- Почему ты ухаживаешь за могилой совершенно незнакомого человека?
- Вообще-то она моя.

ДЩ.

Первые 40 жизней для мага самые тяжёлые.

Утверждая - утверждай, но говоря, беседуй со мной, а не с собой.

Вселенная

Из книги "Как стать могущественной ведьмой"
Совет: 25126

Не изгоняйте внутренних демонов из мужа пока точно не узнаете, кто из них муж...

© ОВ

© Gudim

Дружба народов

Дверь в кабинет руководителя Отдела новогоднего духа с треском распахнулась.
- У нас дед слился! – Снегурочка, на ходу расстегивая вышитый полушубок, влетела в кабинет и рухнула в кресло для посетителей.

Руководитель отдела Снеговик оторвался от стопки важных-преважных бумажек и устало уставился на посетительницу.
- Зачем слился? Не положено. У меня сметы согласованы, предоплата, договоры о найме – все уже договорено, - Снеговик протянул свою священную стопку в сторону Снегурки. – Смотри - тысяча семьсот артистов, борода к бороде, валенки по размеру, посохи сияют. Не положено.
- Не знаю, чего там у тебя не положено, - Снегурка ловко цапнула из пачки бумажку и стала томно ей обмахиваться. – А только я сейчас не про артистов. Наш дед слился. Наш, настоящий! Сидел-сидел себе, мишуру перебирал, еловые лапы нюхал, мандарины по столу катал.
А потом как вскочит! Все, говорит, надоело. Я сделал все, что мог. Я устал. Я ухожу. Напялил шапку и слился. Натурально растаял. Утёк!
- Это я могу понять, погоды-то какие стоят – конец декабря, а дождь льет, как в тропиках, - Снеговик протер очки, выдрал из цепких снегурочкиных пальцев важную бумажки и теперь любовно ее разглаживал. – Значит, не будет у нас Нового года, так? Ну что за безответственность. От кого угодно мог ожидать, но от него!

Снегурочка уже стянула жаркую шубейку и теперь боролась с заевшей молнией на серебристом сапоге.
- И я о чем! Что делать-то, а? Снеговичочек, ты ж самый умный у нас, разрули ситуевину.
- Замену будем искать. В гильдии Новогодних духов Земли этих дедов, как грязи в декабре в городе N. Сейчас кого-нибудь выцепим!
- Да кого мы выцепим! У всех ёлки! Новый год шагает по планете! – сапоги поддались, и Снегурка забралась в кресло с ногами. Глянув на ее ярко-красные носочки с мордами оленей, Снеговик удовлетворительно хмыкнул.
- Где брала? Расцветка уж больно праздничная, уставная.
- В Китае заказала, скажи шикос, да? Я всему отделу такие подарю – недорого и атмосферно! – Снегурка вытянула длиннющие ноги, подставляя предмет гордости под нос Снеговику. Носки, не ноги.
- В Китае, значит. А знаешь ли ты, дорогая моя, что Новый год там только в конце января праздновать начинают? Зато с размахом – целых пятнадцать дней! – Снеговик аккуратно снял ноги в праздничных носках с клавиатуры и бодро зацокал по клавишам. – А это значит, что в интересные нам даты их китайский Дед Мороз совершенно свободен!
Я отправлю запрос в гильдию, и нам его выпишут в качестве гуманитарной помощи!
- Да щас! Только за наличные, плюс доставка, - со знанием дела сообщила Снегурка.
- Ситуация требует решительных мер! Сейчас мы будем играть в больных и некрасивых спартанских детей. Тащи свою свинью-копилку.
- Чего-о-о?
- Скидываться будем, говорю. На нового Деда Мороза.

Следующие три дня Снегурка не отлипала от смартфона, отслеживая доставку. Мелкий пакет уверенно шествовал по Поднебесной, пока не пересек границу. На территории России, попав в надежные руки почты, пакет испарился.

