Евразийство 2.0: от политической мантры к стратегии будущего
В начале XXI века термин #евразийство превратился в популярный политический бренд, а в последние годы и вовсе стал универсальной мантрой, которую повторяют политики, чиновники и идеологи. Однако за частым употреблением этого понятия все явственнее проступает смысловая пустота. Для одних евразийство — это «четвертая политическая теория», для других — извечное противостояние России и Запада, для третьих — идея об уникальной самодостаточности.
Между тем истоки этой идеологии восходят к 1920-м годам, когда русская эмиграция, переживая революцию и крах империи, искала ответы на вызовы времени. Как писал один из основоположников течения П.Н. Савицкий, современники ощущали себя свидетелями катаклизма, сопоставимого с величайшими потрясениями истории. Для мыслителей той поры было характерно не только отрицание западного пути, но и восприятие России как особой цивилизации — самостоятельного этнокультурного мира, не принадлежащего ни Европе, ни Азии.
В Советском Союзе эти идеи не получили развития, заглушённые шумом индустриализации и маршами социализма. После Второй мировой войны мир уверовал в социалистический проект, а не в евразийство, что подтверждается расширением социалистического лагеря и ростом влияния СССР.
Размышляем и наблюдаем👀
В начале XXI века термин #евразийство превратился в популярный политический бренд, а в последние годы и вовсе стал универсальной мантрой, которую повторяют политики, чиновники и идеологи. Однако за частым употреблением этого понятия все явственнее проступает смысловая пустота. Для одних евразийство — это «четвертая политическая теория», для других — извечное противостояние России и Запада, для третьих — идея об уникальной самодостаточности.
Между тем истоки этой идеологии восходят к 1920-м годам, когда русская эмиграция, переживая революцию и крах империи, искала ответы на вызовы времени. Как писал один из основоположников течения П.Н. Савицкий, современники ощущали себя свидетелями катаклизма, сопоставимого с величайшими потрясениями истории. Для мыслителей той поры было характерно не только отрицание западного пути, но и восприятие России как особой цивилизации — самостоятельного этнокультурного мира, не принадлежащего ни Европе, ни Азии.
В Советском Союзе эти идеи не получили развития, заглушённые шумом индустриализации и маршами социализма. После Второй мировой войны мир уверовал в социалистический проект, а не в евразийство, что подтверждается расширением социалистического лагеря и ростом влияния СССР.
Размышляем и наблюдаем👀
Второе рождение #евразийство как идейного и общественно-политического движения произошло после распада СССР. Попытки нового российского руководства во главе с Б.Н. Ельциным заменить коммунистическую идеологию либеральными ценностями — демократией, правами человека, институтами гражданского общества — увенчались лишь ограниченным и кратковременным успехом. События 1993 года и президентские выборы 1996 года наглядно показали отсутствие в российском обществе консенсуса вокруг либеральной модели.
Кроме того, идеологический разворот в сторону Запада не укрепил международные позиции России. Напротив, к концу 1990-х расширение НАТО и ЕС на восток, а также поддержка Западом антироссийских сил в постсоветских республиках усугубили стратегическую уязвимость страны. Серьёзным вызовом стал внутренний сепаратизм, проявившийся в конфликтах на Северном Кавказе.
Обращение к православной традиции и символическому капиталу Белого движения также не смогло заполнить образовавшийся идеологический вакуум. В результате на протяжении почти двух десятилетий в России сохранялась потребность в новой системной концепции. Прочным фундаментом для консолидации общества стала коллективная память о Великой Отечественной войне, но на фундаменте нужно было строить. И тогда российские элиты, особенно после введения западных санкций в 2014 году, обратились к концепту евразийства.
По сути, это возвращение стало реакцией части российского общества и власти на крушение надежд относительно консенсуса с Западом. Адаптированные для современности А.Г. Дугиным идеи евразийства стали доминировать в идеологическом пространстве, а на практике были предприняты попытки их реализации в формате Евразийского экономического союза (ЕАЭС).
