Ох уж эти тренинги
«Увидел рекламу: "Тренинг "Богини в каждой женщине". Помогает девушкам раскрыть в себе греческую богиню". Знание греческой мифологии тут же нарисовало перед глазами такую картину:
-И так, какой греческой богиней, девочки, вы хотите стать?
-Афиной.
-Хорошо, останешься девственницей.
-А я Афродитой.
-Хорошо. Твой муж будет хромоногий и некрасивый, а ты будешь ему постоянно изменять.
-А я Герой.
-Хорошо. Будешь жестокой и ревнивой. У мужа будет куча любовниц, а ты им постоянно будешь пакости делать.
-А я Деметрой.
-Хорошо. У тебя будет секс с быком и с конем и тебя сожрет отец.
-А я Деспиной.
-У тебя тоже будет секс с конем.
-А я Кибелой.
-Хорошо. Будешь шляться по Европе с бубном.
-А я Авксесией.
-Хорошо. Тебя побьют камнями.
-А я Эосой.
-Хорошо. Будешь неразборчивой в связях.
Куда же вы девочки? Мы же еще не закончили тренинг "Богини в каждой женщине"».
«Увидел рекламу: "Тренинг "Богини в каждой женщине". Помогает девушкам раскрыть в себе греческую богиню". Знание греческой мифологии тут же нарисовало перед глазами такую картину:
-И так, какой греческой богиней, девочки, вы хотите стать?
-Афиной.
-Хорошо, останешься девственницей.
-А я Афродитой.
-Хорошо. Твой муж будет хромоногий и некрасивый, а ты будешь ему постоянно изменять.
-А я Герой.
-Хорошо. Будешь жестокой и ревнивой. У мужа будет куча любовниц, а ты им постоянно будешь пакости делать.
-А я Деметрой.
-Хорошо. У тебя будет секс с быком и с конем и тебя сожрет отец.
-А я Деспиной.
-У тебя тоже будет секс с конем.
-А я Кибелой.
-Хорошо. Будешь шляться по Европе с бубном.
-А я Авксесией.
-Хорошо. Тебя побьют камнями.
-А я Эосой.
-Хорошо. Будешь неразборчивой в связях.
Куда же вы девочки? Мы же еще не закончили тренинг "Богини в каждой женщине"».
😁69👍15👏5❤3
Запасной ключ
Прошло полтора года с тех пор, как я остался жить в этой квартире один. Однажды Ленка ушла, подхватив вечно собранную дежурную сумку, чмокнув меня в щёку в дверях и бросив обычное «пока», и не вернулась. Все успели выйти из самолета, который горел на взлётной полосе в канун Рождества, а она нет. Все вернулись домой в канун Рождества, а она нет. Ленка работала стюардессой.
На дисплее зазвонившего в то январское утро телефона высветилось её имя, но голос был чужой.
– Здравствуйте, это говорит дежурный врач Васильева, институт Склифосовского. Я звоню вам с телефона Елены Зайцевой. Ваш номер был в её контактах... Мне очень жаль, мы сделали всё возможное…
На похороны с поминками я не поехал. С её роднёй я почти не знаком, а ей самой было все равно. Даже, уверен, она была бы против. Ленка терпеть не могла, когда я видел её утром в постели непричёсанной после сна. Что уж говорить про гроб. Я решил, что так нечестно. У неё ведь не было возможности ускользнуть, как обычно, в ванную и вернуться оттуда во всей красе. Через неделю после похорон за вещами заехал её двоюродный, кажется, брат. Вещей было немного, они поместились в одну картонную коробку из-под ёлочных игрушек, как раз пустовавшую в это время.
Самым трудным оказалось выбросить, будете смеяться, Ленкину зубную щётку, забытую во время упаковки. Я не мазохист, который лелеет своё горе, глядя со слезами на единственную вещь, принадлежавшую любимой. И не фетишист, тем более. Однако дурацкая розовенькая щётка, стоявшая рядом с моей в пластиковом стаканчике на полке в ванной, не желала выбрасываться. А когда я всё-таки её выбросил, отчётливо понял, что делать мне в этой квартире больше нечего.
Дело, конечно, не в щётке. Дело в снах.
Я сижу в кресле, а по проходу идёт Ленка, ослепительно красивая в своей форме Аэрофлота, и улыбается. Так, собственно, мы с ней и познакомились пять лет назад. Но во сне я стесняюсь спросить: «Ты же умерла? Нет?» Вместо этого говорю: «Ты где пропадала, Лена?»
– А, – она небрежно машет рукой, – долгая история. У меня телефон поменялся. Запиши.
И диктует. Я торопливо записываю на салфетке, но цифры путаются, салфетка всё время рвётся. Я переспрашиваю, она повторяет. Но цифры уже почему-то другие, и они опять путаются.
– Девушка, ну сколько вас ждать?! – тётка в конце салона возмущённо давит на кнопку вызова, – Тут пожар, а вы болтаете.
– Я сейчас, только пожар потушу, – весело говорит Ленка и уходит.
Я просыпался, судорожно пытаясь вспомнить хоть часть номера, пока не понимал, что в этом нет никакого смысла.
Или я стою на незнакомой кухне, жарю стейки и пою. Я всегда пел, когда готовил. Только Ленка могла спокойно и даже весело переносить эти жуткие звуки. Она говорила, что надо иметь особый талант, чтобы петь так плохо. А любой талант нужно ценить.
Зато стейки у меня получались лучше, чем у Ленки. В этом не было особенной моей заслуги – Ленка вообще не умела готовить.
Хлопала входная дверь, слышался грохот – это дежурная сумка летела в угол прихожей, – и на пороге кухни появлялась она. С сияющими глазами, румяная и свежая от мороза. Скоро Рождество. От неё пахло снегом и аэропортовским дьюти-фри. Опять перепробовала на себе половину духов в иностранном порту.
– Ага, – любимая делала зверское лицо, – Мясо! А я вино привезла. Французское. А могла бы духи. Тоже французские. Цени мою доброту.
Сны почти всегда были счастливые. Лёгкие и счастливые, как сама Ленка. Именно в этом и заключался их кошмар, потому что, чем легче были сны ночью, тем тяжелее становилась реальность днём. Решено, прочь из квартиры. Я честно дочитал этот рассказ и закрываю книгу.
– Постойте, – клерк звонко шлепнул себя по лбу ладонью, – Подождите! Есть один вариант. Как это я о нём позабыл? Сейчас.
Я снова сел на стул, с которого только что поднялся в намерении распрощаться с очередной риэлторской конторой, куда зашёл в поисках подходящей квартиры. Вывеска на её входе гласила: «Ангел». К букве «А» для пущей наглядности были пририсованы два белых крылышка, растущие из перекладины.
