Вещи.
Часто в Вирджинии мы говорим о том, что текст как носитель сюжета исчерпал себя.
Сдулся.
Сдался.
Уступил место кино и театру, которые справляются с передачей сюжетности и атмосферы намного-намного лучше, чем голый текст.
Кризис текста как способа передачи сюжета.
Кризис литературы
как апогея сюжетности наметился ещё несколько десятилетий назад. Одно из свидетельств тому –
Шозизм.
Направление, разработанное Роб-Грийе и другими последователями "нового романа" во второй половине прошлого века.
Шозизсты, осознав, насколько скучна и тупикова сюжетность текста,
нарочно
заменили её на нечто более скучное и тупиковое – вещи.
Они стали забивать страницы бессмысленным описанием вещей.
Поджигать
и закуривать.
Прожигать
и запутывать.
Эти описания никак не были связаны с сюжетом, никак не могли быть оправданы с точки зрения утилитарности, смысла, эстетики и прочих
архаичных литературных принципов.
Они просто были.
Огромные, бесполезные, тупые.
Были как самоцель.
Вот несколько примеров из романа Роб-Грийе "В лабиринте":
"Новая улица, как и предыдущая, снова приводит его к перекрестку, где в десяти метрах от угла,
занимая небольшой сегмент тротуара, стоит последний фонарь, а кругом тянутся такие же, как прежде, фасады.
Вокруг основания опоры – в виде опрокинутого конуса – вьется такой же точно литой металлический плющ, с таким же изгибом плетей,
с такими же листьями, с такими же ответвлениями, с такими же причудами растительности и такими же пороками металла, как у прежних фонарей.
Выпуклости рисунка подчеркивает такая же каемка снега. Возможно, это тот самый перекресток, где должна была произойти встреча."
"По одну сторону углового фасада, на каменной стене, нет никакого обозначения.
По другую – почти на трехметровой высоте прибита обычного образца голубая эмалевая табличка, расколовшаяся так, словно мальчишки выбрали ее мишенью и яростно закидали увесистыми булыжниками; на ней можно было прочитать лишь слово «Улица…» и далее две буквы: «…на…», после чего надпись обрывалась концентрическими зазубринами следующей дыры.
Впрочем, название, значившееся на табличке, первоначально было, по всей вероятности, очень кратким.
Повреждения, видимо, давнишние, потому что обнажившийся металл уже сильно проржавел."
"Сияющий белый овал ручки сверкает всеми точками поверхности; прежде всего он поражает своим блеском в самом верху; затем, более протяженное,
но менее ослепительное местечко находится справа, образуя нечто вроде четырехстороннего криволинейного многоугольника. Кроме того, светлые разводы различной длины,
ширины и яркости повторяют, с разными промежутками, общие очертания округлостей ручки, как это принято делать на рисунке для придания ему рельефности".
Р. С.
Часто в Вирджинии мы говорим о том, что текст как носитель сюжета исчерпал себя.
Сдулся.
Сдался.
Уступил место кино и театру, которые справляются с передачей сюжетности и атмосферы намного-намного лучше, чем голый текст.
Кризис текста как способа передачи сюжета.
Кризис литературы
как апогея сюжетности наметился ещё несколько десятилетий назад. Одно из свидетельств тому –
Шозизм.
Направление, разработанное Роб-Грийе и другими последователями "нового романа" во второй половине прошлого века.
Шозизсты, осознав, насколько скучна и тупикова сюжетность текста,
нарочно
заменили её на нечто более скучное и тупиковое – вещи.
Они стали забивать страницы бессмысленным описанием вещей.
Поджигать
и закуривать.
Прожигать
и запутывать.
Эти описания никак не были связаны с сюжетом, никак не могли быть оправданы с точки зрения утилитарности, смысла, эстетики и прочих
архаичных литературных принципов.
Они просто были.
Огромные, бесполезные, тупые.
Были как самоцель.
Вот несколько примеров из романа Роб-Грийе "В лабиринте":
"Новая улица, как и предыдущая, снова приводит его к перекрестку, где в десяти метрах от угла,
занимая небольшой сегмент тротуара, стоит последний фонарь, а кругом тянутся такие же, как прежде, фасады.
Вокруг основания опоры – в виде опрокинутого конуса – вьется такой же точно литой металлический плющ, с таким же изгибом плетей,
с такими же листьями, с такими же ответвлениями, с такими же причудами растительности и такими же пороками металла, как у прежних фонарей.
Выпуклости рисунка подчеркивает такая же каемка снега. Возможно, это тот самый перекресток, где должна была произойти встреча."
"По одну сторону углового фасада, на каменной стене, нет никакого обозначения.
По другую – почти на трехметровой высоте прибита обычного образца голубая эмалевая табличка, расколовшаяся так, словно мальчишки выбрали ее мишенью и яростно закидали увесистыми булыжниками; на ней можно было прочитать лишь слово «Улица…» и далее две буквы: «…на…», после чего надпись обрывалась концентрическими зазубринами следующей дыры.
Впрочем, название, значившееся на табличке, первоначально было, по всей вероятности, очень кратким.
Повреждения, видимо, давнишние, потому что обнажившийся металл уже сильно проржавел."
"Сияющий белый овал ручки сверкает всеми точками поверхности; прежде всего он поражает своим блеском в самом верху; затем, более протяженное,
но менее ослепительное местечко находится справа, образуя нечто вроде четырехстороннего криволинейного многоугольника. Кроме того, светлые разводы различной длины,
ширины и яркости повторяют, с разными промежутками, общие очертания округлостей ручки, как это принято делать на рисунке для придания ему рельефности".
Р. С.
Арьерагард.
Всем очевидно, что русский авангард – явление слишком массовое и сложное.
Вдоль и поперёк изученный
изломанный
и измученный
кабинетными фанатиками, он так и не пережёван большинством людей до сих пор.
Слишком много имён. Слишком много идей. Слишком сложно найти что-то стоящее, словно это хорошая вещь в сэконде.
Я давно знал Игоря Терентьева как участника группы 41°, но только недавно
по-настоящему нашёл его.
Я прочитал его тексты.
И те дали мне редкое и очень ценное чувство
внезапности.
Я читал эти стихи, поглощал строчку за строчкой и абсолютно не знал,
совершенно не знал,
что ждёт меня впереди.
Было совершенно не ясно, с чем играет этот безумец: со словами, со звуками, образами, сюжетом...
Казалось, что со всем сразу.
Ведь в этой поэзии
разрушается всё.
Разрешается всё.
Разряжается всё
ружьё
сразу
дробью
по нашим глазам.
Мало кто
мог создать из текста что-то подобное.
"Ноге
Бегущего
За мной злосчастья
Обернувшись подрежу вытянутую жилу
Часы
Остановлю у постели
Друга
Сяду на падшую кабылу
И до тех пор буду перескакавать
Шпагат
Пока земля не станет кофейной
Гущей
Тогда продам лошадь в цирк
И на престарелой итице
Долечу до гаванских денег
Там спешусь
И под заработанный остров
Повешу
Берцовую кость".
И. Г. Терентьев
Р. С.
Всем очевидно, что русский авангард – явление слишком массовое и сложное.
Вдоль и поперёк изученный
изломанный
и измученный
кабинетными фанатиками, он так и не пережёван большинством людей до сих пор.
Слишком много имён. Слишком много идей. Слишком сложно найти что-то стоящее, словно это хорошая вещь в сэконде.
Я давно знал Игоря Терентьева как участника группы 41°, но только недавно
по-настоящему нашёл его.
Я прочитал его тексты.
И те дали мне редкое и очень ценное чувство
внезапности.
Я читал эти стихи, поглощал строчку за строчкой и абсолютно не знал,
совершенно не знал,
что ждёт меня впереди.
Было совершенно не ясно, с чем играет этот безумец: со словами, со звуками, образами, сюжетом...
