Именно этим фактом наши дни кардинально отличаются от дефицитных времен конца 80-х. Сегодня у нас масса произведенного товара, и, если нужно, быстро произведут еще. С чем не могла быстро справиться неповоротливая плановая экономика.

А бояться инфляции нужно, наоборот с другой стороны – от чрезмерно жесткой денежной политики. Когда нехватка денег на рынке приведет росту процентной и ставки и соответственно росту цен.

В общем, есть ещё над чем подумать, г-же Набиуллиной…

Пока Президент и Правительство рассказывают с экранов телевизоров, как они помогают пострадавшему от пандемии бизнесу, на рынке происходят тектонические изменения.

Владельцы крупных торговых центров и собственники мелких помещений повсеместно передоговариваются об условиях аренды своих площадей с арендаторами/бизнесменами.

Шкала новых договорённостей варьируется от нуля до ста. Никто ничего не понимает, когда все это закончится и к чему идёт?

Кто-то полностью отменяет аренду и просит пока платить только коммуналку. Кто-то даёт скидку в 70%, кто-то в 50%, кто-то 30%.

Рынок со скрежетом ищет новый баланс, новый ставки и цены.

Уже очевидно одно - прежних условий и ставок на рынке больше не будет, даже после отмены карантинов, и это многое поменяет на всем рынке.

Ставки аренды однозначно упадут, причём кратно.

Это приведёт к падению стоимости объектов недвижимости, а значит их залоговой стоимости в банках, т.к. многие владельцы недвижимости кредитовались под свои объекты.

Однозначно, что многие владельцы не смогут обслуживать эти кредиты, если банки не снизят ставки по кредитам и не смягчат условия по залогам. Многие ТЦ и объекты перейдут к банкам, и те будут с убытками из продавать или списывать с баланса.

Грядут массовые убытки банков, с необходимостью формировать большие новые резервы, т.к. недвижимость всегда считалась для банков хорошим залогом. А дисконт в 25-30%, обычно используемый при оценка залога сегодня не будет достаточен.

Цены на недвижимость упадут в разы. На рынке идут тектонические сдвиги переоценки всего и вся.

И поэтому, мой совет владельцам недвижимости - соглашайтесь на любые скидки по аренде, если она у вас не под залогом в банке, вплоть до нулевой цены. Вам хотя бы будут оплачивать коммуналку. Иначе завтра вам ещё придётся доплатить, что кто-то ее взял у вас бесплатно.

Ну если эта недвижимость в залоге банка - это теперь их проблема и головная боль.

Не захотят снижать ставки по кредитам, отдайте ее им - пусть сами ищут новый баланс процентных ставок и цен.

В последней телепередаче Наили Аскер-заде, которая собрала Грефа, Кудрина, Орешкина, Савельева из Аэрофлота, и Алекперова из ЛУКОЙЛа, порадовало, что все они оценивают текущую ситуацию в экономика сугубо серьезно.

Я бы даже сказал, алармистски.

И Греф, как глава Сбербанка, уже прогнозирующий суммарные убытки банковской системы России по итогам года, а возможно и в следующем.

И Орешкин, как помощник Президента по экономике, который не может сравнить скорость распространения экономических проблем в мире ни с чем подобным.

И Савельев, который откровенно говорит, что на хотел бы думать, но уже задумывается о том, когда открывать третий конверте, если кончатся все леньги и кредиты.

И Алекперов, который надеется что хотя бы цены на бензин с России падать не будут, только это и удержит всех нефтяников и бюджет на плаву.

Но особо порадовал Кудрин, а его более всего привык слушать Путин.

Падение ВВП в этом году может достигнуть 6-8%, безработица 10%. Это 6-9 млн человек из работающего население.

Он держал себя в руках перед камерой, ключевое слово произнести пока побоялся, но намекнул вполне откровенно.

Правительству нужно думать о продовольственных... карточках, пакетах.

Вот так, друзья.

Все очень и очень серьезно.

Интересную фразу произнёс ректор ВШЭ, по совместительству муж Эльвиры Набиуллиной, Ярослав Кузьминов.

