Наносит ли курение вред окружающей среде?
Окружающей среде вредит не столько процесс курения, сколько сами сигареты и окурки.
Немного цифр от экоблогера Дарии Грушевски:
🚬 ежегодно выбрасывается 4,5 триллиона сигаретных окурков;
🚬 38% всех собираемых отходов — это сигареты (они не разлагаются);
🚬в сигаретах содержится около 600 токсичных веществ, которые влияют на почву и воздух.
Эколог Сергей Солодов добавляет: «Вред наносят не только отходы курения, но и сама табачная отрасль. Табак выращивают на плодородных землях, отнимая их у других растений. И пусть в процентах доля табака в сельском хозяйстве не велика, в абсолютном значении она огромна — 4,3 млн га земли (2019 год).
При выращивании используется плохо механизированный труд, зачастую низкооплачиваемый. По заявлениям ВОЗ, "каждый день работник табачной сферы, который сажает, выращивает и собирает табак, может поглощать количество никотина, которое содержится в 50 сигаретах".
Сам табак обедняет почву, усваивая больше азота, фосфора и калия, чем другие сельскохозяйственные культуры. Также табачная отрасль не соответствует принципам устойчивого развития, так как оказывает негативный экономический эффект.
К 2019 году отчёты ВОЗ и Национального института онкологии США подтвердили, что общемировые экономические потери, связанные с употреблением табака, превысили 1 триллион долларов.
Также курильщики вынуждены посещать врачей чаще и расходуют больше средств из фондов медицинского страхования. К 2020 году годовые затраты российской системы здравоохранения на курильщиков составили более триллиона рублей».
Окружающей среде вредит не столько процесс курения, сколько сами сигареты и окурки.
Немного цифр от экоблогера Дарии Грушевски:
🚬 ежегодно выбрасывается 4,5 триллиона сигаретных окурков;
🚬 38% всех собираемых отходов — это сигареты (они не разлагаются);
🚬в сигаретах содержится около 600 токсичных веществ, которые влияют на почву и воздух.
Эколог Сергей Солодов добавляет: «Вред наносят не только отходы курения, но и сама табачная отрасль. Табак выращивают на плодородных землях, отнимая их у других растений. И пусть в процентах доля табака в сельском хозяйстве не велика, в абсолютном значении она огромна — 4,3 млн га земли (2019 год).
При выращивании используется плохо механизированный труд, зачастую низкооплачиваемый. По заявлениям ВОЗ, "каждый день работник табачной сферы, который сажает, выращивает и собирает табак, может поглощать количество никотина, которое содержится в 50 сигаретах".
Сам табак обедняет почву, усваивая больше азота, фосфора и калия, чем другие сельскохозяйственные культуры. Также табачная отрасль не соответствует принципам устойчивого развития, так как оказывает негативный экономический эффект.
К 2019 году отчёты ВОЗ и Национального института онкологии США подтвердили, что общемировые экономические потери, связанные с употреблением табака, превысили 1 триллион долларов.
Также курильщики вынуждены посещать врачей чаще и расходуют больше средств из фондов медицинского страхования. К 2020 году годовые затраты российской системы здравоохранения на курильщиков составили более триллиона рублей».
19 января не стало бывшего креативного директора Vogue и иконы моды Андре Леона Телли. Эксперт Кью, редактор The Blueprint Анастасия Склярова вспоминает случай из жизни Телли, который многое говорит о его статусе в модной индустрии.
Берлинский кинофестиваль, объявивший вчера полную программу, откроется фильмом Франсуа Озона «Петер фон Кант». В прокат он попадет нескоро, зато уже сегодня в кинотеатрах можно посмотреть предыдущий фильм режиссера — «Все прошло хорошо».
Почему эту картину можно назвать одной из лучших в творчестве Озона и как в своих работах французский постановщик сочетает комедию и трагедию, рассказывает шеф-редактор сайта «Искусство кино» Зинаида Пронченко.
Почему эту картину можно назвать одной из лучших в творчестве Озона и как в своих работах французский постановщик сочетает комедию и трагедию, рассказывает шеф-редактор сайта «Искусство кино» Зинаида Пронченко.
Как сформировался тренд на чай матча и что ждет напиток дальше?