Казалось, что со всем сразу.
Ведь в этой поэзии
разрушается всё.
Разрешается всё.
Разряжается всё
ружьё
сразу
дробью
по нашим глазам.
Мало кто
мог создать из текста что-то подобное.
"Ноге
Бегущего
За мной злосчастья
Обернувшись подрежу вытянутую жилу
Часы
Остановлю у постели
Друга
Сяду на падшую кабылу
И до тех пор буду перескакавать
Шпагат
Пока земля не станет кофейной
Гущей
Тогда продам лошадь в цирк
И на престарелой итице
Долечу до гаванских денег
Там спешусь
И под заработанный остров
Повешу
Берцовую кость".
И. Г. Терентьев
Р. С.
Новый автор. Новый текст. Скоро.
души меня что есть мочи души меня святыми мощами спирта парами духов цветами и очками бромовым баром оправой очков
отравой очков
ночи
забытого
Таллина
Я стою
в кухонном
тупике
и дышу твоим духом сквозь временные проталины
души меня что есть мочи души меня святыми мощами спирта парами духов цветами и очками бромовым баром оправой очков
отравой очков
ночи
забытого
Таллина
Я стою
в кухонном
тупике
и дышу твоим духом сквозь временные проталины
Новый текст. Скоро: прямо под Рождество.
Моё сердце бьётся так быстро,
под двести
ударов
даров
ров
рёв
в минуту.
Минута
лопнет тебе на грудь.
От того, что я знаю.
Я просто схожу с ума, папа,
просто схожу с ума.
Я
на крыше и я говорю...
Моё сердце бьётся так быстро,
под двести
ударов
даров
ров
рёв
в минуту.
Минута
лопнет тебе на грудь.
От того, что я знаю.
Я просто схожу с ума, папа,
просто схожу с ума.
Я
на крыше и я говорю...
Сумерки человечества.
Где-то в начале двадцатого века немецкая литература – чуть более заплывшая и неповоротливая, чем французская и даже испанская – начинает постепенно реагировать на Рембо и Бодлера. Так появляется немецкий экспрессионизм, суть которого в суггестивном воздействии на читателя и передачи ему депрессивного настроения.
Всё – дерьмо.
Бессмыслица.
Всё тлен.
Вся суть этого направления идеально воплощена в стихотворении Якоба Ван Годдиса «Weltende».
В оригинале это:
Dem Bürger fliegt vom spitzen Kopf der Hut,
In allen Lüften hallt es wie Geschrei.
Dachdecker stürzen ab und gehn entzwei
Und an den Küsten — liest man — steigt die Flut.
Der Sturm ist da, die wilden Meere hupfen
An Land, um dicke Dämme zu zerdrücken.
Die meisten Menschen haben einen Schnupfen.
Die Eisenbahnen fallen von den Brücken.
В переводе это:
Гуглится за 5 секунд.
Немецкий экспрессионизм бывает полезен, когда нужно вдохновиться эстетикой.
"И люди в большинстве уж насморк схватывают.
С мостов железные дороги падают."
В этих текстах она субтильная и интеллигентная.
Милая.
Но при этом достаточно мрачная.
Это позволяет отвлечься от зашитых вагин и оргазмов детей, которыми так пестрит литература двадцатого века.
В 1919 г. в Веймарской республике вышел сборник «Сумерки человечества», переведённый на многие языки и даже удостоенный статьи в русской Википедии. В этом сборнике, кроме стильной обложки, есть множество текстов экспрессионистов, свёрстанных с работами Эгона Шиле.
В 1990 г. в России была издана большая часть этого сборника под названием «Сумерки человечества. Лирика немецкого экспрессионизма» – с обложкой, естественно, отвратительной.
Вот ссылка на это издание: https://vk.com/doc39365273_190637675?hash=47f8c15c33f4145646&dl=7ac6998029c9ba869c
Вот ссылка на оригинал: https://archive.org/stream/menschheitsdmm00pintuoft?ref=ol#page/n9/mode/2up
Это может быть интересно.
Р. С.
Где-то в начале двадцатого века немецкая литература – чуть более заплывшая и неповоротливая, чем французская и даже испанская – начинает постепенно реагировать на Рембо и Бодлера. Так появляется немецкий экспрессионизм, суть которого в суггестивном воздействии на читателя и передачи ему депрессивного настроения.
Всё – дерьмо.
Бессмыслица.
Всё тлен.
Вся суть этого направления идеально воплощена в стихотворении Якоба Ван Годдиса «Weltende».
В оригинале это:
Dem Bürger fliegt vom spitzen Kopf der Hut,
In allen Lüften hallt es wie Geschrei.
Dachdecker stürzen ab und gehn entzwei
Und an den Küsten — liest man — steigt die Flut.
Der Sturm ist da, die wilden Meere hupfen
An Land, um dicke Dämme zu zerdrücken.
Die meisten Menschen haben einen Schnupfen.
Die Eisenbahnen fallen von den Brücken.
В переводе это:
Гуглится за 5 секунд.
Немецкий экспрессионизм бывает полезен, когда нужно вдохновиться эстетикой.
"И люди в большинстве уж насморк схватывают.
С мостов железные дороги падают."
В этих текстах она субтильная и интеллигентная.
Милая.
Но при этом достаточно мрачная.
Это позволяет отвлечься от зашитых вагин и оргазмов детей, которыми так пестрит литература двадцатого века.
В 1919 г. в Веймарской республике вышел сборник «Сумерки человечества», переведённый на многие языки и даже удостоенный статьи в русской Википедии. В этом сборнике, кроме стильной обложки, есть множество текстов экспрессионистов, свёрстанных с работами Эгона Шиле.
В 1990 г. в России была издана большая часть этого сборника под названием «Сумерки человечества. Лирика немецкого экспрессионизма» – с обложкой, естественно, отвратительной.
Вот ссылка на это издание: https://vk.com/doc39365273_190637675?hash=47f8c15c33f4145646&dl=7ac6998029c9ba869c
Вот ссылка на оригинал: https://archive.org/stream/menschheitsdmm00pintuoft?ref=ol#page/n9/mode/2up
Это может быть интересно.
Р. С.
«I love Dick»
Что может быть замечательнее, чем прошептать эту фразу на ухо отцу?
«I love Dick»…
Если не считать проблем экологии, то в данный момент для человечества нет ничего важнее, чем преодоление неравенства между
мужчиной и женщиной,
квиром и гетеро,
белыми и небелыми.
Если вы не понимаете этого,
вы либо необразованы, либо достойны вымирания.
И вы вымрите.
В этом пафос многих прекрасных людей
от Курта Хиллера до Кэти Акер.
В этом пафос новеллы Крис Краус «I Love Dick», которая впервые была опубликована в 1997 году.
Это собрание писем, написанных (но так никогда и не отправленных) одной «примерной» женой некому Дику. Как выяснится позже, под Диком героиня имела в виду Дика Хэбдиджа – коронованного исследователя современного искусства и социологии субкультур.
В этих хаотичных письмах много мерзости, в которую окунается мозг человека, сконструированного в женщину, но ещё больше
охренительного секса.
Если вы любите глотать и хотите быстро проглотить сюжет «I Love Dick», можете посмотреть одноимённый сериал, выпущенный в 2017 году для Amazon.
Но если хотите проникнуться действительно классными описаниями и текстом наследницы Кэти Акер, то лучше достаньте книгу.
Даже если не удастся её украсть и придётся выложить под 30 баксов, это стоит того.
Книга стоит того.
Вот бесполезное, но стильное интервью с Крис Краус на Dazed: http://www.dazeddigital.com/artsandculture/article/14996/1/chris-kraus
А вот до тошноты скучное, но потрясающее интервью на Теориях и практиках:
https://special.theoryandpractice.ru/chris-kraus
Р. С.
Что может быть замечательнее, чем прошептать эту фразу на ухо отцу?
