***

Живу я на улице Лунной,
то репу чешу, то живот:
пусть кажется женщина юной,
та, что со мною живёт.

Пиджак нараспашку, гвоздикой
украшу петлицу вот-вот:
пусть кажется женщина дикой,
та, что со мною живёт.

Глаза — пожелтевшие вишни —
стыдлив, как нашкодивший кот:
пусть кажется женщина выше,
та, что со мною живёт.

Печальный, улыбчивый, синий,
стареющий день ото дня:
пусть кажется женщина сильной
и не оставит меня.

Мы дочитали)) ребёнок страшно доволен! Спасибо огромное, он был очень удивлён и часто спрашивал: это все происходит сейчас? Я благодарна за это его прозрение)

Справедливости ради.

Сеть наполняется сообщениями, приуроченными к 125-летию Николая Эрдмана.

Чуть ли не в каждом из них в лучших традициях сетевых троллей передёрнутый и вырванный из контекста обрывок цитаты из письма Иосифа Сталина – Константину Станиславскому, взявшемуся за постановку пьесы Эрдмана «Самоубийца»: «Пьеса пуста и вредна».

А теперь по порядку.

Письмо Сталина - Станиславскому, из которого вырвана цитата, в самом конце. Но саму суть письма я выделил жирным.

СТЕЦКИЙ - СТАЛИНУ О ПЬЕСЕ ЭРДМАНА
5 сентября 1931 г.

Тов. Сталин,
пьеса «Самоубийца» Эрдмана сделана талантливо и остро. Но она — искусственна и двусмысленна.

Любой режиссер может ее целиком повернуть против нас. Поэтому эту пьесу, ее постановку можно разрешить в каждом отдельном случае в зависимости от того, какой театр и какой режиссер ее ставит.
С коммунистическим прив[етом]
А. Стецкий

ПИСЬМО К.С. СТАНИСЛАВСКОГО И.В. СТАЛИНУ
29 октября 1931 г.

Глубокоуважаемый Иосиф Виссарионович!
Зная Ваше всегдашнее внимание к Художественному театру, обращаюсь к Вам со следующей просьбой.

От Алексея Максимовича Горького Вы уже знаете, что Художественный театр глубоко заинтересован пьесой Эрдмана «Самоубийца», в которой театр видит одно из значительнейших произведений нашей эпохи. На наш взгляд, Николаю Эрдману удалось вскрыть разнообразные проявления и внутренние корни мещанства, которое противится строительству страны.

Прием, которым автор показал живых людей мещанства и их уродство, представляет подлинную новизну, которая, однако, вполне соответствует русскому реализму в его лучших представителях, как Гоголь, Щедрин, и близок традициям нашего театра.

Поэтому, после того как пьеса была закончена автором, Художественному театру показалось важным применить свое мастерство для раскрытия общественного смысла и художественной правдивости комедии. Однако в настоящее время эта пьеса находится под цензурным запретом.

И мне хочется попросить у Вас разрешения приступить к работе над комедией «Самоубийца» в той надежде, что Вы не откажете нам посмотреть ее до выпуска в исполнении наших актеров.

После такого показа могла бы быть решена судьба этой комедии. Конечно, никаких затрат на постановку до ее показа Вам Художественный театр не произведет.

Станиславский

ПИСЬМО И.В. СТАЛИНА К.С. СТАНИСЛАВСКОМУ
9 ноября 1931 г.

Многоуважаемый Константин Сергеевич!
Я не очень высокого мнения о пьесе «Самоубийство». Ближайшие мои товарищи считают, что она пустовата и даже вредна. Мнение и мотивы Реперткома можете узнать из приложенного документа. Мне кажется, что отзыв Реперткома недалек от истины. Тем не менее я не возражаю против того, чтобы дать театру сделать опыт и показать свое мастерство. Не исключено, что театру удастся добиться цели. Культпроп ЦК нашей партии (т. Стецкий) поможет Вам в этом деле. Суперами будут товарищи, знающие художественное дело. Я в этом деле дилетант.

Привет
И. Сталин

Ко дню рождения Деда Мороза.

В декабре 93-го уволился из армии. В этом же месяце устроился главным администратором театра. Попал сразу в круговерть «новогоднего чёса». Настоящего Деда Мороза на все новогодние представления не хватало, поэтому мне приходилось его подменять. Таким образом, отработал около сорока ёлок в свой первый после срочки Новый год.