- Попросите отправителя написать заявление об утере, - спокойно, и даже с какой-то ленцой, вещал оператор почты на горячей линии. – Не забудьте приложить квитанцию об оплате на двух языках, заверенную нотариусом. Срок исполнения заявки тридцать дней.
- Какой нотариус, какие тридцать дней! Вы в себе там? – Снегурка мерила шагами кабинет, ритмично чеканя каблучками что-то новогоднее. - Я вас заморожу! По ветру пущу! – кричала она в трубку. – Чтоб вам всю жизнь стихи на табуретке рассказывать за конфетку!
- Переключаю на специалиста, - промямлил оператор, и в трубке заиграла противная мелодия.

Снеговик почесал морковный нос и велел запрягать сани. Было принято решение ехать прямиком в отделение, на месте разбираться.
Отстояв традиционные полтора часа, поорав в очереди, поскандалив с начальником отделения, купив Комсомольскую правду и два пакета гречки, Снеговик сумел вырвать свою посылку.

Мятый, местами надорванный, но такой желанный пакет был надежно спрятан во внутренний карман снегрукиного полушубка. Поближе к ее горячему сердцу.

Поднебесная прислала заказ в желтом бумажном пакете с пупырками. Пакет накрепко был замотан скотчем.
- Распаковку будем записывать? – включив камеру, выставив свет и разложив шишечки на фотофоне, Снегурка приготовилась снимать.
- Да лесом ее! Спор ты собралась открывать, что ли? – Снеговик ловко вскрыл мягкий конвертик.
На стол выпали две маленькие пластмассовые фигурки, пакетик с блестками и инструкция.
Инструкция была на китайском.
- Я это, я не владею. У меня английский в школе был, - Снегурка угрюмо рассматривала фигурки.
- Да тут и белка разберется, не дрейфь! – Снеговик махнул в сторону шкафа, на котором сидел рыжий зверь и мирно грыз орехи, выколупывая из них изумруды. – А ну-ка, подь сюды!

Белка бросила перекладывать самоцветы и сиганула к столу. Покрутилась, попробовала инструкцию на зуб, скривилась и сплюнула. Подняла глазки-бусинки на сурового начальника отдела, будто оценивая риски.
Эх, была не была! Белка махнула три раза хвостом, рассыпая китайские блестки по кабинету. Запахло клеем и немножко мокрыми лосями. А потом случилось чудо.

Фигурки стали расти, увеличиваться, обретать плоть. Через пару мгновений в кабинете стоял настоящий, всамделишный осел и дедуля с густой черной бородой.
- Нянь придет - все сивое заберет! Всех сивотных и людей съест засиво, ничего не оставит. Ни косточки, ни серстинки. Чудовисе Нянь сосьрёт вас, господин, – старичок умильно улыбнулся и поклонился Снеговику.
- Чегоооо? Какой Нянь? – Снегурка во все глаза пялилась на гостя.
- Нянь, это «год» по-ихнему, блондинистая твоя голова! – Снеговик пихнул Снегурку в бок и поклонился старцу.
- А, традиция такая, ясненько. А это по евойной традиции ослик твою диффенбахию доедает?
- Да пусть питается животное, чего пристала? Кланяйся давай. Нам щас переговоры вести, в курс дела вводить. А часики-то тикают, нет времени по мелочам размениваться.

Поднебесный Дед Мороз благосклонно слушал перебранку, мелко кивал:
- Но папася Шо Хин придет - всех спасет!
- Наш человек! Видно тысячелетний опыт, сразу проникся ситуацией. Ты чуешь, как новогодним духом повеяло?
- Это не духом, это ослик обед переварил, - Снегурка хихикнула и умчалась в костюмерную.

Снеговик придвинул удобное кресло поближе к папаше, усадил его и принялся обрабатывать:
- У нас есть ровно одна ночь, уважаемый!
- Две недели, не меньсе, господин Снеговик, - Шо Хин порылся в своем красном халате и извлек маленький нарядный конвертик. – Лайси денеську клади, людям дари.
- Не-не-не, у нас так не принято! У нас все по списку, все подотчетное. Написал письмо – получил подарок, не написал – на родителей надейся. А деньги дарить на Новый год совсем уж глупость! Еще б на карточку сразу перечисляли! Что за странность! – Снеговик говорил уважительно, постоянно кланялся, но по тону его чувствовалось, что эта дипломатия ему уже поперек шарфа стоит.
- Карточка – хоросё! Электронный Лайси хоросё! Одна нось успеем! – Шо Хин взмахнул широкими рукавами, и по кабинету заструился слабый запах озона. Принтер крякнул и начал самопроизвольно распечатывать какой-то документ.