«Мы перешли к другой реальности, к другому соотношению морали и экономики. Впервые мир остановил свою экономику, пошел на потерю 5–7% ВВП в мировом измерении ради того, чтобы люди — пожилые люди, больные люди — прожили на три-пять лет больше. Я считаю, что это колоссальное моральное движение», — объяснил Кузьминов.

Не вдаваясь в спор и дискуссию, что более моральней - спасение жизней тысяч пожилых больных людей или обнищание сотен миллионов остальных, Кузьминов прав.

Правительства всех стран, почти одновременно, приняли это трудное моральное решение - бороться за жизни пожилых людей, в ущерб экономическому росту. Причём Правительства и их ведущие экономисты такой выбор будут считать своей главной победой.

Именно цифры выздоровевших, спасённых, вылеченных будут главными критериями их эффективности и успеха, а не вчерашние цифры экономического роста.

Это очень важное изменение парадигмы, которое происходит на наших глазах.

Вчера Президенты и Премьеры отчитывались и ставили в своих планах цифра роста ВВП. А сегодня. - цифры развёрнутых больничных коек.

Ещё месяц-другой, пол года, год и мир забудет вчерашние цели. Рост ВВП перестанет быть целью Правительств.

Мы же боремся за жизни! Какой там рост ВВП? Это будет с одной стороны тяжелым моральным выбором, но одновременно и очень удобным поводом списать экономические просчеты и не удачи.

Действительно, если все упадут, а именно такой сейчас базовый прогноз мирового банка на 2020-й, то какая разница на какой процент?

Ну на 3%, 5% или 7%. Какая разница?
Всем будет хуже, причём, долго.

А значит на смену «экономическим» критериям оценки действий Правительств и властей будут приходить какие-то иные, «моральные», критерия.

И это уже заметно везде и в мире, и в России. Путин на каждом совещании говорит, что нужно поддерживать те бизнесы, кто не увольняет персонал. Он не спрашивает уже о росте производства или производительности в этих компаниях , а говорит только о занятости, сохранении рабочих мест. Кудрин упоминает про продовольственные пайки.

Не экономический рост и эффективность выходят на первый план, а «мораль» и выживание.

И это главное изменение, которое уже меняет всё вокруг.

«Нерабочие» рабочие недели привели к странному эффекту.

Все как бы работают, но как бы и нет.

Рассматривая разнообразные бизнесы вокруг, я вижу, что все в основном работают. Именно - работают. Никто не остановился, хотя власти и назвали текущее время с формальной, юридической, точки зрения «нерабочими» днями.

Если ты решил что-либо купить, получить услугу, привезти или отправить, то тебе все продают, привозят и отправляют.

Реальный жёсткий «нерабочий» карантин длился на мой взгляд только первую, максимум вторую неделю апреля. Далее, все уже возобновили свою работу.

Скажем у меня была заказана какая-то мебель, которую должны были сделать и привезти. Компания остановилась на неделю, но потом все сделала и привезла. Я заказывал сложное оборудование для нашей домашней фермы. Аналогичная история. Задержали лишь на неделю, но потом все привезли.

Я не остановился домашнюю стройку, на которой мне нужна черепица, польского и немецкого производства. На мой вопрос, могу ли я это заказать? Мне ответили, что - да. И срок изготовления и поставки тот же, что был и раньше - 30 раб. дней.

Про еду я даже не говорю, в продовольственных магазинах все есть. Даже деликатесы, типа дальневосточных устриц, которые ведь нужно оттуда самолетом привезти - все привозят. На рынке все есть, и поставляют с тем же режимом, что и раньше.

Мы живем сейчас в странное формальное «неформальное» время. С юридической точки зрения нам сказали, что мы не работаем, но по факту работают почти все. По крайней мере, если есть заказ и спрос - все продолжат работать.

Парикмахеры стригут на дому, цветочницы делают букеты и привозят, если вам нужно.

По-сути закрылись лишь общественные места, магазины в торговых центрах, парикмахерские в спа-салонах, фитнес-клубы, кинотеатры.

Но и эти компании, доставят вам еду, одежду, проведут он-Лайн тренировку, если вы захотите.