Документальное свидетельство 32-летней давности.

Забавное, из того, что помню. На одно из первых представлений, ещё не отвыкнув от сапог, вышел строевым шагом. И вот ещё. Долго не мог понять, с какой интонацией читать детям приветственные стихи. Пробовал по-разному, пока не нашёл нужную. Один раз получилась пионерская речёвка, а в другой – приветственные стихи прозвучали с интонацией Бродского, нараспев, с характерной картавинкой.

😘

18 ноября день рождения Деда Мороза!

В защиту Деда Мороза

Мой брат (меня он перерос)
Доводит всех до слез.
Он мне сказал, что Дед Мороз
Совсем не Дед Мороз!

Он мне сказал:
— В него не верь! —
Но тут сама
Открылась дверь,
И вдруг я вижу —
Входит дед.

Он с бородой,
В тулуп одет,
Тулуп до самых пят!
Он говорит:
— А елка где?
А дети разве спят?

С большим серебряным мешком
Стоит, обсыпанный снежком,
В пушистой шапке дед.

А старший брат твердит тайком:
— Да это наш сосед!
Как ты не видишь: нос похож!
И руки, и спина! —
Я отвечаю: — Ну и что ж!
А ты на бабушку похож,
Но ты же не она!

Агния Барто

***

Точка, точка, запятая,
засыпаю, сон листая,
сон, о том, как я живу
не во сне, а наяву.

Сон, как сон, дурная книжка,
там – интрижка, тут – интрижка,
всюду происки врагов
и бесчестие долгов.

Давно это было. Может, сто лет назад, а может, и все двести. Точно не помню. Явно только то, что в какой-то другой жизни, полной чистой поэзии, любви и света.

Домашние сфотографировали меня на могиле Бориса Пастернака и показали снимок некоему Тарантино по имени Квентин, с которым приятельствовали в ту давнюю пору. Квентину снимок понравился и он решил сделать такой же, поскольку души не чаял в поэзии Бориса Пастернака.

Для того, чтобы попасть на могилу Пастернака, ему пришлось снять несколько грандиозных фильмов, перевернувших индустрию с ног на голову, создать свой кинематографический язык и получить приглашение на Московский фестиваль (ММКФ) с картиной «Убить Билла», если мне память не изменяет.

Оказавшись в Москве, Квентин первым делом поехал на кладбище в Переделкино и сфотографировался. Теперь это один из самых известных его снимков, любимых не только им, но и его поклонниками из России.
😘

Кстати, прекрасно. Это когда автор неожиданно оказывается между истинной красотой и какой-то мещанской пошлостью.

Средства выразительности роднятся с приёмами абсурда. Отрицание через утверждение или, наоборот, утверждение через отрицание.

Каждый элемент - от поездочка до лысой головы камня - сам по себе отказывает поэзии в существовании, а все вместе они дают новый ракурс, с которого разглядываешь текст и невольно признаёшь наличие в нём поэзии.

Нобилизация и Мобилизация

Я помню вас, о нобили-танкисты,
Всех рыцарей в сияющей броне.
Героев нашей, Русской Реконкисты.
Кто видел смерть в безжалостном огне.

Их шлемофоны и комбинезоны -
И вместо шлемов, и миланских лат.
Могучие, как в прерии бизоны,
Они седлают вражеский Булат.

Мы были вместе и бывали порознь,
В составе рот и сводных батарей,
Но с нами был Сантьяго Матаморос,
И мы твердили
¡Viva Cristo Rey!

Теперь иные пожинают лавры,
Мол, Дон Кихоты старые смешны.
Что не враги заклятые нам мавры,
Что всадники в сраженьях не нужны.

Что всё решат интриги и дублоны,
С рецептами придворных поваров,
Да мушкетёров плотные колонны,
Копающих под Ла-Рошелью ров.

Когда вы будете на острие,
Вы вспомните последних дестрие.

У нас любят представлять молодое поколение в виде полоумных дебилов, бегающих в костюмах собачек и кошечек, в виде игроманов и торчков, в виде потенциальных садистов или, наоборот, терпил, в виде жертв домашнего насилия или манипуляторов.

