оля. Стали плодиться бесконечные магазинчики – единственный оставшийся бизнес в современной деревне.

И среди всей этой суеты всё ещё стоят они, вчерашние усадьбы, помнящие все… свой золотой 19-й век, разруху революции и войн, расцвет советского застоя, запустение 90-х и беспорядочность нулевых…

Стоят и ждут… ждут, когда придёт новый хозяин, который всё тут расчистит.

Разберет завалы из вчерашних, уже ненужных, бесконечных коровников из железобетонных плит, грязных котельных из силикатного кирпича.

Расчистит усадебный парк, уберёт все лишнее, оставив главное. Укрепит фундаменты, достроит обвалившиеся стены и восстановит все как было. Наладит, настроит новую жизнь, среди вчерашних колхозников и новых дачников, что б все опять закрутилось и завертелось, вернувшись наконец-то в цепочку времени…

От прошлого, через настоящее в будущее…

Реформа советской банковской системы, еще во времена Горбачева-Рыжкова, началась в конце 80-х.

Под лозунгом введения хозрасчета и самостоятельности предприятий, было решено выделить несколько спецбанков, которые бы специализировались бы на обслуживании различных отраслей народного хозяйства и по-советски соревновались бы между собой по выполнению и перевыполнению очередных пятилетних планов.

Согласно этой реформе, систему единого Госбанка СССР решено было разделить на 4 самостоятельных спецбанка:

Сбербанк (для обслуживания населения), Промстройбанк (для обслуживания тяжелой промышленности), Жилсоцбанк ( для ЖКХ и легкой промышленности) и Агропромбанк ( для сельского хозяйства).

Далее, с введением Закона о кооперации, Совмин СССР дал разрешение создавать и новые коммерческие банки. Предполагалось, что различные предприятия самостоятельно или на кооперативной основе будут организовывать новые свежие банки, которые будут их обслуживать и выдавать кредиты.

С этих реформ и начались драматические изменения не только самой банковской системы, но всего советского строя.

Прошло 30 лет. Изменилось всё и пошло совсем не так, как задумывалось инициаторами Перестройки. Но, как это ни смешно, именно реформа банковской системы состоялась в том виде, как и планировалось.

А изначально виделось, что крупнейшими банками останутся эти государственные спецбанки и лишь небольшое место (для видимости соцсоревнования) займут новые «кооперативные» банки.

Конечно, названия сегодняшних банков совсем не те, которые утверждались руководителями СССР 30 лет назад, и их специализация получилась смешанная, а не узкоотраслевая, как планировалось.

Но трафарет тех задумок налицо: из 11-ти банков, которые ЦБ относит сегодня к списку «системнозначимых», 6 являются государственными или под контролем ЦБ, лишь 2 частных и 3 иностранных.

Сберкассы СССР преобразовались в Сбербанк России, перетащив под себя часть функций советского
Жилсоцбанка по расчетам с жкх.

Роль Агропромбанк СССР играет РСХБ.

Условным «Промстройбанком» можно сегодня назвать группу «ВТБ + Газпромбанк +Промсвязьбанк».

А роль Жилсоцбанка по работе с малым и средним предприятиями постепенно берет на себя ФК «Открытие».

Небольшую часть банковского пирога отхватили на себя и новые банки (Альфа, МКБ, Юникредит, Росбанк, Райффайзен).

Все, как и планировалось.

Советский бегемот всплывает медленно, но верно…

Выходя из офиса, в переходе, часто вижу одного интеллигентного человека без определенного места жительства, в просторечье - бомжа.

Он сидит тихо у стены и что-то все время пишет...

Сегодня наконец-то решил подойти и спросить, что же он там все-таки пишет тонкой вязью? И попросил разрешение это сфотографировать.

Там плотным слоем шли треугольники, треугольники, треугольники...

Я спросил:

- Зачем Вы это пишите?

Он ответил:

- Успокаивает. Живот болит, вот так успокаиваю.

- И что, проходит? Боль уходит? - уточнил я.

- Да. Уже почти ушла...

Можно ли резко увеличить бюджетные расходы, не нарушая общую финансовую стабильность системы? Этот вопрос часто задают нашему Правительству, на эту тему постоянно идет дискуссия.

Вопрос не простой. Ведь действительно, как понять, где тот предел увеличение бюджетных расходов и государственного долга, чтобы не перейти черту, за которой начнется обвал системы?

Вопрос не простой, но ответ есть и он рядом.

Это – Украина, соседняя страна.

По социальной структуре, производственным активам, по человеческому материалу, отношению к бизнесу, налогам, предпринимательству мы очень схожи. Если мы хотим взять за аналог какие-то бюджетные параметры других стран, например США, Европы или Китая, мы ошибемся. Нельзя сравнивать по параметрам бюджетной политике Россию и США, или Россию и Европу, слишком велики различия в истории, накопленных капиталах и традициях ведения бизнеса.