Снеговик выхватил первую страницу: «Список номеров карт действующих клиентов ПАО «Сбербанк» за 2019 нянь».
- Мама моя снежинка! Нам же срок дадут! – Снеговик заметался по кабинету, пытаясь остановить обезумевший принтер. Самый простой и логичный способ – выдернуть вилку из розетки - не помог. Печать шла полным ходом.
- Дадут-дадут, господин Снеговик. Всем в электронный лайси дадут! – старик улыбался фирменной своей умиротворенной улыбочкой.
- Где мы столько денег найдем, а? – Снеговик устало повалился в гору шуршащих, тепленьких после принтера бумажек.
- Деньги неть? – тонкие брови Шо Хин поползли к самой шапке.

- Это Россия, папаша! Все деньги в продуктовом остались: оливье, "шуба", мандарины. Менталитет такой, понимаете? Широкая русская душа. Эх… - Снеговик устало выдохнул и стал меланхолично водить руками и ногами в бумажном сугробе.
- Медитасия – это хоросё. Мандарины – это хоросё. Два мандарина будем дарить, - старик примостился рядом с начальником отдела новогоднего духа и забормотал какое-то заклинание, размахивая красными рукавами и потряхивая помпонами на шапке.

- Кончились мандарины, - возвестила Снегурка с порога кабинета. Она тащила тяжелую меховую шубу, валенки и огромный посох. – Одни лимоны остались. И коньяк.
- Коньяк? – из-под вороха бумаги раздался слабый голос Снеговика. – Накапай мне, а? С лимончиком.
Снегурка умело набулькала в три граненых стакана янтарную жидкость.
- Ну, с наступающим, коллеги! – Снеговик и Снегурка залпом осушили стаканы. Папаша Шо Хин понюхал, оценил сосредоточенное выражение лиц новых товарищей и сделал глоток.
- Лимоны тосе хоросё, - возвестил старик, закусывая. – Нянь прогнать надо - такой менталитет у нас. Айкидо применять стану. Биоэнергетика и слияние духа. Таси субу. Выезсяем!

В ночь с тридцать первого на первое над огромной страной, резво позвякивая бубенчиками, летел ослик. На ослике сидел древний старец Папаша Шо Хин. Борода его развевалась на ветру, полы шубы открывали алый халат с вышитыми на нем золотыми драконами.
- С Праздником весны, с Новым годом! – кричал Шо Хин. – Пусь сбудутся месьты! Пусь в красный электронный лайси упадет по два лимона, на ссястье!

И в каждый лайси, согласно древней традиции Поднебесной, упало по два лимона-миллиона того, что люди сами себе загадали.
Кому-то в условных единицах упало, кому-то в квадратных метрах на Дальнем Востоке, кому-то в объятиях и поцелуях.

Снеговику – в упаковках офисной бумаги «Снегурочка».
Снегурочке – вагон уставных веселых носков.
Отдел новогоднего духа засыпало двумя миллионами благодарственных писем.
А всамделишный наш Дед Мороз получил-таки двадцать три дня официального отпуска, тоже в своем роде два миллиона - секунд.
А себе Шо Хин пожелал два обычных желтых лимона и пузатую бутылочку янтарного напитка.
И всё сбылось, представляете?

[id120881681|Evgenia Art-Ledi]

Не позволяйте дурным привычкам из прошлых жизней влиять на вас сегодня.

- О, ужас! Что с восприятием? Видимо, мой внутренний экран не поддерживает изображение столь многомерного разрешения.

© Мерцание Тени

Сказка о том, как Санта-Клаус татухи бил

День выдался скучным. Ни тебе звонков, ни сообщений в соцсетях, ни посетителей с улицы. Никого. Шутка ли – через три дня Новый год, народу не до татуировок, народ шоркается по магазинам, выбирает сыр с вином, мандарины покрепче и майонез в ведёрке побольше. И ошалело ищет новогодние подарки по акции.