Прошло полтора года с тех пор, как я остался жить в этой квартире один. Однажды Ленка ушла, подхватив вечно собранную дежурную сумку, чмокнув меня в щёку в дверях и бросив обычное «пока», и не вернулась. Все успели выйти из самолета, который горел на взлётной полосе в канун Рождества, а она нет. Все вернулись домой в канун Рождества, а она нет. Ленка работала стюардессой.
На дисплее зазвонившего в то январское утро телефона высветилось её имя, но голос был чужой.
– Здравствуйте, это говорит дежурный врач Васильева, институт Склифосовского. Я звоню вам с телефона Елены Зайцевой. Ваш номер был в её контактах... Мне очень жаль, мы сделали всё возможное…
На похороны с поминками я не поехал. С её роднёй я почти не знаком, а ей самой было все равно. Даже, уверен, она была бы против. Ленка терпеть не могла, когда я видел её утром в постели непричёсанной после сна. Что уж говорить про гроб. Я решил, что так нечестно. У неё ведь не было возможности ускользнуть, как обычно, в ванную и вернуться оттуда во всей красе. Через неделю после похорон за вещами заехал её двоюродный, кажется, брат. Вещей было немного, они поместились в одну картонную коробку из-под ёлочных игрушек, как раз пустовавшую в это время.
Самым трудным оказалось выбросить, будете смеяться, Ленкину зубную щётку, забытую во время упаковки. Я не мазохист, который лелеет своё горе, глядя со слезами на единственную вещь, принадлежавшую любимой. И не фетишист, тем более. Однако дурацкая розовенькая щётка, стоявшая рядом с моей в пластиковом стаканчике на полке в ванной, не желала выбрасываться. А когда я всё-таки её выбросил, отчётливо понял, что делать мне в этой квартире больше нечего.
Дело, конечно, не в щётке. Дело в снах.
Я сижу в кресле, а по проходу идёт Ленка, ослепительно красивая в своей форме Аэрофлота, и улыбается. Так, собственно, мы с ней и познакомились пять лет назад. Но во сне я стесняюсь спросить: «Ты же умерла? Нет?» Вместо этого говорю: «Ты где пропадала, Лена?»
– А, – она небрежно машет рукой, – долгая история. У меня телефон поменялся. Запиши.
И диктует. Я торопливо записываю на салфетке, но цифры путаются, салфетка всё время рвётся. Я переспрашиваю, она повторяет. Но цифры уже почему-то другие, и они опять путаются.
– Девушка, ну сколько вас ждать?! – тётка в конце салона возмущённо давит на кнопку вызова, – Тут пожар, а вы болтаете.
– Я сейчас, только пожар потушу, – весело говорит Ленка и уходит.
Я просыпался, судорожно пытаясь вспомнить хоть часть номера, пока не понимал, что в этом нет никакого смысла.
Или я стою на незнакомой кухне, жарю стейки и пою. Я всегда пел, когда готовил. Только Ленка могла спокойно и даже весело переносить эти жуткие звуки. Она говорила, что надо иметь особый талант, чтобы петь так плохо. А любой талант нужно ценить.
Зато стейки у меня получались лучше, чем у Ленки. В этом не было особенной моей заслуги – Ленка вообще не умела готовить.
Хлопала входная дверь, слышался грохот – это дежурная сумка летела в угол прихожей, – и на пороге кухни появлялась она. С сияющими глазами, румяная и свежая от мороза. Скоро Рождество. От неё пахло снегом и аэропортовским дьюти-фри. Опять перепробовала на себе половину духов в иностранном порту.
– Ага, – любимая делала зверское лицо, – Мясо! А я вино привезла. Французское. А могла бы духи. Тоже французские. Цени мою доброту.
Сны почти всегда были счастливые. Лёгкие и счастливые, как сама Ленка. Именно в этом и заключался их кошмар, потому что, чем легче были сны ночью, тем тяжелее становилась реальность днём. Решено, прочь из квартиры. Я честно дочитал этот рассказ и закрываю книгу.
– Постойте, – клерк звонко шлепнул себя по лбу ладонью, – Подождите! Есть один вариант. Как это я о нём позабыл? Сейчас.
Я снова сел на стул, с которого только что поднялся в намерении распрощаться с очередной риэлторской конторой, куда зашёл в поисках подходящей квартиры. Вывеска на её входе гласила: «Ангел». К букве «А» для пущей наглядности были пририсованы два белых крылышка, растущие из перекладины.
👍20❤1
Ниже мелким шрифтом добавлено: «Только персональные услуги».
Было интересно наблюдать за тем, как старенький седой риэлтор, изображая азарт с воодушевлением актёра провинциального театра, зарылся в компьютерную базу данных. Впрочем, талант у него всё-таки имелся, потому что выглядел он действительно взволнованным. Даже вполне натуральным жестом ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Отличная деталь. На что только не идут люди, чтобы впарить клиенту залежавшийся товар. Какой артист умирает в этой скучной конторе по аренде жилплощади.
– А нет, не здесь, – владетель картотек и списков метнулся от компьютера к стеллажу с папками, порылся в бумагах и с видом победителя продемонстрировал мне пыльный конверт.
– Вот! Это то, что вам нужно. Спойте что-нибудь.
– Что, простите?
– Да неважно что, – по-своему понял мой недоуменный вопрос дедуля. – Хоть песню, хоть арию.
– Зачем?
– По условиям контракта. Ну, будете петь?
«Чёрт возьми, что здесь происходит? Дедушка сошёл с ума от всех этих квадратных метров? Повернуться и уйти? Но так я не узнаю, в чём тут было дело. А, ладно!»
– «Криденс» подойдет?
– Да хоть «Лед Зеппелин», – старичок проявил неожиданную эрудицию.
– Ай пут э спел он ю, – начал я проникновенно, – Бикоз ю маайн…
– Всё, всё! Идеально! – поморщившись, замахал руками риэлтор. – Интуицию не пропьёшь. Вот, взгляните. Полтора года лежит. Квартира абсолютно чудесная, цена символическая. То, что вы ищете.
– И полтора года лежит? – усомнился я.
– Вот именно! – его нисколько не смутил мой каверзный вопрос. – Только вас и дожидается. Да вы сами почитайте. Вон пункт про условия аренды. Внизу.
Я достал из конверта лист гербовой бумаги. На стол следом выпал ключ с брелоком в виде мультяшного толстенького самолётика. Самолётик улыбался и подмигивал.
Последний пункт стандартного договора гласил: «Квартира может быть сдана только и исключительно арендатору, обладающему полным (подчеркнуто) отсутствием музыкального слуха и голоса». Далее шли приметы внешности, практически точно совпадающие с моим ростом, цветом волос, глаз и возрастом.