«I love Dick»…
Если не считать проблем экологии, то в данный момент для человечества нет ничего важнее, чем преодоление неравенства между
мужчиной и женщиной,
квиром и гетеро,
белыми и небелыми.
Если вы не понимаете этого,
вы либо необразованы, либо достойны вымирания.
И вы вымрите.
В этом пафос многих прекрасных людей
от Курта Хиллера до Кэти Акер.
В этом пафос новеллы Крис Краус «I Love Dick», которая впервые была опубликована в 1997 году.
Это собрание писем, написанных (но так никогда и не отправленных) одной «примерной» женой некому Дику. Как выяснится позже, под Диком героиня имела в виду Дика Хэбдиджа – коронованного исследователя современного искусства и социологии субкультур.
В этих хаотичных письмах много мерзости, в которую окунается мозг человека, сконструированного в женщину, но ещё больше
охренительного секса.
Если вы любите глотать и хотите быстро проглотить сюжет «I Love Dick», можете посмотреть одноимённый сериал, выпущенный в 2017 году для Amazon.
Но если хотите проникнуться действительно классными описаниями и текстом наследницы Кэти Акер, то лучше достаньте книгу.
Даже если не удастся её украсть и придётся выложить под 30 баксов, это стоит того.
Книга стоит того.
Вот бесполезное, но стильное интервью с Крис Краус на Dazed: http://www.dazeddigital.com/artsandculture/article/14996/1/chris-kraus
А вот до тошноты скучное, но потрясающее интервью на Теориях и практиках:
https://special.theoryandpractice.ru/chris-kraus
Р. С.
Дезигн.
Мой дезигн — это не только фэшн и красивые фоточки.
Хотя и они тоже.
Несколько часов я трачу на их поиск.
Несколько часов я трачу на вёрстку.
Несколько часов я трачу на улучшение этой вёрстки.
Несколько часов я трачу на адаптацию.
Если бы технологии позволяли передавать вкус, дать почувствовать текст на языке, я бы тратила ещё больше сил и времени.
Пока
я передаю настроение, цвет и ритм текста в его дизайне.
В фотографиях,
линиях,
строках,
отдельных фразах,
цветных элементах.
Связь текста с фотографиями неконсистентна. Фотографии могут быть такими же дерзкими, как текст, а могут быть наивно-простыми, чтобы с дерзостью контрастировать.
Связь цвета с фотографиями неконсистентна. Цвет может подчёркивать фотографии или сливаться с ними.
Я всё время стараюсь придумывать что-то новое. Я ненавижу дизайн каждого текста, который больше не входит в тройку последних сделанных. Иногда я возвращаюсь и редактирую. Меняю ходы, добавляю воздуха, разделяю слова, пытаюсь почувстовать текст заново.
У каждого из них своё дыхание, свой РИТМ.
Разбивка на строки, общее композиционное решение, увеличение кегля, разный трекинг, изменение цвета, игра с дополнительными элементами помогают почувствовать характер текста, словно вы его только что раздели, перевернули и лизнули. Вы можете видеть текст в дизайне, слышать текст в дизайне, осязать текст в дизайне.
Ровные строки — это скучно.
Сетка и блоки — это скучно.
Абзацы и выключка — это скучно.
Сайт как заплесневелая книга с картинками — это скучно.
И пусть я трачу в сорок раз больше времени на публикацию каждого нового текста — зато я ещё жива, а не сдохла от СКУКИ.
Л.
Мой дезигн — это не только фэшн и красивые фоточки.
Хотя и они тоже.
Несколько часов я трачу на их поиск.
Несколько часов я трачу на вёрстку.
Несколько часов я трачу на улучшение этой вёрстки.
Несколько часов я трачу на адаптацию.
Если бы технологии позволяли передавать вкус, дать почувствовать текст на языке, я бы тратила ещё больше сил и времени.
Пока
я передаю настроение, цвет и ритм текста в его дизайне.
В фотографиях,
линиях,
строках,
отдельных фразах,
цветных элементах.
Связь текста с фотографиями неконсистентна. Фотографии могут быть такими же дерзкими, как текст, а могут быть наивно-простыми, чтобы с дерзостью контрастировать.
Связь цвета с фотографиями неконсистентна. Цвет может подчёркивать фотографии или сливаться с ними.
Я всё время стараюсь придумывать что-то новое. Я ненавижу дизайн каждого текста, который больше не входит в тройку последних сделанных. Иногда я возвращаюсь и редактирую. Меняю ходы, добавляю воздуха, разделяю слова, пытаюсь почувстовать текст заново.
У каждого из них своё дыхание, свой РИТМ.
Разбивка на строки, общее композиционное решение, увеличение кегля, разный трекинг, изменение цвета, игра с дополнительными элементами помогают почувствовать характер текста, словно вы его только что раздели, перевернули и лизнули. Вы можете видеть текст в дизайне, слышать текст в дизайне, осязать текст в дизайне.
Ровные строки — это скучно.
Сетка и блоки — это скучно.
Абзацы и выключка — это скучно.
Сайт как заплесневелая книга с картинками — это скучно.
И пусть я трачу в сорок раз больше времени на публикацию каждого нового текста — зато я ещё жива, а не сдохла от СКУКИ.
Л.
Реализм
В 1925 г. вышла книга испанского философа Ортега-и-Гассет «Дегуманизация искусства», которая в очередной раз втоптала в дискурсивное дерьмо изживший себя реализм.
Сама книга довольно забавная: в ней Ортега-и-Гассет – к тому моменту уже плотно вросший в испанский интеллектуальный истеблишмент – пытается апологизировать современное ему искусство – искусство европейского авангарда. Он говорит, что Новое искусство не очень ему понятно, но те, кто отрицают его – полные идиоты. В отличие от него.
Суть книги, по большому счёту, сводится к простому аргументу: реализм, то есть Старое искусство – не самое лучшее направление, потому что в нём зритель узнаёт себя.
Что само по себе отвратительно.
Но кроме того, созерцание искусства реализма слишком далеко уходит от созерцания искусства в принципе. Зритель больше не смотрит на искусство. Он смотрит на себя. Представляет себя. На месте той героини, на месте того героя... В постели того героя.
Зритель циклится на себе.
«Это не искусство», – говорит Ортега-и-Гассет, – «это самолюбование».
В реализме нет искусства – вернее, зритель не замечает его там.
Борис Гройс в одном из диалогов с Ильёй Кабаковым говорит, что в каком-то смысле современный постмодернизм похож на реализм XIX- начала XX вв. Ведь он так же, как и реализм, направлен вовне художника. Так, постмодернистская литература занимается по сути тем же, чем занималась литература реализма – она изображает Других.
Все мы, в том числе мы в Вирджинии, занимаемся созданием искусства, в котором можно созерцать себя, то есть созерцать человека. И если апеллировать к присохшим христианским категориям, то… правильно ли это вообще?
Какое искусство лично вам нравится больше? Искусство модернизма, которое апеллирует к внутренним интенциям художника и в котором невозможно созерцать себя – как в зауми Кручёных, например? Или искусство постмодернизма, в котором можно созерцать себя – как в текстах Вирджинии?
Р. С.
В 1925 г. вышла книга испанского философа Ортега-и-Гассет «Дегуманизация искусства», которая в очередной раз втоптала в дискурсивное дерьмо изживший себя реализм.
Сама книга довольно забавная: в ней Ортега-и-Гассет – к тому моменту уже плотно вросший в испанский интеллектуальный истеблишмент – пытается апологизировать современное ему искусство – искусство европейского авангарда. Он говорит, что Новое искусство не очень ему понятно, но те, кто отрицают его – полные идиоты. В отличие от него.
Суть книги, по большому счёту, сводится к простому аргументу: реализм, то есть Старое искусство – не самое лучшее направление, потому что в нём зритель узнаёт себя.
Что само по себе отвратительно.