По сути - все продолжают работать, только дико упал спрос. Люди меньше покупают одежды, меньше потребляют услуг и прочего.

Бизнес не остановился в своей работе, он продолжает работать, хоть на очень малых оборотах. И пытается понять, как на этих оборотил жить/выживать?

Формальное объявление властями, которое все как бы очень ждут, об отмене карантинов - мало что изменит.

Ожидание быстрого восстановления, возобновление прежней жизни - наивность. И дело даже не в том, что вирус быстро не уйдёт, что вакцины ещё не будет.

А дело в том, что общество кратно снизило потребление и за эти месяцы настроилось так жить. В покупательском спросе есть такой эффект - он может быстро падать, но растет он всегда медленно.

Восстановителей рост, гораздо медленнее предыдущего падения, и потому, в ситуации такого кратного снижения объема потребления - нам теперь жить долго.

Мы сегодня мало потребляем не потому что, формально «не работаем», ведь по факту все работают.

Просто мы теперь будем меньше потреблять и с этим надо как-то свыкнуться и жить.

Не про коронавирус. Анонс.

"Лихие капиталы. 90-е. Как это было на самом деле".

1-го мая, на телеканале РБК выйдет Премьера фильма-репортажа. В декабре, еще до коронавирусной эпопеи, редакция вышла на меня с предложением снять серию репортажей о бизнесе в 90-х. Как это было на самом деле?
Пройтись по тем местам, откуда все начиналось, по тем зданиям и кабинетам. Как выглядят они сейчас?
И просто поговорить о том времени, когда все только начиналось...

Смонтированный фильм я сам еще не видел. Но думаю, будет интересно..)

Эфир 01.05 2020 в 10.10; 16.10; и в 19.40

Как обещал, выкладываю ссылку на запись передачи про наши 90-е на РБК.
Вообще, на эту тему можно рассказывать часами, тут получилась мин на 50.

Постоянное удлинение сроков карантинов начинает напоминать операцию по приучиванию населения жить бедно.

Кроме основной, медицинской, задачи по замедлению распространения вируса, «вечный» карантин заставляет людей привыкать к пониженным нормам потребления.

Мы никуда не летаем, мало ездим, меньше покупаем одежды, товаров, услуг. Жизнь становится менее разнообразной, но в принципе - жить можно.

Мы видим, что после месяца карантина наша жизнь не остановилась. Мы продолжаем что-то покупать и смотреть, но в гораздо меньшем объёме.

Объявляя продление карантина ещё на два недели, мы как бы спрашиваем самих себя - а мы сможем тратить ещё меньше?
Пройдут эти две недели и общество увидит, что - да.

Смогли! Прожили.

Болезни не остановятся и общество снова примет решение - продлить карантин ещё на пару недель, а может и на месяц, или даже на два.

Я осознанно пишу «общество», а не власть. Хоть решение о продление карантина формально принимает власть, но не осознанно, она ищет ответ в «общества» на вопрос - Какой минимальный уровень потребления, к которому общество сможет приспособиться и жить?

У каждой страны есть свой запас прочности. У одних есть резервы, а у других долги. У одних есть накопления, а у других есть дешёвая рабочая сила. Каждая страна будет выживать в условиях пост-вирусной экономике по своему.

Одни страны, как Китай, будут видеть возможность сохранить потребление почти на том же уровне - и быстро свернут карантины, чтобы продолжить жить, за счёт внутреннего рынка и госинвестиций на прежнем уровне.

А другие, как Италия, к примеру - будут долго тянуть с отменой карантинов, приучая итальянцев тратить меньше и жить беднее, чтобы потом так и жить дальше.

Немцы чувствуют, что могут себе уже позволить остановиться в падении потребления и начинают выходить из карантинов. А в США ещё размышляют - где их предел падения?

В таком размышлении сейчас и Россия.

У нас есть накопленные резервы, но они не бесконечны. Если тратить их сейчас, с сегодняшним уровнем потребления и трат - надолго не хватит.

А значит наши карантины будут продлеваться, общество будет менять свои приоритеты по тратам, населения будет снижать нормы потребления, чтобы найти тот баланс, когда будет понятен предел.

Это - тот минимум, на котором можно жить и сохранить резервы на максимально длительный период.

