо мне.
Покорна жизни праведной вполне
сегодня умирающая плоть.

Влачи меня по старой борозде,
по рифмам – не испорчу до креста.
Я землю перемалываю там,
как небо перемалывают здесь.

В кругу друзей, с любовью на груди,
над облаком дешевых сигарет
о том, что я один из них – поэт –
проборозди, Господь, проборозди.

А среди школьников сыновья и дочери воюющих парней, вставших на защиту Лукомникова, в том числе.

Амир Сабиров и его стихотворение "Город дымный мнётся под крестом..."

Царь-Пушкин: подписаться

Проект реализуется при поддержке президентского фонда культурных инициатив

Привет Дмитрию Артису! Стихотворение, говорит Дмитрий Филиппов, написано по его просьбе. Для детей.

***

Гляди-тка, подворотней семеня,
уходят нелюбившие меня,
надменно не оглядываясь даже.

Уходят от меня как можно дальше –
кто кучками, а кто по одному.
Те по сердцу, а эти по уму.

Гляди-тка, я и сам уже не против
просеменить за ними подворотней.

3 декабря
День неизвестного солдата

Прочитайте, с каким выдержанным достоинством написано стихотворение Юлии Друниной в память о Неизвестном солдате.

Никаких воплей, бабьего нытья. Без присущего нынешним стихотворцам излишнего эмоционального фона. Уж они строчку "кони, атакующие танки" написали бы с тысячью восклицательных знаков.

Без жалости - не пытаясь выбить слезу у читателя или спровоцировать ненависть к командирам (и власти, в целом).

Без поиска крайнего, виновного в смерти солдата. Никаких жалоб (на войну и командиров).

Но с приклонённой головой. Тихая торжественность. Величественный и благодарный шёпот.

В финале не звучит открыто просьба к Неизвестному солдату снова подняться и защитить. Но слышится.


НЕИЗВЕСТНЫЙ СОЛДАТ

Пролетели дни, как полустанки,
Где он, чёрный сорок первый год?
Кони, атакующие танки,
Над Москвой горящий небосвод?

А снега белы, как маскхалаты,
А снега багровы, как бинты,
Падают безвестные солдаты
Возле безымянной высоты.

Вот уже и не дымится рана,
Исчезает облачко у рта...
Может быть, она не безымянна –
Крошечная эта высота?

Не она ль бессмертием зовется?..
Новые настали времена,
Глубоки забвения колодцы,
Но не забывается война...

Вот у Белорусского вокзала
Эшелон из Прошлого застыл.
Голову склонили генералы
Перед Неизвестным и Простым
Рядовым солдатом,
Что когда-то
Рухнул на бегу у высоты...

Вновь снега белы, как маскхалаты,
Вновь снега багровы, как бинты.

Вот он, не вернувшийся из боя,
Вышедший на линию огня
Для того, чтоб заслонить собою
Родину, столицу и меня.

Кто он? Из Сибири, из Рязани?
Был убит в семнадцать, в сорок лет?..
И седая женщина глазами
Провожает траурный лафет.

«Мальчик мой!» – сухие губы шепчут,
Замирают тысячи сердец.
Молодые вздрагивают плечи:
«Может, это вправду мой отец?»

Никуда от Прошлого не деться,
Вновь Война стучится в души к нам.
Обжигает, обжигает сердце
Благодарность с болью пополам.

Голову склонили генералы,
Каждый посуровел и затих...
Неизвестный воин, не мечтал он
Никогда о почестях таких –

Неизвестный парень,
Что когда-то
Рухнул на бегу у высоты...
Вновь снега белы, как маскхалаты,
Вновь снега багровы, как бинты...

Интересное.

Читая поэта-гусляра Александра Котомкина (1885-1964гг), наткнулся на стихотворение, которое он прочитал на похоронах белого генерала Владимира Каппеля в Чите 22 февраля 1920 года.

Стихотворение слабое. Плохая рифма, а кое-где и вообще её нет, не выдержан строй стиха, крикливое ( «Ты умер!.. Нет!... Верю я верой поэта: Ты жив!»), наполненное, прямо скажем, нелепыми строчками («пусть недвижима могучая грудь», «героя родимого прах»).

Но меня привлекло последнее четверостишие.

Мощный поэтический голос, заставляющий чуть ли не подорваться с кресла и вытянуться по стойке смирно, как при исполнении Гимна.

И Каппеля имя, и подвиг без меры,
Средь славных героев вовек не умрёт…
Склони же колени пред Символом веры,
И встань за Отчизну, родимый народ.

Не правда ли, похоже на Гимн СССР, что в первой, что во второй редакции?

Сквозь грозы сияло нам солнце свободы,
И Ленин великий нам путь озарил:
На правое дело он поднял народы,
На труд и на подвиги нас вдохновил.

Интересно не совпадение стихотворных размеров. Можно найти бессчётное количество текстов, которые поются на величественный мотив нашего Гимна.

Здесь какая-то внутренняя энергия стихов. Причем, я не уверен, что было заимствование (прямое или косвенное). Я не уверен и в том, что Сергей Михалков вместе с Эль-Регистаном – соавтором Гимна – знали стихи Владимира Котомкина.