А с Украиной, как раз можно. Мы вышли из одной страны – СССР, у нас схожие проблемы и мы параллельно решаем примерно одни и те же задачи.

Итак…

Сравним бюджетные и иные финансовые параметры двух систем, России и Украины.

Возьмем за основу сравнения две цифры: объем ЗВР (золото валютных резервов) и расходов консолидированных бюджетов двух стран.

ЗВР Нацбанка Украины (на 31.12.2017) – 18.8 млрд $
ЗВР Центрального Банка России (на 31.12.2017) – 432.1 млрд $

Итого имеем – на конец 2017-го по ЗВР мы были больше Украины почти в 23 раза.

А как при этом соотносятся наши бюджеты?

И Россия, и Украина свели прошлогодний бюджет (2017-го) с дефицитом. При этом консолидированные расходы российского бюджета составили 32.4 трл. руб, что по курсу доллара (на 31.12.2017) было 556 млрд $.

Сводный бюджет Украины за тот год был 1.56 трл гривен, что в долларах – 37.6 млрд $

Таким образом, имеем - консолидированный бюджет России был больше украинского в 14.8 раз.

Т.е. ЗВР у нас больше в 23 раза, а бюджет только 14.8 раза.
Текущий 2018-й год еще более показателен. В этом году и наш, и украинский бюджет исполняются уже с профицитом, показывая и тут абсолютное сходство наших финансовых систем.

При этом наш ЗВР на конец июля 2018-го (458 млрд $) уже почти в 26 раз больше украинских (17.7 млрд), а при этом по бюджетным расходам превышаем Украину всего в 12 раз.
Отсюда вывод - мы слишком много накапливаем, по сравнению с украинцами. И можем позволить себе гораздо бОльшие расходы, чем тратим сегодня, не нарушая финансовую стабильность.

Если настроить наши бюджетные и финансовые параметры на уровне «украинских» (по цифрам конца 2017-го), то получается, что мы накопили в ЗВР «лишних» 154 млрд., т.е. мы как страна можем инвестировать во внутренние, скажем инфраструктурные проекты, 154 млрд $ (треть наших ЗВР) и при этом бюджетные параметры у нас останутся еще вполне устойчивыми.

Такое предположение, такой подход вполне уместен.
Украинская финансовая система, по-сути, управляется МВФ, т.к. во многом зависит от их кредитов. Там (в МВФ) сидят либеральные экономисты, они жестко просчитывают предельные бюджетные показатели, в которых страна может жить и постоянно советует Украине какие-то новые и новые реформы. Пусть сложно, с боем, но Украина, действуя лекалами МВФ, постоянно модернизирует свою систему, увеличивая налоговые сборы и оптимизируя расходы.

Пример Украины – предельная планка, ниже которой не стоит опускаться.

Но этот пример для нас вполне показателен, чтобы делать из него свои выводы. Их пример показывает, что даже на уровне такого соотношения ЗВР и бюджетных расходов, как у них, система все еще находится в равновесном и вполне устойчивом состоянии.

Сравнение по ЗВР для нас тем более уместно, что мы находимся тут в более выигрышном положении.

У нас положительный торговый баланс, а у них отрицательный. Если мы увидим в какой-то момент, что ситуация ухудшается, мы легко можем опять начать наращивать наши ЗВР за счет торгового баланса, что не может позволить себе Украина, которая компенсирует свой дефицит постоянными кредитами.

Пример «украинских» цифр очень полезен и показателен для нас, ещё и на предмет анализа самых страшных, самых ужасных санкций, которые могут ввести против России (типа отключения SWIFT, эмбарго на торговлю энергоресурсами), когда наш торговый баланс может вдруг перейти из профицитного в дефицитный.

Я не предлагаю, конечно, брать за точную кальку «украинские» бюджетные параметры, но их вполне можно мысленно брать как предельно допустимые.

У нас слишком сегодня большой и лишний запас прочности.

Завтра, в четверг читаю лекцию на физтехе.

«История денег. Кто, когда и как покупал русский интернет. Откуда приходили деньги. История ключевых сделок и к какой структуре Рунета, в результате они привели". 11 октября, 19-00, Долгопрудный, МФТИ, учебно-лабораторный корпус Физтех.Арктика, аудитории 418-419.

Вход свободный.

С Finparty.ru подробно о том, как это... жить сегодня в дворянской усадьбе.
Об английских гравюрах князя Куракина, туристах, вечной стройке, раскопках и ферме с кроликами и хряком Эдвардом. https://m.finparty.ru/opinions/145280/

В новостных лентах обсуждают возможное приобретение Сбербанком доли (минимум в 30%) в Яндексе. Плохо это или хорошо для Яндекса и для рынка?