– Бред какой-то. А кто хозяин квартиры? – я не питал иллюзий насчёт своих музыкальных способностей, но всё равно стало немного обидно.
– Этого не могу знать, я тут только год работаю. В командировке, если можно так сказать. А контракт заключался, э… – старичок зачем-то посмотрел на потолок, – в нашем главном офисе. Но не сомневайтесь, всё законно, все печати имеются. Так что, будем смотреть? Это здесь, в центре. Недалеко.
– А пошли! – я сильно сомневался, что соглашусь снимать квартиру у какого-то сумасшедшего меломана, но история развивалась интересная, и я хотел досмотреть это кино до конца.
Старый, дореволюционной постройки, дом действительно оказался в двух шагах. Его единственный подъезд охраняли кариатиды. Они же поддерживали полукруглый балкон с зеленевшей на нём молодой берёзкой. В крошечном лязгающем лифте риэлтор сверился со списком квартир.
– Всё верно, сказал он, – седьмой этаж, – и уверенно нажал на кнопку последнего, шестого. От конечной остановки лифта нам пришлось топать вверх по лестнице. Наконец бодрый старичок остановился перед единственной на площадке дверью и торжественно вручил мне ключ с самолётиком.
– Вуаля! – жестом фокусника, доставшего из шляпы кролика, он гордо указал на дверь.
Это была мансарда. Не знаю, откуда во мне появилась страсть к наклонным потолкам и окнам-люкам, но я мечтал о мансарде с детства. Наверное, сначала они напоминали мне трюмы парусных кораблей, на которых я когда-то плавал в поисках сокровищ вместе с юным Джимом Хокинсом, а позже в знак протеста против привычной квадратной одинаковости советских хрущёвок.
– Вот здесь подпишите. И здесь. – ушлый риэлтор правильно истолковал появившееся на моём лице выражение восторга, которое я не позаботился скрыть. – Вот ключ. Это ваш экземпляр договора. Не буду вам мешать обживаться на новом месте. И больше не теряйте любимых.
Было интересно наблюдать за тем, как старенький седой риэлтор, изображая азарт с воодушевлением актёра провинциального театра, зарылся в компьютерную базу данных. Впрочем, талант у него всё-таки имелся, потому что выглядел он действительно взволнованным. Даже вполне натуральным жестом ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Отличная деталь. На что только не идут люди, чтобы впарить клиенту залежавшийся товар. Какой артист умирает в этой скучной конторе по аренде жилплощади.
– А нет, не здесь, – владетель картотек и списков метнулся от компьютера к стеллажу с папками, порылся в бумагах и с видом победителя продемонстрировал мне пыльный конверт.
– Вот! Это то, что вам нужно. Спойте что-нибудь.
– Что, простите?
– Да неважно что, – по-своему понял мой недоуменный вопрос дедуля. – Хоть песню, хоть арию.
– Зачем?
– По условиям контракта. Ну, будете петь?
«Чёрт возьми, что здесь происходит? Дедушка сошёл с ума от всех этих квадратных метров? Повернуться и уйти? Но так я не узнаю, в чём тут было дело. А, ладно!»
– «Криденс» подойдет?
– Да хоть «Лед Зеппелин», – старичок проявил неожиданную эрудицию.
– Ай пут э спел он ю, – начал я проникновенно, – Бикоз ю маайн…
– Всё, всё! Идеально! – поморщившись, замахал руками риэлтор. – Интуицию не пропьёшь. Вот, взгляните. Полтора года лежит. Квартира абсолютно чудесная, цена символическая. То, что вы ищете.
– И полтора года лежит? – усомнился я.
– Вот именно! – его нисколько не смутил мой каверзный вопрос. – Только вас и дожидается. Да вы сами почитайте. Вон пункт про условия аренды. Внизу.
Я достал из конверта лист гербовой бумаги. На стол следом выпал ключ с брелоком в виде мультяшного толстенького самолётика. Самолётик улыбался и подмигивал.
Последний пункт стандартного договора гласил: «Квартира может быть сдана только и исключительно арендатору, обладающему полным (подчеркнуто) отсутствием музыкального слуха и голоса». Далее шли приметы внешности, практически точно совпадающие с моим ростом, цветом волос, глаз и возрастом.
– Бред какой-то. А кто хозяин квартиры? – я не питал иллюзий насчёт своих музыкальных способностей, но всё равно стало немного обидно.
– Этого не могу знать, я тут только год работаю. В командировке, если можно так сказать. А контракт заключался, э… – старичок зачем-то посмотрел на потолок, – в нашем главном офисе. Но не сомневайтесь, всё законно, все печати имеются. Так что, будем смотреть? Это здесь, в центре. Недалеко.
– А пошли! – я сильно сомневался, что соглашусь снимать квартиру у какого-то сумасшедшего меломана, но история развивалась интересная, и я хотел досмотреть это кино до конца.
Старый, дореволюционной постройки, дом действительно оказался в двух шагах. Его единственный подъезд охраняли кариатиды. Они же поддерживали полукруглый балкон с зеленевшей на нём молодой берёзкой. В крошечном лязгающем лифте риэлтор сверился со списком квартир.
– Всё верно, сказал он, – седьмой этаж, – и уверенно нажал на кнопку последнего, шестого. От конечной остановки лифта нам пришлось топать вверх по лестнице. Наконец бодрый старичок остановился перед единственной на площадке дверью и торжественно вручил мне ключ с самолётиком.
– Вуаля! – жестом фокусника, доставшего из шляпы кролика, он гордо указал на дверь.
Это была мансарда. Не знаю, откуда во мне появилась страсть к наклонным потолкам и окнам-люкам, но я мечтал о мансарде с детства. Наверное, сначала они напоминали мне трюмы парусных кораблей, на которых я когда-то плавал в поисках сокровищ вместе с юным Джимом Хокинсом, а позже в знак протеста против привычной квадратной одинаковости советских хрущёвок.
– Вот здесь подпишите. И здесь. – ушлый риэлтор правильно истолковал появившееся на моём лице выражение восторга, которое я не позаботился скрыть. – Вот ключ. Это ваш экземпляр договора. Не буду вам мешать обживаться на новом месте. И больше не теряйте любимых.
👍19❤1
– Что? – я уставился на деда. Вероятно, ослышался.
– Я говорю, не теряйте ключ. Запасного нет. Собственно, это и был ваш запасной. Всего доброго, желаю счастья.
Я совершенно невежливо проигнорировал момент его ухода, крутя головой и нарезая круги по комнатам. И вдруг встал как вкопанный, зайдя на кухню. Мне почудилось, что я вижу кухню из моих снов. Этих снов за полтора года было столько, что я, казалось, знал и помнил каждый уголок. Пришлось потрясти головой, как делают собаки, попав под дождь, чтобы наваждение отступило. Обычное дежавю – явление наукой необъяснённое, но вполне заурядное.