Кевин сидел в студии и тихонечко рисовал эскизы на продажу. Над головой мерно играла разноцветными огнями гирлянда, в углу притаилась пушистая искусственная ель, на кончиках каждой иголки которой светились-переливались диоды, а старый камин обвивала мишура.

Камин был самый что ни на есть настоящий – дому, где находилось помещение тату-студии, было сто лет в обед. Правда, древний отопительный прибор уже очень давно не работал, но это совершенно не смущало красно-золотые рождественские носки, которые на нём висели.

Парень бросил взгляд на часы: без четверти семь – скоро домой. Потянулся, разминая затёкшие мышцы спины, от души зевнул. Желудок вдруг заурчал, напоминая, что с утра, окромя двух мандаринок и одной хурмы, в него ничего не помещали. Кевин усмехнулся, сложил графический планшет и пошёл по студии отключать электричество.

Со стороны камина вдруг послышалась подозрительная возня. Юноша замер посреди коридора и медленно обернулся: чудо системы ретроотопления не работало в этом здании уже более пятидесяти лет, мыши обычно жильцов не беспокоили. Странно.

Пожав плечами, он уже было развернулся в намерении продолжить начатое, как камин вдруг смачно выплюнул облако застаревшей сажи. Та закружила в воздухе и спустя несколько секунд начала медленно оседать на недавно вымытый пол.

Кевин застыл, инстинктивно перехватив планшет на манер биты, а камин от души чихнул сажей опять. И тут же – ещё раз. Вооружённый электронным девайсом парень отмер, встал в подобие подсмотренной в старых фильмах боевой стойки и принялся ждать.

Внутри древней каминной трубы послышался гул и странный хруст. Шум нарастал, и спустя несколько десятков мгновений, в которые Кевин забыл, как дышать, из камина вывалился перепачканный сажей крепкий дед в красном полушубке, отороченном белым мехом. У него были могучие белёсые брови, правда, аккуратно причесанные и явно напомаженные, и стильно подстриженная седая (сейчас немного пыльная) борода. Пронзительно-голубые глаза смотрели пытливо, отчего в уголках собрались морщинки-лучики, а щёки и нос были пунцовыми.
– Едрить! – зычно выругался старик и уставился на ошарашенного парня с графическим планшетом в руках.
– З-здрасьте, - выдавил из себя Кевин.
– И тебе не хворать! Ох... – хрустнув суставами, дед поднялся и начал стряхивать сажу с красной шубы: - Я тут, это, по делу. Татуху бы набить. Вот, – он порылся в карманах полушубка и протянул Кевину рисунок.

На рисунке была нарисована ёлочка. Раскидистая, в новогодних шарах и гирляндах, с горой подарков-коробок под ней, разноухим зайчиком и мишкой с коротенькими лапами. Рисунок был явно сделан детской рукой – неуверенный, неровный, наклоненный слева направо. Но видно было, что маленький художник очень старался.
– Я, это... Внучка рисовала, вот. Только с местом нанесения проблемка.

Старик подошёл к дивану и скинул красный полушубок, оставшись в одной белой майке. Кевин прифигел: на крепком ещё могучем теле мужчины (назвать его дедушкой уже язык не поворачивался) от ключиц и до запястий почти не было живого места – все видимые участки кожи были сплошь утыканы татуировками. И не просто татуировками, а целыми композициями на новогодние темы. Для пущего эффекта неожиданный гость стянул майку, обнажая все художества, и повернулся вокруг себя.

Во всю широкую спину раскинула еловые лапы большая новогодняя ель; венчавшая её звезда верхушкой утыкалась ровнёхонько в третий позвонок на шее. Вокруг ёлки крутились снежинки и серпантин. По периметру талии стояли коробки с подарками и прыгали котики. Всю грудь занимала оленья упряжка с двенадцатью оленями, причём первые в связке олени уходили вокруг правой руки. Левую руку перевивали новогодние гирлянды и серпантин.