Попробую высказать свое мнение.

Безусловно, это позитивная новость и для самого Яндекса, и для всего нашего рынка.
Кто является конкурентом Яндекса, с кем он конкурирует? Сегодня это прежде всего глобальные мировые игроки, такие как Google, Alibaba.

Конкуренция с Google сегодня, это не столько технологическая конкуренция, а скорее финансовая. Чтобы конкурировать в современном интернете за качество поиска нужны огромные финансовые ресурсы. Тут нет волшебного движка, который могут придумать умные программисты и победят. Тут дело именно в совокупности финансовых и технологических возможностей противостоять мощи Googlе.

И если в США есть огромный фондовый рынок, который может привлечь для компании необходимые ресурсы, то на нашем рынке сравнимые ресурсы (миллиарды долларов) есть сегодня только у государства или у госбанков.

И потому, нет ничего плохого, что б вступать в партнерство с таким игроком, как Сбербанк, чтобы тот влил в компанию 2-3 млрд $, за долю в 25-30%.

Еще более интересная игра вокруг интернет-торговли, которая начинает разворачиваться, после того как Мейл.ру, совместно Мегафоном и РФПИ создали совместный бизнес с китайской Alibaba. Тут вместе объединились финансы государства (РФПИ), Усманова (Мегафон+Мейл.ру) и крупнейшего китайского холдинга.

Если Яндекс хочет конкурировать с такими игроками, ему нужно противопоставить не меньшие ресурсы. И потому Сбербанк, как противовес «Усманову+РФПИ+китайцам» вполне достойный партнер, чтобы не проиграть.

Тут конкуренция именно ресурсов, а не только предпринимательского и технологического искусства.

Главное, чтобы деньги от Сбербанка пошли в саму компанию на развитие бизнеса, а не на выкуп у многочисленных акционеров, которых Яндекс привлек уже много через американскую биржу. В случае простого выкупа акций у иностранных акционеров ничего полезного Яндексу такая сделка, конечно не даст.

Но думаю, Волож с Грефом и сами это прекрасно понимают.

Прочитал новость об успешном IPO на канадской бирже компании Curaleaf, занимающейся распространением марихуаны.

Компания привлекла на бирже 400 мил $ и это, безусловно - большой личный успех Бориса Йордана, основателя компании, который и тут показал свой незаурядный инвестиционный талант.

Но этот его личный успех означает одновременно и еще один, к сожалению, печальный тренд – русская эмиграция махнула рукой на Россию и пошла опять на Запад.

Борис - один из самых ярких людей, потомков старой русской эмиграции, которым суждено было вернуться в Россию, о которой вспоминали и которую лелеяли в своих мечтах его предки.

Борис Йордан был самым заметным и успешным инвестиционным банкиром новой России в 90-х.

На него с завистью смотрели даже акулы западного банковского мира, ведь он мог легко разговаривать и с нью-йоркскими финансовыми домами, и с российской верхушкой, и с новоявленными олигархами.

Он разговаривал со всеми на одном языке.

Это был редкий случай, когда в человеке сплелось классическое американское образование, русские корни и азарт возрождающейся новой России.

Тех сделок, что делал тогда «Ренессанс капитал», не мог бы сделать никто, ни на Западе, далеком от наших реалий, ни в молодой России, с ее еще советским восприятием жизни.

На Бориса с восхищением смотрела вся диаспора старой русской эмиграции, с ее восторженными и мечтательными идеями о возращении на Родину. Многие из них хотели тогда вернуться в Россию, о которой они только читали в книжках и что-то слышали от родителей. Но при этом еще и хотели вернуться с успехом, с триумфом, чтобы такое возвращение было ярким и значительным, достойным их корней, достойным тех идей, которые они бережно хранили в своих семейных архивах.

И таким самым ярким кам бэком в 90-х был пример Бориса Йордана.

Он создал тогда новый и самый успешный инвестиционный банк – «Ренессанс капитал» и делал самые крутые сделки на рынке. Именно с ним советовались и консультировались младореформаторы тех лет, как проводить большие приватизационные сделки и как привлекать свежие западные деньги на российский рынок.

Он был мостом между возрождающейся Россией и западным миром.

Кроме чисто финансового аспекта тех сделок, было в этом что-то поистине историческое, объединительное и поучительное.

Молодой потомок старой русской эмиграции, чьи родители были выкинуты революцией из советской России, возвращается домой не для того, чтобы ругаться или искать виновных в старых бедах, а возвращается с деньгами, западным образование, со связями в Лондоне и Нью-Йорке, чтобы вместе со вчерашними советскими людьми строить новую Россию.