Но кроме того, созерцание искусства реализма слишком далеко уходит от созерцания искусства в принципе. Зритель больше не смотрит на искусство. Он смотрит на себя. Представляет себя. На месте той героини, на месте того героя... В постели того героя.
Зритель циклится на себе.
«Это не искусство», – говорит Ортега-и-Гассет, – «это самолюбование».
В реализме нет искусства – вернее, зритель не замечает его там.
Борис Гройс в одном из диалогов с Ильёй Кабаковым говорит, что в каком-то смысле современный постмодернизм похож на реализм XIX- начала XX вв. Ведь он так же, как и реализм, направлен вовне художника. Так, постмодернистская литература занимается по сути тем же, чем занималась литература реализма – она изображает Других.
Все мы, в том числе мы в Вирджинии, занимаемся созданием искусства, в котором можно созерцать себя, то есть созерцать человека. И если апеллировать к присохшим христианским категориям, то… правильно ли это вообще?
Какое искусство лично вам нравится больше? Искусство модернизма, которое апеллирует к внутренним интенциям художника и в котором невозможно созерцать себя – как в зауми Кручёных, например? Или искусство постмодернизма, в котором можно созерцать себя – как в текстах Вирджинии?
Р. С.
Feminine Protection.
Однажды я нашёл стихотворение Дафни Готлиб Feminine Protection
И просто смотрел,
Как она превращает женщину
Из жертвы
В оружие
Своей потрясающей игрой с языком:
oh honey honey I'm telling you — a woman's work is never
done. why that guy who gave me the once-over twice
pumping his hands under his overcoat —
well, his eyes don't open so well
since I sprayed him in the face with my
Miss Lady Aerosol Pump Superhold Formula Hairspray
and then that guy who felt me up on the subway, well —
blame it on my Lady Eve Press-on Manicure Nails in Sin Red
and something about that kind of fruit, why
that adam's apple just fell right out
ripe and red into my hand
and that guy on the corner calling me everyday
with his hey baby baby doncha wanna baby baby
doncha wanna piece of me
and I said yeah baby baby yeah I wanna piece of you
and took off a one-inch slab of his tongue
with my Non-slip Grip Lady Schick
and oh those guys who tried to jump
me on the way home oh don't you know
these things always end in tears
I was so sorry to lose my favorite pair of Foxy Lady
Five-inch Patent Leather Spike Heels — it's going
to be a while before I get over that one
but a girl's got to do what a girl's got to do
and don't even start me on what happened
the night that guy broke into my sanitary
pad it took me hours to clean off my Curling
Iron, my Nail File, my Tweezers, my Just-For-Me
Sandal Toe Queen Size Control Tops are still hanging out to dry
and what with all the screaming
I'm lucky I didn't get caught red
handed with my Pink Comfort-Tip
Scented Double-Barrel Super-Plus Sawed-
Off Tampax but Thank God for
feminine protection.
A girl never knows when she's gonna need
to soak up some blood.
Р. С.
Однажды я нашёл стихотворение Дафни Готлиб Feminine Protection
И просто смотрел,
Как она превращает женщину
Из жертвы
В оружие
Своей потрясающей игрой с языком:
oh honey honey I'm telling you — a woman's work is never
done. why that guy who gave me the once-over twice
pumping his hands under his overcoat —
well, his eyes don't open so well
since I sprayed him in the face with my
Miss Lady Aerosol Pump Superhold Formula Hairspray
and then that guy who felt me up on the subway, well —
blame it on my Lady Eve Press-on Manicure Nails in Sin Red
and something about that kind of fruit, why
that adam's apple just fell right out
ripe and red into my hand
and that guy on the corner calling me everyday
with his hey baby baby doncha wanna baby baby
doncha wanna piece of me
and I said yeah baby baby yeah I wanna piece of you
and took off a one-inch slab of his tongue
with my Non-slip Grip Lady Schick
and oh those guys who tried to jump
me on the way home oh don't you know
these things always end in tears
I was so sorry to lose my favorite pair of Foxy Lady
Five-inch Patent Leather Spike Heels — it's going
to be a while before I get over that one
but a girl's got to do what a girl's got to do
and don't even start me on what happened
the night that guy broke into my sanitary
pad it took me hours to clean off my Curling
Iron, my Nail File, my Tweezers, my Just-For-Me
Sandal Toe Queen Size Control Tops are still hanging out to dry
and what with all the screaming
I'm lucky I didn't get caught red
handed with my Pink Comfort-Tip
Scented Double-Barrel Super-Plus Sawed-
Off Tampax but Thank God for
feminine protection.
A girl never knows when she's gonna need
to soak up some blood.
Р. С.
Новый текст. Скоро.
Человек живёт слишком долго
Человек живёт слишком часто
Я не рождалась – я чуть прирождённая
Я
Слегка
Прирождённая
Гадость
Человек живёт слишком долго
Человек живёт слишком часто
Я не рождалась – я чуть прирождённая
Я
Слегка
Прирождённая
Гадость
«Мы пали ниц
вы пали ницше»
Просто
классная игра слов.
В поэзии Ивана Ахметьева вообще нет ничего лишнего.
«глас народа
глас бомжий»
На мой взгляд, он один из лучших русских поэтов девяностых и нулевых.
Если однажды вам будет не на что тратить жизнь,
не будет желания ни спать,
ни громко смеяться,
ни мастурбировать,
погрузитесь в русскую поэзию последних тридцати лет и, скорее всего, вы тоже придёте к этому выводу.
Поэзия Ивана Ахметьева – это какой-то сверх-реализм и сверх-язык.
«что-то наивное
есть во всяком
сочетании слов»
Сейчас трудно найти какие-либо следы Ахметьева.
Точно известно одно – он всё ещё жив.
Как и все русские поэты, напрочь лишённый чувства стиля и вкуса.
Поэтому его стихи изданы в отвратительных книгах
и выложены
вывалены
на отвратительных сайтах, свёрстанных усилиями прямой кишки.
Но что поделать?
Ведь текст безусловно прекрасен.
Вот ссылки на некоторые сборники:
http://levin.rinet.ru/FRIENDS/AHMETYEV/9Let.htm
http://levin.rinet.ru/FRIENDS/AHMETYEV/Amores.html
http://levin.rinet.ru/FRIENDS/AHMETYEV/I_vyjasnyaetsya.html
Р. С.
вы пали ницше»
Просто
классная игра слов.
В поэзии Ивана Ахметьева вообще нет ничего лишнего.
«глас народа
глас бомжий»
На мой взгляд, он один из лучших русских поэтов девяностых и нулевых.
Если однажды вам будет не на что тратить жизнь,
не будет желания ни спать,
ни громко смеяться,
ни мастурбировать,
погрузитесь в русскую поэзию последних тридцати лет и, скорее всего, вы тоже придёте к этому выводу.
Поэзия Ивана Ахметьева – это какой-то сверх-реализм и сверх-язык.
«что-то наивное
есть во всяком
сочетании слов»
Сейчас трудно найти какие-либо следы Ахметьева.
Точно известно одно – он всё ещё жив.
Как и все русские поэты, напрочь лишённый чувства стиля и вкуса.
Поэтому его стихи изданы в отвратительных книгах
и выложены
вывалены
на отвратительных сайтах, свёрстанных усилиями прямой кишки.
Но что поделать?
Ведь текст безусловно прекрасен.
Вот ссылки на некоторые сборники:
http://levin.rinet.ru/FRIENDS/AHMETYEV/9Let.htm
http://levin.rinet.ru/FRIENDS/AHMETYEV/Amores.html
http://levin.rinet.ru/FRIENDS/AHMETYEV/I_vyjasnyaetsya.html
Р. С.
Шел Сильверстайн.
Мужик с бородой.
Американский поэт.
Простой парень.
Из-за желания срубить денег занимался всякой галиматьёй.
Писал кантри-песни, гострайтил в рок-группах, издавал семейные книги.