Обследованный мной холодильник был ожидаемо пуст. Спустившись в супермаркет напротив дома, я запасся пиццей на ужин и растворимым кофе на завтрак. Ехать по душной и раскалённой июльской Москве в свою старую квартиру за вещами я не хотел. Во всяком случае, не сегодня.
Ленка мне не снилась. Во сне я пел. Очень хорошо пел. Громко, попадая во все ноты. Прекрасные божественные звуки рождались на свет без всяких усилий с моей стороны и не требовали никакого напряжения организма. Сон был такой яркий и приятный, что проснувшись я попробовал повторить вслух всё ещё звучащую у меня в ушах арию Иисуса из оперы Уэббера. Робкая надежда на чудо не прожила и минуты, – получилось по-прежнему плохо. Гиллан посчитал бы, что я его передразниваю и специально издеваюсь.
Плохо – так деликатно отзывались о моем пении только близкие люди. Даже подруга, с которой я встречался целых три недели этого лета, моментально назвала меня садистом, как только я попытался напомнить ей какую-то мелодию. Подруга, очевидно, не была достаточно близким человеком. А вот Ленка… Так, стоп. Никакой Ленки здесь уже нет. И никогда не было. Ты зачем, спрашивается, переехал? Если твоим подружкам не нравится, как ты поёшь, – не пой. И Ленка тут ни при чём.
Слегка огорчившись отсутствием в жизни чудес, я полежал ещё немного, глядя на жаркое синее небо через люк-окно над кроватью, а когда Понтий Пилат в моей голове дошёл до слов «Я умываю руки», встал и отправился в душ.
Утром ванная комната выглядела совершенно иначе, чем вчера, когда я изучал квартиру в уже наступивших сумерках. Главной её роскошью и достопримечательностью оказалось узкое высокое окно, собранное из множества разноцветных стёклышек. Стоя под горячим душем, я не мог оторвать от этого сказочного окошка глаз. Дневной свет, проникая через вишнёвые, темно-зелёные, янтарные осколки, превращал обычную ванную комнату в сказочный концертный зал. Это была симфония, где дирижёром выступало солнце. Грустные высокие ноты королевского синего сменялись, переплетаясь в воздухе и отражаясь в зеркалах, с тревожными басами кроваво-красного, уступали место нежно-голубым и зелёным, вновь взмывали ввысь синими искрами и медленно опадали на кафельный пол каплями фиолетового адажио. Я словно стоял не только под струями воды, смывающими грязь с тела, но и под потоками света, который смывал грязь и боль с души.
Только выключив воду я услышал, что в квартире звонит брошенный где-то мобильник. Он надрывался без передышки всё время, пока я вытирался и натягивал на ещё влажное тело одежду. Он не переставал звонить, пока я шлёпал босыми ногами в направлении звука. Наконец упрямо вибрирующее и звенящее чудо техники обнаружилось в кровати.
– Здравствуйте, это говорит дежурный врач Васильева, институт Склифосовского. Я звоню вам по просьбе Елены Зайцевой. Ей самой ещё нельзя разговаривать – сильный ожог дыхательных путей. Однако опасности для жизни уже нет. Вы можете её навестить.
Я лежал на разобранной постели, глядя, как снежные хлопья медленно опускаются с низкого январского неба на еще разогретое июльским солнцем стекло люка-окна над моей головой и, превращаясь в слезинки, скатываются вниз...
Автор - Михаил Ламм.
– Я говорю, не теряйте ключ. Запасного нет. Собственно, это и был ваш запасной. Всего доброго, желаю счастья.
Я совершенно невежливо проигнорировал момент его ухода, крутя головой и нарезая круги по комнатам. И вдруг встал как вкопанный, зайдя на кухню. Мне почудилось, что я вижу кухню из моих снов. Этих снов за полтора года было столько, что я, казалось, знал и помнил каждый уголок. Пришлось потрясти головой, как делают собаки, попав под дождь, чтобы наваждение отступило. Обычное дежавю – явление наукой необъяснённое, но вполне заурядное.
Обследованный мной холодильник был ожидаемо пуст. Спустившись в супермаркет напротив дома, я запасся пиццей на ужин и растворимым кофе на завтрак. Ехать по душной и раскалённой июльской Москве в свою старую квартиру за вещами я не хотел. Во всяком случае, не сегодня.
Ленка мне не снилась. Во сне я пел. Очень хорошо пел. Громко, попадая во все ноты. Прекрасные божественные звуки рождались на свет без всяких усилий с моей стороны и не требовали никакого напряжения организма. Сон был такой яркий и приятный, что проснувшись я попробовал повторить вслух всё ещё звучащую у меня в ушах арию Иисуса из оперы Уэббера. Робкая надежда на чудо не прожила и минуты, – получилось по-прежнему плохо. Гиллан посчитал бы, что я его передразниваю и специально издеваюсь.
Плохо – так деликатно отзывались о моем пении только близкие люди. Даже подруга, с которой я встречался целых три недели этого лета, моментально назвала меня садистом, как только я попытался напомнить ей какую-то мелодию. Подруга, очевидно, не была достаточно близким человеком. А вот Ленка… Так, стоп. Никакой Ленки здесь уже нет. И никогда не было. Ты зачем, спрашивается, переехал? Если твоим подружкам не нравится, как ты поёшь, – не пой. И Ленка тут ни при чём.
Слегка огорчившись отсутствием в жизни чудес, я полежал ещё немного, глядя на жаркое синее небо через люк-окно над кроватью, а когда Понтий Пилат в моей голове дошёл до слов «Я умываю руки», встал и отправился в душ.
Утром ванная комната выглядела совершенно иначе, чем вчера, когда я изучал квартиру в уже наступивших сумерках. Главной её роскошью и достопримечательностью оказалось узкое высокое окно, собранное из множества разноцветных стёклышек. Стоя под горячим душем, я не мог оторвать от этого сказочного окошка глаз. Дневной свет, проникая через вишнёвые, темно-зелёные, янтарные осколки, превращал обычную ванную комнату в сказочный концертный зал. Это была симфония, где дирижёром выступало солнце. Грустные высокие ноты королевского синего сменялись, переплетаясь в воздухе и отражаясь в зеркалах, с тревожными басами кроваво-красного, уступали место нежно-голубым и зелёным, вновь взмывали ввысь синими искрами и медленно опадали на кафельный пол каплями фиолетового адажио. Я словно стоял не только под струями воды, смывающими грязь с тела, но и под потоками света, который смывал грязь и боль с души.