Это впечатляло и завораживало! За ним потянулись многие другие.

Но дальше пошли череда кризисов, приход Путина, всеобщее огосударствление и постепенная усталость от бесконечных наших метаний, бесконечных поисков мостов между Россией и Западом.

И хотя Борис, никогда не уходил в тень, продолжал вести большие дела и даже брался за публичные проекты, типа руководство НТВ, но былая восторженность ушла.

Российскую поляну методично и неуклонно занимают местные, «государственные». Им уже не нужны чужие советы и опыт.

Страна вроде бы полностью открыта и есть все возможности для бизнеса и дел, но интерес и азарт пропал, и люди потянулись опять на Запад.

Печально, ведь у нас ещё столько неустроенности, столько дел и задач, которые нужно решать.

Что-то все-таки не так в нашем государстве, если такие люди уходят на Запад... торговать марихуаной, хоть и на канадской бирже.

Сколько золота у нас есть и сколько нам нужно?

Активно обсуждаемая в последнее время, тема золотого запаса России, на самом деле имеет сегодня очень важное значение для экономики, поэтому давайте подсчитаем все аккуратно.

На начало октября этого года (2018) в ЗВР Центрального Банка накопилось около 2 тыс. тонн золота, что в сегодняшних ценах равняется примерно 5.2 трл. рублей.

Много это или мало?

Это вопрос сегодня многих поставит в тупик, т.к. принятые сегодня практики у всех стран разнятся. Скажем, по объему золота мы уже обогнали Китай, но еще отстаем от Германии. Хотя от той же Германии мы отстаем не так уж и сильно, на какие-то 600 тонн. Ежегодно ЦБ России скупает через банки у российских золодобытчиков все добываемое золото и складывает в свои резервы. Это примерно по 200 тонн в год. Таким образом, продолжая теми же темпами мы догоним по золотому запасу Германию уже через три года.

Но эти сравнения не очень показательны, т.к. структуры наших экономик слишком разные.

Нужно все-таки ориентироваться на собственные цифры и потребности и такой ориентир есть, это – «денежная база», т.е. объем денег, напечатанных Центральным банком и выпущенных в финансовую систему.
Согласно последним данным, наша «денежная база» сейчас около 16 трл. руб. (10 трл. -наличных рублей и около 6 трл. – денег банков на корреспондентских счетах, в депозитах и облигациях ЦБ).

Таким образом имеем, что чистым золотом сегодня обеспечено только около 32% совокупной рублевой денежной базы.

Безусловно, это не означает, что наши рубли ничем не обеспечены. Основная масса ЗВР Центрального Банка у нас размещена не в золото, а в валютные активы (их сегодня, в пересчете на рубли, более 23 трл), этого с излишком хватает на покрытие всей рублевой «базы».
Но все-таки покупая валюту других государств, мы становимся косвенно зависимы от этих стран, от их политики, санкций и прочего.

И если уж хеджироваться от всевозможных санкционных рисков, то нужно удваивать или даже утраивать имеющийся «золотой запас», только тогда мы 100%-но обеспечим наш рубль от любых перипетий.

Возможно ли это? Вполне.

Но, если двигаться сегодняшним путем, когда Центральный Банк пополняет свой золотой запас скупкой золота только на внутреннем рынке, то этой цели придется ждать очень долго. Скажем запас в 2 тыс. тонн ЦБ сформировал только за 10 лет, значит для удвоения понадобится еще столько же. А если иметь ввиду, что за это время увеличится и денежная база, то срок будет еще длиннее.

Это означает, что для ускоренного пополнения золотого запаса, в таком случае придется скупать золото еще и зарубежом.

Это – не просто, но возможно. У нас огромные валютные резервы, тупо хранящиеся на корреспондентских счетах в зарубежных банках или в низкодоходных гособлигациях чужих стран. Пусть уж лучше они будут в золоте, в собственных хранилищах, так надежнее.

Скупка золота в резервы на внешних рынках, к слову еще и поднимет цену золота на рынке, а значит поднимет и стоимость уже имеющихся золотых запасов.

И постепенно мы придем к «золотому стандарту» нашего рубля.

Который когда-то (в начале 20-го века) обеспечил экономический бум России времен Витте и Столыпина, а также индустриализацию первых советских пятилеток, когда был введен «золотой червонец» и форсированно накапливался золотой запас.

Если ЦБ будет гарантировать безусловный обмен рубля на определенное количество золота, это и обеспечит крепость внутренней валюты, а значит и приток инвестиций, и тот самый инвестклимат, о котором мы безуспешно говорим уже последние лет 20-25.

Почему американская экономика начала вдруг расти со скорость в 4% в год, а российская экономика топчется на месте, в пределах 1-1.5%.