И было только одно небольшое чистое место на ребрах под грудью. Куда пожилой мужчина и ткнул:
– Тут, наверное.
– Вы кто? – отмер Кевин, – и почему вошли сюда таким... кхм... интересным способом?
– Ой, прости! Клаус, – представился дед, в приветственном жесте протягивая могучую лапищу.
– Санта, что ли? – засмеялся парень. Но дед был серьёзен:
– Он самый.
– Да иди ты!.. Вы.
– Так и знал, что проблема возникнет, – расстроился дед. – Мне Йозеф сказал, приходи, мол, всё норм будет... А, кстати, где он?
– Заболел. Сильно, - Кевин погрустнел, – ковид у него, лежит без сознания на ИВЛ.
– Охо-о-о... - старик задумчиво поскрёб затылок, расстроившись, кажется, ещё больше.
– А вы с ним договаривались?
– Да, еще с месяц назад. Жаль, что так вышло. На, вот, передай ему.

Клаус порылся в карманах широких штанов и достал огромный мандарин с двумя зелёными листиками сверху:
– Скажи врачам, чтоб рядом положили – поправится. Потом съест, и здоровье целый год будет.
– Спасибо, – пробормотал растерянный Кевин и взял мандарин.
– Ну, это, я пошёл, – дед сграбастал в охапку полушубок и повернулся обратно к камину.
– Подождите! – отмер Кевин. – А вам принципиально, чтобы татуировку делал именно Йозеф? Я тоже могу. Правда, до босса мне ещё далеко.
– О! – старик расцвёл. – Вовсе не принципиально. Верю, что у Йозефа все мастера прекрасные!

* * *
– ...Знаешь, как скучно дома летом? – жаловался Клаус Кевину в процессе нанесения татуировки. – Даром, что у меня полторы сотни гномов и две эльфийки с большой... кхм... харизмой.

Они уже часа два, пока Кевин подселял к большой ели на спине её маленькую сестричку на грудь, болтали обо всём и ни о чем одновременно. Клаус лежал на кушетке, безмятежно закинув руки под голову, и, казалось, уколов игл по рёбрам совсем не чувствовал. И рассказывал парню про свой дом, круглый год укрытый снежной шапкой, про «поющие» горы, что видны из окна, а поют по утрам, когда первые солнечные лучи нагревают склоны, вызывая таяние снега и льда. Про то, как много жрут олени, как шумят по ночам страдающие бессонницей гномы и как от топота их маленьких ножек к утру порой болит голова. Про эльфиек, что очень любят готовить, но их шедевры отказываются жрать даже олени. Про детей и людей в принципе, которые вспоминают про него, Санту, только на Рождество и Новый год, и что это немного обидно. Про то, как он ездил этим летом на Гавайи купаться, а прошлым в Россию погостить у своего брата Деда Мороза. Как Мороз напоил его в зюзинушку деревенским самогоном, а потом так пропарил старые кости в бане, что Клаус уже думал – Рождества не будет. Как сложно собирать такое количество подарков, но как приятно их потом дарить, видя искреннюю радость на детских личиках. Что некоторым взрослым он тоже дарит подарки – каждому свой, индивидуально-волшебный. И, наконец, про чудеса, в которые нужно верить и которые обязательно случаются именно поэтому.

* * *
– Готово! – спустя ещё полтора часа резюмировал Кевин. Клаус, музыкально похрустывая суставами, поднялся с кушетки и пошёл вертеться перед зеркалом – рассматривать.

– Внучка будет рада, – наконец, довольно выдохнул он. – Спасибо, Кевин, уважил старика! И Йозефу спасибо, что воспитал такого талантливого мастера.
Парень расплылся в улыбке:
– Я обязательно ему передам. Вам спасибо!

Дед повертелся ещё немного, дал замотать себя заживляющей плёнкой и, уже полностью одевшись, спросил:
– Сколько я должен?
– Вы уже заплатили, – Кевин кивнул на огромный мандарин. – Если он поможет и случится чудо, это будет вообще бесценно.
– Что значит «если»? – ворчливо заметил Клаус. – Правильно говорить: «Когда поможет», – он хитро усмехнулся в ухоженную бороду, сверкнув морщинками-лучиками, и нырнул рукой в карман полушубка. – На, вот, это тебе. Не плата – благодарность.