У нас литература для детей и подростков, если она о людях, а не о розовых пони, то обязательно высвечивает психические отклонения, порой высосанные из пальца, сексуальные девиации, конфликт с родителями, конфликт с учителями и обществом в целом, конфликт со сверстниками.

Вы не найдёте книг о нормальных детях и подростках, умеющих справляться с проблемами и при этом оставаться людьми.

Когда мы прекратим писать книги о дебилах для дебилов? Есть же нормальная молодёжь и её в сто крат больше.

Посмотрите, из Брянска прислали. Отличный парень. Спокойное лицо, внятная речь, без ужимок. Не кривляется. Всё по делу. Даже некоторая взрослая снисходительность во взгляде.

Вот он, начинающий читатель, на чьих плечах в будущем будет стоять вся отечественная литература.

***

Потому что щастье не то, что раньше,
и глаза слезятся, как день вчерашний,

пару пачек можно скурить за вечер –
не жалей меня, я почти что вечен,

в слюдяных узорах небесной стяжки
продышу любовь по твоей отмашке.

Отправил книги в Симбирск-Ульяновск. Буду там на книжной ярмарке в середине декабря (11-13) говорить о детской литературе, в том числе.

Потому что обо всём другом есть кому говорить, а вот о насущном - архиважнейшем, как сказал бы Владимир Ильич, - охотников мало. Слишком сложная тема, не каждому данная.

Заметил, что меня хейтят за то, что ушёл в детскую литературу, в основном чайлдфридши, пришедшие в этот мир погостить. Им глубоко плевать на то, что будет с нашим общим домом поколение спустя.

Даже яжемамки, желающие видеть своих детей инфантилами, не так сильно стараются расчеловечить меня, выискивая тёмные пятна в моей биографии.

Плохо стараются, кстати. Я далеко не святой. Но за свои грехи уж точно не перед ними отвечать буду.

На всякий случай. Ушёл в детскую литературу не навсегда. Я ещё вернусь к вам, либо со щитом, либо на щите - не столь важно. Сделанное мной и моими друзьями, в любом случае, оцениваться будет не при нашей жизни.

В Ульяновске повидаюсь с Лениным, моим боевым товарищем. Он родом оттуда. Вы не представляете, с каким теплом вспоминаю о нём. Моя безбашенность с его самоотверженностью рядом не валялась.

Да и физически он, несмотря на свое хрупкое тельце, давал сто очков вперёд любому. Несоразмерная выносливость. Горжусь, что воевали вместе.

Пусть не в одной боевой группе, но всё же в одном отряде и периодически пересекались на боевых.

У меня иногда всплывает перед глазами его сморщившееся лицо, выражение которого будто ахает, упреждая возможный взрыв. Смесь растерянности, испуга, сожаления, удивления и восхищения. Целый набор чувств в одном лице Ленина.

Я тогда выскочил через дырку в стене Пэшки (Сердце дракона из "Дневника добровольца") на открытое для неба пространство, чтобы набрать земли в мешок и заделать дыру, оставленную после очередного налёта.

Выскочил, как чёртик из табакерки, не видя ничего вокруг, и чуть было не наткнулся на растяжку, поставленную им. Моя нога буквально в нескольких сантиметрах, если не миллиметрах, от лески прошла.

Теперь я точно знаю, что и в тот раз смерть проскользнула мимо меня только для того, чтобы я в декабре этого года приехал в Ульяновск на книжную ярмарку поговорить о детской литературе, а заодно и с Лениным повидаться.

😘

Благодарю Константина Комарова, как автор и читатель "Дружбы народов", за открытую поддержку самому лучшему толстому журналу.

На днях мы посмотрели видеоотзыв о книге для детей и подростков "Сердце дракона", а сегодня юный читатель из Брянска рассказывает о книге "Как настоящий солдат". Крутой отзыв. Желаю всем писателям получать такие же.

***

Запомнилось,
как с поребрика
легко соскользнули сумерки,
когда прозвучала реплика:
«Да лучше бы все вы умерли,

достали, идите пашнями
отсюда, чтоб вас не видела…»
Взял на руки сына спящего
и ночью ушёл к родителям.

Андрей о вселенской печали и о такой же вселенской радости книжного монополиста.

Взгляд на цензуру с моим совпадающий.

***

Как здорово остаться одному
в пустой квартире, выглядеть усталым,
бояться выйти в люди, никому
не верить и довольствоваться малым.