Только выключив воду я услышал, что в квартире звонит брошенный где-то мобильник. Он надрывался без передышки всё время, пока я вытирался и натягивал на ещё влажное тело одежду. Он не переставал звонить, пока я шлёпал босыми ногами в направлении звука. Наконец упрямо вибрирующее и звенящее чудо техники обнаружилось в кровати.
– Здравствуйте, это говорит дежурный врач Васильева, институт Склифосовского. Я звоню вам по просьбе Елены Зайцевой. Ей самой ещё нельзя разговаривать – сильный ожог дыхательных путей. Однако опасности для жизни уже нет. Вы можете её навестить.
Я лежал на разобранной постели, глядя, как снежные хлопья медленно опускаются с низкого январского неба на еще разогретое июльским солнцем стекло люка-окна над моей головой и, превращаясь в слезинки, скатываются вниз...
Автор - Михаил Ламм.
🔥41❤16👍8
Forwarded from Волшебное место (Анна Neko)
Старый домовой лучше новых двух;
Новая метла по новому летит;
Первый ритуал всегда комом;
Не в свечах счастье, а в их количестве...
И другие поговорки ведьм...
Новая метла по новому летит;
Первый ритуал всегда комом;
Не в свечах счастье, а в их количестве...
И другие поговорки ведьм...
🔥51😁16❤8👏5
🔥26😁21🤔1🕊1
- Слушай, в твоей жизни каждый день такое безумие?!
- Нет, конечно. Сегодня очень спокойный день.
- Нет, конечно. Сегодня очень спокойный день.
😁49❤🔥16
Недовинченный
Я старый больной человек. В меру старый и в меру больной. У меня нет семьи, нет детей. Я получаю небольшую пенсию, подрабатываю редактурой текстов начинающих авторов (благо, образование позволяет). Спасибо соседской девчушке – посоветовала купить бэушный ноутбук и научила им пользоваться. И клиентов первых мне нашла. Катя – мой единственный друг. В общем, живу потихоньку. Вот бы ещё сердце не шалило.
Нет, я не жалуюсь на жизнь, одиночество и здоровье. В мире сотни миллионов людей, живущих гораздо хуже. Я не держу зла на судьбу, окружающих, или самого себя – я обычный человек. Немного фаталист, немного дауншифтер, а может, просто ленивый. По жизни не устроен, да не особо и хотелось. "Недовинченный", как сейчас говорят.
Что ж, нужно браться за очередной текст. Так, орфография печальная, пунктуация ещё хуже, стиль: "кушать подано, садитесь жрать". Словом, текст из разряда "убей его, Владимир Даль". Но идея интересная.
По версии автора, Деды Морозы на самом деле просто люди. Только немного нестандартные – с левой резьбой, так сказать. Они не лелеют в душе чувства злости и обиды, не заражены страстью к власти, богатству, доминированию. Они могут быть кем угодно – нищим, или директором банка. Хотя среди первых чаще встречаются, мне кажется!
Главный критерий Деда Мороза – "острая симпатия" (цитирую) к взрослым и детям, животным и растениям, морям и горам. Мир должен восхищать их: кто сможет радовать человечество, не неся в себе безграничную и многогранную любовь ко всему сущему?
Обязательным условием также является "узнавание" будущего Деда Мороза кем-то из людей. Вот признают в тебе новогоднего деда, значит, прошёл инициацию. Потом ещё нужно самому это принять. После этого получишь волшебную силу, могущество и рабочую форму. Плюс мешок, в котором никогда не заканчиваются подарки. И Снегурочка непременно должна быть. Только тогда можно обрести полную силу.
Бред, конечно! Кто должен признать? Как это происходит? Как Снегурочку определять? Хоть бы продумал всё тщательно. А откуда у меня вообще этот текст? Что-то я не помню такого заказа. А, что там думать, надо делать! Пойду пока прогуляюсь, проветрюсь. Доктор говорит, что мне полезны пешие прогулки, но я то знаю: недолго мне топтать асфальт. Скоро придет время "стучаться в двери травы".
Ох, эти начинающие гении! Логические дыры, ошибок тьма, а вот пафоса и самоуверенности хоть отбавляй. Но цепляет искренность и неуёмное стремление к мечте. Вот и сейчас, иду и представляю, как я, эдакая неформатная личность, становлюсь могущественным колдуном и счастье горстями сыплю.
Стоп, а сколько будет весить мешок, если он, по сути, бездонный? Или на него законы физики не распространяются? Или вместе с волшебством огромная сила приходит? Ф-фух, что-то я слишком быстро шёл для хромого пенсионера. Разогнался, фантазёр старый. Но какая всё же идея!
— Травка, кис-кис-кис! Травка, Травочка! Кис-кис... — рыжий мальчишка подзывает кошку. Тоже рыжую. Почему Травка? Зря они на проезжей части играют.
Внезапный визг тормозов. Да чтоб тебя, не успею...
— Держи свою Травку, пацан.
Успел!
Сердце сейчас будто взорвётся... Уф-ф, я даже таблетки не взял. Пацан смотрит на меня исподлобья, прижимая к груди кошку, а я потихоньку оседаю на снег. Вот тебе, дедушка, и Новый год.
— Ты же Дед Мороз? Не знал, что они в обычной одежде ходят. Борода у тебя есть, нос красный, Травку спас, а вот одет, как наш сосед Василий Онуфриевич. У тебя, наверное, просто выходной?
— Ух, да... Наверное, Дед Мороз. Но, пожалуй, только для тебя, Алёша, — "Алёша?"
Я не понял, что произошло. Просто всё прошло. Сердце прекратило выбивать дробь о грудь, Перестала болеть нога. Несмотря на отсутствие очков, которые валялись где-то в снегу, я видел всё чрезвычайно ясно и ярко.
— Вот спасибо! — мальчик улыбнулся, — но лучше будь для всех. Дед Мороз всем нужен! Ой, а твоя борода искрится!
В этот момент я точно вспомнил, что заказ на редактуру того текста не брал.
Я старый больной человек. В меру старый и в меру больной. У меня нет семьи, нет детей. Я получаю небольшую пенсию, подрабатываю редактурой текстов начинающих авторов (благо, образование позволяет). Спасибо соседской девчушке – посоветовала купить бэушный ноутбук и научила им пользоваться. И клиентов первых мне нашла. Катя – мой единственный друг. В общем, живу потихоньку. Вот бы ещё сердце не шалило.
Нет, я не жалуюсь на жизнь, одиночество и здоровье. В мире сотни миллионов людей, живущих гораздо хуже. Я не держу зла на судьбу, окружающих, или самого себя – я обычный человек. Немного фаталист, немного дауншифтер, а может, просто ленивый. По жизни не устроен, да не особо и хотелось. "Недовинченный", как сейчас говорят.