Но в перерывах между всем этим создавал что-то действительно стоящее.
Вот характерный пример:
They're buildin' the gallows outside my cell.
I got 25 minutes to go.
And in 25 minutes I'll be in Hell.
I got 24 minutes to go.
Well, they give me some beans for my last meal.
23 minutes to go.
And you know... nobody asked me how I feel.
I got 22 minutes to go.
So, I wrote to the Gov'nor... the whole damned bunch.
Ahhh... 21 minutes to go.
And I call up the Mayor, and he's out to lunch.
I got 20 more minutes to go.
Well, the Sheriff says, 'Boy, I wanna watch you die'.
19 minutes to go.
I laugh in his face... and I spit in his eye.
I got 18 minutes to go.
Well...I call out to the Warden to hear my plea.
17 minute to go.
He says, 'Call me back in a week or three.
You've got 16 minutes to go.
Well, my lawyer says he's sorry he missed my case.
Mmmm....15 minutes to go.
Yeah, well if you're so sorry, come up and take my place.
I got 14 minutes to go.
Well, now here comes the padre to save my soul
With 13 minutes to go.
And he's talkin' about burnin', but I'm so damned cold.
I got 12 more minutes to go.
Now they're testin' the trap. It chills my spine.
I got 11 minutes to go.
'Cuz the goddamned thing it works just fine.
I got 10 more minutes to go.
I'm waitin' for the pardon... gonna set me free
With 9 more minutes to go.
But this ain't the movies, so to hell with me.
I got 8 more minutes to go.
And now I'm climbin up the ladder with a scaffold peg
With 7 more minutes to go.
I've betta' watch my step or else I'll break my leg.
I got 6 more minutes to go.
Yeah... with my feet on the trap and my head in the noose...
5 more minutes to go.
Well, c'mon somethin' and cut me loose.
I got 4 more minutes to go.
I can see the mountains. I see the sky.
3 more minutes to go.
And it's too damned pretty for a man to die.
i got 2 more minutes to go
I can hear the buzzards... hear the crows.
1 more minute to go.
And now I'm swingin' and here I gooooooooo....
Хорошие стихи Шела можно почитать здесь:
https://www.poemhunter.com/shel-silverstein-2/poems/
Но будьте осторожны, там есть и нехорошие.
Р. С.
Мужик с бородой.
Американский поэт.
Простой парень.
Из-за желания срубить денег занимался всякой галиматьёй.
Писал кантри-песни, гострайтил в рок-группах, издавал семейные книги.
Но в перерывах между всем этим создавал что-то действительно стоящее.
Вот характерный пример:
They're buildin' the gallows outside my cell.
I got 25 minutes to go.
And in 25 minutes I'll be in Hell.
I got 24 minutes to go.
Well, they give me some beans for my last meal.
23 minutes to go.
And you know... nobody asked me how I feel.
I got 22 minutes to go.
So, I wrote to the Gov'nor... the whole damned bunch.
Ahhh... 21 minutes to go.
And I call up the Mayor, and he's out to lunch.
I got 20 more minutes to go.
Well, the Sheriff says, 'Boy, I wanna watch you die'.
19 minutes to go.
I laugh in his face... and I spit in his eye.
I got 18 minutes to go.
Well...I call out to the Warden to hear my plea.
17 minute to go.
He says, 'Call me back in a week or three.
You've got 16 minutes to go.
Well, my lawyer says he's sorry he missed my case.
Mmmm....15 minutes to go.
Yeah, well if you're so sorry, come up and take my place.
I got 14 minutes to go.
Well, now here comes the padre to save my soul
With 13 minutes to go.
And he's talkin' about burnin', but I'm so damned cold.
I got 12 more minutes to go.
Now they're testin' the trap. It chills my spine.
I got 11 minutes to go.
'Cuz the goddamned thing it works just fine.
I got 10 more minutes to go.
I'm waitin' for the pardon... gonna set me free
With 9 more minutes to go.
But this ain't the movies, so to hell with me.
I got 8 more minutes to go.
And now I'm climbin up the ladder with a scaffold peg
With 7 more minutes to go.
I've betta' watch my step or else I'll break my leg.
I got 6 more minutes to go.
Yeah... with my feet on the trap and my head in the noose...
5 more minutes to go.
Well, c'mon somethin' and cut me loose.
I got 4 more minutes to go.
I can see the mountains. I see the sky.
3 more minutes to go.
And it's too damned pretty for a man to die.
i got 2 more minutes to go
I can hear the buzzards... hear the crows.
1 more minute to go.
And now I'm swingin' and here I gooooooooo....
Хорошие стихи Шела можно почитать здесь:
https://www.poemhunter.com/shel-silverstein-2/poems/
Но будьте осторожны, там есть и нехорошие.
Р. С.
Poetry slam.
Ещё сотню лет назад Фердинанд де Соссюр говорил о том, что письмо убивает язык. Лишает его интонаций и ударений. Письмо умерщвляет голос. И таким образом умерщвляет автора. Ведь то, что вы читаете прямо сейчас, мог сказать кто угодно и как угодно.
Без голоса автор неотличим.
В тексте – насколько бы хорошим он ни был – язык никогда не сможет раскрыть себя полностью. Литература – не лучшее место для языка. По этой причине Арто совмещал литературу и театр. По этой причине в Чикаго в восьмидесятых годах прошлого века возник Poetry slam.
Это – апофеоз языка.
Я просто оставлю здесь одно видео. На данный момент у него меньше тысячи просмотров – я считаю это несправедливым.
Здесь одно из выступлений на денверском Poetry slam’е.
Это – то, какой должна быть литература.
Это – то, как надо читать стихи.
https://www.youtube.com/watch?v=5GQhpm7wt4A
Р. С.
Ещё сотню лет назад Фердинанд де Соссюр говорил о том, что письмо убивает язык. Лишает его интонаций и ударений. Письмо умерщвляет голос. И таким образом умерщвляет автора. Ведь то, что вы читаете прямо сейчас, мог сказать кто угодно и как угодно.
Без голоса автор неотличим.
В тексте – насколько бы хорошим он ни был – язык никогда не сможет раскрыть себя полностью. Литература – не лучшее место для языка. По этой причине Арто совмещал литературу и театр. По этой причине в Чикаго в восьмидесятых годах прошлого века возник Poetry slam.
Это – апофеоз языка.
Я просто оставлю здесь одно видео. На данный момент у него меньше тысячи просмотров – я считаю это несправедливым.
Здесь одно из выступлений на денверском Poetry slam’е.
Это – то, какой должна быть литература.
Это – то, как надо читать стихи.
https://www.youtube.com/watch?v=5GQhpm7wt4A
Р. С.
Пауль Целан.
Я никогда не был в Румынии, но всегда хотел понять, почему страна, давшая миру в принципе мало что, дала ему столько сюрреализма и авангарда.
Иларие Воронка, Тристан Тцара, Саша Панэ, Ион Минулеску – все они румыны.
Один из самых сильных поэтов-сюрреалистов в послевоенной Европе тоже связан с Румынией. Его имя – Пауль Целан.
Целан оригинален хотя бы тем, что, будучи признанным сюрреалистом и живя, разумеется, в Париже, писал на немецком.
Не на французском – как все порядочные сюрреалисты. И даже не на румынском. Немецком.
Целан очень любил этот язык.
В этом его сумасбродность и в этом же наша проблема. Немецкая экспериментальная литература переводится на русский язык слишком редко.
Можно нагуглить несколько десятков текстов Целана на русском, но лучше, естественно, воспринимать его в оригинале.
Как минимум, чтобы не упустить игру слов.
По меркам еврея двадцатого века Пауль Целан прожил достаточно скучную жизнь. Попал в концлагерь, был освобождён советскими войсками и сбежал в Западную Европу, как только у Румынии диагностировали коммунизм.