Пандемия - война. Но не скоротечная, а мучительная длинная окопная война. Тут побеждает тот, кто лучше посчитает свои резервы, заготовит запасы, усилит тылы.

Думая, что быстрое снятие карантинов спасёт экономику - мы можем сделать скоропалительную ошибку. Сохранив прежние привычки и нормы потребления мы быстро съедим вчерашние запасы.

А мы должны быть готовы к длинной «войне». И поэтому нужно ждать, перестраиваться, учиться меньше тратить, чтобы на дольше хватило.

Наш карантин будет длинным.

При всех катаклизмах прошедшего месяца, акции нашей компании оказались лучшими на российском рынке по итогам апреля.

Просьба не воспринимать это как рекламу, или как предложение к инвестициям.

Просто, для инфо.

Самые дорогие ковры.

Он появился у нас где-то в конце 60-х. Мы жили тогда в Нижневартовске. Отец из Донбасса уехал на заработки в Сибирь, и вскоре позвал маму с нами, детьми.

Эти два ковра были куплены им на первые премиальные и повешены на стены деревянного дома-барака, где родителям дали тогда квартиру. Так они помогали сохранить тепло, зимы в Сибири были холодные.

Лет через семь, когда отец заработал на Жигули, он решил возвращаться на большую землю, и мы вернулись в Горловку.

Ковры, как одни из главных трофеев, наряду с кассетным магнитофонном, телевизором и Жигулями переехали с нами в горловскую пятиэтажку.

Один висел над моей кроватью, а другой лежал на полу в зале перед телевизором и торшером. Я помнил на них каждую птичку и завитушку, так как постоянно под ними что-то читал, о чем-то мечтал или засыпал.

Потом я поступил в институт, уехал в Москву и мы расстались почти на двадцать лет. Но когда в начале нулевых я решил перевезти родителей поближе к нам и купил им небольшой домик в Подмосковье, из всего нажитого по жизни родители привезли с собой именно их.

А в прошлом году, когда от нас ушла мама, родительский домик под Одинцово осиротел, я вдруг заметил их на полу их и попросил сестру отдать их мне.

Теперь они будут продолжать жить тут, в комнатах старой княжеской усадьбы как экспонаты нашего времени и замысловатой человеческой судьбы.

Два самых дорогих для меня ковра.

Почему дефляция страшнее инфляции.

Казалось бы, падение цен (дефляция) это лучше, чем рост цен при инфляции, но в экономике, основанной на кредите начинает срабатывать эффект «долговой дефляции».

Именно он во многом привел к Великой депрессии в США, которая началась с краткосрочного биржевого краха в 1929-ом, длилась до 1939-го, привела к глобальному падению ВВП и масштабной безработице на целое десятилетие.

Давайте разберем подробнее этот феномен. Что такое «долговая дефляция? И к какой цепочке событий она ведет.

В теории, при падении спроса на товары и услуги, возникает избыток предложения, цены на товары начинают падать (дефляция) и постепенно рынок должен прийти в новое равновесие на новом уровне цен. Вроде бы все должно работать так.

Но на практике в экономике, основанной на кредите, дефляция приводит к «росту» долга.

Номинально сами долги у предприятий и домохозяйств вроде бы не растут, но если цена на твои товары или услуги падает, то падает твоя выручка/прибыль и соответственно падает твоя возможность обслуживать кредит. И фактически твой долг для тебя начинает «расти», он становится для тебя все более непосильным.

Попытка быстрее расплатиться с долгами в момент дефляции вынуждает тебя с убытками по дешевке продавать активы, тем самым еще более усиливая общее падение цен на рынке.

Невозможность обслуживать кредиты становится главной проблемой и начинается череда банкротств.

Компании, фирмы сокращают производства, увольняют сотрудников и начинает расти безработица.

Это еще более сокращает потребительскую активность общества, цены еще более падают, приводя уже к не контролируемой волне банкротств.

В обществе нарастает паника, пессимизм, неуверенность. Люди окончательно переходят в режим сбережений, к отказу от потребления, инвестиций, что приводит к дальнейшему снижению скорости обращения денег.