Что ж, нужно браться за очередной текст. Так, орфография печальная, пунктуация ещё хуже, стиль: "кушать подано, садитесь жрать". Словом, текст из разряда "убей его, Владимир Даль". Но идея интересная.
По версии автора, Деды Морозы на самом деле просто люди. Только немного нестандартные – с левой резьбой, так сказать. Они не лелеют в душе чувства злости и обиды, не заражены страстью к власти, богатству, доминированию. Они могут быть кем угодно – нищим, или директором банка. Хотя среди первых чаще встречаются, мне кажется!
Главный критерий Деда Мороза – "острая симпатия" (цитирую) к взрослым и детям, животным и растениям, морям и горам. Мир должен восхищать их: кто сможет радовать человечество, не неся в себе безграничную и многогранную любовь ко всему сущему?
Обязательным условием также является "узнавание" будущего Деда Мороза кем-то из людей. Вот признают в тебе новогоднего деда, значит, прошёл инициацию. Потом ещё нужно самому это принять. После этого получишь волшебную силу, могущество и рабочую форму. Плюс мешок, в котором никогда не заканчиваются подарки. И Снегурочка непременно должна быть. Только тогда можно обрести полную силу.
Бред, конечно! Кто должен признать? Как это происходит? Как Снегурочку определять? Хоть бы продумал всё тщательно. А откуда у меня вообще этот текст? Что-то я не помню такого заказа. А, что там думать, надо делать! Пойду пока прогуляюсь, проветрюсь. Доктор говорит, что мне полезны пешие прогулки, но я то знаю: недолго мне топтать асфальт. Скоро придет время "стучаться в двери травы".
Ох, эти начинающие гении! Логические дыры, ошибок тьма, а вот пафоса и самоуверенности хоть отбавляй. Но цепляет искренность и неуёмное стремление к мечте. Вот и сейчас, иду и представляю, как я, эдакая неформатная личность, становлюсь могущественным колдуном и счастье горстями сыплю.
Стоп, а сколько будет весить мешок, если он, по сути, бездонный? Или на него законы физики не распространяются? Или вместе с волшебством огромная сила приходит? Ф-фух, что-то я слишком быстро шёл для хромого пенсионера. Разогнался, фантазёр старый. Но какая всё же идея!
— Травка, кис-кис-кис! Травка, Травочка! Кис-кис... — рыжий мальчишка подзывает кошку. Тоже рыжую. Почему Травка? Зря они на проезжей части играют.
Внезапный визг тормозов. Да чтоб тебя, не успею...
— Держи свою Травку, пацан.
Успел!
Сердце сейчас будто взорвётся... Уф-ф, я даже таблетки не взял. Пацан смотрит на меня исподлобья, прижимая к груди кошку, а я потихоньку оседаю на снег. Вот тебе, дедушка, и Новый год.
— Ты же Дед Мороз? Не знал, что они в обычной одежде ходят. Борода у тебя есть, нос красный, Травку спас, а вот одет, как наш сосед Василий Онуфриевич. У тебя, наверное, просто выходной?
— Ух, да... Наверное, Дед Мороз. Но, пожалуй, только для тебя, Алёша, — "Алёша?"
Я не понял, что произошло. Просто всё прошло. Сердце прекратило выбивать дробь о грудь, Перестала болеть нога. Несмотря на отсутствие очков, которые валялись где-то в снегу, я видел всё чрезвычайно ясно и ярко.
— Вот спасибо! — мальчик улыбнулся, — но лучше будь для всех. Дед Мороз всем нужен! Ой, а твоя борода искрится!
В этот момент я точно вспомнил, что заказ на редактуру того текста не брал.
🔥30👍4❤3
***
Я стоял перед зеркалом и верил глазам. Как тут не поверить, когда уже два часа себя разглядываю? Я теперь выгляжу как гибрид Терминатора и Санта Клауса. Мощный пожилой мужик со снежными волосами и бородой. И по ним порой искры пробегают – волшебная сила, видать. Мешок с подарками уже есть. В квартире нашел по возвращению. Что там ещё? О, в дверь звонят.
— Катя! Доченька, я немного занят...
— Дядя Серёжа, тут такое! Вы только гляньте!
Она стояла в дверном проходе и недоумённо улыбалась. Её голубые глаза стали ещё прозрачнее, а обычно тёмные волосы отливали серебром.
© Юджин Хайвер
https://vk.com/hexenhammer4
Я стоял перед зеркалом и верил глазам. Как тут не поверить, когда уже два часа себя разглядываю? Я теперь выгляжу как гибрид Терминатора и Санта Клауса. Мощный пожилой мужик со снежными волосами и бородой. И по ним порой искры пробегают – волшебная сила, видать. Мешок с подарками уже есть. В квартире нашел по возвращению. Что там ещё? О, в дверь звонят.
— Катя! Доченька, я немного занят...
— Дядя Серёжа, тут такое! Вы только гляньте!
Она стояла в дверном проходе и недоумённо улыбалась. Её голубые глаза стали ещё прозрачнее, а обычно тёмные волосы отливали серебром.
© Юджин Хайвер
https://vk.com/hexenhammer4
🔥29❤15
Forwarded from Заметки черного мага
Господа маги, пишущие по утрам своим ведьмочкам: "Как спалось, моя принцесса?" Рекомендую предварительно делать лёгкую диагностику. Ибо, если "принцесса" в этот момент откапывает метлу из сугроба в Сибири, то в лучшем случае вам не ответят. А так.... Предоставляю услуги по снятию порч и проклятий. Постоянным клиентам скидка.
#советымага
#советымага
😁52🥴14👏10
"Говоряяяят, не повезлоооо, если мой хозяин - в чистом виде злоооо..."
© Псевдоцитаты
© Псевдоцитаты
😁40👍25🥴1
Спорящий
В комнате было необычно тихо и буднично для такой ночи. Где-то за окном взрывались петарды, взлетали ввысь фейерверки, смеялись люди, сияли тысячами огней гирлянды, а здесь – выключен свет и слышно, как тикают старые, какие-то неуместные в современном мире высоких технологий, часики.
Елка, вернее, несколько связанных вместе и поставленных в тяжелую вазу сосновых веток, была украшена дешевым дождиком и парочкой шариков. Раскладной стол все еще хранил следы скромного пиршества: салат оливье, колбасная нарезка в тарелке, сельдь под шубой и две бутылки: пустая – из-под самого дешевого шампанского и на треть полная – с водкой.
Видно было, что здесь не слишком-то праздновали: чокнулись бокалами с шампанским и соком за Новый год, послушали речь президента, покушали немного и… все – свет потушили, телевизор выключили и закончили «веселиться», даже салаты отчего-то в холодильник не поставили.