То, что не удалось сделать полицаям концлагеря, удалось сделать пожилым немецким поэтам – своей критикой и насмешками они спровоцировали Целана на самоубийство.
Его будут называть слишком пафосным и надменным.
Жаль, мало кто из этих критиков дожил до тех времён, когда появился рэп.
Воск,
чтобы запечатать в конверт ненаписанное,
которое разгадало
твои имена,
которое твои имена
зашифровывает.
Дрейфующий свет, придешь ли ты ныне?
Пальцы, тоже из воска,
сквозь кольца неизвестности и боли
протянутые.
Их вершины растоплены.
Дрейфующий свет, придешь ли ты ныне?
Пустуют временем соты часов,
тысяча девственных пчел
готовы отправиться в путь.
Дрейфующий свет, приходи.
Перевод: Ал Пантелят
Р. С.
Я никогда не был в Румынии, но всегда хотел понять, почему страна, давшая миру в принципе мало что, дала ему столько сюрреализма и авангарда.
Иларие Воронка, Тристан Тцара, Саша Панэ, Ион Минулеску – все они румыны.
Один из самых сильных поэтов-сюрреалистов в послевоенной Европе тоже связан с Румынией. Его имя – Пауль Целан.
Целан оригинален хотя бы тем, что, будучи признанным сюрреалистом и живя, разумеется, в Париже, писал на немецком.
Не на французском – как все порядочные сюрреалисты. И даже не на румынском. Немецком.
Целан очень любил этот язык.
В этом его сумасбродность и в этом же наша проблема. Немецкая экспериментальная литература переводится на русский язык слишком редко.
Можно нагуглить несколько десятков текстов Целана на русском, но лучше, естественно, воспринимать его в оригинале.
Как минимум, чтобы не упустить игру слов.
По меркам еврея двадцатого века Пауль Целан прожил достаточно скучную жизнь. Попал в концлагерь, был освобождён советскими войсками и сбежал в Западную Европу, как только у Румынии диагностировали коммунизм.
То, что не удалось сделать полицаям концлагеря, удалось сделать пожилым немецким поэтам – своей критикой и насмешками они спровоцировали Целана на самоубийство.
Его будут называть слишком пафосным и надменным.
Жаль, мало кто из этих критиков дожил до тех времён, когда появился рэп.
Воск,
чтобы запечатать в конверт ненаписанное,
которое разгадало
твои имена,
которое твои имена
зашифровывает.
Дрейфующий свет, придешь ли ты ныне?
Пальцы, тоже из воска,
сквозь кольца неизвестности и боли
протянутые.
Их вершины растоплены.
Дрейфующий свет, придешь ли ты ныне?
Пустуют временем соты часов,
тысяча девственных пчел
готовы отправиться в путь.
Дрейфующий свет, приходи.
Перевод: Ал Пантелят
Р. С.
Метареализм.
Если ваша цель – хотя бы немного разбираться в русской литературе (цель, впрочем, сомнительная и намного менее достойная, чем, например, научиться без рук открывать банан), вы непременно должны знать про русский метареализм.
Это течение в относительно современной русской поэзии – из многих его представителей наиболее достойными мне кажутся Аркадий Драгомощенко и Алексей Парщиков. Сегодня оба мертвы.
Суть метареализма в том, чтобы объеденить прямое и переносное значение метафоры в рамках одного текста при помощи метаболы.
Я вряд ли смогу объяснить смысл метаболы лучше, чем Михаил Эпштейн, ибо не преподавал, в отличие от него, в Даремском университете, поэтому просто процитирую вот такой фрагмент:
"Пример метафоры:
Как золотят купола
в строительных легких лесах -
оранжевая гора
стоит в пустынных лесах.
А. Вознесенский
Пример метаболы:
В густых металлургических лесах,
где шел процесс созданья хлорофилла,
сорвался лист. Уж осень наступила
в густых металлургических лесах.
А. Еременко
Метафора четко делит мир на сравниваемое и сравнивающее, на отображаемую действительность и прием отображения.
Осенний лес в Дилижане похож на строительные леса вокруг церкви. Метабола - это целостный и подлинный мир, не делимый надвое, но открывающий в себе множество измерений.
Природа и завод превращаются друг в друга через лесообразные постройки, которые растут по собственным непостижимым законам - техника имеет свою органику: и вместе они составляют одну реальность, в которой узнаваемо и жутко переплетаются металлургические и древесные черты.
Метабола раскрывается по ту сторону метафоры, как действительность иного, куда метафора отсылает лишь условным намеком. На место сходства становится сопричастность разных миров, равноправных в своей подлинности. Расширяется область п р я м ы х значений - за счет того, что и "переносные", "кажущиеся" - становятся прямыми.
Море, что зажато в клювах птиц , - дождь
Небо, помещенное в звезду, - ночь.
Дерева невыполненный жест - вихрь
И. Жданов
Море не похоже на дождь, а небо - на ночь, здесь одно не служит отсылкой к другому, - но одно становится другим, составляя части расширяющейся реальности.
Метафора - готовность поверить в чудо , метабола - способность его осязать".
Ссылка на всю статью:
http://www.emory.edu/INTELNET/pm_metarealizm.html
Р. С.
Если ваша цель – хотя бы немного разбираться в русской литературе (цель, впрочем, сомнительная и намного менее достойная, чем, например, научиться без рук открывать банан), вы непременно должны знать про русский метареализм.
Это течение в относительно современной русской поэзии – из многих его представителей наиболее достойными мне кажутся Аркадий Драгомощенко и Алексей Парщиков. Сегодня оба мертвы.
Суть метареализма в том, чтобы объеденить прямое и переносное значение метафоры в рамках одного текста при помощи метаболы.
Я вряд ли смогу объяснить смысл метаболы лучше, чем Михаил Эпштейн, ибо не преподавал, в отличие от него, в Даремском университете, поэтому просто процитирую вот такой фрагмент:
"Пример метафоры:
Как золотят купола
в строительных легких лесах -
оранжевая гора
стоит в пустынных лесах.
А. Вознесенский
Пример метаболы:
В густых металлургических лесах,
где шел процесс созданья хлорофилла,
сорвался лист. Уж осень наступила
в густых металлургических лесах.
А. Еременко
Метафора четко делит мир на сравниваемое и сравнивающее, на отображаемую действительность и прием отображения.
Осенний лес в Дилижане похож на строительные леса вокруг церкви. Метабола - это целостный и подлинный мир, не делимый надвое, но открывающий в себе множество измерений.
Природа и завод превращаются друг в друга через лесообразные постройки, которые растут по собственным непостижимым законам - техника имеет свою органику: и вместе они составляют одну реальность, в которой узнаваемо и жутко переплетаются металлургические и древесные черты.
Метабола раскрывается по ту сторону метафоры, как действительность иного, куда метафора отсылает лишь условным намеком. На место сходства становится сопричастность разных миров, равноправных в своей подлинности. Расширяется область п р я м ы х значений - за счет того, что и "переносные", "кажущиеся" - становятся прямыми.
Море, что зажато в клювах птиц , - дождь
Небо, помещенное в звезду, - ночь.
Дерева невыполненный жест - вихрь
И. Жданов
Море не похоже на дождь, а небо - на ночь, здесь одно не служит отсылкой к другому, - но одно становится другим, составляя части расширяющейся реальности.
Метафора - готовность поверить в чудо , метабола - способность его осязать".
Ссылка на всю статью:
http://www.emory.edu/INTELNET/pm_metarealizm.html
Р. С.
Одиночество.
Я не уверен в подлинности этой истории, но говорят, когда во время Красного мая толпа студентов митинговала у дома Марселя Жуандо, тот выглянул в окно и крикнул: "Убирайтесь! Через 10 лет вы все станете нотариусами".
Многие из нас в какой-то мере пытаются "не стать нотариусами", и лично меня привлекают люди, которым это, на самом деле, удалось.