Казалось бы им гораздо сложнее раскрутить свою огромную развитую экономику на приличные цифры роста, чем нам обеспечить рост для своей, еще развивающейся экономики? Ведь с низких цифр всегда расти легче, чем с высоких.

Но, тем не менее, мы видим обратное. Администрации президента Трампа удалось сделать что-то такое, что ракочегарило огромную экономику США до очень приличных цифр роста, которым сегодня могут позавидовать уже любые развивающиеся страны.

Что же такого сделал Трамп? Какие его новации и реформы привели сегодня к этим впечатляющим цифрам?

Если упрощено описать весь набор его нововведений, то он состоит из двух рецептов: борьба с глобализацией (протекционистские меры по защите своих рынков) и налоговая реформа. Причем из этих двух мер, самая главная – вторая.

Именно НАЛОГОВАЯ РЕФОРМА ТРАМПА запустила маховик американского роста, причем запустила неожиданно быстро.

Думаю, никто из американских избирателей не ждал, что Трамп начнет так быстро вводить в действия свои предвыборные обещания по снижению налогов для бизнеса. А главное никто не ожидал, что их введения так быстро приведут к реальному и ощутимому результату.

В чем суть основных «налоговых» новаций, которые ввела американская администрация всего год назад?

Их две: уменьшение налога на прибыль для компаний с 35% до 20%, и упрощение (и частичное снижение) подоходного налога для физических лиц.

Не вдаваясь в премудрости налогового законодательства США, суть его изменений в том, что теперь прогрессивная шкала налогообложения становится более плоской, поднимается потолок доходов, с которых взимается максимальная ставка подоходного налога.

В общем, обе эти меры существенно снижают налоги для компаний и физических лиц.

Вот и все!

Это и запустило машину роста.

Американским компаниям не имеет теперь смысл переносить свой бизнес в соседнюю Канаду или в другие страны, где ставка налога на прибыль была гораздо ниже американской. А работающим американцам не имеет смысл теперь изобретать сложные схемы транзитных компаний и схем, чтобы прятаться от подоходного налога. Легче стало вести прозрачный бизнес, т.к. теперь налоги стали гораздо меньше.

И начался рост!

Хороший урок для нашего Правительства и государственных макроэкономистов безуспешно ищущих рецепты роста для нашей собственной экономики.

Не стоит смотреть на формальные цифры наших налоговых ставок, которые сейчас вроде бы не такие уж высокие: ставка налога на прибыли у нас 20%, а шкала подоходного налога – плоская. Формально ставки у нас вроде бы не высокие и Трамп, уменьшая свои ставки, только приводит их к уровню наших.

Тут важна динамика взимания налогов, общая налоговая база по числу и структуре налогоплательщиков. США и Россия слишком разные экономики, что бы нас сравнивать по цифре налоговых ставок.

Важна абсолютная сумма собираемых налоговых с бизнеса и частных лиц. И тут у нас есть очевидный факт – объем собираемых налогов у нас непрерывно растет. Причем в этом году российские налоговики настолько перестарались, что из дефицитного бюджета неожиданно получили профицитный бюджет. И теперь планируют получать профицит все ближайшие годы.

Но профицит бюджета – суть изъятие излишков денежных прибылей у бизнеса и населения.

О каком экономическом росте при этом можно говорить?
Нельзя одновременно доить корову и требовать, чтобы она еще и быстро бегала.

Пример американской экономики нам сейчас явственно говорит – рецепт роста в СНИЖЕНИЕ НАЛОГОВОГО БРЕМЕНИ.

Я бы советовал нашему Министерству экономического развития и Центральному банку пристально следить за результатами «налоговой реформы» Трампа, тут точно есть чему поучиться…

Общеизвестно, что российские банки активно включились в борьбу против различных схем обналичивания и ввели множество драконовских комиссий, за снятие наличных и за переводы в пользу физических лиц.

Но мне кажется тут наступил уже какой-то явный перебор.

Приведу конкретный пример.

Скажем физическое лицо или несколько физических лиц являются учредителями компании. Компания за отчетный год или квартал заработала прибыль и решила выплатить своим учредителям дивиденды.

В общем-то обычное дело.

Какие налоги придется заплатить компании и физическим лицам – акционерам?

Сначала сама компания заплатит налог на прибыль со всей заработанной прибыли – 20%.

А затем, при выплате дивидендов, компания удержит в пользу государства со своих акционеров-частных лиц еще 13%, как налог на дивиденды.

Казалось бы, всё.

Но – нет. Теперь еще банки установили свою дополнительную комиссию при переводе денежных средств от юридических лиц в пользу частных лиц.

Скажем, банк ВТБ снимает с такого перевода, если сумма перевода превысит 6 миллионов рублей, комиссию – 10%.