На диване перед столом спал мужчина лет тридцати пяти, и то, что уснул он прямо в одежде без одеяла и постельного белья, и резкий запах от него перегара, и неровное дыхание, время от времени срывающееся на храп, говорили о том, что он мертвецки пьян.
Но в темной комнате он был не один, на стуле напротив окна скромно сидел мальчик лет семи, казалось, он чего-то ждал и к чему-то прислушивался.
А потом здесь словно из неоткуда появился еще некто третий. Он неспешной величественной походкой приблизился к спящему, четким выверенным движением вынул из ножен сияющий меч, занес над головой мужчины и…
- Дедушка Мороз? Это ты? – послышался детский голос.
Суровый гость непонимающе сдвинул брови и оглянулся на мальчика. В комнате было достаточно светло от света уличных фонарей и соседних окон, но, по вполне понятным причинам, гость совсем не ожидал, что его увидят. Впрочем, мальчик смотрел не на него, а куда-то в стену, повернув к держащему меч правое ухо.
- Дедушка Мороз, я тебя слышу. Ты здесь! Ты все-таки пришел!
- Слышишь? – удивленно переспросил гость и еще больше удивился, когда ребенок радостно ответил:
- Да, слышу!
- А?..
- Не бойся, я никому не расскажу о тебе! Но я знаю, что ты существуешь, всегда знал! Ты ведь не получил письмо от меня, от Миши Степанова?
Ангел Смерти, а это был он, в замешательстве опустил меч и отступил от жертвы. Его довольно сложно было смутить, и много веков подряд он делал свою работу беспристрастно, не обращая внимания ни на стенающих родственников, ни на суетящихся врачей, ни на что… но сейчас впервые две совершенно невиданные раньше вещи заставили его помедлить. Во-первых, мальчик каким-то чудом заметил его. А во-вторых, принял за того, кто дарит подарки, а не отнимает жизни.
- Это какое-то недоразумение, - прошептал он.
- Почему недоразумение? – тараторил Миша. - Я специально не написал письмо и твердо решил дождаться тебя и поговорить лично.
- Ты видишь меня?
Мальчик грустно, как-то по-взрослому, рассмеялся:
- Нет, я слепой. Но у меня очень хороший слух, я сразу понял, что ты пришел.
- И чего же ты хочешь?
- Ты можешь сделать, чтобы вся водка в мире исчезла? – Миша напряженно прислушивался, ожидая ответа. – Бабушка говорит, что сделать так, чтобы папа не пил, слишком сложно, никто за такое не возьмется, а вот если водка вдруг исчезнет…
Ангел хмыкнул, взглянув на бутылки на столе:
- Останется шампанское. Виски. Ром.
- Ну тогда, пусть и они исчезнут.
- Думаешь, это поможет?
Мальчик задумался, потом погрустнел, опустил голову.
- Вряд ли…
- Вот видишь, ты все понимаешь. Ничто уже не поможет твоему отцу, почему ты не попросишь чего-нибудь для себя?
Губы ребенка задрожали, из глаз непроизвольно закапали слезы, и он заговорил быстро, дрожащим голосом, срываясь на всхлипы:
- Ты не понимаешь, Дедушка Мороз, это же мой папа! Он просто заболел. Он очень переживал из-за того, что мама умерла, и заболел. И его нужно вылечить. Если бы я мог, то вырос бы и научился лечить людей… Но только я никогда не научусь, потому что слепых во врачи не берут… Но папа, папа, он… хороший, очень хороший, поверь… Нас только трое осталось: я, бабушка и папа. Мама умерла… и дедушка.
В комнате было необычно тихо и буднично для такой ночи. Где-то за окном взрывались петарды, взлетали ввысь фейерверки, смеялись люди, сияли тысячами огней гирлянды, а здесь – выключен свет и слышно, как тикают старые, какие-то неуместные в современном мире высоких технологий, часики.
Елка, вернее, несколько связанных вместе и поставленных в тяжелую вазу сосновых веток, была украшена дешевым дождиком и парочкой шариков. Раскладной стол все еще хранил следы скромного пиршества: салат оливье, колбасная нарезка в тарелке, сельдь под шубой и две бутылки: пустая – из-под самого дешевого шампанского и на треть полная – с водкой.
Видно было, что здесь не слишком-то праздновали: чокнулись бокалами с шампанским и соком за Новый год, послушали речь президента, покушали немного и… все – свет потушили, телевизор выключили и закончили «веселиться», даже салаты отчего-то в холодильник не поставили.
На диване перед столом спал мужчина лет тридцати пяти, и то, что уснул он прямо в одежде без одеяла и постельного белья, и резкий запах от него перегара, и неровное дыхание, время от времени срывающееся на храп, говорили о том, что он мертвецки пьян.
Но в темной комнате он был не один, на стуле напротив окна скромно сидел мальчик лет семи, казалось, он чего-то ждал и к чему-то прислушивался.
А потом здесь словно из неоткуда появился еще некто третий. Он неспешной величественной походкой приблизился к спящему, четким выверенным движением вынул из ножен сияющий меч, занес над головой мужчины и…
- Дедушка Мороз? Это ты? – послышался детский голос.
Суровый гость непонимающе сдвинул брови и оглянулся на мальчика. В комнате было достаточно светло от света уличных фонарей и соседних окон, но, по вполне понятным причинам, гость совсем не ожидал, что его увидят. Впрочем, мальчик смотрел не на него, а куда-то в стену, повернув к держащему меч правое ухо.
- Дедушка Мороз, я тебя слышу. Ты здесь! Ты все-таки пришел!
- Слышишь? – удивленно переспросил гость и еще больше удивился, когда ребенок радостно ответил:
- Да, слышу!
- А?..
- Не бойся, я никому не расскажу о тебе! Но я знаю, что ты существуешь, всегда знал! Ты ведь не получил письмо от меня, от Миши Степанова?
Ангел Смерти, а это был он, в замешательстве опустил меч и отступил от жертвы. Его довольно сложно было смутить, и много веков подряд он делал свою работу беспристрастно, не обращая внимания ни на стенающих родственников, ни на суетящихся врачей, ни на что… но сейчас впервые две совершенно невиданные раньше вещи заставили его помедлить. Во-первых, мальчик каким-то чудом заметил его. А во-вторых, принял за того, кто дарит подарки, а не отнимает жизни.
- Это какое-то недоразумение, - прошептал он.
- Почему недоразумение? – тараторил Миша. - Я специально не написал письмо и твердо решил дождаться тебя и поговорить лично.
- Ты видишь меня?
Мальчик грустно, как-то по-взрослому, рассмеялся:
- Нет, я слепой. Но у меня очень хороший слух, я сразу понял, что ты пришел.
- И чего же ты хочешь?