Чай матча стал излюбленным напитком жителей крупных городов — и уже не удивит посетителей кофейни, появившись в меню рядом с капучино или латте. Шеф-повар Иван Дубков рассказывает, как напиток стал популярным:
«Этот тренд связан с появлением класса продуктов, которые ещё называют суперфудами: семена чиа, какао-бобы, ягоды годжи. Эти волшебные компоненты сделают кожу гладкой, а волосы шелковистыми, но это, разумеется, не точно.
В чае матча, по сравнению с кофе, меньше кофеина, уровень стимуляции ниже и плавнее. Нейтральный травянистый вкус и нежный салатовый цвет сделали матча незаменимым ингредиентом в напитках и десертах. Прибавьте к этому очарование японской культуры и эстетический церемониал и, вуаля — тренд готов.
Популярным чай матча стал в Москве в начале 2010-х с открытием кофеен Coffee Bean и веганского ресторана Fresh. Спрос и поныне активный и дальше будет усиливаться».
Чай матча стал излюбленным напитком жителей крупных городов — и уже не удивит посетителей кофейни, появившись в меню рядом с капучино или латте. Шеф-повар Иван Дубков рассказывает, как напиток стал популярным:
«Этот тренд связан с появлением класса продуктов, которые ещё называют суперфудами: семена чиа, какао-бобы, ягоды годжи. Эти волшебные компоненты сделают кожу гладкой, а волосы шелковистыми, но это, разумеется, не точно.
В чае матча, по сравнению с кофе, меньше кофеина, уровень стимуляции ниже и плавнее. Нейтральный травянистый вкус и нежный салатовый цвет сделали матча незаменимым ингредиентом в напитках и десертах. Прибавьте к этому очарование японской культуры и эстетический церемониал и, вуаля — тренд готов.
Популярным чай матча стал в Москве в начале 2010-х с открытием кофеен Coffee Bean и веганского ресторана Fresh. Спрос и поныне активный и дальше будет усиливаться».
Почему болеют люди, животные, растения и даже микробы?
Объясняет эксперт Кью, биогеронтолог-генетик Илья Соловьев:
«Следует различать неинфекционные (обусловленные средой, генотипом и фенотипом болезни) и инфекционные болезни. Все, что касается неспособности адаптироваться к внешней среде и собственной внутренней, — это следствие узконаправленного отбора фенотипов и генотипов в процессе эволюции, а болезнь — это срыв адаптационных возможностей, поэтому в дикой природе превалирует не здоровье индивида, а успешная репродукция.
Энергетически невыгодно в течение тысяч лет вырабатывать механизмы самоизлечения организма от срыва адаптации, когда можно просто отобрать успешные способы воспроизводства и каждое поколение будет более приспособлено к окружающей среде, которая весьма нестабильна. Кстати, эволюционный успех тех же бактерий обусловлен их потрясающей скоростью репродукции, а вовсе не качеством репарации, например, повреждений ДНК. Инфекционные болезни — это результат эволюции трофических сетей в экосистемах, но из них следует выделять паразитарные — особый тип экологических отношений, когда происходит взаимная адаптация. Острые и смертельные инфекции, например, сибирская язва — это хищник, а не паразит, она молниеносно убивает жертву и пожирает добычу уже мертвой.
Даже в широком смысле болезни и травмы — это результат нарушения адаптации к условиям окружающей среды. Они все очень разные, но их роднит дезадаптирующий характер изменений. Внутренняя среда организма и окружающая среда меняются постоянно, поэтому болезни появятся неизбежно, как только появится несоответствие адаптационного коридора и ниши, в которой мы, организмы, обитаем.
Исключением является разве что серповидно-клеточная анемия, которая защищает носителя мутации от малярийного плазмодия, повышая у больного вероятность выжить и дать потомство под давлением отбора на предмет устойчивости к малярии (однако такие исключения скорее подтверждают вышеизложенное)».
Объясняет эксперт Кью, биогеронтолог-генетик Илья Соловьев:
«Следует различать неинфекционные (обусловленные средой, генотипом и фенотипом болезни) и инфекционные болезни. Все, что касается неспособности адаптироваться к внешней среде и собственной внутренней, — это следствие узконаправленного отбора фенотипов и генотипов в процессе эволюции, а болезнь — это срыв адаптационных возможностей, поэтому в дикой природе превалирует не здоровье индивида, а успешная репродукция.