Наблюдаем👀
Кроме того, идеологический разворот в сторону Запада не укрепил международные позиции России. Напротив, к концу 1990-х расширение НАТО и ЕС на восток, а также поддержка Западом антироссийских сил в постсоветских республиках усугубили стратегическую уязвимость страны. Серьёзным вызовом стал внутренний сепаратизм, проявившийся в конфликтах на Северном Кавказе.
Обращение к православной традиции и символическому капиталу Белого движения также не смогло заполнить образовавшийся идеологический вакуум. В результате на протяжении почти двух десятилетий в России сохранялась потребность в новой системной концепции. Прочным фундаментом для консолидации общества стала коллективная память о Великой Отечественной войне, но на фундаменте нужно было строить. И тогда российские элиты, особенно после введения западных санкций в 2014 году, обратились к концепту евразийства.
По сути, это возвращение стало реакцией части российского общества и власти на крушение надежд относительно консенсуса с Западом. Адаптированные для современности А.Г. Дугиным идеи евразийства стали доминировать в идеологическом пространстве, а на практике были предприняты попытки их реализации в формате Евразийского экономического союза (ЕАЭС).
Наблюдаем👀
У #евразийство всегда хватало критиков, но важно отметить два его ключевых недостатка: пренебрежение к историческому опыту России по собиранию евразийских пространств в единое государство и невнимание к роли таких стран, как Китай, Индия и Иран в современном мире.
Исторические корни: Иван Грозный и синтез традиций
Говоря об историческом опыте, следует в первую очередь вспомнить первого русского царя Ивана IV Грозного, которого по праву можно считать предтечей евразийства. Он воспринимал Россию как наследницу двух традиций — византийско-христианской и ордынско-восточной. Его идеология основывалась не на западных институтах, а на сакрализованной власти монарха, характерной для Востока, при этом он видел Москву «Третьим Римом» — продолжательницей вселенской империи. Для него не существовало противоречия между Востоком и Западом: оба начала сливались в единое целое.
Его титул «Царь всея Руси» и концепция «Третьего Рима» соединяли византийское православие с татаро-ордынской государственностью. Царь считал себя наследником как римских императоров, так и Чингисхана.
В его подходе прослеживается сходство с конфуцианским принципом преемственности: Иван Грозный не отвергал прошлое, а интегрировал его в настоящее. Он придавал огромное значение исторической памяти и документированию, при нём создавались Лицевой летописный свод и Государев архив. Его принцип «Чтобы управлять будущим, необходимо упорядочить прошлое» означал, что Киевская Русь, ордынское наследие, Византия и Московское царство являются звеньями одной цепи. Он не создавал новую идеологию, а систематизировал всё, что унаследовала Россия, впервые оформив её образ не как государства «на стыке», а как державы, синтезировавшей оба начала.
Исторические корни: Иван Грозный и синтез традиций
Говоря об историческом опыте, следует в первую очередь вспомнить первого русского царя Ивана IV Грозного, которого по праву можно считать предтечей евразийства. Он воспринимал Россию как наследницу двух традиций — византийско-христианской и ордынско-восточной. Его идеология основывалась не на западных институтах, а на сакрализованной власти монарха, характерной для Востока, при этом он видел Москву «Третьим Римом» — продолжательницей вселенской империи. Для него не существовало противоречия между Востоком и Западом: оба начала сливались в единое целое.
Его титул «Царь всея Руси» и концепция «Третьего Рима» соединяли византийское православие с татаро-ордынской государственностью. Царь считал себя наследником как римских императоров, так и Чингисхана.