Причем, мы должны понимать, что 6 миллионов дивидендов акционеру, это ведь пример не такого уж и крупного бизнеса. Скорее такой бизнес можно отнести к малому или среднему. Мы, как государство, должны максимально поддерживать именно такие малые и средние бизнесы, которые могли бы в белую и легально приносить своим акционерам – частным лицам, такие дивиденды.

Но наши банки, а тут в "авангарде" именно наши государственные банки, снимают от таких платежей... вдумайтесь – 10%!

Это же сравнимо, с налогом на дивиденды (13%), который компания удержала со своего частного акционера.
Я еще понимаю уплату государственных налогов, они хоть идут на содержание социальной сферы, обороны, культуры и прочего во всем государстве.

Но на развитие чего идут дополнительные 10%, которые с частного лица хочет взыскать ВТБ (или любой другой банк, Сбербанк и т.д., комиссии сейчас у всех примерно одинаковые)?

Причем я показал абсолютно легальную операцию, где белая компания, работая абсолютно легально, заплатив все налоги, удержав со своего акционера еще и налог на дивиденды, должна терять 10%, в уплату мифической борьбы с обналичиванием.

Где тут обналичивание? Где тут нелегальная схема, против которых и вводились эти драконовские комиссии?

Мне кажется это уже какой-то маразм и полнейший перебор…

В начале пресс-конференции Путину задали несколько важных и правильных вопросов на экономическую тему.

Суть вопросов журналистов была такая:
- Почему мы топчемся на месте с темпами экономического роста? 1-1.5% роста ВВП, ведь это - практически ноль. А правительство, предусматривая финансирование грандиозных «нацпроектов», тем не менее говорит, что общие темпы роста промышленности останутся на этом же минимальном уровне 1-2%.
- Одновременно, по исполнению бюджета, наше Правительство уже вышло в профицит, но при этом опять предусмотрены планы поднять ставку по НДС и ввести налог на самозанятых. Нужно ли поднимать налоги, если у нас и так профицит бюджета?

На удивление, были заданы правильные и точные вопросы!

И тут важно вслушаться, что на это отвечал Путин? Как он мыслит? Точнее, какие мысли по этим вопросам ему вкладывают в голову его правительственные экономисты.

Как он это все объясняет?

Начнём со второго вопроса, про «профицит бюджета и новые налоги».

Тут Путин удовлетворительно сказал, что вообще профицит бюджета, это - ХОРОШО.

Но тут же перевёл тему в обсуждение дефицита «ненефтегазовых» доходов.
Мол, по общему бюджету у нас профицит, но без доходов от нефти и газа, мы пока ещё в дефиците и потому нужно бы ещё НАЛОГИ приподнять, что б даже без нефти и газа в бюджете все было хорошо.

С точки зрения либеральной экономической теории, может быть такой жесткий подход к бюджетному дефициту и верный подход, но где тут здравый смысл?

Если мы настроим наш бюджет на абсолютную бездефицитность , даже без доходов от нефти и газа, то куда мы тогда будем девать доходы от нефти?

Даже если цена на нефть и газ рухнет, всеравно доходы от них у нас будут громадными. А значит придется придумывать куда их девать?

И теперь переходим к первому вопросу от журналистов про «нацпроекты».

Мол, нужны ли они? Уверен ли Президент в их эффективности?

И вот тут ответ Путин был совсем туманным. Он, конечно, говорил про строительство больниц, школ, образование и человеческий капитал. Но это были общие слова, из которых трудно понять эффективность реализации таких проектов.

А когда он продолжил перечисление идей для нацпроектов и упомянул что-то про цифровую экономику и робототехнику, было видно что Президент поплыл...

Видно, что-то он не уверен в самих нацпроектах, но раз деньги есть, то нужно же их куда-то тратить!

Точнее, он уверен, что нужно куда-то потратить собранные деньги! Потратить на что-то хорошее и благое!

Но на что конкретно, он толком объяснить не может и потому говорит туманно.

И тут возникает резонный вопрос, а стоит ли с зубовным скрежетом выжимать соки из бизнеса и населения, поднимая налоги и сборы . Тем самым, выводить бюджет в профицит и накапливать колоссальные излишки в государственных фондах, что бы потом изобретать... куда же их потратить ?

А может бизнес и народ как-то сами разберутся, куда им эффективнее потратить ими же заработанное?

Почему не растёт российская экономика?

Казалось бы у нас накапливаются большие резервы, растёт баланс банковской системы, как рычаг для развития, но экономика топчется на месте, роста нет.

Давайте глянем на структуру нашей экономки и посмотрим, как она менялась, чтобы понять в чем проблема.

Схематично экономику принято делить на две основные группы: производство средств производства и производство товаров потребления.