- Ты можешь сделать, чтобы вся водка в мире исчезла? – Миша напряженно прислушивался, ожидая ответа. – Бабушка говорит, что сделать так, чтобы папа не пил, слишком сложно, никто за такое не возьмется, а вот если водка вдруг исчезнет…
Ангел хмыкнул, взглянув на бутылки на столе:
- Останется шампанское. Виски. Ром.
- Ну тогда, пусть и они исчезнут.
- Думаешь, это поможет?
Мальчик задумался, потом погрустнел, опустил голову.
- Вряд ли…
- Вот видишь, ты все понимаешь. Ничто уже не поможет твоему отцу, почему ты не попросишь чего-нибудь для себя?
Губы ребенка задрожали, из глаз непроизвольно закапали слезы, и он заговорил быстро, дрожащим голосом, срываясь на всхлипы:
- Ты не понимаешь, Дедушка Мороз, это же мой папа! Он просто заболел. Он очень переживал из-за того, что мама умерла, и заболел. И его нужно вылечить. Если бы я мог, то вырос бы и научился лечить людей… Но только я никогда не научусь, потому что слепых во врачи не берут… Но папа, папа, он… хороший, очень хороший, поверь… Нас только трое осталось: я, бабушка и папа. Мама умерла… и дедушка.
👍14❤6
А если папа пить не перестанет, то тоже может умереть, я знаю. Но ты ведь волшебный, ты ведь все можешь! Мне совсем подарков других не надо, если у тебя там игрушки для меня или конфеты какие… не надо, Дедушка, можешь другим детям отдать. Я обещаю, что больше ничего и никогда не попрошу у тебя, только сделай так, чтобы папа выздоровел! Пожалуйста!
Ангел стоял, хмурился и думал, что никогда раньше рукоять сияющего меча не жгла так сильно его руку. Ему вспомнились улыбающееся морщинистое лицо дедушки этого самого мальчика, и светлые веселые глаза его матери. Он закачал головой, напомнил себе, кто он, крепче сжал меч и бесстрастно произнес:
- Ты говоришь, что твой отец болен, но разве эта болезнь – не его собственный выбор, разве не добровольно он выбрал ее, забыв о тебе и твоей бабушке?
- Нет! – закричал Миша. – Не говори так! Дедушка Мороз, так нельзя говорить! Человека всегда можно вылечить, всегда, я знаю!
- Даже если он сам не хочет? И сам не верит?
- Даже если так! Добро все может! А если он не верит, то я буду верить за двоих! Я и за троих смогу, и за четверых, хоть за всех на свете буду верить! А ты Дедушка Мороз…
- Я не Де… - Ангел не договорил, он отчего-то передумал, что-то заметил, что-то ведомое лишь высшим существам вдруг открылось ему, изменив настроение и намерения.
Суровый Ангел Смерти возвел глаза к Небу, постоял так, к чему-то прислушиваясь, затем вздохнул, пробормотал:
- Он ведь еще доставит мне массу неприятностей… Каждый раз спорить с ним по каждому, казалось бы, однозначному случаю?.. Господь, ты точно решил?..
Ангел взял меч в обе руки за лезвие у основания и на конце и, подойдя к мальчику, приложил клинок к невидящим глазам. Миша вздрогнул от неожиданности, тихо вскрикнул, резко отпрянул и, часто-часто заморгал.
- Ты не Дедушка Мороз! – воскликнул мальчик, рассмотрев гостя.
- А ты больше не слепой, - ухмыльнулся Ангел Смерти. – Свидимся еще, Михаил Иванович Степанов – выдающийся хирург и непримиримый спорщик со смертью, - сказал и исчез.
Миша не понял ничего из последних слов Ангела, он был слишком поражен, что тот, кого он принимал за Деда Мороза, оказался одетым в черное молодым парнем с длинными волосами и сияющим мечом в руках.
Резко вдохнув и закричав, так, что разбудил бабушку в соседней спальне, подорвался на диване Мишин папа. Он сидел, глядя вокруг дикими глазами и приговаривая:
- Приснится же… Приснится же… Все! Завязываю! Завязываю… точно!
Ни папа, ни бабушка, ни до конца сам Миша, еще не знали, какие подарки принес им этот Новый год.
[club87138898|🎻 Сказки Скрипача 🎻]
Ангел стоял, хмурился и думал, что никогда раньше рукоять сияющего меча не жгла так сильно его руку. Ему вспомнились улыбающееся морщинистое лицо дедушки этого самого мальчика, и светлые веселые глаза его матери. Он закачал головой, напомнил себе, кто он, крепче сжал меч и бесстрастно произнес:
- Ты говоришь, что твой отец болен, но разве эта болезнь – не его собственный выбор, разве не добровольно он выбрал ее, забыв о тебе и твоей бабушке?
- Нет! – закричал Миша. – Не говори так! Дедушка Мороз, так нельзя говорить! Человека всегда можно вылечить, всегда, я знаю!
- Даже если он сам не хочет? И сам не верит?
- Даже если так! Добро все может! А если он не верит, то я буду верить за двоих! Я и за троих смогу, и за четверых, хоть за всех на свете буду верить! А ты Дедушка Мороз…
- Я не Де… - Ангел не договорил, он отчего-то передумал, что-то заметил, что-то ведомое лишь высшим существам вдруг открылось ему, изменив настроение и намерения.
Суровый Ангел Смерти возвел глаза к Небу, постоял так, к чему-то прислушиваясь, затем вздохнул, пробормотал:
- Он ведь еще доставит мне массу неприятностей… Каждый раз спорить с ним по каждому, казалось бы, однозначному случаю?.. Господь, ты точно решил?..
Ангел взял меч в обе руки за лезвие у основания и на конце и, подойдя к мальчику, приложил клинок к невидящим глазам. Миша вздрогнул от неожиданности, тихо вскрикнул, резко отпрянул и, часто-часто заморгал.
- Ты не Дедушка Мороз! – воскликнул мальчик, рассмотрев гостя.
- А ты больше не слепой, - ухмыльнулся Ангел Смерти. – Свидимся еще, Михаил Иванович Степанов – выдающийся хирург и непримиримый спорщик со смертью, - сказал и исчез.
Миша не понял ничего из последних слов Ангела, он был слишком поражен, что тот, кого он принимал за Деда Мороза, оказался одетым в черное молодым парнем с длинными волосами и сияющим мечом в руках.
Резко вдохнув и закричав, так, что разбудил бабушку в соседней спальне, подорвался на диване Мишин папа. Он сидел, глядя вокруг дикими глазами и приговаривая:
- Приснится же… Приснится же… Все! Завязываю! Завязываю… точно!
Ни папа, ни бабушка, ни до конца сам Миша, еще не знали, какие подарки принес им этот Новый год.
[club87138898|🎻 Сказки Скрипача 🎻]
👍25🔥14❤8