В его подходе прослеживается сходство с конфуцианским принципом преемственности: Иван Грозный не отвергал прошлое, а интегрировал его в настоящее. Он придавал огромное значение исторической памяти и документированию, при нём создавались Лицевой летописный свод и Государев архив. Его принцип «Чтобы управлять будущим, необходимо упорядочить прошлое» означал, что Киевская Русь, ордынское наследие, Византия и Московское царство являются звеньями одной цепи. Он не создавал новую идеологию, а систематизировал всё, что унаследовала Россия, впервые оформив её образ не как государства «на стыке», а как державы, синтезировавшей оба начала.
#евразийство Объединение ЕАЭС, ШОС и БРИКС в единую систему станет мощным стимулом для построения более сбалансированного мира. Продолжением этого процесса может стать конфедерация Россия — Китай — Иран — Индия, опирающаяся не на мистику, а на реальную экономику, взаимные интересы и коллективную безопасность. Здесь может быть эффективен китайский подход: создание не блоков, а системы взаимоотношений, где договорённости вытекают из потребностей системы.
На Западе опасаются возрождения СССР. Но СССР, возможно, ушёл в прошлое. Однако идеалы социального равенства, справедливости и взаимопомощи не только живы, но и набирают популярность в мире на фоне кризиса либеральной идеологии, замешанной на индивидуализме и неравенстве.
Похоже, на смену СССР приходит новый, куда более масштабный союз. Это уже не только Евразия. Это гигантский пояс, охватывающий мир от Китая до Венесуэлы и от Баренцева моря до Южной Африки.
На Западе опасаются возрождения СССР. Но СССР, возможно, ушёл в прошлое. Однако идеалы социального равенства, справедливости и взаимопомощи не только живы, но и набирают популярность в мире на фоне кризиса либеральной идеологии, замешанной на индивидуализме и неравенстве.
Похоже, на смену СССР приходит новый, куда более масштабный союз. Это уже не только Евразия. Это гигантский пояс, охватывающий мир от Китая до Венесуэлы и от Баренцева моря до Южной Африки.
СССР: евразийский проект планетарного масштаба #евразийство
Величайшим воплощением евразийства стал СССР, создавший единую систему, объединившую десятки народов и культур от Прибалтики до Средней Азии. Цивилизационная миссия СССР выражалась не только в риторике, но и в грандиозном строительстве — от БАМа до космоса. Советские специалисты работали по всему миру, от Китая до Кубы. Парадоксально, но СССР был куда более реалистичным евразийским проектом, чем нынешний ЕАЭС.
Созданный под эгидой СССР единый фронт социалистических и развивающихся стран от Китая до Кубы стал прообразом современных объединений вроде БРИКС. Это стало возможным благодаря интернационализму, который мог бы стать альтернативой западному корпоративному глобализму. Советский интернационализм способствовал индустриализации и созданию научно-образовательных баз в развивающихся странах.
Величайшим воплощением евразийства стал СССР, создавший единую систему, объединившую десятки народов и культур от Прибалтики до Средней Азии. Цивилизационная миссия СССР выражалась не только в риторике, но и в грандиозном строительстве — от БАМа до космоса. Советские специалисты работали по всему миру, от Китая до Кубы. Парадоксально, но СССР был куда более реалистичным евразийским проектом, чем нынешний ЕАЭС.
Созданный под эгидой СССР единый фронт социалистических и развивающихся стран от Китая до Кубы стал прообразом современных объединений вроде БРИКС. Это стало возможным благодаря интернационализму, который мог бы стать альтернативой западному корпоративному глобализму. Советский интернационализм способствовал индустриализации и созданию научно-образовательных баз в развивающихся странах.
Китай как новый несущий столп
Сегодня говорить про #евразийство без Китая, Ирана и Индии бессмысленно. Китай перенял у СССР роль сдерживающего фактора против западного неоколониализма. Его проект «Одного пояса, одного пути» успешно развивается на евразийском пространстве, активизируя диалог цивилизаций и способствуя экономическому процветанию.