Дореволюционная структура российской экономики была в соотношении:
35% (промышленность),
65% (товары потребления).

Индустриализация 30-х, обеспечившая небывалые темпы роста советской экономики первых пятилеток перевернула это соотношение на противоположное.

Локомотивом роста тогда стала промышленность!

Уже к 40-му году структура стала:
61% - промышленность,
39% - товары потребления.

Послевоенное восстановление вывело страну к 60-м годам к соотношению:
70% - промышленность,
30% - товары потребления,
а к концу 70-х уже к 75/25.

Годы брежневского застоя страна жила с развитой промышленностью и тотальным дефицитом товаров в магазинах. Этот перекос советской экономики был одной из основных проблем страны.Возможно он и стал ее смертельной болезнью.

Советские начальники, возможно, и планировали постепенно сменить приоритеты экономического развития, как-то поправить этот очевидный перекос, но времени на такой манёвр им уже не хватило.

Общество не захотело ждать.

«Лихие» 90-е полностью изменили картинку российской экономики. Советская «промышленность» рухнула в бездну, и на ее месте стихийно стал появляться рынок товаров и услуг.

Кроме того, стала меняться и картинка мирового рынка, она уже не описывалась в терминах (20-го века) про «средства производства» и «товары потребления».
Современную экономику условно уже делят на «промышленность» и «сферу услуг».

И если сегодня (в конце 2018-го) глянуть на структуру российской экономики, то мы увидим пирамиду, обратную советской. Сегодня у нас превалирует «сфера услуг»:
70% - сфера услуг,
30% - промышленность.

«Сфера услуг» включает: торговлю, питание, гостиницы, связь, финансы, операции с недвижимостью, охрану, образование, медицину и прочие социальные услуги.

Российские 70% - не предел. В мировой экономике есть примеры и выше - в США сфера услуг уже под 75%. Но между российскими и американским цифрами - огромная разница. Запад, за счёт огромных капиталов, сохранил свою промышленность или перебазировал ее в развивающиеся страны. А мы же ее просто убили, сохранив лишь экспортно-ориентированные отрасли (нефть, газ, металлургия и пр.), закупая за счёт импорта все остальные промышленные товары.

Эта модель роста - импорт чужих товаров, за счёт экспорта ресурсов и наполнения ими «сферы услуг» и стала основной моделью роста в нулевых, после разрушительных 90-х.
Она и сформировала текущую структуру российской экономики с пропорцией:

70% - сфера услуг,
30% - промышленность.

Это структура - очень вязкая и конкурентная.
70% трудоспособного населения конкурирует между собой в сфере услуг на собственном внутреннем рынке.

Конкуренция тут жесточайшая, мы крайне перенасытили эту часть нашей экономики. Нашим людям некуда идти работать и они все идут в сферу услуг, лишь усугубляя конкуренцию, без общего роста.

А что «промышленность»?
Почему не растёт она, где после разгромных 90-х, казалось бы, открылась масса ниш и можно было бы налаживать производство?

Современные технологии, к сожалению для нас, ушли далеко. И вообще, новый мировой уклад требует колоссальных инвестиций, чтобы производить что-то конкурентноспособное. Тут одного желания и голого энтузиазма уже недостаточно. За последние 20 лет в мире были созданы глобальные транснациональные корпорации, которые уже не дадут новичкам легко выйти на рынок.

Именно в этой ловушке и оказалась сейчас российская экономика. В «сфере услуг» жуткая конкуренция, которая не даёт зарабатывать достаточно прибыли для роста, мы уперлись там в 70% от всей экономики.
А в промышленности - провал, после руин 90-х

Есть ли выход из этой «ловушки»?

Да, есть.
Россия сегодня обладает одним глобальным преимуществом - большими накопленными резервами и положительным торговым балансом, который даёт накапливать дальше. Имея такие капиталы мы вполне могли бы снова заняться активной «промышленной» политикой, меняя структуру экономики в более промышленную сторону.
Нам не нужна «индустриализация» в стиле 30-х, но мы вполне можем достичь успеха, усилив промышленный крен.
Положительные примеры у нас уже есть, скажем, автомобилестроение. Где за счёт государственных и иностранных инвестиций удалось локализовать производство почти всего ряда мирового автопрома.
Есть первые примеры и в авиастроении. Я уж не говорю и совместных проектах с сфера нефти и газа.

За счёт крупных государственных инвестиций можно сегодня заново начать активную «промышленную политику», запустив маховик роста в промышленности. Только у государства сегодня накоплены ресурсы, с помощью которых можно совершить такой рывок. Сравнимых капиталов в частном секторе у нас нет.
Этот рывок в «промышленной» политике перенаправит на себя и трудовые ресурсы, разгрузив «сферу услуг» от избыточной трудовой конкуренции.