Никто не постучится в дверь мою,
не позвонит сказать, что я – придурок,
очередную подлую змею
пригрею вряд ли, затушу окурок,

расправлю плечи, в зеркало взгляну,
оскалюсь так, что сам себе понравлюсь:
приятно знать, что всякому говну
осточертел вот этакий красавец…

В сети разгоняют пост о кино на тему сво. В очередной раз наткнулся на него, читая ленту Коробова-Латынцева, одного из ведущих мыслителей наших дней, человека, чувствующего время и слом эпох, как самого себя. Его книгу «Философия войны» подарил мне отец Сергий, настоятель Храма Всех Святых, благословлявший меня на путь ратный в уже как будто далёком двадцать втором.

Я пытался «зайти» на войну через «музыкантов», поэтому неделю сидел в Молькино, читая книгу в перерывах между медосмотрами и проверками, скажем так, на «вшивость» местными особистами.

Поселили меня в небольшом помещении казарменного типа с двухъярусными кроватями.

Рядом со мной ютился мордатенький паренёк с обветренным лицом. Он уже к тому времени дней десять торчал в Молькино, не пройдя медосмотр, но отказывавшийся уходить, злящийся на врачей и особистов за то, что не пускают на войну.

Мы стали как бы друзьями по несчастью, потому что меня тоже не брали. Я сдуру ляпнул на собеседовании, что в гражданской жизни литератор. Это местным командирам жутко не понравилось и меня гоняли несколько дней подряд на полиграфе, пытаясь понять, зачем литератор собрался на войну да ещё и в составе одного из самых зловещих (читай, легендарных), подразделений.

Мои горящие, как у Павки Корчагина, глаза и слова: «Пустите меня Родину защищать!», скорее настораживали, если не пугали (хорошо, смешили!), особистов, чем говорили о чистоте моих намерений.

Мордатенького в конечном итоге взяли. Помню, как он подлетел ко мне и гордо произнёс: «Всё! Уговорил. На связь посадят!» Потом, стушевавшись, перевёл глаза на книгу и спросил: «Это... ну, подаришь?» «Бери...» – ответил. Его маленькие глаза засияли какой-то детской радостью. Он взял книгу и прижал к себе: «Название уж больно красивое!» Я ухмыльнулся.

Сейчас вспоминаю и будто кино смотрю. Мне уже давно кажется, что там не я был, а какой-то другой человек, имя которого вот-вот появится в титрах. Только кино никак не заканчивается.

Пост, о котором веду речь, начинается так: «Кино про СВО много!» Дальше говорится о том, что снято аж целых пятьдесят три проекта и с такой же восторженной интонацией добавляется: «Документальные фильмы и сериалы (36 единиц)...»

Хоть ставь три восклицательных знака подряд. Есть ощущение, что автору поста приделали мои горящие, как у Павки Корчагина, глаза. Только я теперь в роли того особиста из Молькино. Подобная интонация больше смешит, чем внушает доверие.

Перечисляется (в общем-то, на пальцах), несколько игровых проектов, сделанных на коленке. И не потому что авторы обделены дарованием. Его-то как раз в избытке. А потому что в каждом кадре из просмотренного мной сквозит недостаток финансирования.

С одной стороны, я понимаю киношников темы сво. Они лучше лишнюю копейку на фронт парням отправят. Но я не понимаю воюющего государства. Я не понимаю людей бизнеса воюющего государства.

Схлопнется государство, схлопнутся и люди бизнеса этого государства. Все, разом. От мелких лавочников до владельцев заводов и пароходов.

Коленки и пальцы – символ сегодняшнего кино по теме сво.

Это парни на фронте могут ограничить себя рамками «здесь и сейчас», потому что каждый прожитый на войне день – самоценен.

Но государственным людям и людям бизнеса, не достаёт стратегического мышления. «Здесь и сейчас» – в тылу не работает. В тылу необходимо думать о том, что с нами со всеми будет «завтра и послезавтра».

Победы на фронте окажутся Пирровыми, если не будет побед в тылу.

Побед в кино, в театре, в литературе, в детской литературе(!), в живописи, в опере и балете, опять в детской литературе(!), в цирке, в музыке и, наконец, в детской литературе(!), плавно переходящей в кино для детей и подростков о детях и подростках эпохи сво.