На широкой ладони лежала маленькая, обёрнутая в золотую фольгу коробочка.

– Подари её любимому человеку.
Кевин погрустнел: ну, не рассказывать же, что они накануне поссорились.
– Эй! – на плечо легла могучая ладонь. – Не грусти, а просто подари. И посмотришь, что будет. В чудеса нужно верить!

Клаус подмигнул и удивительно шустро нырнул в камин, оставив растерянного парня с коробочкой в руках. Запоздало прошептав: «Спасибо!», Кевин потряс подарок, прислушиваясь, но ничего не услышал. Пожал плечами и пошёл приводить в порядок рабочее место.

А неподалёку на столе коротко тренькнул входящим сообщением телефон: «Есть имбирный пирог и горячий глинтвейн. Извини меня».

И спустя мгновение: «Я буду тебя ждать».

[id71302991|Mayya Sinder]

Для чего нужна диагностика? Чтобы, ныряя глубоко в человека, не ожидать неприятных сюрпризов.

Глюки - регулярно;
Промахи - нередко;
Глупости - вполне могут быть:
Осознание того, что у тебя реально что-то получилось - бесценно.

#классика
В начале XIV века в Центральной Европе проводились работы по строительству великолепного собора. Руководитель работ был монахом. Ему поручили следить за работой всех чернорабочих и ремесленников. И вот монах решил посмотреть, как работают каменщики. Он выбрал трёх каменщиков, как представителей разных позиций, представленных в их профессии.

Подойдя к первому каменщику, он сказал:

— Брат мой, расскажи мне о твоей работе.

Каменщик оторвался от работы и ответил срывающимся голосом, полным злобы и негодования:

— Как видишь, я сижу перед каменной плитой метр в высоту, полметра в длину и ширину. И с каждым ударом резца по этому камню я чувствую, как уходит частичка моей жизни. Посмотри, мои руки натружены и покрыты мозолями. Моё лицо осунулось, а волосы поседели. Эта работа никогда не кончится, она продолжается бесконечно, изо дня в день. Это изнуряет меня. Где удовлетворение? Я умру задолго до того, как собор будет построен.

Монах подошёл ко второму каменщику.

— Брат мой, — сказал он, — расскажи мне о своей работе.

— Брат, — ответил каменщик тихим, спокойным голосом, — как ты видишь, я сижу перед каменной плитой метр в высоту и полметра в длину и ширину. И с каждым ударом резца по камню я чувствую, что я создаю жизнь и будущее. Смотри, я смог сделать так, чтобы моя семья жила в комфортабельном доме, гораздо лучшем, чем тот, где я вырос. Мои дети ходят в школу. Без сомнения, они достигнут в жизни большего, чем я. И всё это стало возможным благодаря моей работе. Я отдаю собору своё умение, и он тоже одаривает меня.

Монах подошел к третьему каменщику.

— Брат, — сказал он, — расскажи мне о своей работе.

— Брат, — ответил каменщик голосом, полным радости, и широко улыбнувшись. — Видишь, я сижу перед каменной плитой метр в высоту и полметра в ширину и длину. И с каждым прикосновением резца к камню я чувствую, что я высекаю свою судьбу. Посмотри, ты видишь, какие прекрасные черты проступают из камня. Сидя здесь, я не только воплощаю своё умение и своё ремесло, я делаю свой вклад в то, что ценю и во что верю. Вселенная, отражённая в соборе, воздаст каждому из нас. Здесь, около этого камня, я нахожусь в мире с собой, и я знаю, что, хотя я не увижу этого собора завершённым, он будет стоять ещё тысячу лет, олицетворяя то, что истинно в нас, и служа цели, ради которой Всемогущий послал на эту землю и меня.

Монах удалился и некоторое время размышлял над тем, что услышал. Он уснул спокойным сном, каким не спал уже давно, а на следующий день он снял с себя полномочия руководителя работ и предложил эту должность третьему каменщику.