Энергетически невыгодно в течение тысяч лет вырабатывать механизмы самоизлечения организма от срыва адаптации, когда можно просто отобрать успешные способы воспроизводства и каждое поколение будет более приспособлено к окружающей среде, которая весьма нестабильна. Кстати, эволюционный успех тех же бактерий обусловлен их потрясающей скоростью репродукции, а вовсе не качеством репарации, например, повреждений ДНК. Инфекционные болезни — это результат эволюции трофических сетей в экосистемах, но из них следует выделять паразитарные — особый тип экологических отношений, когда происходит взаимная адаптация. Острые и смертельные инфекции, например, сибирская язва — это хищник, а не паразит, она молниеносно убивает жертву и пожирает добычу уже мертвой.
Даже в широком смысле болезни и травмы — это результат нарушения адаптации к условиям окружающей среды. Они все очень разные, но их роднит дезадаптирующий характер изменений. Внутренняя среда организма и окружающая среда меняются постоянно, поэтому болезни появятся неизбежно, как только появится несоответствие адаптационного коридора и ниши, в которой мы, организмы, обитаем.
Исключением является разве что серповидно-клеточная анемия, которая защищает носителя мутации от малярийного плазмодия, повышая у больного вероятность выжить и дать потомство под давлением отбора на предмет устойчивости к малярии (однако такие исключения скорее подтверждают вышеизложенное)».
Актуален ли сейчас «Капитал» Карла Маркса?
Объясняет эксперт Кью, экономист Александр Рубин:
«Если смотреть на «Капитал» как на экономическую работу, то он был неактуален уже в день выхода первого тома.
На тот момент существовала влиятельная классическая школа, а примерно через полтора десятка лет случилась маржиналистская революция, которая привела к созданию современной научной экономики. Марксизм навсегда остался в прошлом как тупиковая ветка на огромном дереве великой классической школы.
Что не так с "Капиталом"? Вот главные проблемы сочинения Маркса.
— Политическая ангажированность интересами одного класса, которая мешает именно научному анализу.
"Капитал" написан так, чтобы обосновать революцию, а не для того, чтобы понять, как устроено общество. В "Тезисах о Фейербахе" Маркс выразил это предельно кратко: "Прежние философы только объясняли мир, а задача заключается в том, чтобы изменить его". Поэтому главный марксистский текст — это "Манифест", а не "Капитал". Политическая программа, а не научный анализ.
— Методологический холизм, сводящий поведение людей к классовым интересам, существование которых не доказано.
Экономика — это наука о принятии решений людьми, но в "Капитале" даже подходов к этому не прослеживается. При принятии решений люди не руководствуются классовыми интересами, поэтому для практического экономического анализа "Капитал" просто непригоден.
— Невозможность эмпирически проверить многие утверждения, что противоречит критерию фальсифицируемости Поппера.
Например, невозможно проверить закон стоимости, из-за чего сама категория стоимости повисает в воздухе. Остается только верить или не верить в ее существование. А между тем закон стоимости — это один из ключевых аргументов при обосновании тезиса об эксплуатации труда капиталом.
— Игнорирование потребительной стоимости, а на самом деле тщательное запрятывание ее под ковер.
Опять же ради идеологии. Ведь Маркс претендует на материалистичность анализа, а если в принятии решения важны субъективные мотивы, то вся конструкция рушится. А такие мотивы на самом деле важны. Объединение классической трудовой теории стоимости и маржиналистского анализа полезности было сделано основоположником неоклассики Альфредом Маршаллом.
— Игнорирование капитала как фактора производства, что в корне неверно.
Это продемонстрировали следующие поколения экономистов. В СССР аналогичные результаты получил Леонид Канторович. А заодно и обвинения в отступлении от канонов марксизма-ленинизма, хоть в его работе и не было никакой идеологии, только математический анализ производства. Еще одна проблема "Капитала" — необходимость крайне специфических предположений ради того, чтобы получился нужный вывод.
Получается фриковатая метафизическая, в чем-то даже идеалистическая философия. Неудивительно, что марксизм так и не удалось интегрировать в современную экономику. В 1925 году один из самых выдающихся экономистов Джон Мейнард Кейнс приезжал в Советскую Россию, так как ему было интересно строительство нового государства. Свои впечатления он изложил в эссе "Беглый взгляд на Россию":
"Как я могу принять доктрину, утверждающую в качестве своей библии... устаревший экономический учебник, который, как я знаю, не только ошибочен с научной точки зрения, но и бесполезен в приложении к современному миру?".