Один из них – чикагский художник Генри Дарджер.
Про него есть даже статья в русской Википедии, но, если честно, ещё пару дней назад я совершенно ничего не знал о нём.
Я бы продолжал не знать и дальше, если бы не книга Оливии Лэнг "Одинокий город", которую в том году выпустило издательство Ad Marginem как всегда в коллаборации с Гаражом.
Суть Генри Дарджера в том, что ещё в детстве за чрезмерное увлечение мастурбацией он был признан сумасшедшим и определён в специальный интернат, из которого он бежал в возрасте шестнадцати лет. Остаток жизни Дарджер проработал убощиком в местной больнице, живя в небольшой квартире, в которую никто кроме него не входил.
Генри Дарджер дожил до 81 года. Когда он стал старым и немощным, соседи решили отправить его в дом престарелых, попали его квартиру и увидели нечто, что сильно их потрясло.
Все стены и все столы – вообще все поверхности – были покрыты странными рисунками каких-то антропоморфных тварей. Альбомы с такими же рисунками были разбросаны по всей квартире, а рядом с альбомами лежали исписанные листы.
Оказалось, всю жизни в стенах одной квартиры Генри Даджер создавал вымышленный мир и писал одну книгу, которая, если верить Википедии, в момент его смерти насчитывала 15143 машинописных страниц.
Генри Даджер – отличный пример одиночества, равно как и отличный пример художника, чья художественная стратегия не направлена ни на кого, кроме себя самого.
Это очень несовременно.
Это прекрасно.
Это очень противоестественно.
Я уверен, что у каждого, кто читает это, есть свой маленький паблик в вк или акк в инстаграме, куда вы выкладываете своё "что-то" раз в неделю или раз в день.
Зачем-то же вы это делаете.
Он этого не делал.
Р. С.
Я не уверен в подлинности этой истории, но говорят, когда во время Красного мая толпа студентов митинговала у дома Марселя Жуандо, тот выглянул в окно и крикнул: "Убирайтесь! Через 10 лет вы все станете нотариусами".
Многие из нас в какой-то мере пытаются "не стать нотариусами", и лично меня привлекают люди, которым это, на самом деле, удалось.
Один из них – чикагский художник Генри Дарджер.
Про него есть даже статья в русской Википедии, но, если честно, ещё пару дней назад я совершенно ничего не знал о нём.
Я бы продолжал не знать и дальше, если бы не книга Оливии Лэнг "Одинокий город", которую в том году выпустило издательство Ad Marginem как всегда в коллаборации с Гаражом.
Суть Генри Дарджера в том, что ещё в детстве за чрезмерное увлечение мастурбацией он был признан сумасшедшим и определён в специальный интернат, из которого он бежал в возрасте шестнадцати лет. Остаток жизни Дарджер проработал убощиком в местной больнице, живя в небольшой квартире, в которую никто кроме него не входил.
Генри Дарджер дожил до 81 года. Когда он стал старым и немощным, соседи решили отправить его в дом престарелых, попали его квартиру и увидели нечто, что сильно их потрясло.
Все стены и все столы – вообще все поверхности – были покрыты странными рисунками каких-то антропоморфных тварей. Альбомы с такими же рисунками были разбросаны по всей квартире, а рядом с альбомами лежали исписанные листы.
Оказалось, всю жизни в стенах одной квартиры Генри Даджер создавал вымышленный мир и писал одну книгу, которая, если верить Википедии, в момент его смерти насчитывала 15143 машинописных страниц.
Генри Даджер – отличный пример одиночества, равно как и отличный пример художника, чья художественная стратегия не направлена ни на кого, кроме себя самого.
Это очень несовременно.
Это прекрасно.
Это очень противоестественно.
Я уверен, что у каждого, кто читает это, есть свой маленький паблик в вк или акк в инстаграме, куда вы выкладываете своё "что-то" раз в неделю или раз в день.
Зачем-то же вы это делаете.
Он этого не делал.
Р. С.
Ходасевич.
Субъективно я всегда недолюбливал Ходасевича. Возможно, меня смущала эта вычурная приписка "пушкинист", что следует перед каждой справкой о нём. Возможно, мне не нравилось то, что в его честь называется один из самых пафосных московских книжных.
Но скорее всего, моё неприятие Ходасевича было связано с тем, что его поэзия в большинстве своём казалось мне слишком уж в духе времени. Казалось, что писать так, как пишет Ходасевич, в те годы было чрезвычайно просто и то же самое в среде поэтов делал каждый третий, если не каждый второй.
Сегодня я всё ещё не принял для себя Ходасевича – он кажется мне в худшем смысле этого слова классическим. Но некоторые его тексты нравятся мне безумно сильно: так, будто их писал даже не он.
В этом есть что-то зловещее. Автор, восприятие которого бросает тебя из крайности в крайность. Когда я цитирую этот текст я безусловно люблю Ходасевича. Лирический герой здесь предстаёт страшным сексистом, страшным дьяволом, страшным и тихим, безумно страшным. И таким похожим на нас. Страшно сильный образ.
Зачем ты за пивною стойкой?
Пристала ли тебе она?
Здесь нужно быть девицей бойкой -
Ты нездорова и бледна.
С какой-то розою огромной
У нецелованных грудей -
А смертный венчик, самый скромный,
Украсил бы тебя милей.
Ведь так прекрасно, так нетленно
Скончаться рано, до греха.
Родители же непременно
Тебе отыщут жениха.
Так называемый хороший,
И вправду - честный человек
Перегрузит тяжелой ношей
Твой слабый, твой короткий век.
Уж лучше бы - я еле смею
Подумать про себя о том -
Попасться бы тебе злодею
В пустынной роще, вечерком.
Уж лучше в несколько мгновений
И стыд узнать, и смерть принять,
И двух истлений, двух растлений
Не разделять, не разлучать.
Лежать бы в платьице измятом
Одной, в березняке густом,
И нож под левым, лиловатым,
Еще девическим соском.
Р. С.
Субъективно я всегда недолюбливал Ходасевича. Возможно, меня смущала эта вычурная приписка "пушкинист", что следует перед каждой справкой о нём. Возможно, мне не нравилось то, что в его честь называется один из самых пафосных московских книжных.
Но скорее всего, моё неприятие Ходасевича было связано с тем, что его поэзия в большинстве своём казалось мне слишком уж в духе времени. Казалось, что писать так, как пишет Ходасевич, в те годы было чрезвычайно просто и то же самое в среде поэтов делал каждый третий, если не каждый второй.
Сегодня я всё ещё не принял для себя Ходасевича – он кажется мне в худшем смысле этого слова классическим. Но некоторые его тексты нравятся мне безумно сильно: так, будто их писал даже не он.
В этом есть что-то зловещее. Автор, восприятие которого бросает тебя из крайности в крайность. Когда я цитирую этот текст я безусловно люблю Ходасевича. Лирический герой здесь предстаёт страшным сексистом, страшным дьяволом, страшным и тихим, безумно страшным. И таким похожим на нас. Страшно сильный образ.
Зачем ты за пивною стойкой?
Пристала ли тебе она?
Здесь нужно быть девицей бойкой -
Ты нездорова и бледна.
С какой-то розою огромной
У нецелованных грудей -
А смертный венчик, самый скромный,
Украсил бы тебя милей.
Ведь так прекрасно, так нетленно
Скончаться рано, до греха.
Родители же непременно
Тебе отыщут жениха.
Так называемый хороший,
И вправду - честный человек
Перегрузит тяжелой ношей
Твой слабый, твой короткий век.
Уж лучше бы - я еле смею
Подумать про себя о том -
Попасться бы тебе злодею
В пустынной роще, вечерком.
Уж лучше в несколько мгновений
И стыд узнать, и смерть принять,
И двух истлений, двух растлений
Не разделять, не разлучать.
Лежать бы в платьице измятом
Одной, в березняке густом,
И нож под левым, лиловатым,
Еще девическим соском.