В общем, именно «промышленная политика» может сдвинуть нашу экономику с места, дав рост в обоих секторах экономики.

Жаль только в Нацпроектах , которыми Путин планирует заниматься свой очередной президентский срок об этом ничего не сказано. Там говорятся сладкие слова про «человеческий капитал», улучшение «условий жизни», про образование, здравоохранение и прочее, т.е. про ту самую... «сферу услуг», которую мы наполняем и перенаполняем последнии десятилетия.

А этого уже не достаточно...

Без роста промышленности маховик не закрутится.

В связи с экстрадицией Алексея Кузнецова из французской тюрьмы в Россию, стоит напомнить эту занимательную и поучительную историю.

Кузнецова называют сейчас в прессе проворовавшимся «чиновником», но правильней все-таки его называть «банкиром».

Алексей был из плеяды первых молодых российских банкиров 90-х, он стоял у истоков знаменитого тогда Инкомбанка, работая первым замом у Виноградова (Президента Инкомбанка). В нулевых, наверное, только ему из большой команды инкомовцев удалось как-то устоять и активно развернуться.

Именно за его финансовый опыт Громов, тогда губернатор Московской области, и взял его к себе рулить всеми финансами.

После дефолта 98-го денег на рынке почти не было, Мособласть жила с сугубо дефицитным бюджетом, денег не хватало даже на выплату зарплат бюджетникам, а по областным облигациям (выпущенным еще в 90-х) область пошла на дефолт, как и федеральное Правительство по ГКО.

Я сам хорошо помню то время, т.к. мы владели частью пакета тех облигаций и безуспешно пытались с областью хоть о чем-то договориться. Они все время отвечали – денег нет.

Именно в такое хозяйство и пришел Алексей Кузнецов управлять финансами в начале нулевых.

Рынки начинали уже по-тихоньку оживать, но налоговые поступления в бюджет были еще слабыми. Тут и понадобился финансовый и инвестбанкирский опыт Кузнецова по привлечению денег. Еще недавно Мособласть сидела в дефолте, а уже в начале нулевых под его руководством снова вышла на рынок и стала активно привлекать свежие деньги в бюджет, через облигации.
В область пошли реальные деньги, и Громов смог не только рассчитаться по зарплатным долгам, но и развернуть большое строительство в Подмосковье. Скажем, именно тогда началось строительство целой сети новых спортивных сооружений (стадионов, крытых катков, волейбольных и гандбольных стадионов, легкоатлетических комплексов и муниципальных бассейнов).

Рынок ожил тогда везде, но и Кузнецов развернул большую активность. Выпускать только областные облигации, под прямой долг бюджета было уже очень конкурентно по ставкам с другими областями, и он стал привлекать деньги не только прямо в бюджет, но и через специально созданные проектные компании в различные отрасли областного хозяйства.

Скажем, для строительства этой сети муниципальных спортивных сооружений была открыта компания «Спецстрой», которая в период с 2007 по 2008-ой построила порядка 30 спортивных сооружений в разных районах Подмосковья. Все деньги привлекались с рынка через облигации, под гарантии другой «областной» структуры – МОИТК (Московской областной инвестиционной трастовой компании). МОИТК, в свою очередь, сама привлекала на рынке облигационные деньги, уже под гарантию Администрации Московской области.

Структура финансирования, задуманная Кузнецовым, была не простой, но она работала и деньги шли. Причем, стояла даже очередь, желающих дать им деньги!

Если посмотреть список банков и инвесткомпаний, которые тогда принимали участие в размещении тех бумаг, то там сплошь гранды: Тройка-диалог, Банк Москвы, Сбербанк, Регион, Абсолютбанк, АКБ Союз, Газпромбанк, МДМ-Банк, Петрокоммерц, Уралсиб и другие.

Безусловно, в том ажиотаже по привлечению денег для Мособласти была личная заслуга Кузнецова.

Он стал привлекать деньги не только для спортивных объектов, но и для других отраслей. Скажем, для консолидации энергетического хозяйства была создана компания «Энергоцентр», для строительства жилья – МОИА (Московское областное ипотечное агентство).

Кузнецов сам создал всю эту инфраструктуру, сам находил с рынка деньги для этих бюджетных проектов и сам всем этим и рулил.
Я не знаю о чем договаривались между собой Громов и Кузнецов, но губернатор полностью отдал управление этими деньгами Кузнецову – ты нашел эти деньги, ты и рули этим процессом.

Когда объем привлеченных денег был уже очень большим, Кузнецов стал не забывать и себя лично. Да. Часть денег, полученных от размещения этих «квази» субфедеральных бумаг Кузнецов присвоил, но я сейчас не об этой стороне дела.