Ему вторит еще один великий экономист Пол Самуэльсон, который потратил немало времени на изучение марксизма. Он охарактеризовал Маркса как малозначительного пост-рикардианского экономиста, хотя и небезынтересного для леонтьевского анализа «затраты – выпуск». При этом анализ восходит вообще-то к экономической таблице Франсуа Кенэ, а после работ Василия Леонтьева (и советских экономистов 1920-х годов) так и вообще неактуален.
Единственное, что стоит сказать в защиту Маркса — он оказал огромное влияние на политику. Поэтому мы вынуждены до сих пор объяснять, что не так с его теорией и почему политика, основанная на его идеях, провалилась везде, где только можно».
Объясняет эксперт Кью, экономист Александр Рубин:
«Если смотреть на «Капитал» как на экономическую работу, то он был неактуален уже в день выхода первого тома.
На тот момент существовала влиятельная классическая школа, а примерно через полтора десятка лет случилась маржиналистская революция, которая привела к созданию современной научной экономики. Марксизм навсегда остался в прошлом как тупиковая ветка на огромном дереве великой классической школы.
Что не так с "Капиталом"? Вот главные проблемы сочинения Маркса.
— Политическая ангажированность интересами одного класса, которая мешает именно научному анализу.
"Капитал" написан так, чтобы обосновать революцию, а не для того, чтобы понять, как устроено общество. В "Тезисах о Фейербахе" Маркс выразил это предельно кратко: "Прежние философы только объясняли мир, а задача заключается в том, чтобы изменить его". Поэтому главный марксистский текст — это "Манифест", а не "Капитал". Политическая программа, а не научный анализ.
— Методологический холизм, сводящий поведение людей к классовым интересам, существование которых не доказано.
Экономика — это наука о принятии решений людьми, но в "Капитале" даже подходов к этому не прослеживается. При принятии решений люди не руководствуются классовыми интересами, поэтому для практического экономического анализа "Капитал" просто непригоден.
— Невозможность эмпирически проверить многие утверждения, что противоречит критерию фальсифицируемости Поппера.
Например, невозможно проверить закон стоимости, из-за чего сама категория стоимости повисает в воздухе. Остается только верить или не верить в ее существование. А между тем закон стоимости — это один из ключевых аргументов при обосновании тезиса об эксплуатации труда капиталом.
— Игнорирование потребительной стоимости, а на самом деле тщательное запрятывание ее под ковер.
Опять же ради идеологии. Ведь Маркс претендует на материалистичность анализа, а если в принятии решения важны субъективные мотивы, то вся конструкция рушится. А такие мотивы на самом деле важны. Объединение классической трудовой теории стоимости и маржиналистского анализа полезности было сделано основоположником неоклассики Альфредом Маршаллом.
— Игнорирование капитала как фактора производства, что в корне неверно.
Это продемонстрировали следующие поколения экономистов. В СССР аналогичные результаты получил Леонид Канторович. А заодно и обвинения в отступлении от канонов марксизма-ленинизма, хоть в его работе и не было никакой идеологии, только математический анализ производства. Еще одна проблема "Капитала" — необходимость крайне специфических предположений ради того, чтобы получился нужный вывод.
Получается фриковатая метафизическая, в чем-то даже идеалистическая философия. Неудивительно, что марксизм так и не удалось интегрировать в современную экономику. В 1925 году один из самых выдающихся экономистов Джон Мейнард Кейнс приезжал в Советскую Россию, так как ему было интересно строительство нового государства. Свои впечатления он изложил в эссе "Беглый взгляд на Россию":
"Как я могу принять доктрину, утверждающую в качестве своей библии... устаревший экономический учебник, который, как я знаю, не только ошибочен с научной точки зрения, но и бесполезен в приложении к современному миру?".
Ему вторит еще один великий экономист Пол Самуэльсон, который потратил немало времени на изучение марксизма. Он охарактеризовал Маркса как малозначительного пост-рикардианского экономиста, хотя и небезынтересного для леонтьевского анализа «затраты – выпуск». При этом анализ восходит вообще-то к экономической таблице Франсуа Кенэ, а после работ Василия Леонтьева (и советских экономистов 1920-х годов) так и вообще неактуален.
Единственное, что стоит сказать в защиту Маркса — он оказал огромное влияние на политику. Поэтому мы вынуждены до сих пор объяснять, что не так с его теорией и почему политика, основанная на его идеях, провалилась везде, где только можно».