Тут что-то другое.

Дух Истории. Жесткая сцепка.

Интонация поэтической речи, как эстафетная палочка, которая передаётся одним поколением – другому. От белого генерала – красным вождям. Умирает одна империя и на её месте рождается новая.

В этом контексте, подумал, что это даже очень хорошо, что мы сохранили Гимн. Мы как будто тем самым укрепили связь времён.

Всё пройдет, говорил Соломон, только шум в ушах останется.
😘

***

Мы говорили долго, ни о чём,
не помню даже тему разговора...
Мне тень твоя садилась на плечо,
как на плечо садится только ворон.

И я стоял откинувшись назад,
такой очаровательный негодник.
(Кто сможет нынче ласковей назвать
принявшего косяк за подлокотник?)

Я был нетрезв. Но это ж не беда.
Ах, если б знала ты, какое детство –
прийти к тебе, не чувствуя стыда
за то, что пил с друзьями у подъезда.

Мир уплывал неведомо зачем,
неведомо куда за разговором,
и расшивала кожу на плече
мне тень твоя, а не какой-то ворон.

Луна, с днём рождения, брат!

- Что читаем нашим детям?
- Книги Издательства "Яуза"! "Как настоящий солдат" и "Сердце дракона".

Приходите! Будем рады видеть, поговорить о самом важном. Важнее сейчас темы нет.
😘

Вот, интересный поворот.
Дмитрий Михалин об отсутствии нормальной журналистики.

Я просто уточню. Роль репортёров на войне выполняют литераторы, а, простите, не баба с возу, которой заняться больше нечем, хочется бабла срубить, не отрывая зада от дивана, и позвездить в интернете.

Сейчас фактически роль репортёров и писателей взвалили на себя сами парни. Вылезут из окопа, напишут пару ласковых книг, издадутся в "Яузе" и опять в окопы уходят.

Дмитрий Михайлин: Почему у нас мало фильмов про эту войну и вообще мало хороших фильмов, осмысляющих происходящее? Да потому что у нас мало большой журналистики про это, потому что нет настоящих историй с героем, конфликтом - таких, которые трогают, а не пролетают, как грибы через организм - в непереваренном виде. Не на что опереться, неоткуда взять сюжет.
Почему наши люди верят всякой чуши из сети и не включают критическое мышление? Да потому что их отучили от стандартов нормальной информации, новая нормальность - это пост в телеграм-канале: выкрик, эмоция, факты без ссылок на источники, выводы без экспертизы.
Не может быть интеллектуально - и, кстати, психически - здоровым общество, основу информационной картины мира которого создают телеграм-каналы.

О хорошем. "Яуза" на Нонфике. Е-22.
Вот они, документы эпох.

ПЕСОЧНИЦА

"Вспомнишь на даче осу,
Детский чернильный пенал,
Или чернику в лесу,
Что никогда не сбирал."
Осип Мандельштам

Не тень цветущего каштана –
побеги от скрещённых спичек.
Вот этот низенький куличик
пусть будет холмик Мандельштама.

Какая, в сущности, умора
произносить: никто не вечен.
Пиковой маковкой увенчан
свод жестяного мухомора.

Песок рассыпчатый, неловкий,
чуть намочить его из лейки.
На разноцветные скамейки
садятся божие коровки.

От песнопений карусели
до колокольного разлива.
И скорбь воистину красива,
чиста, как детское веселье.

«Писать о войне трудно, писать о ней, как только о парадном, торжественном и лёгком деле, нельзя. Это будет ложью. Писать только о тяжёлых днях и ночах, только о грязи окопов и холоде сугробов, только о смерти и крови — это тоже значит лгать, ибо всё это есть, но писать только об этом — значит забывать о душе, о сердце человека, сражавшегося на этой войне»

Константин Симонов

5 декабря 1803 года родился Фёдор Тютчев, поэт, дипломат, тайный советник.

"Между Россией и Западом не может быть союза ни ради интересов, ни ради принципов, мы, русские, должны неизменно помнить, что принципы, на которых стоят Россия и Европа, столь противоположны, столь взаимно отрицают друг друга, что жизнь одной возможна только ценой смерти другой.
Следовательно, единственная естественная политика России по отношению к западным державам – это не союз с той или иной из этих держав, а разъединение, разделение их.
 Ибо они только когда разъединены между собой, перестают быть нам враждебными – по бессилию.
Давно уже можно было предугадывать, что эта бешеная ненависть, которая с каждым годом все сильнее и сильнее разжигалась на Западе против России, сорвется когда-нибудь с цепи. Этот миг и настал… Это весь Запад пришел выказать свое отрицание России и преградить ей путь в будущее".

***

В моё пятнадцатое лето
цветы пожухли на обоях.
Я путал Тютчева и Фета,
считая скучными обоих.

О время юных ураганов…
Напялив тёплую пижаму,
спасал во сне от хулиганов
свою прекраснейшую даму.

Врезался рыцарем летучим
в толпу, исполненный напасти.
Какой там Фет-болезный-Тютчев,
когда в груди такие страсти.

Теперь же, сон к утру просея,
сторонник нового расклада:
мне Фет – почти что Одиссея,
а Тютчев – точно Илиада.