Не стоит противопоставлять советский интернационализм и прагматичный подход Китая к строительству инфраструктуры в развивающихся странах. По сути, это тот же интернационализм, но адаптированный к реалиям XXI века — более прагматичный и выверенный. Китай не отказался от социализма, но интегрировал его с эффективными западными экономическими методами, добившись впечатляющих результатов.
Общие экономические и геополитические интересы вновь сблизили не только Россию и Китай, но и Иран, Индию, а также страны, географически удалённые от Евразии, — Бразилию, Венесуэлу, Кубу, Южную Африку.
Сегодня говорить про #евразийство без Китая, Ирана и Индии бессмысленно. Китай перенял у СССР роль сдерживающего фактора против западного неоколониализма. Его проект «Одного пояса, одного пути» успешно развивается на евразийском пространстве, активизируя диалог цивилизаций и способствуя экономическому процветанию.
Не стоит противопоставлять советский интернационализм и прагматичный подход Китая к строительству инфраструктуры в развивающихся странах. По сути, это тот же интернационализм, но адаптированный к реалиям XXI века — более прагматичный и выверенный. Китай не отказался от социализма, но интегрировал его с эффективными западными экономическими методами, добившись впечатляющих результатов.
Общие экономические и геополитические интересы вновь сблизили не только Россию и Китай, но и Иран, Индию, а также страны, географически удалённые от Евразии, — Бразилию, Венесуэлу, Кубу, Южную Африку.
Евразийство в современном мире: объединение и посредничество
Тенденция к объединению в рамках ШОС и БРИКС пробивает себе дорогу вопреки любым препятствиям. Это свидетельствует о наличии у истории объективных законов, которые преодолевают все попытки направить её течение в иное русло. Евразийский континент исторически стремится к единству, и сегодня эта тенденция ярко проявляется в сближении России, Китая, Ирана и Индии.
Для правильного понимания этих процессов необходимо пересмотреть саму концепцию #евразийство, расширив её границы. Евразийство — это не только Россия, но и Китай, Иран, Индия и, в перспективе, весь Глобальный Юг.
Вектор развития евразийства — не в изоляции или конфронтации, а в тесном сотрудничестве как с евразийскими, так и с неевразийскими странами и регионами — Латинской Америкой, Африкой и даже с коллективным Западом.
Новый этап евразийства должен предусматривать особую роль России — не только как участника союзов, но и как посредника между глобальными центрами силы, прежде всего между США и Китаем или Китаем и Индией. Сильная Россия, опирающаяся на союзы с Китаем и Ираном, способна играть роль честного арбитра и гаранта баланса. Эта роль не нова для неё: ещё концепция «Москва — Третий Рим» подразумевала не только духовное лидерство, но и способность быть центром примирения.
Тенденция к объединению в рамках ШОС и БРИКС пробивает себе дорогу вопреки любым препятствиям. Это свидетельствует о наличии у истории объективных законов, которые преодолевают все попытки направить её течение в иное русло. Евразийский континент исторически стремится к единству, и сегодня эта тенденция ярко проявляется в сближении России, Китая, Ирана и Индии.
Для правильного понимания этих процессов необходимо пересмотреть саму концепцию #евразийство, расширив её границы. Евразийство — это не только Россия, но и Китай, Иран, Индия и, в перспективе, весь Глобальный Юг.
Вектор развития евразийства — не в изоляции или конфронтации, а в тесном сотрудничестве как с евразийскими, так и с неевразийскими странами и регионами — Латинской Америкой, Африкой и даже с коллективным Западом.
Новый этап евразийства должен предусматривать особую роль России — не только как участника союзов, но и как посредника между глобальными центрами силы, прежде всего между США и Китаем или Китаем и Индией. Сильная Россия, опирающаяся на союзы с Китаем и Ираном, способна играть роль честного арбитра и гаранта баланса. Эта роль не нова для неё: ещё концепция «Москва — Третий Рим» подразумевала не только духовное лидерство, но и способность быть центром примирения.