Такая спираль дефляции и привела в итоге к Великой депрессии в США.

Этот исторический урок должен быть главным сегодня для финансовых властей в США, в Европе и у нас, в России.

Именно эффект долговой дефляции и последующие за ним банкротства бизнесов и безработица – будут главными вызовами в экономиках всех стран в ближайшие годы.

Аналогии текущих событий с Великой депрессией в США, заставляют чуть подробнее вспомнить, как развивались те события, к чему вели и как с ней боролись.

Не вдаваясь в глубокие исторические и макроэкономические исследования, остановимся на основных вехах тех лет.

В 1928 на президентских выборах в США побеждает республиканец, горный инженер по образованию и бизнесмен, Герберт Гувер, который ассоциировался в общественном мнении с экономическим бумом 1920-х.

Он активно взялся за различные реформы в стране, но в октябре 1929-го произошел крупнейший в истории США биржевой крах, индекс акций упал более чем на 30%. В первое время, этот обвал еще не воспринимался катастрофой, игроки надеялись на отскок и восстановление рынков, как это случалось не раз до того, в биржевой истории.

Сам Гувер в тот момент считал, что «основной бизнес страны, то есть производство и распределение товаров, находится на прочной и процветающей основе», а винил в обвале безрассудных биржевых «спекулянтов».

Дабы не дать ударной волне фондового обвала пройтись по всей экономике, Гувер начал проводить встречи с основными банками, руководителями железных дорог и коммунальных служб и других крупных компаний. Основным его посылом было – убедить промышленников пойти на уступки, сохранить заработную плату рабочих и поддержать занятость.

В ходу была его фраза «первый шок должен падать на прибыль, а не на заработную плату». По мнению Президента, это должно было поддержать покупательную способность населения. И вообще, Гувер был в тот момент приверженцем теории, что Федеральное Правительство должно минимально влиять на ситуацию, а главными проводниками экономической политики, должен быть бизнес.

На первых порах так и было, но уже к концу 1930-го реалии были печальными. ВВП упал на 12.6%, количество банкротств достигло рекордных 26 тыс. Особенно сильно упало автомобилестроение – около 40%.

Но это было еще только начало будущего кризиса, который разразился с еще большей силой после банковского краха в конце 1930-го. Во многом, этот банковский кризис был вызван крахом европейских банков в Германии, Австрии и Франции, которые в свою очередь принесли неплатежи уже в банковскую систему США. А сами эти взаимные банковские долги были отголосками старых кредитов, последствий еще Первой мировой войны и немецких репараций.

Что конкретно явилось тогда причиной краха банковской системы США до сих пор еще является предметом спора среди экономистов, но именно банковскую панику конца 1930-го считают основной причиной последующей депрессии.

Общемировой банковский кризис тех лет привел к отказу от «золотого стандарта», т.е. принципа что страны между собой рассчитываются золотом, как «мировой валютой». Первой отказалось платить по своим долгам золотом Великобритания в сентябре 1931-го.

Этот британский отказ заставил мгновенно замереть мировую торговлю, по сути международная экономика перестала существовать. За Британией более двух десятков стран отказались платить золотом иностранцам и стали изолироваться от внешнего мира. Германия объявила политику национального самообеспечения, а Британия создала закрытый торговый блок.

Кризис разрастался и Гувер, пытаясь удержать золото в США начал повышать налоги, дабы сбалансировать федеральный бюджет.

В последующем, именно эти шаги Гувера, по ужесточению налогового бремени, экономисты считали его главной ошибкой в борьбе с депрессией.

В последующем считалось, в частности благодаря работам Кейнса, что в момент депрессии нужно не балансировать бюджет, а наоборот наращивать расходы, даже за счет роста дефицита. Но Гувер считал иначе, он хотел сбалансированным бюджетом успокоить иностранных кредиторов и остановить изъятие золота.

Но депрессия разрасталась. К началу 1932-го более 10 мил человек остались без работы (20% рабочей силы), в крупных промышленных городах безработица достигала 50%. Чиновники Нью-Йорка отчитывались о 20 тыс. недоедавших детей, за «суповыми» наборами выстраивались огромные очереди безработных.