Р. С.
Что читать?
Как вы знаете, в России довольно мало хороших издательств, а большинство российских книжных – больших и малых – выглядят как ужасающее фрик-шоу от мира книг. Во многом в этом виноваты сами читатели. Это они соглашаются платить за отвратительные обложки, соглашаются на эту ужасную вёрстку, устаревшие шрифты, второсортные переводы и скучных авторов. В то же время в России есть и замечательные книжные, способные дать фору книжным Праги и Вены (чего только стоят Подписные издания в Питере), и замечательные издательства, книги которых, на самом деле, хочется раскупить.
Все знают издательства Strelka Press и Ad Marginem (в особенности, его коллаб с Гаражом).
Многие знают издательства Бумкнига и Corpus (его книги, как правило, не очень стильные, но качественные с точки зрения текста).
Эта подборка менее известных, но от того не менее классных издательств.
Мой топ-5, исключительно субъективный.
1. Kolonna publications
Я убеждён, что это издательство сделало для русской контркультуры больше, чем любая другая институция за последние двадцать лет. Безусловно, им не достаёт дизайна. В обложках книг. В сайте (такое чувство, что он не обновлялся со времён Норд-Оста). Но Kolonna публикует такие тексты, за которые не возьмётся ни одно другое издательство в этой стране: отчасти, по соображениям самоцензуры, отчасти, из-за недостатка хорошего вкуса и смелости. Главный редактор Kolonn'ы – Дмитрий Волчек – авансом, думаю, может быть назван патриархом современной русской литературы. Я думаю, ни в одном другом издательстве не работает человек с таким колоссальным опытом. Иногда складывается впечатление, что Дмитрий Волчек, на самом деле, пробовал всё. Прямо сейчас передо мной лежит книга "Дом Аниты", вышедшая в Kolonn'е в конце прошлого года. Попробуйте её. Потрогайте её. Это того стоит.
2. V-A-C
Любимое издательство Лизы. Делает невероятно стильные вещи (а иногда такие, которые невозможно перестать трогать) и работает на некоммерческой основе. Я не узнавал, откуда они берут финансирование, но где бы они его ни брали, они, на самом деле, используют его с умом. Издательство V-A-C публикует самые акутальные и прогрессивные западные исследования по философии искусства, социологии, музейному кураторству и прочим милейшим темам. Некоторые из тех текстов, что V-A-C переводит на русский, не переведены даже на английский, и это довольно круто.
3. Красная ласточка
Это маленькое молодое издательство базируется в Нижнем Новгороде и издаёт книги по современной культуре и урбанистике. В плане репертура Красной ласточке пока рано конкурировать с V-A-C, но её книги невероятно качественные и стильные. Их приятно держать в руках. Их хочется иметь у себя на полке. А зачем ещё нужны книги?
4. АРГО-РИСК
Если Kolonna публикует, в основном, зарубежных контркультурных авторов (среди них Кэти Акер, Габриэль Витткоп, Валери Соланс), то АРГО-РИСК, возглавляемое легендарным Дмитрием Кузьминым, публикует русскую контркультуру и современную поэзию. Среди их авторов Денис Ларионов, Олег Юрьев, Александр Скидан. Это самая современная и, как правило, самая смелая русская литература. Самая немассовая русская литература. Это то, что одназно стоит читать.
5. Ил-мьюзик
Издательство, основанное известной всем группой Макулатура, действует с 2011 года и за это время успело опубликовать Эдуарда Лимонова, Лёху Никонова, Антона Секисова, Евгения Алёхина и многих других замечательных авторов. Не всегда это так качественно, как хотелось бы, но почти всегда это очень свежо и безумно. Особенно советую достать "Сочинения" Марата Басырова, изданные в 2017 году.
Р. С.
Как вы знаете, в России довольно мало хороших издательств, а большинство российских книжных – больших и малых – выглядят как ужасающее фрик-шоу от мира книг. Во многом в этом виноваты сами читатели. Это они соглашаются платить за отвратительные обложки, соглашаются на эту ужасную вёрстку, устаревшие шрифты, второсортные переводы и скучных авторов. В то же время в России есть и замечательные книжные, способные дать фору книжным Праги и Вены (чего только стоят Подписные издания в Питере), и замечательные издательства, книги которых, на самом деле, хочется раскупить.
Все знают издательства Strelka Press и Ad Marginem (в особенности, его коллаб с Гаражом).
Многие знают издательства Бумкнига и Corpus (его книги, как правило, не очень стильные, но качественные с точки зрения текста).
Эта подборка менее известных, но от того не менее классных издательств.
Мой топ-5, исключительно субъективный.
1. Kolonna publications
Я убеждён, что это издательство сделало для русской контркультуры больше, чем любая другая институция за последние двадцать лет. Безусловно, им не достаёт дизайна. В обложках книг. В сайте (такое чувство, что он не обновлялся со времён Норд-Оста). Но Kolonna публикует такие тексты, за которые не возьмётся ни одно другое издательство в этой стране: отчасти, по соображениям самоцензуры, отчасти, из-за недостатка хорошего вкуса и смелости. Главный редактор Kolonn'ы – Дмитрий Волчек – авансом, думаю, может быть назван патриархом современной русской литературы. Я думаю, ни в одном другом издательстве не работает человек с таким колоссальным опытом. Иногда складывается впечатление, что Дмитрий Волчек, на самом деле, пробовал всё. Прямо сейчас передо мной лежит книга "Дом Аниты", вышедшая в Kolonn'е в конце прошлого года. Попробуйте её. Потрогайте её. Это того стоит.
2. V-A-C
Любимое издательство Лизы. Делает невероятно стильные вещи (а иногда такие, которые невозможно перестать трогать) и работает на некоммерческой основе. Я не узнавал, откуда они берут финансирование, но где бы они его ни брали, они, на самом деле, используют его с умом. Издательство V-A-C публикует самые акутальные и прогрессивные западные исследования по философии искусства, социологии, музейному кураторству и прочим милейшим темам. Некоторые из тех текстов, что V-A-C переводит на русский, не переведены даже на английский, и это довольно круто.
3. Красная ласточка
Это маленькое молодое издательство базируется в Нижнем Новгороде и издаёт книги по современной культуре и урбанистике. В плане репертура Красной ласточке пока рано конкурировать с V-A-C, но её книги невероятно качественные и стильные. Их приятно держать в руках. Их хочется иметь у себя на полке. А зачем ещё нужны книги?
4. АРГО-РИСК
Если Kolonna публикует, в основном, зарубежных контркультурных авторов (среди них Кэти Акер, Габриэль Витткоп, Валери Соланс), то АРГО-РИСК, возглавляемое легендарным Дмитрием Кузьминым, публикует русскую контркультуру и современную поэзию. Среди их авторов Денис Ларионов, Олег Юрьев, Александр Скидан. Это самая современная и, как правило, самая смелая русская литература. Самая немассовая русская литература. Это то, что одназно стоит читать.
5. Ил-мьюзик
Издательство, основанное известной всем группой Макулатура, действует с 2011 года и за это время успело опубликовать Эдуарда Лимонова, Лёху Никонова, Антона Секисова, Евгения Алёхина и многих других замечательных авторов. Не всегда это так качественно, как хотелось бы, но почти всегда это очень свежо и безумно. Особенно советую достать "Сочинения" Марата Басырова, изданные в 2017 году.
Р. С.
Новый текст. Сегодня.
Русский народ!
Ты лежал у истоков вселенной.
Ты встанешь за руль
Пьяным.
Ты гордо сядешь
Во весь свой рост
Во все свои тюрьмы
И скажешь: «Браво!»
Русский народ!
Ты лежал у истоков вселенной.
Ты встанешь за руль
Пьяным.
Ты гордо сядешь
Во весь свой рост
Во все свои тюрьмы
И скажешь: «Браво!»